***
Димка неразумно тянул время. Юсуф, распластавшись на грязном бетонном полу, трясся, как полуживой котёнок, глядел на Димку темными влажными глазами, полными безысходности.
— Я сказал: бей! — Страх приблизился к Димкиному уху вплотную. — Бей!
Димка, не в силах пошевелиться, только дышал прерывисто. Железный прут, отягощавший руку, нагрелся, ладонь взмокла.
— Слабак! — зашипел Страх. — Тряпка. Петушок. Недомерок. Я тебя…
Страх в гневе брызнул слюной на щеку Димки. Димка вздрогнул.
— Бей!
Димка перестал дышать, размахнулся, закрыл глаза и опустил прут на мальчика, распластавшегося на бетонном полу.
Свежий вечерний воздух после затхлости подвала показался Димке благодатным. Страх весь путь до дома шел, матерясь и прихлебывая из жестяной банки. Один раз он остановился и обернулся к Димке.
— Запомни, салага, — с трудом связывая слова, процедил Страх. — Так надо поступать… с ними, с этими… уродами, всегда. Пусть знают, тут боги — мы…
Мать, стараясь не поворачиваться к Димке отёкшим глазом, накрыла на стол. Лучшую тарелку, единственную оставшуюся от зеленого сервиза, поставила перед Страхом, который, прищурив глаза и мотая во рту спичку, хмуро наблюдал за её передвижениями по кухне.
Тарелка с отколотым краем досталась Димке. Появилась бутылка.
Страх в предвкушении заулыбался, взял нож и отрезал кусок хлеба.
— Как дела, Митя? — спросила мать, виновато коснувшись Димкиной руки. Димка только сейчас заметил на манжете рубашки бурые пятна. Чужая кровь. Комок подкатил к горлу.
— Мужики не плачут, — громогласно объявил Страх и положил тяжелую руку на Димкину спину. — Ми-и-тя! — передразнивая мать, пропищал Страх. — Он теперь — Димон! Пацан, мужик! Ну, налей…
Димка не спал. Не было сил закрыть глаза. Луна, огромная, белая, смотрела на него таинственно и понимающе. Димка вытянул перед собой руку. Свет луны окрасил её в белесый цвет, окутал нежным серебристым сиянием. Ногти на руке удлинились и превратились в загнутые когти. Кожа пошла пятнами, засветилась изнутри и переформировалась в чешую.
Димка встал. Прошел на кухню, взял нож. Луна превратила весь путь до спальни матери в дорожку из белых плоских камней, висящих над пропастью. Димка легко перешагивал через провалы.
Нож вошел в глазницу Страха мягко, как в ягодное желе. Во вторую глазницу, немного труднее, но сочно: разбрызгивая мякоть. Как будто крошил арбуз.
— Я не Димон, — твердо сказал Димка, глядя в распахнутые глаза проснувшейся и помертвевшей матери. — Я не Митя, не Димка. — Он улыбнулся. Впервые за три года. — Я — Деймон! Я — Деймон!
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.