Глава 5

**** Венская школа номер тринадцать ****

До начала учёбы оставалось еще пять дней, и я провёл их в библиотеке, отвлекаясь лишь на обед и ужин. Первое, что я изучил, были законы страны, куда я попал. Ну, и накрутили они тут, конечно. Фактически, в Империи было два свода законов: один для аристократов и другой для простых людей. Что интересно, споры между аристократами решались по праву сильного, и никто из них не ходил в суды. И даже Император не вправе был вмешаться в спор между ними, если только это не касалось безопасности Империи. Когда дело не касалось спора между родами, для аристократов существовал специальный суд «Суд чести», но нужно было совершить что-то совсем непотребное, чтобы угодить под такой суд. А вот споры между аристократами и простыми людьми решались в обычных судах на основе имперских законов. Правда, я не представляю себе того смельчака, который рискнёт затеять тяжбу с каким-нибудь родом или кланом.

Затем я попытался найти хоть какой-нибудь след, который дал бы мне понять, в кого я попал. На сайте Министерства внутренних дел я просмотрел список потерявшихся детей за последние полгода и не нашёл никого, кто хоть как-то попадал под моё описание. Похоже, я сирота. Тогда что получается, я убежал из приюта? В Вене было полно детских домов, но разве они не должны были заявить в полицию, если бы у них сбежал воспитанник? Или же полиция, чтобы не портить себе статистику, не регистрировала бегунов как пропавших детей? Мда, вопросы, вопросы. Сделал себе в памяти закладку: как-нибудь раздобыть списки детей из детских домов.

В оставшееся время я проштудировал школьные материалы прошлых лет. Мне было достаточно прочитать материал и отложить его в свою память. На детальный разбор времени уже не хватало. С Томом и Ингой я общался только за обедом и ужином, а когда библиотека закрывалась, Инга проверяла мои знания.

— Поразительно, Патрик, — сказала она мне однажды после проверки очередной партии знаний, — это невозможно выучить за один день. Видимо, память к тебе действительно возвращается.

— Я же говорил: начну читать, вспомню, — бодро ответил я.

— Но всё же, почему ты не помнишь себя? Так не бывает, — покачала головой Инга.

— Ну, память для науки тёмный лес, — осторожно вставил я.

— Чушь. Ты должен был вспомнить хоть что-то, — возразила она.

— Я вспомнил скрипку, — напомнил я.

Как-то раз она попросила меня сыграть на скрипке. Я исполнил то, что учил, правда у меня возникли трудности с техникой исполнения. Однако всем было ясно, что играть я когда-то умел.

— Это и странно. Отдельно знание игры не могло прийти к тебе. Ты должен был вспомнить хоть что-то. Кто тебя учил, когда и где? — возразила Инга.

— Извини, конечно, Инга, но откуда ты всё это знаешь? — я попытался сменить тему.

— Так она ж лекарь, при чём будет крутым лекарем, — встрял Том.

Инга окатила его ледяным взглядом.

— А я что? Я ничего, всё равно все бы узнали, такое не скроешь, — пожал плечами Том.

На что Инга лишь вздохнула и махнула рукой, будто смирившись с тем, что ничего не сделать с этим придурком.

— Инга? — спросил я, уставившись на неё.

— Не скажу, — твёрдо ответила она.

— Не скажет, — подтвердил Том.

Всё дело в том, что лекарь, по своей редкости, следует сразу за артефактором. И если Инга была лекарем, то кем были её родители — остаётся только гадать. В школе бастардов, а это была школа бастардов, не принято было спрашивать о родословной, считалось дурным тоном. Бастарды и полукровки не считались чем-то позорным, просто не упоминали о своих родственниках, чтобы не плодить лишние слухи. Но бастард — лекарь? О таком я ещё не слышал.

— А ты? — я решил проучить слишком болтливого друга.

— Простолюдин, — развёл он руками.

И мы рассмеялись. Было понятно, что он такой же бастард, как и все в этой школе. Но выкрутился он, конечно, красиво.

— Осталось узнать про тебя, — вернул он мне той же монетой. — Как ты очутился здесь, если ты ничего не помнишь?

— С помощью фонда некой Морозовой, — не скрывая, ответил я. — У меня крутые знания по химии.

Ответом мне было два недоверчивых взгляда. Они, видимо, не поверили. И каково же было их удивление, когда буквально на следующий день в школу начали прибывать первые дети, отобранные фондом.

****

— Я всё узнал, — с важным видом прознёс Том, усаживаясь за обеденный стол и внимательно посмотрел на нас.

— И что же ты узнал? — я решил подыграть ему.

— Из вас делают отдельный класс.

— Логично, — ответил я.

Куда ещё деть 25 неодарённых? Не подселять же их в уже сформированные классы. Там совсем другая программа обучения.

— Но это ещё не всё, — официальная причина создания фонда — интеграция талантливой молодёжи и создание благоприятных условий для обучения и развития — процитировал он какую-то брошюру.

— Не официальная же… — подавшись вперёд шёпотом произнёс он.

— Что? — также шёпотом спросила Инга.

— На них будут ставить опыты, мухаха! — заржал он как конь.

— Дурень, — разозлилась Инга.

— А ещё про вас будут снимать документалку, типа реалити шоу.

А вот это уже интересно, то, что создание этого класса полная чушь, было понятно сразу. Жизнь и цели слишком разные у одарённых и простолюдинов. У меня возникло параноидальное чувство, что всё это делается из-за меня. Сначала засунуть в специальный класс, а потом засветить на всю Империю. Зачем? Чтобы те, кто не убил меня в первый раз, пришли и добили? Ловить на живца, где на роль живца определили меня? Скорее наоборот, мои новые «защитники» сообщают тем, кто хотел меня убить: «Он теперь под нашей защитой». «Ну что ж, раз они хотят меня засветить на всю Империю, я не против, но сделаю это по-своему», — решил я

****

Княгиня Анна Морозова и её дочь Юлия прогуливались по осеннему саду.

— Мам, я слышала, что ситуация с рудниками благополучно разрешилась? — спросила княгиню её дочь.

— Да, император обещал помочь, — кивнула Анна, думая о своём.

— Император очень великодушен! — воскликнула Юлия.

«Чёрт бы побрал старого интригана», — подумала Анна, — «развели меня, как пастушку на драник.»

И хотя от неё ничего не зависело, она не могла признаваться самой себе в собственном бессилии.

— Юлия, ты слышала, что наследник попросил наш род оказать ему услугу? — наконец решив, как ей следует поступить, спросила Анна.

— Да, кое-что слышала, — осторожно ответила дочь. Она действительно поинтересовалась, чем им пришлось отплатить за помощь, но поняла, что это было что-то незначительное, и сразу же выкинула это из головы.

— Дочь, нельзя так легкомысленно относиться к просьбам Императора, хоть они и незначительны, — нравоучительно сказала Анна.

— Прости, мама, просто я так была рада, что наши проблемы наконец-то разрешились, что не уделила этому должного внимания, — опустив голову, произнесла Юлия.

— Понимаешь, просьба Императора действительно несложна, но мне потребуется твоя помощь, — приняв окончательное решение, сказала княгиня.

Кратко пересказав просьбу наследника, Анна дополнила:

— Проблема в том, что наследник хочет сделать реалити шоу с участием детей, и мне, как главе рода, неудобно будет мелькать в телевизоре. Во-первых, это вызовет ненужные слухи, а во-вторых, многие могут это связать с решением наших проблем, а это уже нежелательно для императорского рода.

— Да, мама, понимаю, — серьезно ответила Юлия. Это был первый раз, когда ей доверили работу для рода, и она не подведёт, — я всё сделаю в лучшем виде.

— Я не сомневаюсь, дочка, — грустно улыбнулась Анна, — иди, а я пока подумаю, как нам лучше всего это обставить.

«Род важнее», — думала Анна, глядя вслед уходящей дочки, — «её не тронут, а вот род может попасть под удар. Ещё бы раньше других вычислить Истинного».

****

Ну вот и настал мой первый день учебы в этом мире. Нас всех построили на плацу перед школой. Первым выступил администратор школы, Олле Нуллонен. В своей речи он посетовал, что телесные наказания в Империи отменены, но даже без них есть много разных и изощрённых методов воспитания. Он также пожелал нам успехов в новом учебном году.

— Не обращай внимания, — шепнула мне Инга, стоявшая рядом со мной, — это он так каждый год новеньких стращает.

— Угумс, — кивнул я.

Олле мне показался абсолютно адекватным мужиком и даже помог, предоставив полную программу обучения за прошлый год, которую я уже почти закончил изучать.

Далее шла директриса, мадам Николь. Её речь была довольно занудной, в основном напирала на патриотизм, дескать мы будущее Империи, и в этой школе в нас будут заложены те ценности, которые мы понесём впереди Европы всей. Короче, бред полный, но ей видимо надо было поставить галочку для отчётности. Лишь в конце речи она рассказала о нововведении, а именно о нашем классе под шефством рода Морозовых, и пригласила на сцену Юлию Морозову, которая и будет курировать наш класс. На сцену вышла девочка 16 лет, но назвать её девочкой язык не поворачивался. Невооружённым глазом было видно настоящую аристократку: точно выверенные движения, стать, гордо поднятая голова и, конечно же, природная красота.

Том не удержался и громко свистнул, и тут же получил от Инги локтём под рёбра. Среди учеников послышались смешки. Думаете, она смутилась? Даже не притормозила, грациозно взошла на сцену, и, обведя взглядом учеников, мило улыбнулась.

— Спасибо, — начала она хорошо поставленным голосом. — Спасибо руководству школы, которое разрешило воплотить мой замысел в жизнь, спасибо детям, которые согласились принять моё предложение. Я очень счастлива сегодня. Это первый шаг к взаимопониманию и дружбе. Спросите меня, почему я это делаю? Всё очень просто. Я всю жизнь прожила в России, но волей судьбы мне пришлось переехать в Европу, и мне было очень сложно изменить свою жизнь, начать всё сначала. Но я смогла и благодарна Империи за то, что она дала мне этот шанс. И тогда я подумала: а что с теми детьми, которые да, хотят изменить свою жизнь, но не могут? Ведь я имею свой дар с рождения, и за это я благодарна своим родителям. А вы? Вы добились всего сами, своим трудом. Вы хотите изменить свою жизнь, и я дам вам такой шанс. Вы заслужили это. Кроме того, я считаю, что мы, одарённые, должны научиться у вас воле, стремлению и трудолюбию. Спасибо вам. Вы будете прекрасным примером для всех целеустремлённых детей, а я буду помогать вам.

— Вот ведь ж тварь, — прошептала одними губами, стоящая по правую руку от меня, Инга.

Я еле сдержался, чтобы не посмотреть на неё. Однако у девочки полно скелетов в шкафу, надо будет присмотреть за ней.

— Эй, счастливчик, — лохматая голова Тома высунулась из-за плеча Инги. — Везёт же пустышкам, (здесь и далее по тексту неодарённые). Хотел бы я, чтобы надо мной такое шефство взяли.

— Ай, больно же, — Том согнулся пополам, схватившись за ногу.

Инга врезала ему носком ботинка прямо в колено. Лекарь знает, куда бить! И с гордым видом она удалилась.

— Чего это она? — недоумённо спросил Том, потирая ушибленное колено.

— Никогда не восхищайся другими девушками, если рядом с тобой твоя подруга, — деревня, — подняв указательный палец, выдал я великую мудрость.

— И чего это я деревня? Я городской.

Я лишь покачал головой, горбатого, как говорится...

Проводив Тома до класса, я потопал в свой. Меня не отпускало поведение Инги. Я, как менталист, умею чувствовать эмоции. Так вот, такой незамутнённой ненависти я давно не чувствовал. Что же такого в Ингином прошлом? И с этими мыслями я толкнул дверь класса.

****

Я вошёл в класс последним и увидел удручающую картину. Дети, вырванные из привычной среды обитания, выглядели абсолютно растерянными. «Мда, как всё запущено,» — подумал я, оглядев класс.

Потухшие взгляды, поникшие плечи, и этот запах липкого страха, исходящий от бедных детей. Всё-таки, недаром вас называют пустышками. Но ничего, будем работать.

— Привет, народ, ну что, уделаем батареек ?( здесь и дальше по тексту — одарённые)! — я радостно помахал рукой.

Ответом мне было пару улыбок, остальные лишь втянули голову ещё глубже в плечи.

«Кто же вас болезных так напугал?» — подумал я.

Оглядев весь класс, я заметил свободное место в первом ряду, рядом с девочкой с удивительными глазами. Её глаза были настолько большие, что можно было утонуть в них. « Глаза — зеркало души», — подумал я и решительно направился к ней.

— Можно? — спросил я её.

Она молча кивнула в ответ.

— Патрик, — протянул я ей руку, когда устроился на стуле.

— Сара, — она ответила скромным рукопожатием.

«Неужели из наших? Тьфу, я же теперь ирландец, но всё равно приятно,» — подумал я.

— Ну и за что тебя сослали, Сара?

— Прости? — её глаза чуть увеличились в размере.

«Боже, её глаза просто завораживали.»

— Как и почему ты тут оказалась, Сара? — спросил я её. — Вот я например, крут в химии.

— Выиграла международный конкурс по скрипке, — потупив взгляд, скромно ответила она.

— Круто, я ничего не выигрывал, но мне сказали собирай монатки и мотай сюда, — я улыбнулся ей тёплой улыбкой.

— А толку, мне выдали виолончель и ещё наорали на меня, — чуть не плача, вдруг пожаловалась Сара.

«Ха, завхоз наверно подумал, что над ним прикалываются.»

— Shlog zich nit tzu lange tzores (Не привязывайся слишком долго к проблемам) — автоматически ответил я на идише. — Со скрипкой я помогу.

Её глаза округлились ещё больше и полилась практически родная речь. Блин, накосячил.

— Стоп, стоп, стоп, — я выставил ладони. — Я ирландец, просто знаю пару фраз на идише.

— Какая жалость, ты бы понравился маме, — разочарованно сообщила мне Сара.

Бум, моя челюсть упала на парту. Видимо, поняв, что она только что сказала, Сара покраснела.

— Я не имела это в виду… — начала она оправдываться.

Лучше бы она промолчала, я бы тоже сделал вид, что не заметил, но сейчас… Не в силах сдерживаться, я согнулся пополам от смеха. Сара с гордым видом отвернулась.

— Прости, честно прости, — отсмеявшись, произнёс я.

Ответом мне было лишь презрительное молчание.

— Сара, я достану тебе скрипку сегодня, — вкрадчиво сказал я.

Она повела плечом. Ага, интерес есть.

— Даю слово, — правой ладонью я прикрыл сердце.

— Врешь же, — все еще не веря, сказала она.

— Проверь меня, — я вложил в голос всю свою убежденность.

— Но как...

И тут в класс зашел учитель.

****

Нашим классным руководителем оказался Александр Млх, чех. Его фамилия была без гласных, но чтобы не насиловать немецкий язык, он из «Млх» превратился в «Милх». Мужик лет тридцати пяти, он начал своё знакомство с того, что пояснил нам три основных правила. Дисциплина, дисциплина и ещё раз дисциплина. Класс приуныл. Дальше он рассказал нам, что школа эта армейская. Хоть мы и не одарённые, но как выпускники, будем обязаны пройти армейскую кафедру. Я задал пару уточняющих вопросов. В первую очередь, меня интересовало, как поступают здесь с сиротами. Учитель удивился, но дал развёрнутый ответ. Затем он записал все наши имена в журнал и отпустил на обед.

— Сара, пойдём, я познакомлю тебя с моими друзьями, — предложил я.

Сара замялась, но я проявил инициативу, взял её под локоть и повёл в столовую. От такого нахальства её глаза заняли пол лица, но в них плясали бесонята.

— Привет, это Сара, — представил я её моим друзьям, — Том и Инга, будем знакомы.

Том с Ингой сразу же приняли Сару в оборот, засыпав её вопросами. А я оказался преодоставлен самому себе. На самом деле, было над чем поразмышлять. Учитель поведал мне плачевные для меня новости. Итак, что мы имеем?

Первое, откосить от армии не получится, ну вот совсем никак. Меня это не пугало, но всплыли неожиданные детали. Призыв в армию начинался сразу после окончания лицея, и каждый призванный представлял кого-то, будь то род, клан или просто свою семью. А те уже должны были поставить свою подпись, выразить, так сказать, согласие и благословить на службу. Это была чисто формальная подпись, но она была. Обычно её ставил глава рода или клана, а в случае «безхозного» одарённого — его родители. В моём же случае нет никого, кто мог бы эту подпись поставить. Для меня это означало, что государство берёт надо мной опеку. Таких случаев было немного, но они были, и государство, особо не парясь, назначало опекуна — обычно это был какой-то имперский род, и подросток автоматически входил в род в качестве слуги. Вот перспектива стать слугой в каком-то роде меня совсем не прельщала, и выхода из этой ситуации на данный момент я не видел. Одно было ясно: надо успеть стать максимально независимым. Пять лет у меня еще есть. Но для этого нужны были деньги — много денег, а это уже была вторая проблема. Детский труд в Империи не приветствовался. Официально можно было пойти работать с 16 лет, но мало кто согласен был пожертвовать своей репутацией, нанимая несовершеннолетних. Так, разовые акции, когда, например, нужно было подготовиться к осеннему фестивалю и рабочих рук не хватало. Правда насчёт предпринимательства никаких ограничений не было, но кто даст мне возможность наладить свой бизнес? И где взять на это стартовый капитал? Я был ограничен осуществлением своих идей в пределах своей школы. Но что я мог тут сделать? Создать футбольную команду? Смешно. Тем более, я ещё не до конца разобрался в нюансах здешнего спорта. Например, тут не было, от слова совсем, командных видов спорта. Спорт пока отпадает, но будем держать это в уме. Да и что бы мне наладить хоть что-то, нужна команда. Кого я могу привлечь? Обжору Тома, Ингу и тихоню Сару, вот и вся моя команда. Я усмехнулся про себя. Сто евро как стартовый капитал, балбес, скрипачка и гитарист. Из активов — скрипка, гитара и виолончель. Мда, скудно как-то выходит.

Стоп, гитара и виолончель — а ведь это мысль. Был в моём прежнем мире дуэт "The Mozart Heroes", который совмещал классику и рок, лично мне нравился. Я даже пытался сам играть на гитаре, но музыкант из меня так себе, а вот ноты — то я помню, надо только порыться в своей памяти. Всё же есть преимущества у менталистов, в память откладывается всё. Короче, начнём с этого — не бог весть какой вариант, но другого просто не вижу, думал я, разглядывая Сару и Ингу.

— Вспомнил что-то? — спросила Инга, почувствовав, что я её разглядываю.

— Нет, то есть, да, вспомнил, — очнувшись от своих мыслей, ответил я.

— Это же отлично! — воскликнул Том.

— О чём вы? — спросила ничего не понимающая Сара.

Точно, она же не в курсе, что у меня амнезия. Я коротко ввёл её в курс дела, напоследок с усмешкой добавил:

— Не думаю, что такой я бы понравился твоей маме, — закончив свой рассказ, сказал я.

— О чём это ты? — спросил Том.

— Это личное, — широко улыбаясь, ответил я.

Глаза Сары расширялись по мере моего рассказа. Боже, что за глаза. Её нужно всегда держать в удивлённом состоянии. А когда я упомянул маму, то она густо покраснела.

— Прости, я не знала. — тихо сказала Сара

— Вот только не надо меня жалеть, всё отлично. Я начал новую жизнь, да и друзья мне помогают, — кивнул я на Тома и Ингу.

— Так что ты вспомнил? — вернулась к теме Инга.

— Мелодию.

— Мелодию? — удивилась Инга.

— Да, и Сара, я не достану тебе скрипку пока.

— Но ты же обещал! — возмутилась она.

— Та музыка для виолончели и гитары. И я попрошу вас, девушки, сыграть её. Может, ещё что-нибудь вспомню, — нагло соврал я.

— Странное сочетание, — задумчиво произнесла Инга.

— Наверно, поэтому и вспомнил, — пожал плечами я.

— С радостью помогу тебе, — сказала Сара.

— Я тоже, — кивнула Инга.

На этом и закончился наш обед. Мы договорились после ужина перейти в музыкальную студию, чтобы поиграть. А пока разошлись по своим классам.

****

— Итак, ученики, сегодня мы выбираем старосту класса, — огорошил нас классный, когда мы вернулись с обеда. — Желающие есть?

«О, староста, это же административный ресурс. Во-первых, мне нужен свободный доступ к администрации школы, и как староста класса я смогу решить интересующие меня вопросы. Во-вторых, сам класс — это людской же ресурс, который возможно понадобится мне в будущем. Так что однозначно, да!» — и я бодро поднял руку.

— Отлично, один кандидат есть. Есть ещё желающие? — спросил классный.

— Я тоже, — пискнула, сидевшая рядом со мной Сара.

Видимо, она уже успела оправиться от потрясений, связанных с моей амнезией и вспомнила, как я её подкалывал. Вот ведь вредные девчонки. «Ну, сейчас я тебе покажу мастер-класс.»

— Отлично, теперь мы можем провести выборы, — заключил классный. — Голосуем.

— Подождите, господин учитель, а как же дебаты? — удивился я.

— Дебаты? — удивился учитель.

— Да, люди же должны знать, за что они голосуют, — настаивал я. — Иначе какие это выборы?

— Хорошо, проведём дебаты. Выходи и представь нам свою программу, — усмехнулся учитель.

— Сначала дамы, — я галантно поклонился Саре.

Сара нерешительно встала и пошла к доске.

— Если вы проголосуете за меня, я буду отстаивать все ваши интересы. Добьюсь помощи для отстающих и сама буду помогать.

Вышла довольно скомканная избирательная программа, даже учитель покачал головой. Сара же еще больше засмущалась и молча вернулась на место.

— Смотри и учись, — наклонившись, шепнул я ей на ухо. Бодрым шагом выйдя к доске, я резко повернулся. — Значит так, народ. Я обещаю донести до руководства школы следующее: четырехдневная ученическая неделя, по выходным походы на природу, раз в месяц бесплатный поход в зоопарк, а проводить каникулы мы будем в загородной резиденции госпожи Морозовой.

После поклонился классу и с гордым видом прошел на свое место.

— Однако, — даже учитель оказался под впечатлением моей программы. — Голосуем.

— Ты врун, — зашипела мне на ухо Сара.

— Кто за Сару? — Никто в классе не поднял руку. — А теперь, кто за Патрика?

Весь класс поднял руки.

— Браво, — похлопал в ладоши учитель. — Только скажи, как ты собираешься исполнить свои обещания?

И весь класс с интересом уставился на меня. Похоже, учитель решил позабавиться. Что ж, не будем лишать его удовольствия.

— Во-первых, обещать не значит жениться, господин учитель, — произнес я, вставая. — А во-вторых, я честно донесу наши пожелания до руководства школы, а уж как они решат, так и будет.

Отлично, вот и улыбки пошли среди класса. Ничего, я расшевелю это болото, дайте только время.

— Молодец, правильно подобранная избирательная программа с путями отхода, если не получится, — сказал учитель. — Итак, тема сегодняшнего урока — выборы.

«А учитель молодец, красиво подвёл. Вызвал интерес у класса, теперь нудный урок превратился во что-то более интересное. В итоге я как бы красавчег, но учитель меня использовал для своих целей. Надо быть с ним настороже.» — подумал я.

— Монархический строй Империи не отменяет демократические муниципальные выборы, и любой простолюдин может стать мэром города. Скажите, почему это так важно для Империи? — спросил учитель у всего класса.

— Прошу, Сара, — кивнул он, поднявшей руку моей соседки.

«Вот ведь неугомонная.»

— Важно, чтобы каждый отдельный гражданин мог на что-то влиять, именно так происходит развитие общества, — ответила Сара.

«Умничка, прямо как по учебнику.»

— Видимо, у Патрика другое мнение, — заметив мою ухмылку, сказал классный — прошу озвучить его.

— Как показали сегодняшние выборы в классе, реальность гораздо прозаичней, пообещай горы золота и избиратель твой, — ответил я.

В классе многие нахмурились. «Ничего, будет вам уроком.»

— То есть демократия — это лживые обещания? — спросил меня учитель.

— Политика и есть ложь, это никак не связано с демократией, — пожал я плечами — просто нужно достучаться до избирателя. А что избиратель хочет? Мирного неба над головой, вкусно есть и сладко спать, вот и голосуют за самых отчаянных лжецов.

— То есть ты намеренно солгал, чтобы получить пост старосты. Думаешь, тебя переизберут на следующий год? — спросил учитель.

— Время покажет, — пожал я плечами. — Я ведь могу сделать жизнь лучше, даже если не исполню свои обещания. А люди скажут, смотрите, он работает. Плохие политики только лгут, а хорошие ещё и работают. Я хороший политик.

— Ты не считаешь демократические выборы эффективными? — спросил меня учитель.

— Нет, не считаю, — покачал я головой.

— Обоснуй, — попросил он меня.

— Если утверждение, что все политики лгуны, верно, то демократия предлагает нам совершить выбор в пользу наименьшего зла. То есть выбор изначально не в пользу процветания.

— Но ты же сам только что сказал, что хороший политик хоть и лжет, но еще и что-то делает.

— Да, но делает он, что бы его переизбрали, заботой о народе тут и не пахнет. Мы вообще переоцениваем значимость политика. Политик по определению — это инструмент для народа, а на практике все происходит совсем наоборот. Политики берут народ в заложники своих интересов.

— Хм, интересное суждение. Может, ты знаешь, как это исправить? — хитро прищурившись, спросил классный.

«Тю, какой примитивный заход. Типа я сейчас что-то ляпну, и он меня выставит в глупом свете перед классом.»

— Откуда мне знать, господин учитель? — я с удивлением развел руки. — Мне всего 14 лет, вот вырасту, поумнею, тогда и придумаю.

В классе послышались смешки, даже учитель улыбнулся.

— Садись, Патрик, ты прирождённый политик, — со смехом произнес он.

Класс рухнул.

****

Это были впустую потраченные три часа моей жизни. С такими мыслями я возвращался в свою комнату после репетиции в музыкальном классе. Сразу после ужина мы вчетвером отправились туда. Я вытащил из памяти ноты и перенёс их на бумагу. Но было одно НО — я учил только часть для гитары. Короче говоря, нужно было расписать эти ноты на две партии — виолончель и гитару. Я не имел достаточных знаний для такого аранжирования.

Из всех нас самой продвинутой в нотной записи оказалась Сара, но даже она сказала, что ей это займет время. Однако девчонки упёрлись и даже сыграли что-то похожее в конце репетиции. Но без правильной аранжировки, ударников и звука, это выглядело как сход авторской песни.

Такое на публику выпускать нельзя. Я уже было махнул рукой и отказался от идеи, но девчонки, видя моё разочарование, предложили дать им время и обещали представить мне конечный продукт. Немного подумав, я согласился, не столько веря в то, что у них получится, сколько в то, что Инга с Сарой реально сдружились. Общее дело сближает людей, а мне необходим был дружный костяк друзей.

Мы договорились, что они через неделю покажут, что они там сумели воспроизвести. А мне нужно менять тактику, нужен был чёткий план действий, и строго следовать ему. Этим я и займусь в ближайшее время.