Глава 28

Все было не так. Холодная постель, притихшие дети, ощущение пустоты. Он не в долгой командировке, он ушел навсегда, оторвав от ее сердца ощутимый кусок.

— Я выгнала мужа, — прошептала Елена своему отражению. Непривычные злые слова и ожидание надвигающейся беды. Что-то давило непонятное, рвало нервы мучительной тревогой. Руки тянулись к телефону, чтобы набрать его номер и умолять вернуться, потому что страшно без него. И очень одиноко.

Простить. Всякое бывает, ведь та, другая очень красивая и молодая. Сорвался мужик, пошел за доступностью, за свежими ощущениями. Сама виновата, не удержала, плохо старалась, приелась ему.

Простить, переступить через гордость и обиду, вернуть себе семью и делать вид, что ничего не произошло. И он вернется, он любит ее и детей.

Простить.

Внезапный звонок телефона заставил Елену вздрогнуть. Она схватила трубку, надеясь увидеть: «Илюха», выслушать его извинения и позвать домой, но номер был незнаком.

— Здравствуйте, Елена Васильевна, — услышала она женский голос.

— Здравствуйте.

Напряглась. Испугалась даже. Его любовница?

— Это Инга.

— Привет, милая, — выдохнула облегченно, чувствуя, как отступает паника.

— Вы свободны сегодня?

«Я буду возвращать мужа в семью. Сразу, как только соберусь и закопаю поглубже в душу свою гордость».

— Свободна, а что?

— Мне очень нужно с вами поговорить…

Елена зашла в двери уже знакомой клиники, взяла на стойке регистрации пропуск и прошла к палатам. Инга сидела на кровати, поджав ноги и кутаясь в плед. Увидела Елену, испуганно сжалась.

— Привет, — Елена прошла в палату, остановилась, не понимая, что именно так напугало девушку. — Ты в порядке?

Инга помотала головой и сильнее укуталась.

— Ты хотела поговорить, — Елена подошла к кровати, — я пришла.

— Я… Я хотела…

— И перехотела, — догадалась Елена. — Ладно, хватит трястись, а то я чувствуя себя серым волком.

— У меня в понедельник операция.

— Тебе страшно, — поняла Елена, присела рядом. — Но почему я?

— Я не могу говорить об этом с Антоном или папой. — Инга уткнулась лбом в согнутые колени. — Они не хотят, чтобы я расстраивалась, а мне вправду страшно. Очень!

— Иди ко мне, — протянула к ней руки, прижала к груди и с удовольствием ощутила ответные объятья. Бедная девочка. Она всегда должна быть сильной, чтобы не расстраивать родных. Как же это знакомо, и как же это тяжело.

— Они не разрешают мне плакать, — всхлипнула девушка, прижимаясь к Елене всем телом, словно искала укромное место на ее груди. — А я так хочу!

— Я тебе разрешаю, милая. Поплачь. Со мной можно.

Инга уткнулась в ее плечо и зарыдала. Горько, жалобно.

Елена поняла — Инга была на грани и пригласила кого-то со стороны от отчаяния. Как же ее все «берегли», чтобы ребенок позвала на помощь мало знакомого человека.

«Они не разрешают мне плакать».

Она тоже запрещала себе показывать слабость, в одиночку терпела боль, носила в себе огромный груз потерь и страхов. Не позволяла эмоциям открывать свою душу — рваную и больную. Истерзанную непростой жизнью.

И Елена позволила себе эту маленькую слабость. Заплакала вместе с больным ребенком, и каждая в слезах отпускала уставшую боль.

А ведь и вправду стало легче.

— Пошли, погуляем? — Елена заботливо вытерла Инге слезы. — Насидишься еще в палате.

Девушка кивнула, хотя не хотела никуда идти. Пошла за Еленой больше из благодарности, но как только они оказались в уютном дворе клиники, улыбнулась. На улице стояла прекрасная погода молодого лета, и все вокруг тонуло в лучах теплого солнца. Что-то изменилось вокруг, а может, в ней самой. И это было удивительно приятно.

Сначала молча ходили по дорожкам, чуть задерживались, разглядывая скульптуры и причудливые клумбы, но Инга быстро устала.

— Я сейчас еле ноги таскаю, — призналась она, присаживаясь на лавочку в беседке. — Простите меня.

— Нашла, за что извиняться, — Елена селя рядом, приобняла ее. — Ты очень сильная.

— Я за другое прошу…

— Боже! — Елена закатила глаза. — Да что ж это у меня за неделя-то такая, все извиняются. Ты-то за что?

— Это была моя идея писать вам СМС про мужа…

Инга была готова к тому, что Елена оттолкнет ее, перестанет обнимать, может, уйдет. Но удивилась, когда услышала ее тихий смех.

— Да ты провидица, милая! Нервы конечно попортила, но заешь, это было что-то вроде подготовки. Я один хрен спалила кобелину. Вот только не пойму, — она чуть отодвинулась, заглянула в испуганные глаза девушки. — А на фига?

— Я очень хотела, чтобы вы были с нами.

— И зачем?

— А вы меня не помните?

Елена все же отодвинулась, внимательно посмотрела на Ингу. Покачала головой.

— Нет. Тебя я бы запомнила.

— Лет пятнадцать назад вы работали на складе у моего папы. Помните «Хозтовары оптом»?

— Ну конечно. Мы тогда с Юрой были в неплохих отношениях. Он помогал мне, когда Илья уезжал надолго.

— Я его дочь.

— Погоди! — лицо Елены озарила широкая улыбка, Инга улыбнулась в ответ, подхватив ее веселое настроение. — Ты та самая малышка-пухляшка, которая бегала ко мне в подсобку пить чай?

— У вас очень вкусные плюшки. И я помню, какая вы добрая и заботливая. Вы совсем не изменились.

— Ой, ну за смущала прям. Юра не говорил, что у тебя больное сердце.

— Это началось лет в пятнадцать, — Инга села так, чтобы чувствовать плечом плечо Елены. — Я заболела ангиной. Она дала осложнение. И вроде все неплохо было, пока мама не умерла. Первый приступ случился на ее похоронах.

— Милая моя девочка, — Елена снова обняла ее. — Сколько же ты вынесла.

Они сидели, обнявшись. Молчали, думая о своем. А Инга в который раз убедилась, что поступила тогда правильно, заставив Антона взять Елену на работу. И пусть все случилось не так гладко, как хотелось бы, но именно сейчас Инга получила то, что было ей так необходимо — настоящую материнскую поддержку.

— Я обязательно проснусь после наркоза, — озвучила она то, что мучило, доводило до отчаяния от страха, что ее сердце может остановиться навсегда.

— Конечно, проснешься, — Елена тронула губами ее лоб. — Кто ж будет плюшки-то мои хвалить?