Все, что ты пожелаешь...

«Самое отвратительное в наших желаниях

то, что иногда они исполняются…»

Стас медленно брел по грязному тротуару. Тусклый свет редких фонарей тонул в серой холодной мороси. На душе было гадко. В голове вяло ворочались тоскливые мысли. Сегодня опять поцапался с предками. Да так, как никогда раньше. Все время учат его как жить, что делать, о чем думать… Надоело… В среду вызывал декан, грозился отчислить за хвосты… Какие там хвосты… Всего-то четыре зачета… Подумаешь! Машка последние две недели тоже на мозги капает — отношения, мол, не развиваются, ясности ей недостает… Сама не знает, чего хочет… Какого им всем от него надо?!

Под ногами хлюпала грязно-серая жижа. Он поежился, натягивая на глаза синюю вязаную шапочку. На углу призывно мерцала зеленым вывеска гастронома, и Стас решил зайти погреться. При виде одинокого посетителя глаза толстой тетки, скучавшей за прилавком, вспыхнули охотничьим огнем. Она всем корпусом подалась вперед.

— Чего желаете, молодой человек? — От профессионально-слащавого голоса у Стаса засосало под ложечкой…

— Да я посмотрю… — он неопределенно махнул рукой и пошел вдоль прилавка.

На полках у стены выстроились перевитые бумажными гирляндами бутылки с вином, водкой, шампанским… Перед строем горячительного, с видом полковника, разжалованного и посаженного за продажу налево казенного горючего, торчал китайский пластиковый Санта. Хитрые поросячьи глазки, казалось, вопрошали: «Эй, обтяпаем дельце? Половина моя…» Его нос был таким красным, как будто Санта уже успел основательно нализаться. Сопровождаемый прокурорским взглядом продавщицы, Стас прошелся взад-вперед вдоль прилавка.

«Черт… Ну и что делать? Домой не пойдешь, после утреннего-то скандала… Машка сказала, что пусть он пока подумает, а она лучше будет встречать Новый Год дома, с родителями; Димка, Леха и Серый тоже меня послали… Серый сказал, что у них в общаге, дескать, приватная вечеринка три на три… Наверняка своих чикс укатывают… Арнис… Не, он такой весь из себя, в семейном кругу празднует…» — Стас скривился, — «Традиции… Тоже мне! А он вот один тут должен… Приятели называется… О! Ник наверняка дома! А это такая компания, где всегда обогреют и накормят!»

Стас быстренько прикинул диспозицию. «Так… Ник вообще-то выпить не прочь, но без фанатизма. Наверняка с Валеркой празднуют. Значит, горючего нужно чуть. А вот для мелкой чего-то купить обязательно надо…» Маленькую племянницу Ника, которую тот забрал к себе после смерти родителей, старались побаловать все. Произведя ревизию финансов, Стас решительно взглянул в глаза продавщице.

— Пожалуйста, бутылку «Пшеничной» и «Карабахское». Пачку Кэмел. И вот колбасы Краковской коляску… Ну, и банку шпрот.

Он помнил, что Валерка обожает шпроты. Чудной ребенок. Шпроты любит больше чем шоколад…

— Все?

— Еще коробку конфет.

— Каких?

— А какие не очень дорогие?

— Ну вот «Бананы в шоколаде». Свежие. Только сегодня завезли…

— Ну ладно, давайте…

Когда Стас расплатился с обрадованной теткой, в кошельке почти ничего не осталось. Запихав покупки в потрепанный адидасовский рюкзак, он вышел из магазина. Ник, которого на самом деле звали Николаем, жил тут же, в двух кварталах от магазина.

Стас направился вверх по улице — и уже через десять минут стоял перед дверью квартиры, нажимая на кнопку звонка.

Против обыкновения, долго не отвечали. Когда, наконец, дверь открылась и в проеме возникла фигура хозяина, Стасу сразу бросился в глаза его вид.

«Чего это он при параде?» — кольнула неприятная мысль, — «Собрался, что ли, куда?»

— Привет! Я к тебе.

— Здорово…

Николай неуверенно посторонился, пропуская нежданного гостя в полутемную прихожую. Из приоткрытой двери гостиной доносилась тихая музыка. Пахло сосновой хвоей, свечами и чем-то вкусным…

— А где Валерка?

— Да она у подружки. С ночевкой… Они компанией встречают…

Николай никогда не называл племянницу Леркой, Лерой, Валей… Только Валеркой. Или Валерией — когда сердился...

— Ого! Одни?

— Ты что, с ума сошел?! Так бы я ее и отпустил одну… Там детская вечеринка, с родителями…

— Слушай, Ник, я вот шел мимо — дай, думаю, зайду, посидим! Ты один, что ли?

— Да нет… Я… Слушай, старик, ты понимаешь… Ну… Тут, в общем, такое дело… Давай, может, завтра, а?

— А чего? Слушай, да ладно! Кто там у тебя? — Шагнув к двери гостиной, Стас заглянул в комнату. Николай при этом неуверенно дернул рукой, будто собирался прикрыть дверь, но раздумал.

Увиденное подтвердило худшие опасения Стаса: в гостиной неярко мерцал экран телевизора, немного света добавляла елочная гирлянда…

Низенький столик, свечи, вино, еще что-то… На уголке дивана сидела худенькая темноволосая девушка в ярко-красной блузке и черной юбке. Большие темные глаза взволнованно и чуть недовольно смотрели на нежданного гостя. Присмотревшись, Стас узнал Сонечку с химтеха. Всё тут же стало на свои места. «Черт!» — раздраженно подумал Стас, — «вот ведь облом! И тут упасть на хвост не светит… Нашли, понимаешь, время! Да что же мне так не везет? Ну, Ник… А Сонечка-то! Такая тихоня, а погляди-ка… Впрочем, Ник — это Ник… Надо, пожалуй, быстренько сматывать удочки, а то, не ровен час, с лестницы спустят…» — подумал Стас, отступив в коридор. Настроение совсем испортилось.

— Пардон… Старик, понимаю… Ну, тогда я пошел… Завтра увидимся?

— Да не вопрос! — Николай облегченно вздохнул. — С Машей приходите. Ну, пока?

— Пока…

Стаса неприятно царапнуло то, как торопливо хозяин квартиры пожал ему руку и захлопнул дверь. Некоторое время Стас задумчиво изучал серую краску на металле. Потом вздохнул и направился к лифту. Выйдя на проспект Ленина, осмотрелся.

По тротуарам пробегали редкие группки людей, иногда слышался смех, обрывки фраз… Проехал пустой ярко освещенный троллейбус. С Порт-Саида, разбрызгивая грязь и оглашая окрестности завываниями Богдана Титомира, вывернул битком набитый микроавтобус, увешанный серебристым дождем. От изморози тот прилип к бортам, и машина казалась обросшей нечистыми, седыми волосами. «Новый Год через два часа уже», — невесело подумал он. — «И чего делать? Домой? Не хочу… Опять родители будут на мозги капать, еще гости подключатся… С тоски сдохнешь! Учат, учат… Лезут все… Только и знают, что советы давать…Жизнь другая, а они все со своими принципами… Тоска… Хоть вешайся… Надоело все! А… Может, куда приползу… Эх, с Ником-то какой облом… И денег нет, не приткнешься никуда…»

Он развернулся и мрачно зашлепал по грязному тротуару в сторону площади Ленина. Народу на улице становилось все меньше и меньше. Проходя мимо Салона для новобрачных, он заметил в заляпанной мокрыми хлопьями витрине кривобокую елку с нелепыми картонными подвесками. Елка стояла в эмалированном ведре с песком. Простыня, которая, по-идее, должна была обозначать снег, сползла, и на белой эмали чернели язвы сколов. Короткий инвентарный номер пламенел на белом, как фурункул. Почему-то именно эта унылая елка в больничном ведре особенно остро резанула Стаса… Стало совсем мерзко. Когда он миновал площадь, улицы совершенно опустели. Стас остановился на углу Пражской, решая, куда идти. Внезапно сзади раздался чей-то простуженный голос.

— Эй, парень! Закурить есть?

Быстро обернувшись, Стас увидел трех парней, лет по двадцать пять на вид.

— Ты че, онемел? Закурить, говорю, есть? — На него весело глядел низенький крепыш в черной короткой куртке. Двое других парней молча стояли, сунув руки в карманы, и безразлично глядя поверх головы Стаса. Тот огляделся. На улице никого не было. Он судорожно сглотнул.

— Нету…

— Ты смотри, правильный какой… Здоровье бережешь? Ну-ну. — Крепыш щербато ухмыльнулся. — Тогда подкинь ветеранам соцстроя на табачок…

— У меня денег нету, — выдавил Стас, отступив на шаг.

Один из парней лениво опустил глаза и взглянул на него в упор. Разлепил губы.

— Слышь, Комарик, по-моему, он хамит…

Крепыш визгливо закудахтал, видимо, изображая смех.

— И правда, хамит… Не уважает. Слышь, Купа, не уважает нас нонешняя молодежь… Нехорошо. Придется научить. А ну…

Его кулак метнулся к лицу Стаса. Тот сумел увернуться и, едва не упав, бросился бежать. Парни кинулись за ним.

— Стой, падла! — Крикнул коренастый на бегу.

Стас пронесся мимо заброшенного костела, выскочил на перекресток, едва не угодив под позднюю машину, взлетел, оскальзываясь, на пешеходный мост над путями… Парни не отставали. Но на середине лестницы под ногой крепыша проломилась ступень, и тот, провалившись в дыру, застрял… Но Стас ничего этого уже не видел. Он пронесся по мосту, ссыпался по скользким ступеням вниз. Забежав во двор одной из девятиэтажек, спрятался в кирпичную будку рядом с детской площадкой. Прижался к холодной штукатурке. Сердце бешено колотилось, колени дрожали…

Когда дыхание чуть успокоилось, он опасливо выглянул из своего укрытия — погони не было. Подождал еще немного. Тишина. Тогда он осторожно выбрался наружу. Еще раз осмотрелся. Никого. Добрел до ближайшего подъезда. Влез с ногами на лавку и уселся на спинку, нахохлившись, как замерзший воробей. Тоскливо поглядел на уходящие вверх стены…

Ярко светились окна. Кое-где сверкали разноцветными огоньками елочные гирлянды. Слышалась музыка, изредка хлопали двери подъездов, откуда-то доносились гитарные аккорды… Опять вспомнились последние дни. Началось всё с родителей. Как обычно: «Ты ни о чем не думаешь! Ведь тебе уже двадцать! Как ты можешь так жить?..» Потом позитива добавила Машка, начав издалека — «мы уже год встречаемся… насколько серьезно ты ко мне относишься», — а закончив конкретно — «что ты думаешь о нашем будущем…»

Этот дурацкий список в деканате. И нудение вредной замши, — «Родченко, если вы хотите, что бы вас отчислили, то просто подайте заявление…» Почему все это происходит именно с ним? Все вокруг только и долбят, что надо повзрослеть, что надо серьезно думать о будущем, что хватит развлекаться… Надоело все до смерти… Новый год…Праздник, называется… Вместо того, чтобы веселиться, он тут мерзнет один… Подлость...

Подул пронзительный холодный ветер. Грязное месиво прямо на глазах превращалось в лед. Стас начал мерзнуть. «Надо в подъезд, что ли, зайти», — вяло подумал он, — «а то околеешь тут от холода…»

Он сполз со скамейки и направился к дверям подъезда. Внутри было теплее, но не намного. Стас устроился на лестничной площадке между вторым и третьим этажами. Сверху доносились звуки шагов, хлопанье дверей, слышалась музыка. Вдруг ему в голову пришла мысль. — «До Нового года еще час. Можно попробовать втереться на какую-нибудь вечеринку. Если постараться — то не все еще потеряно…». Стас осторожно поднялся на третий этаж. Притаился в темном закутке у мусоропровода и стал внимательно прислушиваться к тому, что творилось на площадке выше. Судя по всему, туда выбегали покурить ребята и девчонки из угловой квартиры на четвертом. По доносившимся до него обрывкам фраз Стас догадался, что ребята — студенты. Как и он. Кажется, кто-то из меда. Разговоры о зачетах по анатомии и латыни перемежались шутками, веселыми возгласами. То и дело слышался смех. Когда, судя по голосам, на площадке остались одни ребята, Стас спрятал шапочку в карман и расстегнул куртку. Достав из рюкзака сигареты, решительно направился вверх по лестнице. На площадке курили двое парней, лет по двадцать навскидку. Он приветливо улыбнулся им. Ребята дружелюбно кивнули в ответ.

— Привет! Огоньком не поможете?

Один из парней щелкнул зажигалкой.

Стас прикурил. Затянувшись, выпустил дым в потолок.

— Гуляете у Костяна?

— Да не! Какой Костян! У Витька!

— О! Витек дома празднует? Надо зайти, поздравить по-соседски…

Парни, побросав окурки в банку из-под кофе, висящую на трубе батареи, поднялись в квартиру. «Хозяина зовут Виктор. Отлично», — подумал Стас. Через пару минут на площадку спустились три девушки. Стас приветственно помахал рукой.

— Привет, девчонки! А вы кем Витьку приходитесь?

— А мы учимся вместе!

— О! Класс! В институте, да? А я с ним в школе!

— Здорово.

— Как зимняя?

— Ой, преподы совсем замучили!

— Ну? Тяжко… Наши тоже жизни не дают…

Светская беседа, перемежаемая шутками, продолжилась. Когда с сигаретами было покончено, вся компания поднялась в квартиру. Стас осторожно огляделся. В большой комнате накрывали на стол. Суетились парни и девушки, играла музыка.

— Вик! Вика, колбас где?

— Да на кухне же! Виталик там режет, и вино сейчас будет…

— Он там уже слопал все!

Стас снял куртку и, запихав ее в ворох одежды, тихонько прошел на кухню. В духовке что-то жарилось, шумела вода в мойке… Высокий тощий парень в желтом переднике быстро строгал колбасу на большой разделочной доске.

— Виталик?

— Да? — парень вскинул голову. В чертах его лица было что-то лошадиное — Что такое?

— Да вот провиант Витек велел тебе сдать… Куда это все?

— Что там у тебя? А… Ну, колбасу давай сюда, белую пока под стол, вино… Ладно, открывай. Консервы тоже. Конфеты потом…

— А нож где? Штопор? И меня кстати Стасом зовут…

— Меня Виталием… Нож… Черт, только что тут лежал! Да что ж такое! Ната! Натка! Иди же ты сюда, в конце концов!

В кухню вбежала маленькая пухленькая девушка. Мазнула взглядом по Стасу.

— Привет…

— Привет.

Из-под рыжей чёлки на Виталика сердито уставились круглые зелёные глаза девушки.

— Чего ты орешь как больной слон? Что случилось?

— Я что, один все буду делать? Вот колбасу быстро почисть, и нож консервный вы куда подевали? Мы ни бутылки, ни консервы открыть не можем!

— Нож на холодильнике, а я занята! Сами справитесь!

Девушка возмущенно фыркнула и, воинственно взмахнув медно-красными волосами, собранными в высокий хвост, выбежала из кухни.

Виталик, глядя ей вслед, грустно вздохнул.

— Всегда она занята… А чем занята, спрашивается?

Виталик махнул рукой и вернулся к колбасе. Стас нашел на холодильнике консервный нож со штопором. Они с Виталием, молча занялись делом. Минут через пятнадцать в комнату вошел высокий парень. Внимательно посмотрел на Стаса.

— Здорово…

— Привет…

Повернулся к Виталику.

— Витька спрашивает, чего вы тут застряли? До двенадцати всего ничего…

— Мы застряли? — взорвался Виталий, — слушай, Вовочка, шел бы ты отсюда, а? Мы тут вкалываем со Стасом, а вы там веселитесь! Хоть бы кто

помочь пришел! Не дозовешься!

— Ладно, не шуми… Чего готово, давай, я унесу. Девчат сейчас тоже сюда налажу…

— То-то… Вот бутылки… Стас, помоги ему… Ладно, я сам. А ты закончишь, тащи все в зал…

Парни, взяв тарелки и бутылки, вышли из кухни. Стас перевел дух. Появляться перед хозяевами было рано.

— Слуш, Виталик, а это кто? — спросил, Вовочка.

— Кто — кто?

— Ну, парень с тобой на кухне…

— Да не знаю я… Стасом зовут, но наш … Он там полный рюкзак провизии притащил и выпивку… Витькин друг, по-моему…

— А… Ладно…

Стас открыл последнюю банку. «Вроде, все в порядке». — Подумал он. — «До нового года пятнадцать минут. Теперь вряд ли выгонят. Некогда разбираться, кто есть кто…» В кухню вошла высокая девушка в длинной белой юбке и фисташковой блузке.

— Привет…

— Привет. Тебя Вовка прислал?

— Нет, а что?

— Да он сказал, что сейчас придут за консервой… И конфеты вот еще. Я тут открывал, да все не унесу… Меня, кстати, Стасом зовут…

— Меня Верой. Ну, давай, что там у тебя...

— Да вот…

— Давай их на тарелки. Так… Понесли?

— Послушай, ты вот эти возьми, и пусть кто-нибудь подойдет еще… А то у меня все руки в масле… Надо помыть…

— Ладно…

Девушка взяла тарелки с открытыми банками и вышла. Стас повернулся к мойке. Вылил на руки немного жидкости для мытья посуды, сполоснул ладони под струей теплой воды. Обернулся в поисках полотенца. Тут в кухню вбежала рыжая Ната. За ней вошел Виталик.

— О, все готово… Нормально. Так, Натка, бери конфеты, и давайте оба скорее! До Нового уже семь минут!

— Виталь, а руки чем вытереть?

— Да вон, на табуретке… Быстрее давай, двенадцать вот-вот!

Виталий с Натой убежали. Стас, не торопясь, вытер руки. Внимательно осмотрел кухню. На подоконнике поблескивали синим три фужера. Очевидно, лишние. Он взял один из них и направился в гостиную, где все уже стояли с бокалами в руках. Стас скромно протиснулся к Нате и Вере, стоявшим у дальнего конца стола. В телевизоре появилось лицо генсека, который начал длинно и как всегда косноязычно поздравлять граждан с Новым Годом.

Стас осторожно осмотрелся. Кто еще? Кроме тех, с кем он уже познакомился, в комнате находились еще восемь человек. Видимо, вон тот плотный парень в синей рубашке, стоящий в торце стола — хозяин квартиры Виктор. Рядом с ним — симпатичная маленькая девушка с короткими каштановыми волосами. Стас узнал в ней одну из девушек с лестницы. Двое ребят, с которыми он курил на площадке, и две девушки с ними рядом — тоже… Двое незнакомых ребят, которых он до этого не видел. Один из них выглядел так, будто уже начал праздновать. Чуть раскрасневшиеся щеки, стеклянный блеск в глазах...

Начали разливать шампанское. Стас тоже протянул предусмотрительно взятый с кухни фужер. Золотистая жидкость заиграла в тонком стекле веселыми искорками. «С Новым годом, дорогие товарищи!» — Закончил телегенсек. Фужеры дружно сдвинулись над центром стола. Веселый хрустальный звон заглушил первый удар курантов.

— С Новым годом!

— Всех с Новым годом!

— Ура-а-а!

— Поздравляем нас всех!

— Новый го-о-од настает…

Веселые возгласы, треск хлопушек, смех… Стас огляделся. «Так, пока главное — не высовываться… Подождем танцев на столе…»

Новогодний вечер набирал обороты. Стас держался в тени. Он предупредительно помогал девушкам и Виталию на кухне, стараясь не обращать на себя внимания хозяина. До определенного момента в таком мероприятии нужно шифроваться по полной… Через некоторое время Стас заметил, что сидящий в одиночестве за столом парень начал ронять голову на грудь — тот самый, со стеклянно блестевшими глазами.

Стас внутренне подобрался. Это был тот момент, которого он так ждал. Когда парень, наконец, отключился, Стас осторожно обогнул стол и тихонько потряс парня за плечо. Тот никак не отреагировал. После нескольких попыток добудиться упившегося стало ясно, что клиент в полной отключке. Стас огляделся. На другом конце стола о чем-то шептались, хихикая, пухленькая Ната и одна из девушек с лестницы. Кажется, ее звали Света… Он подошел к ним.

— Девочки, там клиент дозрел… — он кивнул в сторону уснувшего на стуле парня.

Ната прервала разговор и посмотрела туда, куда показывал Стас.

— Ой, Севка — гад… Ну что ты будешь делать… Свет, ну ты посмотри, опять напился!

— Да он, по-моему, уже пьяный пришел…

— И чего его Витька каждый раз зовет…

Ната встала.

— Я сейчас Вите скажу, надо его как-то пристроить, а то опять все испортит…

— Девочки, не волнуйтесь, я сам. — Стас галантно поклонился и вышел. Из соседней комнаты слышалась музыка — там танцевали. Виктора он нашел на кухне. Тот о чем-то тихо беседовал с Верой и еще какой-то девушкой. Стас решительно направился к ним.

— Виктор, можно тебя на пару слов?

Тот с видимой неохотой оставил собеседниц, и они вышли в коридор.

— Ну, что такое?

— Виктор, извини, что прерываю. Я раньше не представился, суматоха и все такое… Я Стас, мы с Севкой приехали.

— Да? Н-ну ладно… И что?

— Ну, понимаешь, опять старая история…

— Что, опять напился?

— Ну да. Его бы уложить куда…

— Черт, снова… Ладно, пошли, поможешь.

Они с Виктором перетащили уснувшего в небольшую темную комнату и, уложив на диван, оставили одного.

Через пару часов гости так натанцевались, наелись и напились, что всех, кто еще бодрствовал, потянуло на философию. Как всегда, разговор через учебу, отношения и прочее, переполз на вопросы счастья. Стас вполуха слушал, неторопливо доедая бутерброд с колбасой. Пока Ната азартно доказывала всем, что если человек сам верит в счастье, оно непременно будет, с ней спорили Виталик с Верой. Компания разделилась на два лагеря, азартно доказывающих каждый своё.

— Я думаю, счастье в нас самих! — Это Ната.

— Только почему-то всегда говорили, что кто-то нашел счастье… — Вера.

— Ну, вообще, в старину люди были счастливее, чем теперь…— Виталик.

— Ну, вот еще! Человек теперь знает, чего хочет, и добиться счастья стало легче!

— Да ничего подобного! Раньше все было проще. И счастье было простое!

— Подумаешь, а еще раньше люди вообще верили всяким жуликам и за счастьем к знахаркам да ведуньям бегали!

— Вот что, Натка, ты знахарок не трогай! У меня прапрабабушка знахарка была, ее вся Архангельская губерния знала! И она людям помогала! И таких много было!

— Ну да, за деньги простаков надували!

— Дура!

— Сама дура!

— Девочки, девочки прекратите! Чего ссориться…

— А чего она!

— Да ладно, девчонки, успокойтесь!

— Она денег никогда не брала! Только если сами давали! Вот! Мне дед рассказывал! У нее книга старинная была, так там рецепты записаны! Для

всего!

— И для счастья?!

— И для счастья!

— Врешь ты все!

— А вот и нет! У нас эта книга до сих пор хранится!

— А ты покажи, и давай попробуем рецепт счастья найти!

— Да, пожалуйста! — Вера быстро вышла из гостиной. В коридоре хлопнула входная дверь. Стас вопросительно глянул на Виталия.

— Куда это она?

— Да к себе… На седьмой.

— А-а… И книгу принесет?

— А то. Верка никогда зря не говорит…

Через несколько минут вновь хлопнула входная дверь. В комнату вошла Вера, аккуратно неся ветхий деревянный ларчик с медными уголками. Осторожно достала из него толстую истрепанную книгу в потертом переплете из воловьей кожи.

— Вот.

— Где рецепты счастья?

— Ребята, сейчас счастливыми станем!

— Давайте же, чего тянете…

Книга раскрылась с сухим треском.

— Так, сейчас…

— Да тут все на иностранном!

— Не, вот кириллица…

— Ну и…

— Стоп, вот. Вот оглавление… Светка, а ну покажи, чему вас на инязе учат!

— Да ну вас, Новый год же! Танцевать хочу!

— Да ты что, мы щас счастье себе сварим! Берем философский камень, растворяем в красном вине, пьем…

— Можно без камня! И даже лучше!

— Ну да, ну да. Пьем и счастливеем с каждым стаканом…

— Ну, хватит, давайте смотреть!

— Ну, вот… Так… Здесь на немецком… И на латыни… Угу… Да. Скоты домашние… Тьфу, тут язык сломаешь… Нет… Вот хозяйство. Как найти то,

что потеряли… Нет, не то… М-м-м… Боли телесные… Нет… Могущество мужчины… Фу!.. О! Счастье и горе! То, что надо!

— Э, ребята, сейчас счастье приготовим!

— Хи-хи, вам крылышко или ножку?

— Нет, оно жидкое!

— Две рюмки, пожалуйста!..

— Хватит ржать, что вы как эти!.. Мешаете же!

— Нет, вот мне интересно, счастье твердое? Или мягкое?

— Да прекратите же вы наконец!.. Вить, дай ручку и бумагу… Я попробую перевести…

— Держи, вот, так. Блокнот подойдет?

— Угу…

— Свет, как счастье…

— Так! Хватит!

В комнате повисло напряженное молчание. Слышалось лишь, как Светлана что-то шептала себе под нос. Потом девушка подняла голову.

— Виталь, здесь латинские термины, помоги, пожалуйста…

Виталий тоже склонился над книгой. Они довольно долго о чем-то шептались, что-то исправляя в блокноте.

— Ну, скоро уже? Чего вы застряли?

— Уже счастья хочется!

— Да не мешайте же вы!..

Наконец, Светлана встала, держа в руке исписанный лист.

— Так, ребята. Ну, я не знаю. Получилась какая-то галиматья. Мы вроде все перевели точно, но… Да вот, сами послушайте…

И она начала читать.

«Во славу Гермия, трижды величайшего.

Все беды людские проистекают от неисполнения желаний, кои рождает душа. Ибо только сердце наше способно истинно желать.

Я, Зосима из Панополиса, записал сей рецепт эликсира счастья. Вот тайна союза Змеев, осененного Драконом: Состав приготовь так. В полуштоф кипящей воды добавь пол унции порошка каменной соли. Когда же та растворится, добавь одну восьмую унции сушеного листа крапивы, четверть унции сока померанца, и щепотку толченого панциря каракатицы. Когда растворится все, влей в раствор стакан красного вина. Вскипевший эликсир сними с огня и добавь в него два грана Желтого дракона, гран Красного змея, и четыре грана Черного змея. Полученную смесь охлади. Начертав знак, что на рисунке, встань в центр его, и, зажегши по краям пять свечей, выпей эликсир. И всею силою души своей, пожелай того, чего хочешь. После жди и, как один раз отойдешь ко сну, то желание твое исполнится. Друг мой! Приложи свой ум к этому, и ты не впадешь в ошибку».

В комнате повисло удивленное молчание.

— Ну, и что все это значит?

— Да, товарищи переводчики… Сели в лужу…

— Нахал ты, Витенька!

— Приготовили счастье, называется…

— Эй, как эликсир готовить будем? Я, между прочим, настроилась!

— Драконы, змеи… Да… Ну ладно, все равно было интересно…

— Не будет счастья нам в жизни… У-у-у-у-у…

— Балбес… Ладно, ребята. Спасибо…

— Ребята, пропустите. Я книгу уберу…

Вера обогнула сидящих, направляясь к ларчику. Внезапно, запнувшись за край паласа, она едва не упала и, чтобы сохранить равновесие, оперлась на край стола, толкнув при этом ларчик… который с треском слетел на пол.

— Ой! — она прижала ладони к щекам.

— Я сейчас…

Виталий осторожно поднял ларец с пола. Боковины разошлись, в трещину виднелись раскрошившиеся шипы…

— Да… Плохо дело…Ну, теперь только выбросить…

— Как выбросить, это же память!

— Не починить…

— Почему, у отца приятель в Политехе есть. Починит, лучше нового будет!

— Так, надо его… Минуточку! А это что такое?

Виталий перевернул ларец. Незакреплённое донце со стуком вывалилось на паркет. А вслед за ним — несколько плоских пакетиков из пожелтевшей бумаги. Их собрали и разложили на столе.

— Смотрите-ка, здесь надписи!

— Тоже латынь…

— Ну-ка Вит, давай, переводи!

— Сейчас посмотрим… Так… Белая луна… … О! Смотрите! Черный змей! Может… Ну, точно. Вот и Желтый. А вот и Красный дракон! Можно состряпать зелье!

— А панцирь?

— Слушайте, есть панцирь! Для Яшки купили!

— Чего?!

— Да для попугайчика же! Им полезно…

— Слушайте, красное вино есть, панцирь есть, драконы-змеи есть! Давайте готовить!

— А знак?

— Нарисуем!

— Ха! Даешь счастье!

Компания отправилась на кухню. Вера и Виктор возились со снадобьем целый час. Наконец Вера выставила на стол ковш с буро-красной жидкостью.

— Ну вот! Готово!

Все нерешительно столпились вокруг стола.

— И что это?

— Эликсир. Как заказывали!

— А, мнэ-э… ЭТО надо ПИТЬ?

— Нет, клистир ставить! Пошли знак рисовать!

Через полчаса знак из книги был перерисован мелом на пол. В углах расставили пять разнокалиберных свечей, обнаруженных в кладовке.

— Ну, кто первый? — ехидно осведомилась Ната. — Вот же оно, счастье местного разлива!

Все смущенно молчали.

— Ну что же вы все? Патентованное счастье! Даром!

Неожиданно тишину разорвало курлыканье звонка.

— Опа! Это ещё кто?!

— Дед Мороз, он подарки нам принес!..

— Санта Клаус…

Виктор вышел в коридор. Назад он вернулся в сопровождении высокого светловолосого парня и маленькой стройной девушки. При виде ее у Стаса перехватило дыхание.

— Маша?!

— Ты? Ты как здесь…

— Нет, ТЫ как здесь?!

— Ребят, они знакомы!

— Димыч, тебя вызовут на дуэль!

Стас в упор посмотрел на Машу.

— Вот, значит, с какими родителями ты отмечаешь…

— Не смей на меня кричать!

— Я не кричу.

— Нет, кричишь…

— Ребята, ревность! Сцена номер пять!

— Милые бранятся…

Стас, криво усмехнувшись, оглядел окружающих. Серые лица… Неразборчивые голоса… «Да пошли все!» Он повернулся к Нате.

— Я попробую!

Взял со стола стакан с варевом и шагнул в центр пентаграммы. Залпом выпил остро пахнущее снадобье…

— Ну, как?

— О! Безумству храбрых!..

Ничего не произошло. Он сошел со знака и направился на кухню. В зале оживленно гомонили гости, обсуждая произошедшее. Маша направилась за ним.

— Послушай…

— Отстань.

— В конце концов… Я дома сидела, с родителями, Дима просто позвонил и пригласил… Просто компания веселая…

— Мне плевать!

Стас резко развернулся и выскочил в прихожую. Напялив куртку, схватил рюкзак и, хлопнув дверью, выбежал на лестницу. «Компания!.. Все между собой … я тоже… И вообще… Плевать я на них хотел! Мне никто не нужен!» Почти час он кружил по городу, не замечая, куда идет… Наконец начала сказываться усталость этого сумасшедшего дня. Стас зашел в какой-то подъезд. Клонило в сон. Он устроился на подоконнике над батареей. «Я только чуть отдохну… Всего полчаса», — вяло подумал он, проваливаясь в мутное забытье…

Проснулся он поздно. Тусклый свет полуденного солнца заливал пустой подъезд. Что-то было не так. Но Стас не мог сообразить, что именно…

Он спустился вниз и вышел из подъезда. Во дворе никого не было. Пройдя через арку, он оказался на улице. Машины беспорядочно стояли на проезжей части. И вновь — никого… Стас, наконец, понял, что его беспокоило. Тишина… Неестественная ватная тишина вокруг. Ни чириканья воробьев, ни шума машин… Ничего. Срываясь на бег, он поспешил в сторону вокзала… Пустые улицы, мертвые дома… Никого. Ни единого человека…

«Не может быть!.. Этого не может быть!.. Что же это!..»

Он уже несся во весь опор. Выскочил на привокзальную площадь. Та же мертвая тишина и пустота. «Исполнилось!» — грохнуло в голове, — « ЭТО исполнилось!!!»

Он упал на колени.

Тишину пустого города прорезал одинокий крик…

10 месяцев спустя.

Максимовна, охая, прислонила метлу к бетонной коробке троллейбусной остановки. Стена была в несколько слоев покрыта клочками бумаги всевозможных цветов и размеров. Белесые потеки силикатного клея как язвы испятнали бетон. Максимовна придвинула ящик из-под водки к стене и, достав из кармана ватника шпатель, начала соскребать ломкую бумажную корку с бетона. То тут, то там появлялись обрывки фраз, адреса, телефоны…

«Продается резиновая ло… тел. З3-89…»

«Меняю 3 на 2+подселение, спросить Ашота»

«Женские сапоги, новые 40й размер, после 18 часов…»

Неожиданно отвалился сразу большой пласт склеившихся бумажек. На стене — лист с полинявшим фото. Крупные буквы вверху: «Пропал человек». Дворничиха перестала шаркать шпателем по щербатой поверхности, всматриваясь в поблекшие от солнца и осенних дождей буквы. «Тридцать первого декабря ушел из дома и не вернулся Родченко Станислав. На вид 19-20 лет, рост метр семьдесят семь, худощавый, волосы русые, глаза голубые. Над левой бровью небольшой шрам. Был одет в синюю вязаную шапку, темно-серую куртку, черные джинсы, черные ботинки. При себе имел светло-серый рюкзак. Всех, кому что-либо известно о его местонахождении, просьба сообщить по телефонам 34-36-79, 44-68-90 или 02». Блеклая фотография. Молодое хорошее лицо… Что-то детское в глазах...

Максимовна печально вздохнула. «Ой ты ж, Господи… Молоденький совсем… И мальчик-то какой хороший, и из семьи, видать, приличной… И пропал… Не дай бог, убили где…» Вспомнился племянник Бориска, которого два года назад сбил насмерть пьяный водитель… Женщина стерла рукавом навернувшиеся на глаза слезы. «Ой, мальчики, мальчики… Что ж вам не живется-то…»