Ледяное солнце - Kartusha

Белое солнце будто застыло. Под ногами хрустел полувековой снег. Виньер нёс дрова в пещеру. Куски дичи уже были нанизаны на осиновые прутья. Охотник боялся, что на запах крови сбегутся звери и утащат добычу.

Находить пищу стало сложнее, а выбраться из Поющего ущелья не получалось. Магический барьер не ослабевал.

Виньер с трудом запалил огонь. Пламя не хотело разгораться. Ленивые огненные языки изгибались, пробовали мёрзлое дерево на вкус и с неохотой прятались в золу.

Виньер привык к голоду и холоду, он давно досыта не ел, но энергия Земли ещё питала кровь охотника. Шкура бизона огрубела, но служила одеялом и плащом.

Виньер давно не чувствовал вкуса еды. Жевал мясо медленно и смотрел, как зарождается буря. Крупные снежные хлопья метались и кружились в диком танце, ворожили и колдовали, сплетая древние языческие символы и знаки.

К утру вьюга стихла. Вход в пещеру наполовину замело. Было уютно, а на сердце непривычно спокойно. Виньер чувствовал, что должно что-то случиться.

Скинув шкуру и стянув рубаху, охотник перетянул чёрной лентой волосы, полоснул по руке обсидиановым ножом. Сила Земли всколыхнулась, яростно засияла и хлынула наружу. Виньер сжал зубы и побежал к обрыву.

Крылья распахнулись резко, уверенно. Охотник улыбнулся. Огненные чешуйки твердели, покрывали каждый дюйм тела.

Зоркие глаза уловили движение где-то на пределе возможного. Магический барьер исказился и внезапно исчез, растворился, словно не бывало.

Люди!

Панически сжалось сердце. Виньер не был готов к переменам, нежданным гостям.

Пока не заметили, рванул с небес на уступ. Едва не порвал крыло, но быстро вернул человеческий облик и рухнул в снег.

Когда он пришёл в себя, застонал. Тело жгло и чесалось. С трудом открыл глаза. Вокруг суетились чужаки. Их было трое.

Косматая седая старуха в мешковатом сером балахоне возилась у костра, варила мясо в котле. На плоском камне в самой дальней части пещеры сидел лысый худощавый мужчина с безумными глазами и татуировками по всему телу, точил нож. Вокруг костра весело носилась конопатая девчушка с голубыми глазами, распевала монотонную песню, подобную заклинанию.

— Кто вы? — Виньер приподнялся на локте и обвёл чужаков внимательным взглядом. Отметил, что его отмыли от крови и одели.

На охотника обратила внимание лишь старуха, зашелестела бесцветными губами:

— Ты не пугайся. Вон тот малый — блаженный бродяга, он разговаривает лишь с духами. Но безобидный. Мы с внучкой бежали от морока, съедающего всё живое. Лыборь нас спас, помог пробраться в ущелье. Сюда морок не идёт. Видать, какие охранные чары действуют или травы-благодать, затаившиеся под снегом.

— Откуда ты о таких вещах знаешь? — напрягся Виньер. Не нравились ему эти людишки.

Старуха задумчиво помешала суп и ответила:

— Об этом все знают, кто от морока спасается.

Бродяга вздрогнул, уронил нож и запричитал на птичьем языке. Упал на колени и прижался головой к холодному камню. Девчушка покачала головой и подошла успокоить блаженного, погладила его по голове.

— Что за морок такой? Откуда он взялся?

Старуха пожала плечами.

— Говорят, это происки Владыки Холода и Льда. Захватил власть, поглотил весь мир, развёл морок, черпает силу жизни. Теперь убивает всё живое, чтоб никто не смог ему противостоять. А как ты тут оказался? Давно пришёл? Из каких земель?

Охотник стиснул зубы и улегся обратно на солому. Всю правду говорить опасно.

— Я живу здесь давно. Спасался от разбойников, ударился головой. Да и позабыл о прошлом. Не знаю откуда пришёл и кем был.

— Бедняга, — сочувственно покачала головой старуха. — По виду ты ладно сложен. Может, воином был? Да теперь не особо важно. Надо думать, что с мороком делать будем. Мы — в ловушке, а морок ждёт, притаился у входа в ущелье.

— Я думаю, есть тайные ходы. Сюда проникают животные и птицы. Но я не смог обнаружить лазейки.

Старуха замолчала, сосредоточилась на супе.

— Всё, готово! Поешьте, а потом с моей девонькой сходите, поищите выходы. Она молодая, юркая, многое подмечает, видит больше других.

Виньер спорить не стал, кивнул. Его такой вариант вполне устраивал. Главное было выбраться, а там ускользнул бы своим путём. А то повадки блаженного начинали нервировать. Вдруг полезет драться, а Виньер не выдержит и обернётся?

Суп оказался сытным, наваристым, ароматным. Старуха явно знала толк в травах.

Моря была забавной девочкой, непоседливой. Витала где-то в своём мирке и радовалась жизни. Жаль, что морок заполонил земли. А Виньер помнил другое время, яркое, свободное, беззаботное, полное счастья, смеха и близких людей, других человекодраконов… Владыка Холода и Льда истреблял их жестоко один за другим. Охотник единственный спасся, успел укрыться под щитом энергии Земли.

Но и сюда Владыка добрался.

Наст крошился, рассыпался крошечными льдинками, как взлелеянные мечты в сердце Виньера. А голубоглазая Моря скакала рядом и восторженно глядела по сторонам.

— Дядя, вон там какая-то нора! — показала девочка на дупло старого дуба, привалившегося к горе. И правда, охотник раньше не обращал на него внимания. Ну, дупло и дупло. А сейчас пригляделся — что-то странное в нём было. В него втиснулся бы и медведь.

— Давай, проверим! — воскликнула девчушка и влезла в дупло, исчезла в зияющем зеве, полном тьмы. Виньер поспешил следом и оказался в узком проходе между гор. Свет едва проникал в обнаруженный тоннель, Моря пропала.

— Эй, где ты? — крикнул охотник и осторожно двинулся внутрь. Пахло пылью и прелыми листьями. Вдруг что-то острое вцепилось в плечо Виньера. Он отшатнулся и развернулся.

Перед ним маячил бесформенный призрак с горящими красными глазами.

Порождение морока! Сердце охотника ухнуло. Он понял, что попал даже не в ловушку, а в капкан. Чужаки вовсе не были людьми! Настал конец эпохи человекодраконов.

Но сила Земли не дала сломаться и покориться судьбе — взметнулась, прожгла застывшую кровь.

Виньер вспыхнул алой зарёй, рассекающей сумрак, и пронёсся по заброшенному горному коридору к выходу из Поющего ущелья.

Ветер рвал и метал, стонал и бился в агонии, как Владыка ревел в бессилии, что нечаянно упустил долгожданную жертву.

А последний человекодракон летел, и его сердце бешено билось. Он готов был бросить вызов судьбе, готов был сломать и переродить умирающий мир.