Глава 11.

После обеда мне пришлось занять место Марины Кудриковой.

Я стараюсь не увлекаться этими вещами: здесь я чужой и вполне способен чего-нибудь напортачить. Это за машиной я чувствую себя как рыба в воде, — когда она вдруг начинает «глюковать», я уже предполагаю, чего ей не хватает для полноты жизни. Но за прилавком всю мою уверенность как ветром сдувает. Я иногда поражаюсь, как девчатам хватает терпения общаться с клиентами. Если бы я был продавцом, я бы завел себе охотничью рогатку, чтобы стрелять свинцовыми шариками по коленным чашечкам наиболее досужих посетителей. Заказ оформить мне ума достанет, но вот правильно посчитать цену за количество фотографий… Нет, не подумайте, что я какой-нибудь дефективный, просто, когда остаешься наедине с клиентами, начинаешь испытывать болезненную неуверенность. Притом еще касса. Вот в кассе я вообще не шарю. Случись нагрянуть налоговой инспекции…

Короче говоря, стараюсь я обходить эти дела стороной. Но Маринка сегодня проявила настойчивость.

— Филимоша, посиди, пожалуйста, пять минуток. Я схожу за мороженым, такая жарища, сил моих больше нет.

— Почему бы мне не сходить? — ответил я. — Давай деньги, сбегаю.

— Ну, нет. — Она сразу же начала ломаться. — Мне еще надо в магазин заскочить, кое-что посмотреть. Ладно, посиди, я быстренько.

— Ладно, — согласился я без особого восторга. — Быстренько так быстренько.

— Вот спасибочки! — Она спрыгнула со стула, глянула на себя в маленькое зеркальце, подхватила сумочку и выскочила из магазина.

Я остался один. Пока в магазине никого не было, я, от нечего делать, принялся разглядывать витрины. Длинные ряды пленок протянулись по средней полке от одного конца к другому — Коника, Фуджи, Кодак, Полароид, совсем уж дикая пленка — Раксколор. Выше располагались фотоаппараты разных мастей и разной стоимости. Нижние полки предназначались для рамок и альбомов. Все это хозяйство стоило кучу денег. Каждую смену, наблюдая за снятием кассы, я мог видеть, как деньжища эти исчезают в карманах Коновалова. Тугие пачки не вызывали во мне ровным счетом никаких эмоций. Я сам порой удивлялся, с каким равнодушием смотрю на крупные суммы, которые, доведись им попасть в мои руки, обеспечили бы мне месячное пребывание на юге. Но я уже не относился к ним как к деньгам. Для меня это были просто экспонаты, уж не знаю, как точнее выразить. Не мое это, вот и все.

Кто-то появился, и я поднял глаза. В помещение вошла молодая девушка в платье, длине которого могла бы позавидовать даже Марина Кудрикова. Мне казалось совершенно невероятным, что это платье хоть что-то прикрывает. Девушка приблизилась к прилавку и извлекла из сумочки уже проявленную фотопленку.

— Можно заказать фотографии?

Можно. Где ж еще это можно сделать, если не здесь. Я взял конверт, приготовился заносить номера кадров.

— А можно мне самой заполнить? — спросила она и улыбнулась. В руке она сжимала бумажку, на которой я мог различить цифры. Номера кадров, понял я. — Я сама еще толком не разобралась.

Можно и это. Я пододвинул ей конверт, вручил ручку. Девушка развернула свою бумажку, нагнулась над конвертом, стала его заполнять. Находясь в ожидании, я опустил глаза вниз. Свет, проникающий сквозь окно, делал ее платье настолько прозрачным, что казалось, она натянула полиэтиленовый мешок. Я мог даже видеть точку соединения ее бедер, разглядел на ней какую-то выпуклость. Я как раз раздумывал, чем может быть обусловлен этот бугорок — большим лобком или выпирающей прокладкой, — когда девушка заметила мой взгляд. Я взглянул ей в лицо и увидел, что она улыбается. В эту минуту она напомнила мне другую девушку — ту, на снимке, который я, Сергей Арсланов и Марина изучали несколько дней назад. Девушку, застигнутую фотовспышкой на коленях за личным занятием.

— Готово? — спросил я.

— Готово. — Продолжая улыбаться, она вернула конверт.

Я просчитал на калькуляторе и назвал ей требующуюся сумму. Девушка зашуршала купюрами, изредка поглядывая на меня.

— Хорошее платье, — задумчиво обронил я, принимая деньги из ее рук.

Она задержалась. Хотела что-то сказать, но, видя, что я перестал проявлять к ней интерес, устремилась к дверям. Я провожал ее взглядом даже после того, как она вышла из магазина и направилась в сторону проезжей части — молодая, цветущая и обольстительная.

А потом вернулась Марина, и я отправился за свой родной агрегат.