05

Это было похоже на войну, и кому-то из них двоих это должно было стоить жизни. Ссора не оглашалась, но Стюарт всегда чувствовал повышенный интерес к себе, когда время от времени заходил в «Кирпичики» справиться у Косого Билла о работе и выпить свою единственную порцию виски. Билл рассказывал, что Уизер злобствует больше обычного, но на обострение Клинт не шел. И Стюарт тоже выжидал.

Между тем, неделя их договоренности с Келли истекла, а нормальную работу он так и не нашел. Келли поговорила с хозяином «Стрелка», как и обещала, и Джона взяли подсобным рабочим. Это внесло в его жизнь некоторую стабильность, но острый момент с Клинтом оставался. Все же Стюарт надеялся, что они разойдутся мирно, и поэтому Келли ничего не сказал. Да и она была не из тех, кто станет донимать расспросами, хоть и видела, что Джон встревожен.

После той ночи, закончившейся сначала поцелуем в комнате, а потом обмороком в ванной, они продолжили жить, как жили. Джон говорил, что найдет себе квартиру и съедет при первой же возможности, но на самом деле оба они знали, что это совсем не решено окончательно. Келли пугала мысль, что придется снова жить одной, без родного человека рядом. Пусть Джон в какой-то степени заменил ей брата, а не был ее настоящим парнем, он все равно заполнял ту пустоту, которую Келли Шеффер чувствовала в своей жизни постоянно. Она с удовольствием готовила для него, хотя они всегда могли поесть в «Стрелке». Ночью, когда Джону снились кошмары, она приходила в его комнату, и сидела рядом, позволяя до боли терзать свою руку, и сторожила его сон. Днем, когда он выходил покурить в редкие минуты отдыха, она находила момент, чтобы выйти следом и сказать что-нибудь, понятное им двоим, и получить в ответ легкую ускользающую полуулыбку. Больше всего она боялась утратить все это.

Стюарт вовсе не был ни глупцом, ни слепцом, чтобы это не видеть. Более того, его точно так же страшила мысль, что от Келли рано или поздно придется съезжать. Больше всего он ценил ее молчаливую поддержку, то, что она не задавала вопросов ни о его пребывании во Вьетнаме, ни о гибели Фрэнка. Стюарт понимал, что она запомнила его вырвавшееся признание об амнезии и просто щадила его чувства. За это он был ей благодарен тоже. И думал, что сошел бы с ума окончательно, если бы по ночам оставался наедине с войной, которая возвращалась снова и снова, чтобы рвать остатки его души. Как он стал связующим для пустоты в жизни Келли Шеффер, так и Келли была связующей для черных дыр его памяти, не позволяя им расшириться и поглотить его. Хотя бы на какое-то время.

Все это они прекрасно знали друг о друге, но никогда не говорили об этом. Как будто молчание было залогом того, что ничего не изменится к худшему. Но…

В тот вечер Келли отправилась к миссис Джонсон, у которой подрабатывала няней. Они со Стюартом договорились о времени, когда он придет ее забрать, а сам он снова пошел в «Кирпичики». Косой Билл накануне прислал записку, что вроде бы есть человек, готовый поговорить о работе. В баре Джон сел за дальний конец барной стойки, взял свой обычный виски со льдом и приготовился ждать. Ждать пришлось недолго, потому что еще раньше в баре появился Клинт.

От его ярко-красной куртки у Стюарта зарябило в глазах. Его сопровождали двое молодых парней, молчаливые и теряющиеся на фоне босса, но по их виду Стюарт понял сразу: его пришли убивать. Если Уизер сейчас не получит ответ, который его устроит, Стюарту не жить. К душе подкатила тоска. Что же… по крайней мере он заберет их с собой. Попытается. Это было единственное, в чем он был сейчас уверен совершенно. Только вот Келли…

Клинт порыскал взглядом по бару, увидел Джона и направился к нему, постепенно расплываясь в улыбке. Чем ближе он подходил, тем шире становился оскал. И это тоже было плохим знаком. Джон остался сидеть.

Уизер присел рядом. Что-то сказал одному из своих громил, и парень тут же испарился, но скоро вернулся и поставил перед боссом выпивку. Стюарт осклабился.

— Смотрю, ты завел себе мальчиков на побегушках, Клинт?

Реакции не последовало. Они пришли не за этим.

— Ты подумал над моим предложением, Джонни?

Клинт сделал первый глоток из стакана. Стюарт закурил новую сигарету.

— Подумал.

— Это хорошо. Я тебя знаю, Джонни, ты хорошо подумал.

Стюарт промолчал. Для него все эти ритуальные танцы не имели смысла. Он все решил еще там, по другую сторону океана. Из них двоих это Клинт был тем человеком, который не желал принять то, что лично его не устраивало.

Он думает, что выиграл, подумал Джон, и эта мысль заставила его издать маленький саркастический смешок. Он слегка наклонился вперед, приближая свое лицо к лицу противника в этом пока еще пассивном противостоянии. Из-за длинных прядей его глаза блестели напряженно и немного опасно.

— Я хорошо подумал, Клинт, — он говорил нарочито тихо, создавая еще большее напряжение, провоцируя и действуя Уизеру на нервы, — Я не буду с тобой работать, какие бы условия ты мне не предложил. И я очень не советую тебе трогать Келли.

Провокация удалась. Улыбка сползла с лица Уизера, как кусок разлагающейся плоти. Глаза налились кровью, а на точеном красивом лице выступили красные пятна.

— Не смей. Мне. Угрожать!

Голос поднялся до крика, но Уизер тут же взял себя в руки, словно устыдившись несдержанности, и закончил так же тихо, как говорил Джон:

— Ты пожалеешь.

Стюарт отрицательно качнул головой.

— Только не об этом.

Он не пожалел. Он хорошо знал, что произойдет дальше, поэтому был готов, когда на него напали. Удивился только, что люди Клинта ждали так долго, позволили ему пройти целый квартал от «Кирпичиков» к дому Келли. Или ждали, когда он достигнет плохо освещенного места, от которого к тому же отходил длинный пустой тупик. В этом-то тупике его и начали убивать.

Стюарт понял, что происходит. Адреналин мгновенно отравил его кровь. Прошлое войны преследовало его не только в кошмарных снах, но и сейчас — вздыбившимися нервами, обострившимися инстинктами убийцы и ненавистью, вытеснившей страх. Он ненавидел тех, тогда, унесших сотни жизней его братьев по оружию. Он ненавидел этих, сейчас, пытавшихся отнять жизнь у него. Система распознавания «свой-чужой» дала сбой, а вместе с ней Джон Стюарт утратил и связь с реальностью. Его полуоглохшие уши слышали взрывы и выстрелы. Полуослепшие глаза видели взметающиеся вверх языки пламени и багровое от их отсветов ночное небо над джунглями. Разум уже не контролировал тело — сознание медленно покидало его.

Стюарт дрался ожесточенно, на поражение, не понимая, сколько у него противников. Время растянулось, как это всегда бывало по его ощущениям в бою. Он сопротивлялся и бил, уже не чувствуя, что его задавили численным превосходством. Тело не чувствовало боли ударов. Только запах крови бил напрямую в мозг, но Стюарт не понимал, что это ЕГО кровь.

Зверь рвался наружу, потому что преград больше не было.

В какой-то момент времени из мешанины образов сознание вырвало один, крупным планом: черный зрачок пистолетного дула, нацеленный ему прямо в сердце и готовый вот-вот выплюнуть смертоносный комочек свинца.

— Нет!

Воздух вырвался выстрелом. Джон успел дернуться в сторону. Что-то горячее… он знал — ЧТО… больно ударило его в грудь. Он схватился за куртку, и ладонью тут же ощутил… кровь… липкое и горячее. Раздались новые выстрелы. Стюарт увидел полыхнувшую, как огонь, куртку Клинта. По краю сознания чиркнула мысль, что Уизер, должно быть, разрядил в него всю обойму. Потом багровая пелена застлала глаза, делая мир похожим на ожившую картину Дали. Звуки слились и теперь напоминали тягучую песню гонга. Изображение потемнело и выключилось.

Джон Стюарт лежал на асфальте в луже собственной крови, прижимая ладонь к ранам на груди последним жестом отчаяния. И был мертв.

Кажется.