11

Часть II

Воспоминания бурным потоком влились в мои мысли, мешая меня сама с собой. Кто я? Чья душа? Путаюсь, спотыкаюсь сама о себя, лишаясь рассудка. Звон и гам, белый шум, блуждаю в потёмках как ребёнок. Мои руки онемели, потеряла способность говорить. «Мама, где моя мама?» Я чудовищная ошибка, порождение истинной тьмы! Мысли мне больше не принадлежат, в них звучат чужие голоса, настойчиво пытающиеся перехватить контроль над телом. Это как в старой книге «Похитители тел», только вместо инопланетного разума здесь только я сама. Много я. Я, я, я… От звука собственного голоса, говорящего не мои мысли, схожу с ума! Уйдите, вы не я! Оставьте меня в покое!

Так не могло продолжаться вечно, невыносимость и нетерпимость чужих личин как ногтём по стеклу, меня тошнило от них. Казалось, что голова сейчас взорвётся воплем, полным боли и страданий. Перед глазами белое марево, я слепа, глуха и нема. Где я? Кто я? Всё сливается в сплошную линию дороги.

— Не сопротивляйся, — звучит чужой мужской голос и я хватаюсь за него, как за соломинку. — Они это ты. Если ты расслабишься, то всё пройдёт легче.

Что пройдёт? О чём он говорит? Его слова пугают, но я пытаюсь сделать так, как он велит. Его голос знаком каждой чужой в моей голове и все они уверены, что он не причинит мне вреда. Падаю на колени, хватаясь пальцами за траву. Мимолётное возвращение в реальность позволило увидеть обеспокоенное лицо Тая/Рона/Кроноса. Попыталась ему ответить, но новый водоворот воспоминаний бросает меня на землю и я тону с широко открытыми глазами.

1.

Небольшая уютная гостиная с камином и толстым тёмно-синим ковром. За узорчатой решёткой кто-то аккуратно сложил дрова, чтобы, когда пришло время разжигать, огонь равномерно захватил каждое из них. За окном, закрытым прозрачными занавесками, плавно догорает закат, окрашивая небеса в нежно-лиловые оттенки. В комнате много подушек, мягкий диван под цвет ковра и несколько кресел, на одном из которых лежит начатое вязание. Гостиная переходит в кухню цвета лайма, на которой находится молодая румяная женщина. Она сидит за столом, медленно вращая перед собой стакан с чем-то огненным.

От дивана доносится негромкое шебуршание — там с несколькими куклами играет молодая девочка. Ей где-то около пяти. Беловолосая, сероглазая, бледнокожая малышка сосредоточенно водит куклой по мягкой поверхности дивана и что-то приговаривает себе под нос.

Девочка похожа на женщину, только светлее и бледнее. У женщины волосы налиты золотом, глаза отливают зеленью и губы полны красного цвета. Она не смотрит на своё дитя, всё своё внимание уделяя стакану. Казалось, что она кого-то ждёт, но висящие прямо перед ней часы её совершенно не интересовали.

Так шли минуты, превращаясь в часы и в тот момент, когда последний лучик солнца скрылся за горизонт, в дверях раздался звон ключей и на пороге появился молодой вихрастый парень в костюме и с чемоданом. Рыжеволосый с россыпью веснушек на щеках, он улыбнулся, глядя на свою жену.

— Вот я и дома. Скучала? — не дожидаясь ответа, рассмеялся.

Раздевшись, он прошёл в гостиную и чмокнул играющую дочь в лоб, отчего она недовольно нахмурила брови, но когда парень достал небольшую конфету в яркой обёртке сразу же заулыбалась. Затем он подошёл к камину и с силой на него дунул, в результате поленья занялись огнём. Парень провёл рукой по шее, а затем пошёл на кухню, не забыв мимоходом потрепать дочь по волосам.

— Как у тебя день прошёл, дорогая? — делая вид, что не видны стакан с алкоголем и грусть на лице девушки, сказал он, залезая в холодильник. — Что у нас на ужин? Я есть хочу, зверски!

— Она ламия, Малькольм, — коротка заявила она, осушая стакан залпом. — Наша дочь станет белой смертью, ты понимаешь?

Парень закрыл холодильник и повернулся к жене. Перемена произошла разительная, от веселья и довольствия жизни не осталось и следа. Теперь тяжесть слов жены дошли и до него, сменив радость горем.

— Ты уверена? Ты же блондинка, многие блондины в детстве совсем беловолосые, — он предпринял слабую попытку вырваться из оков нависшего над их семьёй проклятья, но лицо жены разрушило и эту надежду.

— Я ходила к дальней родственнице по материнской линии. Ну… ты знаешь о них, женщины, способные видеть будущее, — заговорила она. — Чёрт, вот уж не думала, что когда-нибудь обращусь к ним!

— Что она сказала?

Женщина быстро подняла на него взгляд, а затем вернулась к пустому стакану.

— Она видела её будущее, — сказала она. — Боже, бедная девочка…

— Предсказания не всегда правдивы, Магдалена, — муж сел рядом с женой и накрыл её руки своими. — Помнишь, нам говорили, что ты не сможешь забеременеть от меня…

— И вот что получилось! — гневно воскликнула женщина, отдёргивая руки. — Наша дочь родилась ламией! Хуже судьбы для ребёнка и не придумаешь! Мне сказали, что нашу девочку ждёт ужасная, но великая судьба. Ты понимаешь, что это значит?

Из гостиной раздался негромкий плач и родители моментально обернулись на детский крик. Девочка стояла напротив них и плакала, не понимая, о чём они говорят. Ей не понравился громкий голос матери и она заплакала, как это сделал бы любой ребёнок на её месте.

Родители тотчас же вскочили и подошли к ней, утешая, говоря ласковые слова. Мать взяла девочку на руки и прижала к груди, отец обнял их обоих, приговаривая: «Всё обойдётся, всё будет хорошо…»

Я делаю глубокий выдох и открываю глаза.

— Меня зовут Майя Крон. Мои родители Магдалена и Малькольм Крон, — заговорила чётко, оглядываясь по сторонам. — Теперь у меня есть детство.

— Майя? — Тай нахмурился, держа меня за руку.

Оглядевшись по сторонам, поняла, что мы вернулись в клуб «Время» и сейчас лежу в бывшем кабинете Рональда, как подсказывает женский голос внутри меня.

— А ты тот мужчина, который похитил меня и привёз в сельский домик, из которого я сбежала.

— Пока ты не видишь всей картины… Майя, — медленно проговорил он.

— Нет, не Майя, — покачала головой, а затем положила голову на подушку и закрыла глаза.

Теперь было легче расслабиться и окунуться в свою память. Теперь это делала осознано, зная, что таким образом собираю себя как паззл, кусочек за кусочком.

2.

— Ну, как же мы тебя назовём?

Над девочкой возвышается мужчина в смешном чепчике и бородой лопатой. Он хитро щурится, в его карих глазах скрывается расчётливый, но не злой ум. Рядом с ним стоит высокая худая женщина с чёрными вьющимися волосами и широким носом с горбинкой. Она улыбается, глядя на ребёнка перед собой.

Девочка смотрит на них с недоверием и затаённой злобой. Ей не хотелось никуда идти с этими людьми, они ей — никто. Но женщина из органов опеки сказала, что иначе она попадёт в приют, а это гораздо хуже, чем приёмная семья. К тому же еврейские семьи неплохо обеспечивают и заботятся о приёмных детях. Девочка не понимала и половины того, что ей говорили. По большому счёту ей ничего не нравилось из того, что с ней происходило. Всё, чего она хотела — это вернуться домой к маме и папе. Вот только она не знала, где её дом и кто её родители. Она ничего о себе не знала и как не пыталась вспомнить, как ни тужилась, ничего не получилось, кроме разве головной боли и тошноты. Её память была крепко укрыта белым туманом, но когда она говорила об этом врачу, тот только улыбался и давал безвкусные леденцы. Порой она хотела сильно дунуть на эту белизну, чтобы всё рассеялось, но она не знала, как это сделать.

— У меня есть имя, — пробурчала она, крутя между пальцев край своего белого платьишка.

— И как тебя зовут? — заинтересовалась женщина.

— Я не помню, — она потупила взгляд, чувствуя, как на щеках проступает румянец.

Она не видела, как сочувственно переглянулись её будущие приёмные родители и как они сжали руки друг друга, прежде чем женщина опустилась перед девочкой на колени.

— А тебе нравится имя Лея? — осторожно спросила она. — Это имя принадлежало жене праотца Яакова, она была праматерью еврейского народа. У неё были точно такие же, как и у тебя, светлые глаза.

Девочка хотела было громко сказать нет, чтобы эти люди отстали от неё, ведь она точно знала, что у неё есть имя, вот только она его пока не помнит, но оно обязательно вернётся к ней, но… Она помнила взгляд женщины из опеки, поэтому молча кивнула, отчего женщина, сидящая перед ней на коленях, вся просияла.

— Тогда добро пожаловать в семью, Лея, — уверенно и добродушно сказал стоящий мужчина.

И я опять открываю глаза и вскакиваю над импровизированной постелью, тяжело дыша — в этот раз пласт воспоминаний был гораздо обширнее и болезненнее, чем детские воспоминания, которые по большому счёту были невинны и милы. Вспомнила о себе всё самое важное. Вспомнила Маркуса, Рональда, своих друзей, Берта, Бетани и остальных. Вспомнила Генри, вспомнила все свои приёмные семьи… вспомнила, как появились на свет первые белые упыри. Вспомнила, как меня изнасиловал Маркус. Вспомнила, как убила вампира Аннет. Вспомнила автомобильную аварию, после которой потеряла память…

— Меня зовут Лея Фицпатрик. Я живу по адресу улица Паердегат, дом 7. Работаю в клубе «Время» и встречаюсь с человеком, которого зовут Рональд, — проговорила скороговоркой в пустоту, поскольку Тай спал, сидя возле кровати и склонив голову на подушку рядом со мной.

Залюбовалась своим мужчиной. Теперь, когда шум в голове немного утих, смогла оценить то, сколько он сделал для меня. Боже, а ведь я даже не всё ещё вспомнила! От этого больно защемило сердце, ведь только что прошлась по самым ярким воспоминаниям Леи. Болезненным, грустным, прекрасным, добрым, радостным, печальным… самым разным, как и положено любой жизни. И это всё моё.

3.

Молодая девушка, блондинка с густой косой, в медицинском халате стоит за рабочим столом и внимательно смешивает две пробирки с разными цветами, она настолько поглощена процессом, что не замечает с каким удовольствием за ней наблюдает мужчина с яркой нечеловеческой внешностью. Его глаза горят салатовым почти неоновым светом, щёки остры и бледны. Он так же одет в медицинский халат и стоит напротив за тем же рабочим столом.

— Девять целых и три десятых, — констатировала девушка, ставя пробирку на стол перед собой. — Почти как ты хочешь, но, к сожалению, точнее уже не получится. Конец света изрядно подпортил нам материалы, я выжала всё, что могла.

— Ты гениальна, — мягко сказал он, занося полученные данные в компьютер. — Ты делаешь невозможное возможным. Без тебя я бы так быстро не продвигался в исследованиях.

— Да? — она посмотрела на него с ехидной улыбкой. — А кто поначалу говорил: «Ты всё равно ничего не помнишь, так зачем в лабораторию лезешь? От тебя не будет никакого толку! Да где я найду время ещё и тебя учить!» — этаким противным играющим голосом заговорила она.

— Понял-понял! Был не прав! — он вскинул вперёд в защитном жесте руки и негромко засмеялся. — Фрида — ты чудо!

— Почаще напоминай себе об этом, — сказала она нормальным голосом и улыбнулась.

— Я люблю тебя, знай это, — теперь он смотрел неотрывно, как хищник, но в голосе была чувственная мягкость, свойственная только влюблённым мужчинам и от этих слов девушка расцвела, зарделась и смущённо потупила взор. — И совсем скоро все узнают о наших чувствах!

— После загадочного путешествия, о котором ты так долго мне рассказывал? — на лице девушки засияла чувственная улыбка. — С нетерпением жду этой поездки!

— Надеюсь… ты не сбежишь от меня, — в глазах мужчины мелькнула самоирония вперемешку с такой острой и тонкой надеждой, что щемило сердце.

Девушка, видя столь яркую гамму чувств, не выдержала и обошла стол, подошла к нему, обхватила его руки и прижала к своим губам.

— И я тебя люблю, — она прямо посмотрела на него и новая улыбка загорелась на её губах. — И всегда буду любить. Ничто не способно разрушить наши чувства, ведь они истинны!

Вновь вынырнуть из воспоминаний оказалось проще, чем в прошлый раз, но двадцать лет, пролетевших перед глазами, просто так не отбросить. Просидела минут тридцать, глядя прямо перед собой, заново воскрешая в памяти те или иные события, постепенно смешивая их с воспоминаниями Леи и Майи.

Он лгал мне. Он всё время лгал и обманывал меня. И когда смотрел в глаза и говорил, что любит — всё это ложь. Нельзя любить выдуманную тобой женщину. Как и нельзя говорить такие слова той, что изнасиловал. То, что он сделал со мной… невообразимо жестоко. И все его слова — обман! Издёвка, злая шутка!

Ненависть поднималась из глубин сердца, заполняя меня до самых краёв ядовитой отравой. Чувствовала, как что-то светлое и доброе умирает во мне — частичка Фриды отправлялась во тьму. Сжала пальцами края покрывала, ощущая, как от гнева в ушах стучит кровь. Вспышки воспоминаний этой девушки мешались с воспоминаниями Леи. Наши чувства сплетались в тугой и острый узел ярости, волнами накрывая с головой.

Только было попыталась подняться, как возникший как из ниоткуда Тай уложил меня обратно. «Рядом с ним я всегда в безопасности. Он защитит меня от всего зла», — шептала память, отчего почувствовала, как гнев отступает под натиском воспоминаний о нас с Таем.

— Тише-тише, — шепчет он, гладя меня по волосам. — Ещё не конец, ведь так?

— Осталась Мара, — отвечаю хрипло и он подносит к лицо стакан, доверху наполненный водой.

— Ты справишься, ты со всем справишься, — говорит он, давая мне напиться.

От жажды глотаю слишком сильно и вода струится по шее, забираясь в полурастёгнутую белую сорочку. Прохлада овевает меня, забирая боль, что причинили воспоминания. Чувствую себя живой и настоящей, не стёртой в пыль памятью чужих личин. Всё ещё Мэлоу, но только теперь и Майя, Лея и Фрида. Как будто бы совместное переживание прошлого помогло нам думать в унисон. Кто я? Это вопрос будет мучить вечно, но кажется теперь мне становится чуть легче на него отвечать.

Смотрю на Тая с благодарностью. Он подарил мне чувство наполненности и теперь я знаю, какой ценой ему встала наша… любовь? Ведь это так называется, когда один следует за другим без возражений, отдавая всего себя?.. А я поступила бы также? Есть ли во мне такая жертвенность?

— Спи, — мягко говорит, укладывая меня обратно в постель. — Чем скорее ты вернёшься, тем быстрее всё закончится, дорогая.

— Я постараюсь, — отвечаю в тон, чувствуя, как последняя личность медленно выбирается из глубин подсознания, чтобы захватить меня и раствориться в моей душе.

4.

— Мы проникнем в город по туннелям метро, — спокойно заявил Алистер, стоявший в отдалении от нас всех.

Гостиница, в которой мы оказались была забита доверху нашими сподвижниками. А в этом безымянном городке расположились наши люди, готовые выполнять приказы старшин. С тех пор, как ведьмы присоединились к нам, появился реальный шанс взять вверх и теперь каждый из нас был готов воевать за лучшее будущее, которое обещал вампир Ястреб.

— О, и как же мы это сделаем?

Третья всегда была неугомонной, вот и сейчас она брала на себя роль задающего вопросы, ведь Вторая априори должна всё знать. Если бы Алистер не держал всё в себе, так и было бы. Однако вампир не любил делиться со мной своими планами, поэтому блуждала в потёмках, как и остальные. Только на мне в довесок висела обязанность убеждать остальных, что Алистеру можно доверять. Что он наш лидер, и он знает, что делает.

— Рабочие метро, — пожав плечами, ответил Алистер. — Я давно приметил парочку, которые несколько лет назад уехали из Йорка за лучшей долей. Сейчас они старики, но так даже лучше, ведь у старых память лучше работает на то, что было лет двадцать назад, чем на то, что на прошлой неделе.

Это действительно было то, что нужно. Собственно, как и всегда. Алистер никогда меня не разочаровывал, поэтому я и не спешила уходить, хотя сейчас по сути был единственный шанс это сделать. Погибла в бою, что может быть лучше? И хотя доверяла ему, но иногда, оглядывая свою новую жизнь, спрашивала себя — а это то, что я хочу?

За окнами сгущались сумерки. Зной августа постепенно отступал, уступая место вечерней прохладе, миллионам комаров и мелких мошек. Сейчас более отчётливее слышен стрёкот цикад и кузнечиков, саранчи и прочих вечерних насекомых. Так чётко слышу, как в лесу ухает сова, что пропускаю мимо ушей вопрос Хэл.

— Да? — спрашиваю, поворачиваясь обратно в комнату.

На меня, кроме неё, никто не смотрит. Общее собрание прошло, люди и не люди сгрудились в небольшие группки, обсуждая или споря о грядущих действиях. Рядом со мной стояла Хэл, она вертела в руках перочинный ножик и казалась абсолютно равнодушной, но я догадывалась, что это не так.

— Ты не знаешь, где Клементина? — девушка терпеливо повторила свой вопрос. — Я со вчерашнего вечера её не видела, а она ещё не так сильна, чтобы надолго покидать меня.

— Может она с Габриэлем? Сама знаешь, они вместе спят, — отвечаю, подумав с минуту.

— Вот скотство, — она негромко выругалась, а затем закатила глаза. — И за что мне такое наказание? Если им так хорошо вдвоём, так почему я должна была стать её матерью?!

— Такова воля Ала, — пожала плечами, разглядывая собравшихся, без зазрения совести подслушивая их разговоры. — Ты же была первой, кто решил, что она достойна стать частью команды…

— О если бы я знала, что будет так тяжело быть матерью видящей ясно, то предпочла бы оставить её там! — почти мечтательно протянула она, заслужив мою кривую улыбку.

— Хватит стонать, Хэл, — к нам подошёл Натан с добродушной улыбкой на лице. — Расслабься, это же твой первенец. Все первенцы такие своевольные, потому что самые любимые. Ты сама даёшь понять, что ей можно быть такой раскованной.

Натан был высоким, как и все вампиры, жилистым, белокожим мужчиной. В нашем отряде он занимал Седьмое место и в основном общался с оборотнями, демонами и прочими рядовыми сверхами. Именно он формировал будущие отряды наступления на город. Сильная работа, ведь не он придумывал задачи, он должен был исполнять приказы. И у него это получалось лучше всего. Белобрысый, с ясными тёмно-синими глазами, вечной ехидной улыбкой-маской, скрывающей под собой хитрого и изворотливого мужчину, до костей верного идеалам Алистера. Как и многие старшие цифры, он пережил конец эпохи вместе с Первым и был готов идти за ним до самого конца.

— Меня наставляет вампир, который бросил своих детей во Франции? — язвительно вопросила она. — Из тебя получился такой замечательный отец, Нат!

— Я предложил им поехать со мной в САГ, но они решили, что им будет лучше с Люцианом. Не моя проблема, что теперь они застряли там, — рассмеялся Натан. — Ты либо отпусти её, либо посади на цепь, иначе с птенцами никак.

— Боже, как же сложно быть молодым вампир, — пробормотала скептически, слушая их негромкую перепалку. — Я поищу её, Хэл. А лучше, если ты сама этим займёшься. Она нужна Первому. Совсем скоро прибудут ведьмы и было бы неплохо, если бы она помогла нам понять, не ведут ли они двойную игру.

— Как прикажешь, Вторая, — полусерьёзно заявила она, окидывая меня непонятным взглядом. — Я приведу её как можно скорее.

Мне осталось только натянуто улыбнуться, когда она покинула холл.

— Шумно сегодня, — заметил оставшийся Натан.

Он разом посерьёзнел, если не сказать больше.

— Поверить не могу, что мы всё-таки идём против Маркуса.

— Да? А что в нём такого особенного? — моментально заинтересовалась я. — Ал особенно не распространяется о нём. Кто он такой?

Нат окинул меня странным взглядом, отчего почувствовала себя неуютно, но всё-таки решил ответить на мой вопрос.

— Маркус — единственный выживший из предыдущей верхушки власти сверхов САГ. Ты понимаешь? Он единственный, кто реально мог организовать всех сверхов после того, как началась пандемия и он это сделал с блеском. Жёстко, кроваво, но блестяще, на грани гениальности, он не дал людям скатиться в безумную вакханалию отсутствия социума, он дал им закон и порядок. Понимаешь? Алистер стоял рядом с ним. Мы выполняли все приказы этих двух и поначалу всё было прекрасно, — Нат ненадолго замолчал, а затем взял меня за локоть и наклонился, чтобы прошептать на ухо. — Остальное услышишь не здесь.

Мы вышли во двор. Я уж было решила, что попала в иную реальность, настолько здесь было жарко по сравнению с прохладной гостиницей. Мне пришлось постараться, чтобы подстроиться под уличную температуру и в это время с завистью смотрела на Натана, который даже не заметил, насколько здесь жарко. Он повёл меня в сторону от главной улицы, довёл до старого здания, который когда-то был автомобильной стоянкой, а сейчас был наполовину заброшен. Первые этажи использовались как стоянка для лошадей и тех машин, что сохранились со старых времён и всё ещё были на ходу, а также для ремонта техники. Последние этажи были заброшены, поэтому неудивительно, что мы отправились именно туда.

— О чём ты хочешь поговорить?

— Была девушка, — осторожно подбирая слова, сказал Натан. — У Маркуса была девушка, ради которой он создал этот мир. Не могу сказать, что всё было сделано ради неё, в конце концов жажда власти также является частью его натуры, но эта девушка… Она сияла в его сердце долгие годы. Он берёг её от всего мира и почти никогда не отпускал во внешний мир, боясь, что она может погибнуть или исчезнуть. Я никогда её не видел. И почти никто из нас её не встречал. Алистер и вроде бы Хэл с Гэбом и Кэт. Но я не уверен, они ничего о ней не знают. Кроме одного — девушка сбежала с другим мужчиной, который работал вместе с Алистером над тем, чтобы свергнуть Маркуса.

— Зачем? — всё ещё не понимала, к чему он клонит. — Если всё было так хорошо, то зачем Ал решил предать Маркуса?

— За пять лет до побега девушки, Маркус отправился вместе с ней в путешествие, после которого планировал представить её всем нам, как свою королеву. Он очень давно планировал эту поездку, его нетерпение не знало границ, ясно было, что оно будет ключевым, чтобы это не значило. Только вот вернулись они не через три месяца, как планировалось, а через один и только Маркус. Девушку он так и не представил, вернув её в охраняемый особняк. После этого он начал меняться. Его жестокость выходила из него как горячая лава вырывается из жерла. Он словно сошёл с ума от своей злости. И вместе с этим он стал отдаляться от своей власти, словно бы потерял к ней интерес. Маркус — гениальный учёный и после поездки большую часть времени он стал уделять своим исследованиям. Только теперь стали пропадать люди и сверхи. Об этом не говорят, но многие знают, кто за этим стоит. Маркус никогда не просил помощи Алистера в своих исследованиях, но… наш Первый кое-что узнал, о чём так же молчит. После этого медленно и плавно стал зреть заговор, к которому потом присоединился давний враг Маркуса — Кронос, ты, наверное, даже и не слышала это имя, не так ли?

Отрицательно покачала головой, полностью погрузившись в рассказ Натана. Картинка постепенно стала вырисовываться новыми гранями, открывая мне истинную природу вещей, которые раньше не понимала.

— Кронос был как-то связан с той девушкой и через неё мы получали известия о исследованиях Маркуса. Крохи, но всё говорило о том, что он изучает белых упырей, превращая в них сверхов и людей. И это лишь малая часть того, что он делал. В последние месяцы он что-то задумал, отбросил свои основные увлечения, полностью сосредоточившись на какой-то цели, о которой никому не рассказывал.

Натан замолчал, а затем отвёл взгляд в сторону остатков заката, похожего на апельсиновую стружку облаков, разбросанных по небесной глади. Вздохнув, Седьмой продолжил историю давно минувших дней.

— А потом в поместье случился пожар. Никто не выжил. А девушка пропала, как и Кронос, оставив Алистера самостоятельно разбираться с заговором против Маркуса.

— Ходят слухи… что Маркус убивает беловолосых девушек. Можно сказать, только ими и питается, — сказала нахмурившись, пытаясь понять, есть ли здесь связь с той девушкой.

— Да, ты права.

— О, — на секунду мне стало не по себе и я коснулась своих ярко-рыжих волос. Под ними скрывался белый цвет.

Натан заметив мой манёвр, иронично ухмыльнулся. Он не знал, что я потеряла память.

— Только не говори мне, что ты и есть та девушка, — рассмеялся он. — Она должна быть вампиром, иначе никак. А ты ламия, не думаю, что такую как ты можно запереть в четырёх стенах на двадцать лет.

— Двадцать лет?! — воскликнула изумлённо. — Да ты шутишь! Кем же она была, что позволила так с собой обращаться?!

— Препараты, мало ли что он с ней делал. Я думаю, она была человеком, а он обратил её. И двадцать лет держал подле себя, пока она не отсекла его, — и Натан шутливо провёл рукой по шее. — Став свободной спалила поместье и сбежала со своим ухажёром, наплевав на всех и вся. Классика.

— Ха, — повертела в голове эту историю и отметила её разумность. — Да, может ты и прав.

— Да что там говорить — все так думают, — хмыкнув, сказал он. — Другое важно. То, что с ним стало после побега девушки. Он столько лет был на ней помешан и тут лишился объекта своей страсти. Он приказал ведьмам найти беглянку, а когда они не смогли — казнил всю верхушку. Это сыграло нам на руку, ведь без поддержки ведьм, никто за нами не пошёл бы. Ведьмы — держат стены, они гарант безопасности и стабильности. Плюс, мало кто решится воевать против таких, как они.

— И совсем скоро состоится кульминация всей войны, — проговорила тихо. — Почему мне никто не рассказывал об этом раньше?

— Думаю, Ал не хочет выглядеть в твоих глазах глупцом. Плюс никто не хочет вспоминать прошлые ошибки. Алистер когда-то поставил на Маркуса, он не хотел быть первым, не хотел быть лидером, считая, что не способен на подобное. Но жизнь вправила ему мозги и теперь мы идём за ним зная, на что способен наш лидер, — в глазах Натана мелькнула настоящая гордость. — Я буду верен ему до конца, Мара. А ты?

— Да, — кивнула я. — Он спас мне жизнь и моё будущее. Я никогда не предам его.

Я выдержала долгий взгляд Натана и когда он кивнул, расслабилась. В такие моменты было трудно держаться, ведь в отличие от остальных, во мне не было солдатской преданности, отточенной столетиями совместной службы. Они семья, и я пока не чувствую себя её частью. Интересно, стану ли?

В последний раз вынырнула из объятия прошлого, чувствуя, как всё внутри меня расслабляется, как ком вопросов рассасывается, оставляя меня полной внутри. Теперь знаю о себе всё. Прошлое раскрылось передо мной яркостью моментов, от которых теперь могла отталкиваться в принятии решений. Теперь могла испытывать желания. Ведь кажется знаю, чего хочу больше всего на свете.

Убить Маркуса.