ГЛАВА 15.

Первым делом Рэй поспешил на запланированную еще несколько дней назад встречу, боясь опоздать.

Подъезжая к назначенному месту, он замедлил ход и остановился у обочины рядом с человеком, стоявшим у дороги.

Перегнувшись через сиденье, Рэй открыл дверь и взглянул на него.

— Подвезти?

Человек кивнул и уселся рядом, захлопнув за собой дверь машины, а Рэй тронулся с места и покатил дальше. Потом открыл бардачок и, достав оттуда фотографию, вручил своему спутнику. Не говоря ни слова, тот уставился на снимок. Скосив глаза, Рэй украдкой его разглядывал. Этого парня он видел впервые. Его порекомендовал одни из надежных приятелей Рэя, которому тот без опасений доверил свою проблему. Приятель был не простым. И этот парень, сидящий сейчас в его машине — тоже. У него была внешность типичного еврея, но довольно симпатичного и даже приятного, что немного удивило Рэя, не говоря уже о молодости этого юноши. С большой натяжкой ему можно было дать лет двадцать пять. Рэй удивился потому, что ожидал увидеть кого-нибудь постарше и посерьезней, а не этого сопляка. Но лицо этого сопляка выдавало в нем прожженного и закаленного жизнью, причем жестокой и тяжелой, человека. И Рэй перестал сомневаться в том, что он именно тот, кто ему нужен. А взгляд черных, как сама преисподняя, глаз развеял последнюю неуверенность.

— Я знаю, кто этот человек. Все знают. На него покушались пять раз, но так никому и не удалось его пришить. Он опасен и мстителен.

— Последнее должно волновать вас только в том случае, если вы не уверены в том, что справитесь с работой. Если так, то говорить нам с вами больше не о чем. Жаль, что я потратил на вас свое время. Меня уверили, что вы хоть и новенькие в этом деле, но безупречно выполняете работу и уже успели за короткий срок приобрести популярность.

— Это так. И вы не зря потратили время. Вы просто неправильно меня поняли. Я всего лишь говорил о том, что чем сложнее и рискованнее заказ, тем выше гонорар. Об успехе дела можете не волноваться. Мой снайпер не промахивается.

— Да, я знаю. Мне говорили. О деньгах не думайте. Я заплачу столько, сколько скажете, и даже больше, если вы все сделаете чисто и профессионально. Вот, это аванс, — Рэй вынул из бардачка конверт и положил на колени собеседнику. Тот без смущения заглянул внутрь и, по-видимому, остался доволен содержимым. Положив в конверт фотографию, он спрятал его во внутренний карман пиджака.

— Когда? — холодно спросил Рэй.

— Я сообщу вам вечером. На этом же месте, в десять вас устроит?

Рэй кивнул и остановил машину. Молодой человек вышел и пошел своей дорогой, а Рэй поехал своей.

Оставив машину на стоянке, он пешком дошел до дома и, убедившись что загадочная машина все еще стоит на своем месте, осторожно и незаметно пробрался в дом через черный ход. Напугав своим неожиданным появлением Дороти, он поинтересовался, спрашивал ли его кто-нибудь. Женщина рассказала, что звонил утром какой-то мужчина, не пожелавший представиться, потом звонили из офиса и из больницы, в которую ночью забрали Касевеса. Всем Дороти говорила только то, что велел Рэй — что он болен и спит беспробудным сном под воздействием хорошей порции снотворного. Поблагодарив Дороти и отказавшись от завтрака, Рэй нацепил на нос солнцезащитные очки, чтобы скрыть заплывший синяками глаз, демонстративно вышел из дома, выкатил из гаража свой роскошный кабриолет и помчался в офис, наблюдая в зеркало заднего вида за следующей за ним на расстоянии темной машиной с тонированными стеклами.

Не снимая очки, он торопливо вошел в офис, равнодушно здороваясь по пути со всеми, кто встречался, и не обращая внимания на удивленные взгляды, которыми его провожали. Свон о чем-то разговаривала с Викторией и, увидев его, обе замолчали. У секретарши отвисла челюсть при виде избитого лица начальника, Свон же внешне осталась совершенно невозмутимой, лишь слегка побледнела, что, впрочем, никто не заметил, даже он.

Поздоровавшись с женщинами, Рэй попросил своего заместителя зайти с ним в кабинет. Свон, не задавая вопросов, с той же невозмутимостью, которая могла посоперничать только с невозмутимостью Куртни, зашла за ним в его кабинет и прикрыла дверь.

Присев на край стола, Рэй снял очки и посмотрел на женщину.

— Как видите, к сожалению, все свои запланированные на сегодня визиты я вынужден отменить. Думаю, и здесь оставаться не имеет смысла, разве что смешить своей подпорченной физиономией сотрудников. К тому же, я неважно себя чувствую. Я бы попросил вас…

— Хорошо, я все поняла, — перебила его Дебора, слегка улыбнувшись.

Рэй улыбнулся в ответ.

— Вы уверены, что с вами все в порядке? — участливо поинтересовалась она с беспокойством во взгляде.

— Да, пока да.

— А ваши проблемы… о которых вы мне говорили вчера? Они решены?

— К сожалению, пока нет.

— Я могу вам помочь?

Он бросил на нее веселый взгляд и приятно засмеялся. Оторвавшись от стола, он подошел к ней и слегка коснулся ее плеча.

— Не беспокойтесь, но все равно спасибо. А теперь мне нужно идти. Кстати, вы знаете, что Касевес в больнице?

— Нет, не знаю, — ее эта новость явно огорчила. — Сердце? Серьезно?

— Нет, вроде. Плохо стало, старик позвонил своему доктору, тот и забрал его в больницу. Насколько мне известно, приступа не было. Но старику придется подлечиться. Я сейчас еду туда, узнаю все подробно, вам позвоню.

— А можно мне с вами?

— Ну, поехали, почему нет? — он надел очки, чтобы не шокировать и без того пораженных подчиненных и, открыв дверь, вежливо пропустил Свон вперед. — Я буду ждать вас в машине.

Свон задержалась на пару минут, чтобы отдать распоряжения Виктории, и невольно проводила его взглядом, любуясь высокой, по-юношески стройной и гибкой фигурой. Потом заскочила в свой кабинет, поправила прическу, макияж и, захватив сумочку, с трепещущим сердцем пошла на улицу.

Он ждал, присев на крыло своей машины, такой же великолепной, как и он сам, как подумала Свон. Разбитые губы и лоб, расплывшийся по щеке синяк в сочетании с мощными плечами и угадывающимися под рубашкой крепкими мускулами, придавали ему скорее более мужественный вид, чем поверженный и жалкий, как у человека, которого хорошо отлупили. Он галантно открыл перед ней дверь машины, подарив ослепительную улыбку, от которой у нее подогнулись ноги, и она поспешила сесть, чтобы не упасть. Закрыв глаза, она перевела дыхание.

«Боже мой, какой мужчина!» — в который раз восхитилась она.

Она боялась посмотреть на него всю дорогу, прилагая невероятные усилия, чтобы унять дрожь в теле.

Он сидел рядом, непринужденно управляя машиной, и тоже молчал, погрузившись в свои мысли, судя по выражению его лица, не очень веселые. Свон заметила, что он старается не пользоваться левой рукой, положив ее на дверь машины, и лишь придерживал слегка руль, когда другой рукой переключал скорость. Под рукавом иногда показывались бинты, что не ускользнуло от внимания проницательной Свон. Обратила она внимание и на припухшие от гематом запястья. Женщина понимала, что такие следы могли оставить либо веревки, либо наручники. Скорее всего, наручники, потому что от веревок потерлась бы кожа и были бы ссадины.

Увидев ювелирный магазин, он вдруг оживился и притормозил.

— Можно вашу руку?

— Что? — растерялась женщина, взглянув на раскрывшуюся перед ней крепкую ладонь.

— Можно взглянуть на вашу руку?

Недоуменно приподняв брови, Свон вложила кисть в его руку. Опустив взгляд, Рэй внимательно посмотрел на ее пальцы.

— Как раз тот размер, что мне нужен, — улыбнулся он радостно и выскочил из машины. — Пойдемте, поможете мне выбрать кольцо.

Прежде чем Свон успела сообразить, что он от нее хочет, он уже распахнул дверцу и помог ей выйти. И потом, непринужденно взяв ее под локоть, повел в ювелирный магазин, где они провели не меньше получаса, пока Рэй развлекался, перебирая самые дорогие украшения, и примеряя их на свою спутницу. Его глаза горели радостным возбуждением, на лице сияла улыбка, и это счастливое выражение немного странно смотрелось на избитом лице. Он в пол уха выслушивал советы продавца и самой Свон, и своим выбором продемонстрировал непревзойденный вкус и то, что знает толк в драгоценностях и женских украшениях. Почему-то лично Свон этому ничуть не удивилась. Он приобрел изумительной работы кольцо с превосходным брильянтом и такой стоимости, что Свон с трудом удалось сохранить свою невозмутимость, которая выручала ее в самых неожиданных ситуациях. Увлекшись, он купил еще и гарнитур под это кольцо — сережки, браслет и колье. В отличие от него, у Свон настроение упало до такой степени, что она с трудом сдерживала слезы и с еще большим трудом пыталась это скрыть. Пока он выписывал чек, она разглядывала витрину, ощущая себя самой ненужной и самой несчастной женщиной на свете, сгорающей от любви к мужчине, влюбленного в другую, молодую и красивую. Как больно было видеть, с какой радостью он выбирает ей подарки, с легкостью, даже не задумываясь, отдавая за них баснословную сумму. Свон никогда не делали таких подарков. Впрочем, и мужчины такие ей никогда раньше не встречались. А Рэй Мэтчисон был разбалован жизнью и не привык себе ни в чем отказывать, одного взгляда на него было достаточно, чтобы это понять.

— Можно вас еще раз попросить примерить вот это, — услышала она над ухом его приятный томный голос и, подавив тяжелый вздох, позволила ему надеть на себя очередную безделушку, задаваясь вопросом, не собрался ли этот состоятельный вдовец скупить весь магазин. Рэй подвел ее к зеркалу.

— Ну, что скажете?

— Думаю та, для которой вы его выбрали, будет довольна, — мягко ответила Дебора, невольно коснувшись рукой поблескивающего на груди кулона на искрящейся алмазным напылением цепочке.

— Рад, что вам понравилось, потому что я выбрал это для вас.

— Что-о? — невозмутимость на этот раз ей изменила, и она повернула к мужчине вытянувшееся от изумления лицо. А он лишь улыбнулся.

— Только очень вас прошу, не надо говорить, что вы не примите мой подарок, что не можете, не хотите и всякое тому подобное. Это просто маленький презент за то, что я отнял у вас время и мучил целых сорок минут, превратив вас в манекен.

— Но я была только рада вам помочь, и мне было совсем не трудно… — пролепетала женщина, совершенно растерявшись, что уж совсем ей было не свойственно.

— Я знаю. Но это не единственная причина, по которой я вам делаю подарок. Видите ли, признаюсь, это коварный ход, дабы заручиться вашей поддержкой и дружбой, потому что вы самый умный и самый ценный человек в компании и вы мне очень нужны.

— Мистер Мэтчисон…

— Я вас оскорбил, и вы сейчас швырнете мне в лицо мой подарок, скажете, что ваше расположение нельзя заслужить таким вот образом, жалкими подачками. Но я вам скажу, что вы еще и очень красивая женщина и эта вещица вам очень идет, а помимо коварства и расчета, я от всей души хочу сделать вам приятное. Просто так. Потому что у меня прекрасное настроение и я счастлив, как никогда в жизни, но ни с кем не могу поделиться своим счастьем, потому что я не имею право на счастье, похоронив жену. Вы тоже можете меня осуждать, но, пожалуйста, примите от меня эту вещицу. Хорошо?

Впервые в жизни Свон почувствовала себя совершенно беспомощной, осознавая, что взгляд лукавых синих глаз лишил ее всякой воли и обрел над ней безграничную власть. Она почувствовала себя рабыней, зная, что никогда и ни в чем не сможет ему отказать и сделает все, чтобы он не сказал. Все.

— Хорошо, — смущенно ответила она. — Спасибо.

— Вот и прекрасно! — он подставил ей руку, и Дебора робко положила кисть на сильное предплечье. Так они вышли из магазина и подошли к машине. Свон заметила, как он бросил внимательный настороженный взгляд на стоящую неподалеку машину. Дебора тоже обратила на нее внимание, она знала, что эта машина следует за ними по пятам от самого офиса. Она всегда и все замечала, даже мелочи, на которые другой человек попросту не обратил бы внимания. Куртни всегда говорила, что ей нужно было идти не в бизнес, а в разведку. Свон пришла к выводу, что за Рэем следят, и она даже догадалась, кто… или по чьему поручению, потому что вряд ли Джек Рэндэл сам бы таскался за Рэем день и ночь. Свон навела справки и узнала, что Кэрол сбежала из больницы. Картина стала для нее ясна. Рэй прячет девушку от Рэндэла, а вчера, похоже, у мужчин состоялся серьезный разговор. Судя по всему, Рэндэл не смог от него ничего добиться, вот и установил слежку, рассчитывая на то, что Рэй выведет его на неверную жену. Поэтому Рэй и решил зайти с нею, Деборой, в ювелирный магазин, чтобы у Рэндэла не возник вопрос, для кого он покупал драгоценности. А колечко Рэй покупал неспроста. Уж не собрался ли он делать предложение жене Джека Рэндэла?

Сев в машину, Свон бросила на Рэя внимательный взгляд. На сумасшедшего вроде не похож. На идиота тоже. Тогда она сидит рядом с самым дерзким и отчаянным человеком, которого когда-либо встречала.

— Дебора, вы не очень рассердитесь, если я вас поцелую? — вдруг спросил он, напряженно сидя в кресле и смотря в зеркало заднего вида.

— Что? — снова забыв про правило невозмутимости, поразилась она, широко распахнув глаза. Он не стал повторяться, заключил ее в крепкие объятия и прильнул к ее губам в глубоком поцелуе. Дебора не сопротивлялась, едва не застонав от страстного желания, и прикрыв от удовольствия глаза. Когда он отпустил ее, она задыхалась от возбуждения и ощущала себя так, будто проглотила стакан виски, ударившего в голову и замутившего ее разум. Его поцелуй был таким чувственным и восхитительным, что она даже не заметила его холодность и равнодушие. Этого поцелуя было достаточно для того, чтобы она поняла, что этот мужчина превосходный любовник. Впрочем, она и раньше в этом не сомневалась.

— Извините, но этот поцелуй, возможно, сохранит мне жизнь, — прошептал он, оторвавшись от ее губ и посмотрев в глаза. — Вы не будете сердиться и не влепите мне пощечину за наглость?

Она невольно улыбнулась.

— Нет, если от этого действительно зависит ваша жизнь. Вы хотите, чтобы эти люди в машине, а точнее, Джек Рэндэл, подумали, что вы увлечены мною и больше не интересуетесь его женой?

На его лице отразилось удивление, но он не ответил, только ухмыльнулся и, повернув ключ в замке зажигания, плавно двинулся с места. Свон молчала, кусая губы от волнения.

— Пожалуйста, не сердитесь на то, что я вам сейчас скажу, — проговорила она. — Вы мне симпатичны и я считаю, что вы добьетесь успеха в нашем бизнесе, поэтому я не хотела бы, чтобы с вами что-нибудь случилось. Я, конечно, лезу не в свое дело, но все же… Рэй… Я знаю Джека, он очень опасный человек…

— Я тоже знаю Джека, — мягко перебил ее Рэй.

— Тогда вы должны понимать…

— Я понимаю.

Свон озадачено замолчала, не отрывая от него встревоженного взгляда.

— Вы что, хотите умереть из-за какой-то девчонки? Рэй, опомнитесь, вы же взрослый и умный мужчина…

— Я не собираюсь умирать, — улыбнулся он. — И вообще, я не совсем понимаю, о чем вы говорите, о какой такой девчонке.

Свон замолчала, понимая, что он не собирается с ней откровенничать и поддерживать дальнейший разговор на эту тему.

— Пожалуйста, будьте осторожны, — шепнула она немного погодя. — И вы можете рассчитывать на меня. В любой ситуации.

Он ответил ей теплой улыбкой.

Они недолго побыли у Касевеса, вернее, не стал задерживаться Рэй, убедившись в том, что старик в порядке и ему ничто не угрожает, кроме очередного профилактического лечения. Рэю показалось, что Уильям как-то странно смотрит на него, а когда он только вошел в палату, у старика заблестели и покраснели глаза, а на лице отразились такие радость и облегчение, как будто он увидел вернувшегося с того света человека.

На вопрос Касевеса, что с ним произошло и кто его так разукрасил, Рэй непринужденно ответил, что, когда он возвращался вчера домой, его подрезали какие-то уроды, он с ними сцепился. Вышла драка. Касевес сделал вид, что поверил, пробурчав недовольно что-то вроде того, что Рэй, как всегда, в своем репертуаре, лезет в драки, не думая головой, что он уже взрослый мужчина, а не мальчишка, и пора уже научиться решать проблемы не с помощью кулаков, а по уму. Рэй покорно выслушал проповедь. Свон украдкой улыбалась, поглядывая на своего начальника. Чем больше она о нем узнавала, тем сильнее он ей нравился.

— А я, было, подумал, что ты опять с Рэндэлом сцепился, — закинул удочку Касевес, пристально изучая взглядом мужчину. — Уже привык как-то к тому, что вы постоянно друг другу морды квасите.

Свон позволила себе от удивления приоткрыть рот, расслабившись, потому что на нее никто не смотрел. Вот это новость! Как бы не напрягала она свое воображение, она так и не смогла представить себе чопорного и надменного Рэндэла дерущимся, хоть и была осведомлена о его взрывном нраве. Она даже не думала, что найдется кто-то, кто поднимет на него руку. А оказывается, она очень многого не знает. Многого интересного.

— Когда это было, чтобы мы друг другу морды квасили? — Рэй презрительно фыркнул. — Это он с побитой мордой ходит после наших схваток, а не я. Кишка у него тонка, чтобы до морды моей дотянуться, вот и стал прятаться от меня за своего черного верзилу.

Заметив, что Рэй начал распаляться, Касевес еще больше его поддел.

— Разве? Что ж тогда он тебя так отделал, а?

Побагровев, Рэй подскочил.

— Не надо много храбрости и силы, чтобы бить прикованного наручниками… — он резко осекся, и краска мгновенно схлынула с его лица, когда он осознал, что проболтался. Так глупо и нелепо.

Сердито насупившись, он вызывающе посмотрел на Касевеса.

— Ну и что? Да, он решил мне отомстить за то, что я набивал ему морду, и я этому не удивляюсь. Рэндэла не знаешь, что ли? Самому мне наподдать силенок маловато, а хотелось, вот и нашел способ, — он приподнял рукава, продемонстрировав следы от наручников. — Ты доволен? Да, это он меня избил, но то, как он это сделал, не делает ему чести. И я его выловлю, когда рядом не будет его цербера, и переломаю все кости! И для этого мне не нужно пристегивать его к трубам!

И он вышел, хлопнув дверью и даже не попрощавшись со Свон, обиженный, уязвленный и безумно злой. Но через несколько минут открылась дверь, и он заглянул в палату.

— Простите, Дебора. Вы идете? Я отвезу вас в офис.

— Нет, я еще задержусь. Мне нужно кое-что обсудить с Уильямом, — она поднялась со стула, нежно улыбнувшись.

— Как знаете. Тогда до свидания. Пока, Уилл! Поправляйся.

— Рэй! — окликнул его Касевес, пытаясь задержать, но тот уже закрыл дверь, сделав вид, что не услышал его. Упав на подушки, Уильям закрыл глаза.

— Господи, вразуми этого сумасшедшего, — в отчаянии прошептал он, забыв о присутствии Свон. — Совсем голову потерял… Погибнет… не переживу ведь…

— Не погибнет, — твердо и решительно заверила Свон, подсаживаясь к нему поближе. — Об этом я и хотела с вами поговорить. Я вижу, вы в курсе того, что происходит. Я тоже. Поэтому давайте подумаем вместе над тем, как нам сделать так, чтобы кресло управляющего компанией вновь не опустело.

Приехав домой, Рэй, согнувшись с выражением смертельной муки на лице, еле передвигая ноги, поплелся в дом, всем своим видом демонстрируя, как ему плохо. Но как только он оказался за дверью, и его преследователи перестали его видеть, он выпрямился и легкой бодрой походкой отправился на кухню подкрепиться. Потом, повелев Дороти всем говорить, что он болен и отсыпается, выскользнул через черный ход, взял на стоянке машину и помчался к любимой. Остановившись по пути, он купил великолепный букет цветов, бутылку шампанского и огромную коробку конфет, и загруженный всем этим, вскоре предстал перед ней.

— Ой, а что, у нас какой-то праздник? — улыбнулась Кэрол, забирая у него цветы.

— Да! Будем отмечать то, что мы с тобой, наконец-то, вместе! Что ты меня больше не отталкиваешь… Будем пить за то, что ты сделала меня таким счастливым… самым счастливым мужчиной на Земле! В общем, отметим мою победу!

— Победу? И кого ты победил? — засмеялась Кэрол.

— Тебя! Это было тяжелее всего. А со всеми остальными я теперь и подавно справлюсь! — он рассмеялся и обхватил девушку руками, в одной из которых была бутылка шампанского, а в другой коробка конфет.

Кэрол обняла его за шею и, приподнявшись на носочки, прижалась к его губам в долгом страстном поцелуе.

— Ты так ушел… я не поняла, ты за что-то рассердился на меня? — оторвавшись от его губ, она заглянула ему в глаза. Он улыбнулся и чмокнул ее в кончик носа.

— Я рассердился? Нет, конечно! Я просто расстроился, что надо уходить от тебя, когда мне так этого не хотелось.

— Да?

— Да.

— Ну, тогда пошли отмечать твою победу, — Кэрол забрала у него бутылку и, развернувшись, отправилась на кухню. Он пошел за ней и хлопнул ее по упругой ягодице, а девушка игриво подпрыгнула, сделав вид, что возмущена. Нахмурившись, повернулась к нему, а он улыбнулся, поглаживая ладонью ее соблазнительную попку.

Накрыв в гостиной маленький столик, они расположились друг напротив друга и подняли бокалы за «победу» Рэя. Опустошив бокал, Рэй закинул в рот конфету и поднялся.

— У меня для тебя подарок. Сейчас принесу, в пиджаке лежит.

Вернувшись, он открыл обтянутую бархатом коробочку и продемонстрировал девушке великолепный гарнитур. Кэрол ахнула, беря в руки коробочку.

— Ой, какая красота! Рэй, это же бриллианты! Ты сошел с ума!

— Тебе нравится? — улыбнулся он.

— Господи, и ты еще спрашиваешь!

Подняв ее со стула, он подвел ее к зеркалу и неторопливо, не скрывая своего удовольствия, надел на нее украшения. Мгновенье они оба смотрели на ее отражение в зеркале. Потом Рэй вздохнул и обнял ее, прижавшись сзади.

— Ты чем-то расстроен? Что с тобой?

— Я… я просто боюсь. Ужасно. Так боюсь, что коленки трясутся от ужаса.

— Боишься? Кого? Джека?

— Нет, тебя.

— Меня? Ты шутишь?

— Нет. В твоих руках моя жизнь, мое сердце, моя душа… В твоих силах сделать меня самым счастливым… или самым несчастным. И сейчас как раз такой момент… потому я и боюсь, — смотря на нее в зеркало, он, обнимая ее одной рукой, другой медленно поднял перед нею открытую коробочку с кольцом. Кэрол замерла, уставившись неподвижным взглядом на кольцо.

Лицо ее медленно стало наливаться бледностью.

— Рэй… что ты делаешь? — прохрипела она, отстраняясь от него.

Вынув кольцо из коробочки, он надел его на тонкий пальчик и поцеловал его. Потом развернул ее лицом к себе и посмотрел в глаза, нежно придерживая за плечи.

— Кэрол, я делаю тебе предложение. Я люблю тебя, я давно уже тебя люблю. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом, со мной, в моем доме, в моей постели… как любимая женщина, как жена. Я люблю Патрика, и он любит меня…

— Рэй! — вскрикнула почти истерически Кэрол, перебив его. — Пожалуйста, перестань! Ты говоришь о невозможном, разве ты сам этого не понимаешь?

— О невозможном? Почему невозможном? — упавшим голосом прошептал он, смотря на нее мгновенно наполнившимися отчаянной болью глазами. Кэрол не выдержала такого взгляда и, застонав, отвернулась.

— Рэй, я же замужем, ты что, забыл? Джек никогда не допустит развода, он не раз мне об этом говорил. А если я буду настаивать, он грозился лишить меня родительских прав, — она села в кресло и сжалась, обхватив себя руками. — Пожалуйста, Рэй, не рви мне душу. И себе тоже. Я не свободна, а ты только что похоронил жену. Рэй, Куртни умерла, месяца еще не прошло, а ты предлагаешь мне занять ее место, стать твоей женой.

Он подошел к ней и, опустившись на пол у ее ног, потерся щекой о ее колени. Кэрол вдруг ощутила влагу на своей коже. Это были слезы. Его слезы. Наклонившись, она зарылась лицом в его волосы, лаская их пальцами. Долго они так просидели в полном молчании, пока он его не прервал, тихо спросив, не поднимая головы:

— А если отбросить все и ни о чем не вспоминать, если бы были только я и ты… ты бы вышла за меня?

— Так ты ж жуткий бабник, — улыбнулась она и с нежностью потерлась щекой о его мягкие шелковистые волосы. — Я не такая сильная, как Куртни, чтобы носить такие тяжелые огромные рога. Боюсь, даже голову поднять не смогу, буду волочить их по земле.

Она говорила это ласковым шутливым тоном, чтобы не обидеть его.

— Это все в прошлом. Мне не нужны больше женщины, мне нужна семья, ты, дети, — серьезно ответил он. — Я был бы верным, клянусь тебе. Я уже так нагулялся, до тошноты… И я давно уже охладел к женщинам… с тех самых пор, как полюбил тебя. Нет такой женщины, которая заставила бы меня тебя предать… рисковать твое любовью… нет, ни одна женщина этого не стоит. И я не буду таким глупцом, как Рэндэл. Я буду любить тебя и сделаю все, чтобы ты была счастлива со мной.

— Ну, тогда, конечно, я бы вышла за тебя.

Он вскинул голову, подняв на нее загоревшиеся радостью глаза.

— Скажи… ты меня любишь? Хоть чуть-чуть любишь, как мужчину?

— Как сказала мне перед смертью Куртни, тебя не возможно не любить. И я поняла по себе, что она была права.

— А Джек? — ревниво спросил он. — Ты же говорила утром, что любишь его.

Кэрол грустно вздохнула.

— Я не знаю, что я чувствую к Джеку, я перестала понимать свои чувства к нему. Я ненавижу его, боюсь, но он почему-то остается мне дорог. Наверное, я очень привязалась к нему, привыкла. Я злюсь на него, но ему зла не желаю. Мне его не хватает, я скучаю, мне все еще очень больно… Но я понимаю, что никогда к нему не вернусь. Мне даже этого не хочется. Но он пять лет был моим мужем, у нас с ним была семья, и мне тяжело вот так сразу потерять и его, и семью. Возможно, я всю жизнь буду жалеть, что у нас с ним так ничего и не получилось… но это ничего не изменит. «Любовь моя глотнула смертельную дозу яда, и мне нужно выкинуть ее из сердца, чтобы не умереть вместе с ней» — так было написано в каком-то любовном романе, и эта метафора так позабавила меня, что я ее запомнила. Думала, что эта полная чушь, и только теперь поняла, что эти слова имеют смысл. Это то, что сейчас чувствую я.

— Помнишь, как ты убивалась по Мэтту? Как плакала о нем… я никогда не забуду, потому что сердце мое разрывалось, когда я видел, как ты страдаешь. Ты не забыла его, я знаю, но ведь ты полюбила другого мужчину, ты была с ним счастлива, пусть даже и не долго. Ведь так?

— Так. Ты хочешь сказать, что для меня еще не все потеряно, и я смогу быть счастлива с другим?

— Не с другим, а со мной. Я заставлю тебя забыть Рэндэла, и не подпущу к тебе больше ни одного мужчину. Хватит, натерпелся, — он подхватил ее на руки и, поднявшись, понес в спальню.

А спустя некоторое время он усадил девушку на стул поближе к окну и под ее изумленные взгляды решительно натянул на руки латексные перчатки.

— Так, пора заняться твоими волосами. Вот, посмотри, я краску выбрал, пойдет такая? — он сунул Кэрол коробочку с краской для волос.

— Рэй, — девушка подняла на него округлившиеся глаза, — ты что, собрался красить мне волосы?

— Ну да. В парикмахерскую тебя отпустить я пока не могу, так что придется самому. Не дело молодой женщине с седыми волосами ходить, — он забрал у нее коробочку и, открыв, заглянул внутрь.

— Рэй… разве ты умеешь красить волосы?

— А что тут уметь? Вот, есть инструкция, сейчас прочитаю, и ты у меня будешь выглядеть так, словно вышла из лучшего салона красоты, — усевшись сверху на стол, он стал сосредоточено изучать инструкцию.

Кэрол, наблюдая за ним, рассмеялась.

— Ой, Рэй, какой ты забавный!

— Ты не хочешь мне доверить свои волосы? Думаешь, у меня не получится? — он отложил инструкцию и спрыгнул со стола. — Я все прочитал, это проще, чем я думал! Раз плюнуть! Ну, приступим?

— Приступим, — кивнула Кэрол, улыбаясь во весь рот и хихикая. — Только осторожнее, не заляпайся. А то придется выкинуть одежду — не отстирается. И мне на плечи накинь что-нибудь. Возьми у меня в ящичке какой-нибудь крем, намажем по основанию волос и уши…

— Уши кремом? Зачем?

— Чтобы потом краску легче было оттереть, если намажешь. И постарайся меня сильно не вымазывать.

Рэй фыркнул.

— Если ты все знаешь, могла бы рассказать, а не вынуждать меня читать инструкцию, — отвернувшись, он отправился в спальню за кремом, а Кэрол тем временем подготовила краску.

Вернувшись, он вооружился кисточкой и принялся за дело, да с таким интересом, что это превратилось в очередную забаву. Никогда еще Кэрол не получала такого удовольствия от этой нудной процедуры, которую Рэй умудрился превратить в игру. Без рубашки, в одних джинсах, он старательно возился с ее волосами, а Кэрол, наблюдая за ним в зеркало, хохотала. А он ворчал на нее, чтобы не крутила головой. Эта картина была еще более забавная, чем та, на которой она созерцала Рэя за гладильной доской, с высунутым языком утюжащим ее юбку. Сердце ее переполняла нежность, когда она наблюдала его старания.

К ее удивлению, он прекрасно справился с задачей. Разглядывая в зеркало золотистые волосы, она не нашла к чему придраться. Он смотрел на нее, ожидая оценки своих трудов.

— Надо же… молодец, — не без удивления сказала Кэрол. — Может, тебе оставить бизнес и податься в салон красоты?

— Оставлю это, как запасной вариант, — засмеялся он, довольный собой. — У нас там еще осталось шампанское, пойдем, отметим успех нашего предприятия. Видишь, какой я у тебя, на все руки мастер! Скажи, что нет!

— Что правда, то правда! — Кэрол обняла его и поцеловала. — Ты такой интересный… забавный. С тобой и не соскучишься и не пропадешь! Прямо сокровище, а не парень!

Он зарделся от удовольствия и, вдруг быстро наклонившись, просунул голову ей между ног и выпрямился. Девушка вскрикнула и засмеялась, оказавшись под потолком.

— Ой, Рэй, высоко… отпусти!

— Конечно, высоко! В отличие от твоего Рэндэла, недостатка в росте у меня нет! — положив руки ей на колени, он, пританцовывая, вышел из кухни. — Пригнись!

— У него нормальный рост, — тихо и обижено проговорила Кэрол, мгновенно утратив хорошее настроение. — Не всем же быть под два метра.

— Всего лишь метр восемьдесят девять, дорогая! А у него? Метр двадцать?

— Нет, метр семьдесят восемь, и это нормальный для мужчины рост! Поставь меня на ноги! — рассердилась Кэрол и предприняла попытку спрыгнуть, но он придержал ее.

— Эй, детка, шею свернешь, не дергайся! Ты что, обиделась на меня из-за этого коротышки? Видишь ли, на рост можно по-разному смотреть, для тебя, например, он высокий, потому что ты на него смотришь снизу вверх, а для меня мелковат, потому что мне приходится наклоняться, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Ну, знаешь! — рассвирепела Кэрол. — Опусти меня на пол!

— Да я же пошутил, зайчик! Ты что, обиделась?

— На пол, я сказала!

Он присел и, соскочив с его плеч, Кэрол распахнула шкаф и выдернула оттуда джинсы. Скинув пеньюар, она, подпрыгивая на одной ноге и задыхаясь от возмущения, стала натягивать штаны.

— Не понял… Ты куда-то собралась?

— Я ухожу.

Рэй подскочил к ней и, схватив за талию, оторвал от пола и прыгнул на постель. Вжав ее в покрывало своим телом, он положил ладони ей на скулы и заискивающе улыбнулся.

— Да ладно тебе. Чего ты так завелась? Горой стоишь за своего муженька, да? А он это заслужил?

— Слезь с меня! — прошипела она.

Он вздохнул и примирительно улыбнулся.

— Ну, хорошо, не буду я трогать твоего Рэндэла. Не злись. Нормальный он мужик, нормальный. Я просто ревную, разве ты не понимаешь? Хочу затмить его в твоих глазах. Или это невозможно?

— Рэй, ты, вроде, умный мужчина, а ведешь себя иной раз, как глупый мальчишка.

— Влюбленный по уши мальчишка, — поправил он с озорной улыбкой. — Поэтому ты должна все мне прощать. Я собой не владею. Это мною владеет любовь. Было бы из-за чего ссориться! Кстати, ты прекрасно смотришься в бюстгальтере, трусиках и одной штанине!

Он обнял ее, целуя. Кэрол сердито пыталась его оттолкнуть, но он лишь засмеялся и, прижав ее руки к покрывалу, стал нежно целовать грудь. Девушка постепенно расслабилась и забыла и о своей обиде, и о Джеке.

Уже в постели они допили шампанское и доели конфеты и больше не вылезали из нее до самого вечера.

Накувыркавшись в постели, как озорные игривые котята, они уснули, счастливо сжимая друг друга в объятиях.

А потом Рэй вдруг подскочил и, бросив взгляд на часы, вылетел из постели, как ужаленный. Приподнявшись, Кэрол сонно и непонимающе смотрела, как он торопливо одевается.

— Что случилось? Ты куда? — хрипло спросила она.

— Я ненадолго, любимая. У меня встреча.

— Встреча? Рэй, без пятнадцати десять, какие могут быть встречи? С кем? — в ее голосе появились ревнивые нотки, которые привели его в восторг. Засмеявшись, он наклонился и чмокнул ее в губы.

— Я договорился с приятелем, он попросил у меня взаймы. Отдам ему деньги и сразу же вернусь.

— У этого приятеля длинные шикарные ноги и грудь пятого размера?

— О, нет. К ногам его я не приглядывался, а груди у него нет вообще, если ты, конечно, имеешь ввиду женские прелести. Я же сказал тебе, солнышко, что с прошлым покончено. Я теперь другой. Впредь у меня есть и будет только один приятель с длинными шикарными ногами и роскошной грудью — ты!

Кэрол недоверчиво фыркнула и отвернулась, почему-то безмерно расстроившись. Он присел у кровати и повернул к себе ее личико.

— Эй, малыш, ты чего? — он жалобно сдвинул брови, но глаза его искрились каким-то злорадным счастьем, словно ее ревность являлась для него манной небесной.

— Я? Нет, я ничего, — ответила Кэрол, сама себе удивляясь.

— Я клянусь тебе, что никогда не прикоснусь ни к одной другой женщине. Ну, разве я когда-нибудь не держал данное тебе слово?

— Рэй, я просто спросила. Не надо мне давать никаких клятв, что за глупости? Иди, ты же опаздываешь, как я поняла.

— Я быстро, — он еще раз ее поцеловал и выскочил из комнаты.

А Кэрол опустилась на подушки и свернулась комочком, чувствуя, что в ее и без того израненное сердце пробралась еще одна новая боль. Если раньше она воспринимала бесконечные любовные связи Рэя с женщинами, как что-то естественное, то теперь это вдруг стало причинять ей муку. Ее переполняла горечь, когда она думала о том, что у него будут другие женщины, когда она уедет, и возможно, найдется та, что навсегда приберет его себе. А о ней, Кэрол, он забудет. Наверное, судьба у нее такая, что мужчины, которых она любила, оказываются в чужих постелях. Она зареклась не думать об этом. Хватит с нее сердечных страданий и ревности из-за Джека. А на собственнические чувства к Рэю она вообще не имеет права. Он никогда не был ее мужчиной и не будет. Скоро все закончится. Она уедет и забудет обо всем. И попробует начать новую жизнь. И больше никаких мужчин. Хватит, сыта по горло.

Рэй опоздал на десять минут и, подъехав к назначенному месту, выругался от досады, не найдя взглядом еврея, с которым договорился встретиться. Притормозив, он задумался, растерянно барабаня пальцами по рулю.

Заметив, что на него смотрит какой-то человек, Рэй перехватил его взгляд и напрягся, когда тот приблизился к машине и, открыв дверь, без приглашения уселся в кресло. Рэй уставился на него, нахмурившись, пытаясь вспомнить, где уже видел этого огромного парня со шрамами на лице. И, вспомнив, удивленно приподнял брови. Да это же неведомый ему приятель Кэрол, который натравил на него свою собаку у церкви на панихиде по Куртни!

Незнакомец вытащил из нагрудного кармана рубашки фотографию и протянул Рэю. Взглянув на нее, Рэй узнал тот самый снимок, который утром отдал еврею.

— Кто вы? — взволнованно спросил он, сузившимися глазами разглядывая молодого человека.

— Вы меня не помните? — отозвался тот слабым больным голосом.

— Помню. И вашу собаку тоже. Но откуда у вас этот снимок и что вы делаете в моей машине?

Парень повернул голову и устремил на него яркие синие глаза, которые можно было бы назвать ангельски прекрасными, если бы не тяжелый ледяной взгляд, пробирающий до костей, очень странно смотревшийся на этом миловидном юношеском лице.

— Этот снимок сегодня вы передали мне через моего посредника, Рэй Мэтчисон. Это муж Кэрол, Джек Рэндэл, с которым я лично знаком. Обычно я не задаю вопросов, но сейчас иная ситуация и я хочу знать причину, по которой вы хотите, чтобы я убрал его. Поэтому я пришел, чтобы с вами поговорить. Я не буду стрелять в этого человека, если вы мне не объясните, почему я это должен сделать.

— Ты — киллер? — Рэй положил локти на руль и уткнулся лбом в руки. — Вот черт! Вляпался… Почему, ты спросил? Потому что ты киллер, а я плачу тебе деньги. Такого объяснения тебе не достаточно?

— Нет, не достаточно.

— А ты что, приятель Рэндэла?

— Нет, скорее неприятель. Этот ублюдок та еще мразь, и я бы не без удовольствия послал ему привет из своей винтовки.

— Так в чем тогда проблема?

— В том, что он муж Кэрол.

Глаза Рэя сузились, пристально изучая молодого человека.

— И что?

— А то, что я не хочу навредить ей и не знаю, хочет ли она становиться вдовой. Насколько мне известно, она любит своего мужа.

— А что тебя связывает с Кэрол?

Парень замялся. Рэй выпрямился в кресле, прожигая его вдруг ожесточившимся взглядом.

— Что-то я не припомню, чтобы ты был в списке ее знакомых. Я никогда тебя раньше не видел, если не считать тот день в церкви, а я все знаю о Кэрол. И всех из ее круга общения.

— Очевидно, не всех, — холодно ответил парень и замолчал, ясно давая понять, что дальнейшие объяснения не последуют.

— Кто ты такой? Что такого, как ты, может связывать с Кэрол? Она не из тех женщин, у которых в приятелях встречаются наемные убийцы.

— Она не знает, чем я занимаюсь. И я рассчитываю на то, что ты ей этого не скажешь. Тогда и я ей не скажу, что ты планируешь пришить ее мужа… если мы все-таки не договоримся и я откажусь от заказа.

— Так ты все-таки возьмешься за это?

— Я еще не решил. Я хочу поговорить с тобой об этом, серьезно и без ужимок. В любом случае, наш разговор останется между нами. И наша встреча тоже. Я пришел к тебе, раскрывшись и позволив узнать, что я киллер, и ты первый и единственный, кто об этом теперь знает, если не брать в расчет моего напарника.

— Я знаю. Мне говорили, что он решает все вопросы, а стреляет снайпер, которого никто еще в глаза не видел. Умно. Конспирируешься? О тебе идет слава, не хочется ею насладиться?

— Такая слава мне не нужна. Она приносит мне работу, и мне этого достаточно. Но мы отвлеклись. Скажи мне сначала… как Кэрол?

Рэй с трудом скрыл нахлынувшие на него ревность и раздражение, уловив в его голосе через чур теплые и нежные интонации при произношении ее имени. Он слишком хорошо помнил, как он смотрел на нее в церкви, а также помнил, каким взглядом провожал его тогда же Рэндэл. Рэндэл знал гораздо больше, чем он, Рэй, об этом парне, кто он и откуда появился. Рэя это раздосадовало. Как же он мог прозевать этого парня, пропустить, как он появился в жизни Кэрол? То, что он в нее влюблен, было очевидным, и Рэй подумал о том, что этим можно очень кстати воспользоваться.

— А почему я должен тебе о ней рассказывать? Я ведь даже не знаю, кто ты такой, кроме того, что ты киллер, а это не больно-то располагает к такой откровенности. Может, она бы не хотела, чтобы я тебе о ней рассказывал.

— Может, и не хотела бы, — пожал могучими плечами парень. — Но у нее хоть все хорошо? Успокоилась она после смерти Куртни?

— Ты и жену мою знаешь? — задохнулся Рэй.

— К сожалению, не имел чести. Так что, ты так и не ответишь на мой вопрос?

— Что ж, хорошо, я все тебе расскажу. Тогда, может, для начала ты мне представишься, раз мы будем вести такую откровенную беседу?

— Меня зовут Ноэль Мидони.

Рэй изобразил приветливую улыбку и пожал ему руку, подумав о том, что более нелепого и дурацкого имени еще не слышал.

— Что ж, Ноэль, пожалуй, начну с того момента, как твоя собака цапнула меня за ногу и из-за тебя Кэрол убежала в истерике куда глаза глядят. Кстати, какого хрена ты вмешиваешься, да еще так грубо, а?

— Мне просто показалось, что она не хочет с тобой разговаривать, и ты хватал ее за руки. Я просто заступился.

— Тебя никто не просил! Я не тот, от кого ее нужно защищать. Я сам всю жизнь ее оберегаю и защищаю… и в основном, от ее мужа. Уже не раз приходилось морду ему набивать за нее.

— За то, что он поднимает на нее руку?

— Слушай, я смотрю, ты много чего знаешь! Не только за это. Он столько зла ей причинил, она из-за этого подонка столько горя хлебнула… В общем, убежала она тогда, а он, сволочь, даже искать ее не стал. Я сам ее нашел и привез на похороны.

— Ты поехал за ней в Фарго? — удивился парень.

Рэй смерил его полыхнувшим гневом и изумлением взглядом.

— А ты откуда знаешь, где она была?

— Неважно. Знаю, и все. А почему ты ее привез? Без тебя бы она не приехала, что ли? Зачем ты за ней таскаешься, если она от тебя убежала?

— Она убежала не от меня, а от мужа. А я не привык к тому, чтобы она исчезала, и в отличие от него, мне не все равно, где она и что с ней. И сама бы она не приехала, потому что даже на ногах не стояла. А после похорон Рэндэл ее увез и запер в психушку. Что ты на меня вытаращился? Да, чтобы не сбежала опять. Она же уйти от него хотела, а он не отпускал. Сына отобрал. Грозился прав родительских ее лишить. В общем, как я понял, он собрался ее там похоронить, в этом дурдоме, потому что когда я ее оттуда выкрал, она была уже седая до последнего волоска.

— Как седая? Почему?

— Хотел бы я знать, что они там с ней делали, что она поседела, только она не хочет рассказывать. Ясно, что просто так не седеют в таком возрасте. Сдается мне, я как раз вовремя ее оттуда выдернул. Теперь я прячу ее от мужа. Полюбуйся, что он вчера со мной сделал, мерзавец. Сигаретами жег, бил, руку до костей искромсал, — Рэй заскрежетал зубами при воспоминании об этом. — Выпытывал, где она.

— Ты ему не сказал?

— Как я могу сказать? Он же убьет ее. Я сам еще жив только потому, что он хочет выследить, где я ее прячу. А как найдет ее, крышка нам с ней, обоим. Потому и хочу я его убрать, понимаешь? Выбора другого у меня нет. Можно даже сказать, что это самозащита. Или мы, или он нас.

Ноэль задумчиво помолчал. Рэй уловил в его лице сомнение.

— Она знает, что ты хочешь сделать? — спросил парень.

— Нет, не знает. Что ты, она бы никогда не согласилась на убийство. Скорее, сама умрет. Только я не допущу этого, не позволю этому подонку до нее добраться.

Парень скосил на него подозрительный взгляд.

— Зачем ему ее убивать? Может, тебе просто мешает ее муж, потому что сам на нее претендуешь? И ты решил его прикончить, потому что он ее не отпускает. Так ведь?

— Да, я люблю ее, и никогда этого не скрывал, ни от кого, ни от него, ни от своей жены. Потому он сразу и подумал на меня, когда она пропала из больницы, что я ее оттуда забрал. Только люблю ее я уже давно. Я любил ее еще тогда, когда она была одержима Ланджем. О нем ты тоже знаешь? — Рэй метнул на него колючий взгляд, но парень не ответил. — Если бы я хотел убрать с дороги Рэндэла, я бы сделал это еще до того, как они поженились.

— Почему ж не сделал, если любил ее, отдал другому? — неприятно ухмыльнулся парень.

Рэй бросил на него презрительный взгляд.

— Может, для тебя ничего не стоит убить человека, а я не могу. Не мог. Даже мысль такая мне в голову не приходила. К тому же, она любила его, ну, или думала, что любила… а я никогда не смог бы причинить ей боль.

— А сейчас?

— А сейчас все изменилось! Она не хочет больше быть с ним, а он ломает ее, мучает… И он действительно ищет ее для того, чтобы наказать, расквитаться.

— За то, что женщина разлюбила, ее не убивают!

— Зато убивают за то, что полюбила другого. По крайней мере, Рэндэл именно это и собирается сделать, — Рэй горько усмехнулся. — Вот и ищет, чтобы насадить на свои рога и разорвать, как бешеный бык, которому по носу врезали. Хотя у Кэрол рожки куда покрепче и побольше, могла бы пободаться с ним, если бы захотела. Только не такая она, сидит и ждет, когда он придет и расправиться с ней. А я защищаю свою женщину. Теперь тебе все ясно? Что скажешь? Возьмешься или нет?

Ноэль отвернулся и посмотрел в окно.

— Это правда… что ты ее любовник?

— А зачем мне тебе врать?

— Чтобы я его убил, дабы он не убил за это ее.

Рэй открыл бардачок и достал бумажный конверт с фотографиями.

— Не веришь, вот, взгляни. Только сегодня напечатал. Никогда бы не показал тебе эти снимки, только не веришь ведь, откажешься от дела. А это смерти подобно. Нет у меня времени другого киллера искать. Не сегодня-завтра выйдет он на нас, и все.

Ноэль медленно вынул из конверта несколько фотографий и покраснел, увидев улыбающуюся девушку в густой пене в ванной, сквозь которую угадывались очертания красивого обнаженного тела. По плечам были рассыпаны мокрые белые волосы… На другой фотографии красовался в неглиже Рэй, залепив пеной таз…

— Ладно, хватит глазеть! — Рэй вырвал у него из рук снимки, не желая, чтобы он увидел другие фотографии, на которых Кэрол была запечатлена в более откровенном виде, и без того злясь, что пришлось показать ему фотографии.

Парень взял с панели снимок Джека Рэндэла и снова засунул в карман.

— Через два дня. Раньше не могу. Нужно время на подготовку, — сказал он холодно и вышел из машины.

Вздохнув с облегчением, Рэй проводил его взглядом, с удивлением увидев, как за ним поковылял тот самый пес, который, видимо, ждал возле машины, пока они говорили. Жутковатый парень. От его взгляда мурашки по коже бегают, смотрит, словно через оптический прицел своей винтовки, злобно, ненавистно. Впрочем, эту злость и неприязнь Рэй принял лично на свой счет, и был прав. Расстроился, паренек, заревновал. Неспокойно стало Рэю. Как бы не вздумал этот наемник убрать и его заодно вместе с Рэндэлом. Что у Кэрол за талант такой, всяких подонков к себе притягивать! Маньяк — психопат, Рэндэл — сволочь, еще и наемного убийцы ему не хватало! А он, обыкновенный нормальный человек, должен с ними за нее бороться. Где он выискался, этот демон, замаскировавшийся под невинную ангельскую внешность? Странный парень, опасный, сразу чувствуется. Да еще эти шрамы на лице, как устрашающая маска… У Рэя создалось неприятное впечатление, что этот Ноэль знает о Кэрол больше, чем следует, если не все. Вспомнил, как непринужденно тот поинтересовался, почему он не убрал Рэндэла, чтобы не отдавать ему девушку? И передернул плечами, чувствуя, как встревоженно заколотилось сердце. Ясен пень, тот, кто стреляет в людей за деньги, не станет задумываться, убрать или не убрать того, кто мешает ему лично. Развернув машину, Рэй поехал домой, зная, что с этого дня, даже если Рэндэл отправится на тот свет, он будет оглядываться по сторонам и думать о том, не целится ли в него этот влюбленный киллер.

Будь она неладна, эта девчонка! Не будет ему с ней покоя до конца дней, наверное, пока не прикокнет его кто-нибудь из ее кровожадных воздыхателей! Интересно, почему так? Почему она, такая нежная, женственная, добрая, беззащитная, тихая и кроткая притягивает к себе таких мужчин, этих монстров в человеческом обличии? Пусть бы Ландж нашел себе какую-нибудь маньячку, Рэндэл выбрал бы себе мегеру и фурию под стать себе, а этот урод со шрамами влюбился бы в какую-нибудь киллершу. Нет, им зачем-то нужна эта милая беззлобная девочка. Прямо как в сказке. Красавица и чудовища. Рэй усмехнулся своим мыслям. А он, стало быть, отважный принц, отбивающий ее от этих чудовищ. Было бы смешно, если бы не было так грустно. И страшно.

Этот парень не выходил у него из головы, и позже, прижимая к себе и поглаживая горячее обнаженное тело девушки, разглядывая ее лицо с прикрытыми глазами и выражением блаженства, он почувствовал острый приступ ревности, гадая о том, что все-таки за отношения у нее были с этим громилой. Насколько Рэй знал женщин, этого высокого крепкого парня любая бы посчитала лакомым кусочком и нашла бы соблазнительным, не смотря на шрамы. Бабы всегда млеют перед здоровыми сильными мужиками, а этот был еще и привлекательным. Если бы не обезображенное лицо, можно было бы сказать — красивым. Рэй вспомнил, как тогда, у церкви, посмотрела на этого парня Кэрол. Рэй не мог припомнить, что бы она еще на кого-нибудь смотрела с такой ласковой нежностью, что казалось, что она сейчас погладит его по щечке и прижмет его голову к своей груди. Вспомнив об этом, он еще больше рассвирепел, но старательно придержал свои чувства в себе.

— Да, кстати, я случайно встретил твоего приятеля. Он спрашивал о тебе и передавал привет, — непринужденно сказал он, поигрывая с ее локоном. Приподняв голову, Кэрол удивленно посмотрела на него.

— Какого приятеля?

— Ну, того, который натравил на меня своего пса на панихиде. Он представился Ноэлем.

Лицо девушки осветила радостная улыбка, больно резанувшая по сердцу Рэя. Приподнявшись на локте, она пытливо уставилась на него загоревшимися глазами.

— Он в городе?

— Наверное, раз я его здесь встретил, — буркнул Рэй. — А что, он не местный? И вообще, ты не хочешь мне рассказать, кто он такой? Почему я ничего о нем не знаю?

— Рэй, это Тимми, брат Даяны. Я же рассказывала, что он жив.

— Тимми? Этот… мрачный парень, от которого у меня мурашки по коже — тот ангелочек, о котором ты рассказывала… который на той фотографии? — поразился Рэй.

— Он самый. А почему ты так удивлен? И почему ты говоришь, что он мрачный? Какие еще мурашки, что за глупости… Симпатичный милый парень.

— Ага, милый. Значит, это он тогда так отделал Рэндэла, что он столько времени в больнице провалялся? — Рэй злорадно ухмыльнулся.

— Ну да, он.

— И ты, стало быть, с ним общаешься?

— Не то, чтобы общаюсь. Нет. Так, встречались пару раз.

— И все?

— Что ты имеешь в виду?

— То самое.

— Да ну тебя, Рэй! У тебя одно на уме, нельзя же так!

— А откуда он знает, что ты была в Фарго, когда с панихиды сбежала?

— Так мы вместе там были. Я когда убежала, он меня нашел, вот мы и поехали вспомнить детство. Он тогда мне здорово помог отвлечься от всего… Не смотри на меня так, Рэй, «отвлечься» можно и другим способом, а не только тем, который ты предпочитаешь! Мы ходили к нашей хижинке, гуляли, зашли в тир. Знаешь, он классно стреляет.

— Правда?

— Да. Он на войне снайпером был. Джек о нем все узнал и мне рассказал. Представляешь, в восемнадцать лет его взяли в плен и расстреляли, а он выжил. Просто чудо, правда? А потом его еще раз ранили, в голову, и после этого комиссовали. А он теперь мучается, не может обычной жизнью жить.

— А чем же он теперь занимается?

— Он инструктор по стрельбе, ну, учит людей стрелять.

— А-а, понятно. Инструктор, значит. Это он тебе сказал?

— Ну да.

— Так что там насчет вашей прогулки в Фарго?

— Ничего, — Кэрол погрустнела. — Плохо все закончилось. Нелепо. Зашли к Пег, а она язык распустила, глупости всякие говорить стала, а он услышал и ушел.

Рэй пристально посмотрел на нее.

— А что же такого сказала Пег, что он так обиделся?

— Да ерунду всякую…

— Какую ерунду?

— Рэй, ну оно тебе надо? Ты что, сестру свою не знаешь? Болтает, головой не думает.

Рэй обиженно притих. Кэрол посмотрела на него и погладила по щекам.

— Да она все в постель меня с ним укладывала. Говорит, что это как раз то, что мне нужно в такой момент.

— И из-за этого он ушел? — брови Рэя изумленно поползли вверх. — Он что, больной? Может, его не в голову ранили, а в место пониже, вот и сбежал?

Кэрол засмеялась.

— Рэй, ну не все ж такие как ты… Она еще говорила, что он похож на девственника, потому что краснеет, когда смотрит на меня… что он уже мечтает о том, чтобы… А он взял и ушел. Гордый он и ранимый. Оскорбился.

— Да куда уж, девственник! — фыркнул Рэй. — Если он девственник, то я английская королева! Иногда просто поражаюсь с вас, женщин, до того вы бываете слепые и глупые! Да тебе просто повезло, что он не затащил тебя под первый попавшийся куст, даже не спрашивая, хочешь ты или нет. Уж я-то в мужиках разбираюсь не хуже, чем в женщинах.

— Рэй, ты что?! Тимми не такой!

— Да, не такой! Помниться, когда-то ты до хрипоты со мной спорила, доказывая, что Рэндэл честный, хороший и благородный и ему можно доверять. А я говорил, что пожалеешь ты еще, что с ним связалась, только никто меня не слушал. И кто из нас оказался прав?

Кэрол удрученно промолчала.

— Джек — это другое дело, — тихо возразила она. — А Тимми я знаю с детства. Он всегда был добрым и ласковым мальчиком. И он любил меня. Из-за меня он и подвергся нападению собаки…

— Люди меняются, Кэрол. Человека создает жизнь, она может изуродовать, ожесточить, озлобить… Когда ты его знала, он был маленьким мальчиком. Откуда ты знаешь, каким его воспитала жизнь? Разве не смотрела ты ему в глаза? Это глаза человека, побывавшего в преисподней, а оттуда ангелами не выходят. Тебе не надо с ним общаться, Кэрол. Он другой. Совсем другой, не такой, как ты. И этот человек тебе не нужен.

— Рэй, у него просто была не легкая жизнь, ему многое пришлось пережить… Его разорвала эта собака, похитила какая-то сумасшедшая, оторвала от родных, увезла черт знает куда… Потом беспризорная жизнь, скитания, потом война и то, что он там пережил… Конечно, это все не ушло бесследно, но это еще не значит, что он плохой, такой, что его нужно избегать. Нет, я никогда с тобой не соглашусь. Он одинокий. И несчастный. Мне бы очень хотелось его поддержать, только он этого не хочет. Он гордый. Он был таким внимательным со мной, таким мягким, совсем как в детстве, а тут Пег со своими пошлостями. Все испортила!

— Что испортила?

— Нашу вернувшуюся дружбу, испоганила ее грязью.

— Кэрол, никогда ты меня не слушала, а потом жалела об этом, разве нет? Послушай хотя бы сейчас то, что я тебе говорю. Это уже не тот Тимми, которого ты так любила в детстве. Я разбираюсь в людях, солнышко. У этого парня шрамов в душе больше, чем на теле, и от этих рубцов она стала жесткой и твердой. Тебе не нужен такой человек. Он плохой с точки зрения нравственной или просто человеческой. Лично я всегда делил людей на две категории — светлых и темных. Так вот он темный. Как и Рэндэл. А ты светлая. И рядом с темными делать тебе нечего, сама уже могла убедиться на примере с Рэндэлом.

— Ты просто ревнуешь, Рэй.

— Нет, моя сладкая. Я просто не хочу, чтобы ты из огня опять попадала в полымя, а с тобой именно так всегда и случается. От Ланджа чуть живая вырвалась, да в руки этой мрази Рэндэла… Не обижайся, но на этот раз я прав. Впрочем, я всегда был прав, только ты никогда мне не верила.

Кэрол нечего было возразить, поэтому она промолчала и плотнее прижалась к нему, положив голову ему на грудь. Уж что-что, а в людях Рэй не ошибался. Он предупреждал ее насчет Мэтта, что он опасен, насчет Джека, и даже догадался, что они оба ее обманывали, скрывая правду, то, что Мэтт болен. Рэй знал, что у нее ничего не получится с Джеком, что она совершает ошибку, выходя за него… Рэй всегда оказывался прав. Что ж, может, он и сейчас прав. Что она знает о том, кто когда-то был Тимми? Только то, что вся его жизнь — это выживание, борьба. И возможно, он смотрит на жизнь другими глазами, не так, как большинство людей, глазами хищника, привыкшего зубами вырывать свое право на существование, не страшась ни крови, ни смерти, и имеющего свои понятия и взгляды и на мир, и на людей, и на то, как ему жить. Впрочем, какое это имеет значение для нее? Он ушел в тот вечер в Фарго, поставив точку в их отношениях. И уже не имеет значения, права ли была Пег или нет, когда говорила, что он ее желал…

А ночью она опять видела кошмар. Видела Джека, как он вышел на улицу из какого-то незнакомого ей помещения, видела его сзади так, будто стояла за его спиной. И вдруг он упал. И она снова держала на руках его бездыханное тело и смотрела в неподвижные мертвые глаза, на кровавую точку на лбу, из которой вытекала густая темная кровь… И она увидела его убийцу.

Это был Тимми.

С воплем отчаяния и ужаса она подскочила на постели. В ту же секунду ее обняли сильные руки, и она услышала над ухом голос Рэя.

— Все хорошо, малыш, все хорошо. Это всего лишь сон. Я с тобой, успокойся.

Нервы ее не выдержали и, уткнувшись ему в грудь, она разрыдалась.

Рэй обнимал ее и успокаивающе поглаживал то голову, то спину, то плечи, шепча нежные слова. Когда она немного успокоилась, он принес ей горячего чая, думая, что она замерзла, потому что ее бил озноб, хоть в комнате и было тепло. Держа чашку дрожащими руками, Кэрол выпила чай.

— Ну, рассказывай, что такого страшного тебе приснилось, — ласково проговорил Рэй, с нежной улыбкой заглядывая ей в лицо и поправляя ее растрепавшиеся волосы.

— Я видела, как убили Джека. Я вижу это уже не первый раз. Его застрелил Тимми.

Рэй застыл, взгляд его замер на девушке, но в темноте невозможно было увидеть выражение его глаз.

Кэрол нервно улыбнулась, бросив на него полурастерянный, полунапуганный взгляд.

— Бред… правда? — выдавила она.

— Нет, это не бред, это сон, просто сон, — спокойно сказал он.

— Зачем Тимми убивать Джека… Тимми не такой, он бы не стал… — бормотала она сама себе, опускаясь на подушки. — Не из-за Даяны же… за это не убивают… Этого не может быть…

— Конечно, не может, Кэрол, — мягко перебил Рэй и лег рядом, обнимая ее. — Это всего лишь сон.

— Сон, — эхом отозвалась девушка, и голос ее дрогнул. — И это самое страшное…

Дождавшись, когда Рэй уснет, она выскользнула из его объятий и, взяв телефон, спряталась в ванной.

Там взволнованно набрала номер Даяны.

— Алло, — услышала она сонный голос подружки.

— Привет, — почти шепотом сказала Кэрол. — А Тимми дома?

— Ты на часы смотрела, ненормальная? — ненавистно прошипела Даяна. — Пять часов утра! Не пошла бы ты!

— Даяна, мне очень нужно поговорить с Тимми. Если он дома, пожалуйста, дай ему трубку.

— А что случилось? Что тебе нужно от него? Что ты к нему привязалась?

— Мне нужно ему сказать… вернее, попросить…

— Попросить? Да кто ты такая, чтобы его о чем-то просить? Попроси своего мужа или Рэя! Тебе их мало, еще и в брата моего когти свои запустить решила? Не выйдет, милая. Не смей сюда больше звонить. И Тима забудь!

Даяна бросила трубку. Но Кэрол в отчаянии снова набрала ее номер. Дозвониться у нее больше не получилось — Даяна отключила телефон.

— Кому ты звонишь?

Вздрогнув от неожиданности, Кэрол подняла глаза на Рэя. Наклонившись, он вдруг вырвал у нее из рук телефон.

— Кому? — требовательно повторил он. — Джеку?

— Нет. Тимми. Я хотела… этот сон… — лицо у Кэрол вдруг посерело, когда она вспомнила, что когда-то вот так же отобрал у нее телефон Мэтт с такой же ревностью к Джеку. Словно время повернулось вспять, заставив ее напугаться так же, как тогда.

Рэй смягчился. Поставив телефон на пол, он подхватил девушку на руки и понес в постель. Положив ее на простыни, он нежно поцеловал ее в губы.

— Солнышко, все будет хорошо. Ну что ты себе всякие страсти выдумываешь, а потом их боишься, а? Что ты сказала Тиму?

— Ничего. Даяна не позвала его к телефону. И отключилась.

— Кэрол, что ты собиралась ему сказать? Тимми, мне приснилось, что ты убил моего мужа, пожалуйста, не делай этого? Ты хоть понимаешь, как это выглядит? Ты хочешь, чтобы он принял тебя за ненормальную?

— Рэй, но это правда.

— Что правда?

— Мои сны. Это дар, понимаешь? Я вижу будущее. Вижу приближающуюся беду. Если бы я вовремя растолковала свой сон, я бы смогла спасти Куртни. И Мэтта. А теперь я должна спасти Джека. Понимаешь, он не должен умереть, этого нельзя допустить, потому что его смерть повлечет за собой страшные последствия, что-то ужасное… Рэй, помоги мне. Даже если ты думаешь, что я чокнутая, пожалуйста, помоги. Я дам тебе адрес, слетай в Лос-Анджелес, поговори с Даяной, она всегда млела перед тобой, разузнай, что у нее в голове. Может, она подбивает Тима расправиться с Джеком, чтобы отомстить ему. Тим любит ее, он все для нее сделает. Не известно, что она могла ему наговорить, чтобы заставить расправиться с Джеком.

— И ты думаешь, что она вот так возьмет и все мне сразу выложит? Мол, знаешь, Рэй, а мы задумали убить Джека.

— Рэй, но ты же всегда добивался от женщин того, что тебе было нужно. Тем более, Даяна всегда тобой болела, сам знаешь. Ну, или встреться с Тимми и попроси его подойти к телефону, когда я буду звонить в определенное время, о котором с ним договоришься. А я сама уже с ним поговорю. Хорошо, Рэй? Ты сделаешь это для меня?

— Разве я когда-нибудь тебе отказывал? Ты всегда из меня веревки вила, негодяйка. Хорошо, завтра я слетаю в Лос-Анджелес, а Рэндэл пусть поломает голову над тем, зачем я наведывался к Даяне. А теперь спи, мой цветочек. Разве ты забыла, что твоего сученка-мужа ни пули не берут, ни машины не давят… и как там его еще пытались прикончить, не знаю. Его настоящее имя, наверное, Дункан Макклауд, а не Джек Рэндэл. Помни, что он у нас бессмертный, и не переживай.

Немного успокоившись, Кэрол прижалась к горячему сильному телу Рэя и закрыла глаза. Она была обессилена, ночка выдалась утомительной. Рэй только под утро позволил ей уснуть. Она начинала уставать от его любовного натиска, и все больше удивлялась тому, сколько в нем сил и желания. Его неутомимый любовный голод стал ей казаться странным. Или он желал ее настолько сильно, или это уже походило на одержимость. Правда, Кэрол не знала, бывает ли такое в любви. Судя по аппетитам Рэя, бывает. Но самое удивительное было то, что в постели с ним она превращалась в такую же одержимую, как и он. Это было потрясающе. Даже Джеку было далеко до «постельных» талантов Рэя. И кроме того единственного раза утром, Кэрол не вспоминала о муже в его объятиях. Ей казалось, что она больше не желала Джека, что ее страсть к нему угасла окончательно. А то, что с ней произошло утром, это всего лишь был всплеск тоски, последняя агония умирающей любви. Все ее желания, особенно плотские, были теперь направлены на Рэя.

А этой ночью он приложил все усилия, все умение и мастерство, чтобы раз и навсегда выбить из нее мысли о Рэндэле и его любви. Никогда в его объятиях женщина не думала о другом мужчине, и для Рэя это было пощечиной. Никогда он не чувствовал себя таким униженным и оскорбленным, как в тот момент. Это привело его в такую ярость, что он поспешил уйти, чтобы не позволить себе своей ревностью испортить отношения с Кэрол, которых он добился с таким трудом. На нее за это он не сердился. Зато его ненависти к Рэндэлу не было предела. Кэрол все еще страдала о нем, но преимущество Рэя было в том, что он был с ней, а не Рэндэл. А еще в том, что он, Рэй, ничего так не умел, как заставлять женщин забывать обо всех остальных мужчинах и грезить только о нем одном. И он понял, что этой ночью одержал победу над Рэндэлом, когда услышал, как мечтательно прошептала девушка во сне всего одно тихое слово, сделавшее его счастливым — «Рэй». И никогда он не слышал, чтобы его имя произносили с такой любовью.

Утром он уехал. Как обычно, прокрался незаметно в свой дом, потом демонстративно уехал на кабриолете, почти с равнодушием наблюдая за преследующей его машиной. Навестил Касевеса в больнице, вернулся домой, поболтал с Дороти, и до вечера отсыпался. Потом помельтешил перед окнами, чтобы наблюдатели убедились в том, что он дома, и незаметно улизнул.

По дороге он придумывал, что скажет Кэрол о своей вымышленной поездке в Лос-Анджелес. Заехал в магазин, накупил продуктов, забежал в цветочную лавку и, выбрав самый красивый букет, помчался дальше, представляя, как девушка выйдет его встречать в прихожую в прозрачном пеньюаре, под которым будет видно сексуальное нижнее белье, один вид которого на ее красивом теле бросал его в сладострастную дрожь… Или вообще ничего не будет, кроме тонкого пеньюара, и тогда он вообще сойдет с ума и набросится на нее прямо с порога. И чем ближе он подъезжал к их укромному гнездышку, тем сильнее становилось его возбуждение. Он надеялся, что она отоспалась днем, как он, потому что этой ночью, впрочем, как и предыдущей, сон в его планы не входил.

Сердце его взволнованно заколотилось, когда он не увидел света в окнах, но подумал, что она просто спит. Захватив пакеты с продуктами и цветы, он закрыл машину и поднялся в квартиру.

— Эй, любимая, я пришел! — окликнул он, поставив пакеты на пол и включая свет в прихожей. — Кэрол! Ты что, в ванной?

И вдруг он ощутил вокруг себя страшную, тоскливую пустоту, сердце его больно заныло и, уронив цветы, он бросился сначала в одну комнату, потом в другую, заглянул в ванную и на кухню, уже зная, что ее там нет. Горло его сдавило от ужаса. Рэндэл! Он ее нашел!

Как безумный, он бросился к двери, и только сейчас заметил прикрепленную к ней записку. Резко остановившись, он сорвал бумажку с двери и, развернув, сразу узнал почерк Кэрол.

« Не ищи меня, Рэй. Когда ты будешь читать эту записку, меня уже не будет в городе. Я уезжаю, очень далеко, и надеюсь, что Джек меня никогда не найдет. Пожалуйста, постарайся меня понять. Я не хотела причинить тебе боль, наоборот, я уехала, потому что хочу, чтобы ты жил, чтобы у тебя все было хорошо. Я не могла допустить, чтобы из-за меня погиб кто-нибудь из вас, ты или Джек. Моя последняя просьба к тебе — умоляю, прекрати эту вражду с Джеком. Я никогда не вернусь, и вы меня не найдете. Вам нечего больше делить. Пожалуйста, пожалей меня, Рэй, я не хочу оплакивать одного из вас и чувствовать свою вину. Ты знаешь, что для меня это будет непосильное бремя. Я никогда тебя не забуду. А ты меня забудь. Я причиняю одни несчастья, и без меня тебе будет лучше, вот увидишь. Ты удивительный мужчина и найдешь женщину, с которой сможешь построить такую семью, о которой мечтал. У нас с тобой никогда не было будущего, я всегда это знала. И ты должен это признать, хотя бы теперь. Найти меня не пытайся, я этого не хочу. Даже если у тебя получится меня отыскать, это ничего не изменит. В твоей постели было много женщин, но жена у тебя была одна, и место Куртни в роли жены я никогда не займу. Мы никогда больше не увидимся, Рэй. Прощай».

В глазах у него поплыло, буквы вдруг размылись, и Рэй не сразу понял, что это слезы. Опустившись на пол, он уткнулся лицом в письмо и тихо застонал.

Едва Рэй уехал утром, зазвонил телефон. Сердце Кэрол встревожено забилось, и она нерешительно сняла трубку. Кто мог звонить сюда? Кто знает, что Рэй здесь?

— Алло, Кэрол? — услышала она голос Касевеса, и вздохнула с облегчением.

— Уильям, как ты меня напугал! — улыбнулась она. — Как ты себя чувствуешь? Рэй сказал мне, что ты в больнице.

— Рэй… я б этого Рэя… — процедил сквозь зубы негодующе Уильям. — Где он, кстати?

— Нет его, ушел.

— Вот и хорошо. Ты не передумала уезжать?

В горле у Кэрол внезапно пересохло, в груди что-то больно заныло.

— Нет, — решительно ответила она, не обращая внимания на то, что творилось в душе.

— Тогда собирайся. У меня все готово. В десять тебя будет ждать мой курьер, который все тебе расскажет, даст инструкции. У него документы.

— Курьер? Какой курьер?

— Я не могу сам встретиться с тобой, да и опасно это. Мне пришлось посвятить в наши планы еще одного человека, но это надежный человек, можешь не сомневаться, который мне помог в осуществлении твоего побега. Через этого человека мы с тобой будем держать связь. Джек ни за что не догадается. Как будешь на месте, пошлешь мне через этого человека весточку. Удачи тебе девочка. За Патрика не переживай, мы уже об этом думаем.

— Мы?

— Да, я и наш союзник. Ну, все, не будем терять время. Я не прощаюсь с тобой.

— Спасибо, Уильям, — преисполненная чувством благодарности прошептала Кэрол. — А Рэй? Если мой отъезд ничего не изменит, и они с Джеком по прежнему будут грызть друг другу глотки? Если Джек с ним что-нибудь сделает?

— Ничего он не сделает. Я позабочусь о Рэе, о нем не переживай. И вражду эту бессмысленную прекращу. Предоставь это мне. Уезжай спокойно и думай о себе. Удачного пути.

Поспешно перерыв шкаф Рэя, она отыскала спортивную сумку, сложила туда немного одежды из той, что купил для нее Рэй, положила урну с прахом Мэтта и все журналы и фотографии, подаренные Рэем.

Рэй, Рэй… Она старалась не думать о нем, не представлять, как он придет сюда и обнаружит, что она сбежала, бросила его. Она крепилась изо всех сил, чтобы не плакать. Поспешно написала три письма. Поколебавшись, сунула в карман сумки фотографию Рэя, на которой он мыльной пеной пытался прикрыть свою наготу, когда они дурачились в ванной. На этом снимке он был как живой, такой, каким был на самом деле — озорной, веселый, красивый, с улыбкой и взглядом мальчишки. И счастливый, каким никогда не видела его Кэрол, пока была жива Куртни. Ей было горько от этого его счастья, которое в ее глазах казалось кощунством по отношению к Куртни, оттого, что она сама испытывала радость и что-то, похожее на счастье, в его объятиях, забывая обо всем, даже о своей покровительнице, предаваясь этой греховной постыдной любви. Наверное, не раз перевернулась в гробу несчастная Куртни, когда они со счастливыми стонами содрогались в объятиях друг друга на вершине наслаждений, она, ее воспитанница, в преданности которой не было ни у кого сомнений, и он, обожаемый, любимый муж, за которого она, Куртни, отдала свою жизнь. Предатели. Кэрол была уверена, что они за это поплатятся, оба. И Элен тоже вертелась в гробу оттого, что ее дочь, которую она ненавидела всю свою жизнь, наслаждается любовью мужчины, которого она всегда считала своим, не смотря ни на что, и которого любила с раннего детства и до последнего вздоха. Вот какая она, жизнь. Две женщины, две вечные соперницы, безумно любившие его, так и не добились его любви, они умерли с этой любовью в сердце, так и не став счастливыми. А его любовь досталась ей, какой-то девчонке, дочери одной и воспитаннице другой из этих двух женщин. Любовь, которую она не могла принять. Которую отвергнет, причинив боль, которую он всю жизнь причинял Элен и Куртни. Можно было бы назвать это возмездием, отмщением за мать, за Куртни, если бы она делала это с намерением отомстить, наказать, а не по необходимости. Но то, что она причинит ему боль, мучило ее. Она искала утешения лишь в том, что тем самым спасает ему жизнь. Проклятая жизнь. Почему всегда все так сложно, почему приходиться делать что-то, что рвет сердце, ломает, заставляет страдать, чему противится все в душе?

Она думала так, смотря на кольцо, которое он ей подарил. Чтобы доставить ему удовольствие она уступила его просьбе не снимать кольцо с пальца, а он с радостью называл ее своей невестой и говорил, что они обручены. Она не позволяла себе об этом думать, но знала, что в глубине души ее зародилось желание, чтобы было именно так. Она бы хотела обнять его и прошептать ему «да», и никогда не снимать это кольцо. И она стыдилась того, что было у нее в душе, стыдилась этого робкого желания быть с ним. Стыдилась того, что поддалась его чарам, потеряла голову, позабыла о совести и долге. Того, что протянула руку к запретному, чужому, позволила вожделению затмить ее любовь и преданность Куртни, и даже горе, о котором забыли оба, и она, и он в порыве своей страсти.

Сняв кольцо, Кэрол положила его рядом с другими украшениями из бриллиантов, которые он ей подарил в честь их «обручения».

— Прости меня, — шепнула она и закрыла коробочку, обтянутую бархатом. — Ты подаришь это кольцо какой-нибудь другой женщине, которая примет его без сомнений и угрызений совести… у которой не будет мужа, способного сломать и отнять твою жизнь…

Многое бы она отдала ради возможности взглянуть на него еще раз, хотя бы одним глазком и издалека, прежде чем уехать. Мысли о Джеке она вообще не подпускала к себе. В этот момент она ненавидела его, как никогда.

Только из-за его эгоизма и упрямства она вынуждена уехать. Если бы он согласился с ней расстаться, она могла бы остаться. Ведь пророчество Габриэлы говорит о том, что Джек в опасности только в том случае, если она рядом с ним. Но ведь можно же было жить в одном городе и не быть «рядом». Город большой. Все, что нужно — всего лишь расстаться, отелить свои жизни друг от друга, и жить дальше, каждый по-своему. Но Джек не из тех, кто идет на компромисс. Он всегда гнет свое, гнет, пока не сломает. Ломает всех и вся, но неужели на свете нет ничего и никого, способного сломать его?

Кэрол была полна решимости. И не только желание спасти Джека и Рэя от своего пагубного проклятия двигало ею. Она не хотела больше подчиняться Джеку. Все в ней взбунтовалось против него. Он не сломает ее, как других, потому что она сильная, сильнее его. С каждым новым ударом судьбы ей всегда казалось, что она не переживет, не выдержит. Но она все еще жива. Все умирают вокруг, а она живет. Страдает, но живет. Живет, похоронив Эмми, Мэтта и Куртни. Ей хватило сил это пережить. Что есть Джек Рэндэл и его пинки по сравнению с этими сокрушительными ударами и незаживающими, слишком глубокими ранами, нанесенными ей жизнью? У нее осталось два слабых места, по которым он мог ее ударить — Патрик и Рэй. От Рэя она уже отказалась во имя его жизни, а за Патрика готова была бороться. Она будет драться за него так, как любая мать за своего ребенка, будь та мать человеком, животным, птицей — за своего детеныша все сражаются на смерть, ведомые инстинктом, который сильнее инстинкта самосохранения — инстинктом материнства. Она бросала Джеку вызов, как сказал бы Рэй, и знала, что Джек его примет. Она уезжает, но на этом все не заканчивается, а только начинается.

Отныне только Патрик важен, в нем смысл ее жизни. Он есть ее жизнь. Он — единственное, что у нее осталось, и она не позволит Джеку отобрать у нее и его. Иначе зачем, для чего тогда жить?

Без малейших колебаний Кэрол покинула квартиру Рэя, стараясь больше о нем не думать и, взяв такси, поехала к указанному Касевесом месту встречи с его помощником. Увидев Дебору Свон, которая решительно направилась к ней, заметив, как девушка вышла из машины, Кэрол застыла на месте от удивления.

— Здравствуй, Кэрол, — сухо и сдержано поприветствовала Свон. — Пойдем.

Прочитав на лице девушки сомнение, она улыбнулась.

— Разве Касевес не сказал тебе, что тебя буду здесь ждать я?

— Нет, не сказал. Но как так получилось…

— Я сама вызвалась помочь.

— Сама? Но почему? Зачем тебе это? Разве Касевес тебе не объяснил, что Джек…

— Может рассердиться, если узнает, что мы тебе помогли от него сбежать? Знаю. Только Рэндэл мне не указ, что хочу, то и делаю, и не собираюсь спрашивать у него на то согласие. Пойдем.

Она повела Кэрол за собой. За углом стояла припаркованная машина, ключи от которой Свон ей вручила со словами:

— Сначала поедешь на машине как можно дальше, а уж потом в каком-нибудь городе сядешь на самолет. Так тебя труднее будет вычислить.

Они сели в машину, где Свон передала ей документы на другое имя.

— Насчет документов не волнуйся, придраться не к чему, Касевес ведь хлопотал, проще говоря. Смело предъявляй и не робей. Единственное, не забудь свое новое имя. В багажнике канистры с бензином, чтобы тебе лишний раз не светиться на автозаправках, и еще я припасла еды, так что езжай вперед и не останавливайся нигде до ночи. Переночуешь в каком-нибудь мотеле, там разберешься.

Кэрол молча слушала ее, тоскливо смотря в пространство перед собой. Казалось, она не воспринимает ничего из того, что говорит ей Свон, погрузившись в свои мысли. Женщина одернула ее и внимательно заглянула в глаза.

— Ты все поняла?

Кэрол кивнула, не в силах вымолвить ни слова. На лице Свон вдруг отразилось сочувствие, даже жалость.

— Я понимаю, что это нелегко, но ты должна уехать, — проговорила она. — Мы с Касевесом сделаем все, чтобы Джек тебя не нашел. И Патрик скоро будет с тобой. Дай нам на это только немного времени. Я лично тебе обещаю, что сын будет с тобой, слышишь меня? Не надо только плакать. Я ненавижу слезы.

— Я не плачу, — спокойно отозвалась Кэрол, смотря на нее сухими, но до боли печальными глазами, переполненными отчаянием. — Я верю тебе, Дебора. Я знаю, что на тебя можно положиться, что ты сильная женщина, которая всегда всего добивается. Я очень благодарна тебе за то, что ты мне помогаешь. Спасибо. Я у тебя в долгу. И… я умоляю тебя, верни мне сына.

— Я же дала тебе слово. Уезжай спокойно и думай только о том, как улизнуть от мужа и понадежней спрятаться. Устраивай свою новую жизнь, обосновывайся, а там и сынок твой к тебе присоединиться.

— Я еще хотела тебя попросить об услуге. Вот два письма. Одно Джеку. Ты не могла бы как-нибудь не заметно его подбросить ему, ну, хотя бы под дверь дома. Попроси какого-нибудь прохожего мальчишку, чтобы тебя не заметили. А вот второе. Это в Лос-Анджелес, для моего друга. Здесь написан адрес. И это очень важно. Нужно, чтобы он его прочитал, обязательно, и как можно быстрее.

— Ладно, давай сюда свои письма. Сегодня же отправлю в Лос-Анджелес своего личного курьера, доставит он твое письмо ему прямо в руки, — Свон взяла письма. — Не забудь надеть парик и темные очки. Ну, кажется все. Пора прощаться.

— А все же, — тихо сказала Кэрол, пристально смотря на нее. — Кроме деловых отношений, нас ничего не связывало, Дебора. Почему ты берешь на себя такой риск и такие заботы, помогая мне?

— Ты права, нас с тобой ничего не связывает и на твои проблемы мне глубоко наплевать, — напрямик и в упор сказала Свон, испепеляя девушку тяжелым взглядом. — Я помогаю не тебе.

— Не мне? А кому же?

— Тому, кого ты губишь. У тебя нет сердца и совести, девочка. Ты играешь мужчинами и их жизнями, как марионетками, стравливаешь их и забавляешься, наблюдая за тем, как они из-за тебя грызутся. Так нельзя. Убирайся отсюда подальше и не возвращайся, никогда. Только ради того, чтобы ты не вернулась, я вырву у Рэндэлов твоего сына и верну тебе. А за это потребую с тебя обещание никогда сюда носа не показывать и никогда и ничем не напоминать о себе Рэю.

— Рэй, — чуть слышно выдохнула Кэрол. — Вот из-за кого ты идешь на такой риск… Ты его любишь?

— Да, люблю. Так люблю, что тебе не понять, потому что сама ты не способна на такую любовь. Ты привела его к краю пропасти, а я его оттуда отведу. Такой мужчина не должен страдать и погибнуть ради твоих забав и твоего тщеславия. Уезжай, Кэрол. Я не желаю тебе зла, я тебе помогу, но сюда, в город, к Рэю я тебя больше не подпущу.

— Я не забавлялась и погубить его не хотела. Поэтому я и уезжаю, разве ты не понимаешь? Я хочу, чтобы у него все было хорошо, чтобы он был счастлив…

— У него все будет хорошо, и он будет счастлив. Я о нем позабочусь.

Кэрол с легкой печальной улыбкой смотрела на нее, чувствуя, как глаза наливаются слезами.

— Это хорошо. Он мечтает изменить свою жизнь, хочет семью, детей, любви, настоящей, искренней. Думаю, лучшей женщины, чем ты, ему и пожелать не надо. Ты красивая, сильная… одного типа с Куртни. А он привык к тому, чтобы такая женщина была рядом. А ты… если верить слухам, не могла найти счастья с мужчинами. Не любила их. А Рэя… вот так сразу полюбила, так сильно?

— Просто я никогда раньше не встречала таких мужчин, как он, — сухо ответила Свон. — И действительно никогда не любила по-настоящему, так, как полюбила его. Он забудет тебя. И он будет моим. А ты правильно заметила, что я всегда добиваюсь своего.

Кэрол отвернулась и посмотрела в лобовое стекло, чтобы скрыть от нее застилавшие глаза слезы. Она все еще пыталась удержать на губах улыбку. Разве не должна она быть рада тому, что Дебора Свон, эта сильная умная женщина, так предано любит Рэя? Она поможет ему в бизнесе, защитит от Джека, станет поддержкой и опорой. Она не такая суровая, как Куртни, она женственна и красива. Наверняка, она сможет стать хорошей женой и матерью. Все лучше, чем какая-нибудь бестолковая вертихвостка с необъятной грудью и двухметровыми ногами, которая будет знать только одну заботу — на что потратить его деньги. А Дебора женщина хорошая, что не говори.

— Надеюсь, у вас все получится, — проговорила Кэрол как можно искренне и рискнула посмотреть ей прямо в глаза. — Я никогда не дам ему о себе знать, никогда больше не появлюсь в его жизни. И я буду только рада, если он как можно скорее меня забудет. Позаботься о нем, Дебора, он же как непутевый капризный мальчишка, ему твердая рука нужна, чтобы направляла, сдерживала, оберегала. Джек ненавидит его. Я боюсь за Рэя.

— Не переживай. Я этой акуле плавники повыдергаю, если оскалится на Рэя.

— Что ж, тогда я желаю счастья вам обоим. Рэй… он необыкновенный. Твое сердце не обмануло тебя.

— И тебе счастья, Кэрол. Ты молодая еще, красивая, оглянуться не успеешь, как новые обожатели появятся. Устроишь и свою жизнь, главное, от Джека отвязаться, а то ведь не даст он тебе жизни, девочка. Я знаю, что ты неплохая девушка, и если и причинила кому зло, то ненамеренно. Пора, езжай, заболтались мы с тобой. Вот мой домашний телефон. Если какие проблемы возникнут, звони. А как доберешься до места, позвони обязательно, чтобы мы знали, что ты удачно доехала. Касевес волнуется, а с его сердцем нельзя.

— Позвоню, сразу позвоню. Спасибо, — Кэрол вдруг потянулась к ней и крепко обняла. Свон тепло ей улыбнулась и, ободряюще подмигнув, вышла из машины.

А Кэрол завела мотор и вывернула на дорогу, почти ничего не видя перед собой из-за слез. Она ощущала себя самой одинокой и самой несчастной женщиной на этом проклятом белом свете. Белом? Какой глупец так сказал? Нет, вокруг нее он черный, как в ее снах. Лишь иногда мрак немного развеивается, создавая иллюзию света и тепла, чтобы потом сгуститься еще сильнее и окутать ее в свою черную беспроглядную и безнадежную тьму, из которой ей никогда не вырваться. Никогда. Это проклятие, которое наслано на нее какой-то злой душой, проклятие, от которого никто не в силах ее избавить.