ГЛАВА 14.

Не зная, чем себя занять, Кэрол до обеда провалялась в постели, потом навела порядок в квартире, приготовила ужин из того, что нашла в холодильнике. Пересмотрела вещи, которые купил для нее Рэй. К своему удивлению, в ящике она обнаружила даже косметику, и не абы какую, а именно ту, которую предпочитала. Помимо декоративной косметики, ящик был завален баночками и тюбиками, Кэрол даже нашла средства для ухода за волосами. Она была поражена тем, что здесь было только то, что было ей нужно. Откуда Рэй мог знать, какой ей нужен крем для лица или, например, оттенок крем-пудры? Как мужчина может разбираться во всем этом? Не мог же он определить все на глаз. Оставалось только подумать, что Рэй знает о ней гораздо больше, чем она предполагала и чем ему нужно. Даже ее муж никогда не интересовался содержимым ее косметички и всякими подобными женскими принадлежностями, которыми были забиты ящички ее трюмо. А подобная заинтересованность Рэя с целью знать о ней все до мелочей походила уже на фанатизм какой-то. А она даже не замечала, что он так внимательно и тщательно ее изучал, наблюдал и все подмечал. Зачем? Может, он даже знает, какими средствами контрацепции она пользуется? Видимо, все-таки не знал, потому что ничего такого Кэрол не нашла. А вот именно это и не помешало бы. Она уже начинала волноваться из-за проявленной ими беспечности. Ладно, она потеряла голову настолько, что кроме удовольствий забыла обо всем на свете, но он-то умудренный опытом общения с женщинами мужчина, и, насколько Кэрол знала, не смотря на все многочисленные любовные похождения, он никогда не подхватывал никаких болезней, и детей у него не было. Впрочем, это ее не удивляло. Он не походил на мужчин, допускающих беспечность в связях с женщинами. Поэтому она недоумевала, почему он не думал об этом сейчас. Ну не мог же он тоже до такой степени лишиться головы, как она? Или это означает, что он ничего не имеет против, если она забеременеет? А может, он не может иметь детей, только ей об этом не известно?

С самого утра Кэрол не покидали эти мысли, и тревога ее росла. Еще сон… Ей приснилось, что она беременна. К вечеру она уже настолько зациклилась на этой мысли, что была уже почти уверена, что так и есть. Ее переполнял ужас. Боже, как же она могла быть так легкомысленна? Если Джек узнает… А он непременно узнает, если она не уедет. Что делать, если это действительно случилось? Аборт. И тут она вспомнила пророчество Габриэлы. Она предрекала ей скорую беременность и сразу двух детей, близнецов. Вспомнила Кэрол и данную клятву не делать аборты. Но это невозможно! Она не могла родить от Рэя, это же просто кошмар, нелепость!

Кэрол отогнала от себя эти мысли, пытаясь убедить себя, что она сама выдумывает несуществующую проблему. Она не могла взять и вот сразу забеременеть, как после первой же близости с Джеком. Это не может случиться с ней дважды. Или может? Она старалась не думать об этом. Она напрасно нервничает. Все обойдется. А когда придет Рэй, она не позволит ему к себе прикоснуться, пока он не позаботиться о том, чтобы их связь осталась без последствий. Она с трепетом и волнением ждала его, предвкушая горячую бессонную ночь. Она поймала себя на том, что мечтает о его объятиях, что с нетерпением ждет, когда откроет ему дверь и он набросится на нее с поцелуями, страстный, пылкий и вместе с тем бесконечно нежный.

Она тщательно привела себя в порядок, искупалась, надела купленное им вызывающе соблазнительное белье, набросив сверху полупрозрачный пеньюар, подкрасилась. Потом долго расчесывала белые волосы, сидя перед зеркалом. Они изменились только в цвете, оставаясь все такими же густыми, шелковистыми, и даже блеск сохранили. Только теперь он был иной, серебристый. С удивлением Кэрол разглядывала свое тонкое лицо в обрамлении белоснежных вьющихся локонов. Она все еще не могла привыкнуть. Но не могла не заметить, что это ничуть не отразилось на ее красоте. Ей даже шло, как ни удивительно. Но все равно Кэрол не терпелось покрасить волосы, чтобы вернуть себе прежнюю внешность.

Она поговорила с Касевесом. Он сообщил ей, что Рэй благополучно вернулся из Франции, блеснул сообразительностью и умом в офисе и вечером отправился домой. Документы и билеты для нее будут готовы завтра. Все остальное она узнает при встрече. Кэрол не без смущения сказала, что ей нужен светлый парик, рассказав, что теперь она абсолютна седая. Уильяма эта новость шокировала, но он не подал виду. Лишь сказал, что в таком случае, лучше воспользоваться темным париком, чтобы впоследствии ее не так легко было опознать по фотографии, когда Джек станет переворачивать вверх дном вокзалы и аэропорты.

Закончив разговор, Кэрол с взволнованно колотящимся сердцем и с все возрастающим нетерпением стала ждать Рэя. Время шло, но его не было.

В полночь Кэрол уже металась по комнате из угла в угол, ломая от переживаний руки. Ее начало трясти.

Не выдержав, в приступе отчаяния и страха, она бросилась к телефону и набрала номер Касевеса.

— Его нет, — сообщила она дрожащим и осипшим от ужаса голосом.

— Не паникуй, — отозвался заспанный старик. — Сейчас я позвоню ему домой, может, он просто решил не рисковать и не ехать к тебе сегодня, чтобы Джек за ним не проследил.

— Тогда почему он мне не позвонил?

— Кэрол, подожди, я же сказал, сейчас позвоню и узнаю, — он положил трубку, но его охрипший от охвативших его переживаний голос, хоть он и старался это скрыть, лишил Кэрол остатка самообладания. Опустившись в кресло, она прижала сжатые кулаки к губам и тихо завыла от отчаяния.

Он бы пришел, обязательно пришел. А если бы не смог, позвонил бы.

Это Джек. Проклятый Джек. Что он с ним сделал? Жестокий, безжалостный изверг! Как глупо было надеяться на то, что его можно провести! Где сейчас Рэй? Что с ним? Что с ним делает этот зверь? Или уже сделал? Подумав о том, что в эти самые минуты сердце Рэя уже может не биться, Кэрол с трудом сдержала вопль безумной боли.

Упав на колени, она сцепила дрожащие руки и стала горячо молиться.

— Господи, не допусти! Помоги ему, сохрани ему жизнь! Господи, ну услышь меня хоть раз, помоги, помоги! Мы совершили грех, я знаю, но накажи меня, меня одну, но не его! Я в этом виновата, только я! Я предала Куртни, поступила бесчестно, отвратительно! Он всего лишь мужчина, за что его наказывать? Я уеду, я оставлю его, только пусть он живет! Я знаю, что это не мой мужчина, что он принадлежит Куртни, даже после смерти. Я не посягаю. Я уйду. Только пусть он живет. Куртни, Куртни, прости меня, прости нас… помоги ему, Куртни! Ведь ты так его любила…

Ее молитвы прервал телефонный звонок. Вскочив на ноги, Кэрол сорвала трубку и прижала к уху.

— Кэрол… — голос Уильяма стал совсем сиплым. — Боюсь, случилось то, что и следовало ожидать. Дороти сказала, что он не приезжал домой вечером. И не звонил, чтобы предупредить ее, что не придет. Еще… еще я позвонил Джеку домой. Его домработница сказала, что его нет…

Кэрол опустилась в кресло, чувствуя, как начинает неметь тело.

— Мы должны что-то сделать… — простонала она. — Мы должны найти его… помочь…

— Мы ничего не сможем сделать. Ни найти, ни помочь. Мне жаль, Кэрол… Нам остается только ждать и молиться. Тебе нужно уходить оттуда, девочка. Джеку уже может быть известно твое местонахождение.

— Уходить? Но куда?

— Приезжай ко мне.

— Нет… нет… чтобы он подумал, что вы помогали мне от него прятаться… Я никуда отсюда не уйду, — в оцепенении говорила Кэрол. — Пусть приходит и делает со мной все, что хочет. Если Рэй за это поплатился, то я тоже должна… Если он умер из-за меня… я… я тоже готова…

— Не говори глупости, Кэрол! Сейчас же одевайся и сваливай оттуда!

— Нет, я буду здесь. Вдруг Рэй придет, — в голосе ее послышалась мучительная надежда. — А если придет Джек… я плюну ему в морду! Рэй его никогда не боялся, и я не испугаюсь! Пусть меня убивает, все равно я не смогу жить, если он убил Рэя… Я позвоню тебе, Уильям, попозже, сообщу, пришел Рэй или нет… Он придет, обязательно придет, Уильям, ты только не переживай. У тебя ведь сердце… Все обойдется. Джек не тронет его.

Она положила трубку, ни на миг не поверив собственным словам.

Если Джек знает, что Рэй стал ее любовником, это конец. И для Рэя, и для нее. Она знала, что никогда больше не увидит Рэя. Никто его не увидит. Он бесследно исчезнет, и обвинить в этом Джека будет невозможно.

Подтянув ноги, Кэрол сжалась в кресле, обнимая урну с прахом Мэтта. Бояться не надо. Она снова будет с Мэттом, а что может быть прекрасней? С Эмми, Мадлен, Куртни, Рэем… со всеми, кого так любила и кто ее покинул. Патрика только жалко, что без мамы расти будет. Но, наверное, Джек найдет ему другую маму, а ее он забудет.

Она больше не ждала Рэя. Теперь она ждала Джека. Она встретит его с гордо поднятой головой, без страха. Она не боялась его, оглушенная бедой, постигшей Рэя. Она ненавидела Джека. Что ж, подождем… Она ощущала в себе силы и мужество, готовая посмотреть в стальные пронзительные глаза того, кто еще совсем недавно был защитой и опорой, другом, мужем, любовником, семьей и смыслом ее жизни… Как все изменилось за такое короткое время. Она не рассчитывала на то, что Джек простит. Он не умел прощать. Она была замужем за монстром.

Она была готова. Готова исчезнуть бесследно, как и Рэй…

Всю оставшуюся ночь она звонила Уильяму, но так и не дозвонилась.

Что с ним? Почему не берет трубку? Куда он мог уйти в глубокую ночь? Она надеялась, что он отправился спасать Рэя, но сама в это не верила. Уильям сразу сказал, что его невозможно найти. Если бы был шанс, Касевес бы им воспользовался и не сидел, сложа руки. Кэрол не позволяла себе думать, что с ним тоже что-нибудь случилось. Это было невыносимо.

Небо за окном начало светлеть, когда она расслышала, как закрылась входная дверь, и в прихожей раздались тихие шаги. Судорожно прижав урну к груди, Кэрол медленно поднялась с кресла и замерла, не отрывая широко раскрытых глаз от проема двери, в котором вот-вот должен появиться ее ночной гость…

Рэй очнулся, когда на него вылили ведро холодной воды, и, открыв глаза, обнаружил, что он сидит на полу, уткнувшись лицом в стену, а запястья его пристегнуты наручниками к батарее. Огромный африканец с ведром в руках отступил в сторону, и Рэй увидел перед собой Джека. В черных рубашке и брюках, он со своей безупречностью и элегантностью совершенно не сочетался с царившей вокруг обстановкой. Оглядевшись, Рэй увидел, что они находятся в грязной пустой комнате с полуобвалившимися стенами, из чего сделал вывод, что его притащили в какое-то заброшенное здание.

— Что это, Рэндэл? Твоя новая квартира? — усмехнулся Рэй, усаживаясь на полу поудобнее. — А что, для гостя стульчика не найдется?

Джек молча смотрел на него холодными серыми глазами, поблескивающими в свете фонаря, стоявшего на обломках стены. Лицо его было неподвижно, как лик каменной статуи, но в каждой его черточке застыла холодная ненависть. Пристально изучал он взглядом сидящего на полу мужчину, как если бы видел его впервые, и во взгляде его было презрение, задевшее Рэя за живое. Неужели, говорил его взгляд, она могла променять меня на это ничтожество?

— Что ты на меня уставился, урод? Ты совсем охренел, Рэндэл? Что это значит? — Рэй в ярости заколотил наручниками по трубам. — Что ты себе позволяешь, гаденыш?

Джек оставался все таким же невозмутимым, будто и не слышал его, достал из кармана рубашки пачку сигарет и вытащил одну из них зубами. Дрожащий свет от зажигалки, на мгновенье осветивший его лицо, позволил Рэю уловить, как чуть заметно исказились его правильные черты в легкой гримасе жестокой, ищущей выход злобы. Сердце Рэя тревожно забилось, но он отогнал прочь всколыхнувшийся в груди страх, и вызывающе встретил невыносимый взгляд, который, казалось, доставал до самой души, заставляя ее съежиться и забиться куда-нибудь в самый дальний уголок в попытке спрятаться.

— Ну, хватит мне глазки свои строить, говори, чего тебе от меня надо! Что за представление ты устроил и для чего? Прямо боевик какой-то — похищение посреди города у всех на виду, заброшенный дом, наручники… еще этот черный эфиоп, как черт какой-то из преисподней… Захватывающе, конечно, и это приключение, которое ты мне устроил, может, и понравилось бы мне, если бы у меня не трещала башка от удара этого милого негритенка! Говори! Не для того же ты меня сюда притащил и приковал к трубам, чтобы разглядывать! Чего ты так внимательно на меня смотришь, а? Или я настолько соблазнителен, что даже ты не остался равнодушен к моим чарам? — Рэй хрипло засмеялся. — Тогда, извини, Рэндэл, но ты не в моем вкусе, даже если бы я предпочитал мужчин.

Губы Джека дрогнули и скривились, глаза загорелись еще большей неприязнью. Наклонившись, он схватил Рэя за волосы и несколько раз с безжалостной силой ударил его лицом о трубы, с наслаждением наблюдая, как оно заливается кровью, заставляя своего пленника застонать от боли. Кровавая пелена вдруг поплыла у Джека перед глазами, кровь вскипела, внутри что-то взорвалось, окатив его огненной волной. Он услышал собственное нечеловеческое рычание. Потом он вдруг почувствовал, как чьи-то стальные пальцы сжали его плечо, и от боли пришел в себя, обнаружив, что Рэй превратился в жалкий, залитый кровью комок страдающей плоти, безжизненно повисший на руках, пристегнутых к трубам.

— Если вы его убьете, то так и не узнаете, где она, — раздался рядом низкий глубокий голос Хока.

Джек отступил назад, тяжело дыша. В глазах его медленно прояснялось. Хок протянул ему дымящуюся сигарету, и Джек сделал глубокую затяжку, чтобы успокоиться и взять себя в руки. Потом отшвырнул сигарету и, схватив Рэя за волосы, повернул лицом к себе.

— Где она?

Веки его разомкнулись, и с красного от крови разбитого лица на Джека блеснули ясные голубые глаза, вновь разозлившие Джека своей дьявольской красотой, которую он смог подпортить на его физиономии. Что ж, ничто не мешало ему выколоть эти глаза, имевшие такую странную власть над женщинами, и дальше безобразить и уродовать этого самовлюбленного петуха, мнившего себя Аполлоном и дерзнувшего раздражать его столько времени. Давно надо было поставить его на место.

— Где она? — нетерпеливо повторил Джек.

— Кто?

— Моя жена.

— Твоя жена? — удивился Рэй и растянул окровавленные губы в усмешке, из залитого кровью рта продемонстрировав порозовевшие крупные ровные зубы. — Так это ж твоя жена, почему ты у меня спрашиваешь? И разве она не в больнице? У тебя что, память отшибло? Хорошо, тогда я тебе напомню — ты упек ее в психушку, урод! Зачем? Если она тебе не нужна, отпусти ее, зачем же губить девчонку?

Глаза Джека сузились, испепеляя Рэя своей злостью.

— Не советую тебе притворяться сейчас. Лучше тебе быть со мной откровенным.

— По-моему, я всегда был откровенным, за это ты меня и ненавидишь.

— Ты имеешь ввиду то, что открыто волочился за моей женой, даже не пытаясь скрыть свою похоть?

— Да, а еще то, что никогда не скрывал свое отношение к тебе! Моя откровенной всегда тебя бесила, Рэндэл, а теперь ты к ней взываешь? С чего бы это? И почему ты считаешь, что я притворяюсь? В чем? В том, когда говорю, что ты урод? Это откровенно, Рэндэл, более того, от всего сердца! Ты не веришь? Ладно… давай серьезно, — Рэй перестал улыбаться и внимательно взглянул на своего мучителя. — Почему ты спрашиваешь у меня о Кэрол? Разве она не в больнице?

— Нет, она не в больнице, и я думал, ты мне расскажешь, где она.

— Я? Почему я?

— Потому что это ты похитил ее из больницы.

— Рэндэл, ты что, совсем спятил? Я только сегодня прилетел из Парижа и весь день просидел в офисе! А когда она пропала?

— Как раз тогда, когда ты находился здесь, в городе.

— Сегодня?

— Нет, не сегодня. Ты хитер, Рэй, но не настолько, чтобы провести меня. Я знаю, что ты вернулся из Парижа и все эти две недели пробыл здесь, подсунув вместо себя кого-то, кто на тебя внешне похож. Я даже готов был поверить в то, что это действительно ты дрых на лекциях в Париже, если бы служба аэропорта не предоставила мне другую информацию.

— Понятно, — Рэй тяжело вздохнул. — И что? Если я сбежал с этих нудных лекций, это еще не значит, что я кого-то похитил!

— Тогда к чему все эти предосторожности и маскировка?

— Да чтобы Касевес не узнал… и все остальные в компании. Они думают, что я прошел курс занятий и довольны…

— И не знают, что у тебя как не было мозгов, так и нет, и никакие занятия не помогут им появиться! Говорил я Куртни, что посадить тебя в кресло управляющего, все равно, что своими руками уничтожить компанию!

— Это мы еще посмотрим!

— Мы отвлеклись. Кэрол где?

— Да не знаю я, где Кэрол! Ты идиот, Рэндэл! Может, с ней что-нибудь плохое случилось, а ты вместо того, чтобы ее найти, меня донимаешь! Отпусти меня, я сам ее найду, если ты не можешь. В отличие от тебя, мне не все равно, где она и что с ней! Когда она пропала? Как это произошло? Как ты допустил? Довел девчонку до отчаяния… Я убью тебя, сволочь, если с ней что-нибудь случится!

Джек скривился.

— Не распаляйся, Рэй, все равно не поверю. Ты говоришь много лишнего, а я задал тебе всего лишь один вопрос и жду ответа — где Кэрол?

— Ты глухой, Рэндэл? Я не знаю, где Кэрол! Но очень надеюсь, что где-нибудь подальше от тебя. А теперь сними наручники, если это все, о чем ты хотел со мной поговорить.

— Что ж, не хочешь сказать сам, я тебе заставлю, с огромным удовольствием, — Джек с улыбкой наклонился и прижал окурок к его лицу. Вскрикнув, Рэй отвернулся, пытаясь спрятать лицо за скованные руки.

Засмеявшись, Джек снова коснулся дымящимся кончиком сигареты его кожи.

— Ты у нас за здоровый образ жизни, да, Рэй? Сигареты в рот никогда не брал… попробуй, может, понравится. Фу, как противно воняет твоя подпаленная шкура. А почему ты не куришь? Заботишься о своем здоровье и внешнем виде? Думаешь, это позволит тебе жить вечно? Или сохранит тебе красоту? О, это такие хрупкие вещи, мой друг, и жизнь, и красота. Вчера они были, а сегодня уже нет. Я сейчас могу уничтожить в один миг все то, о чем ты так заботился всю жизнь. Нравится быть красивым? Спортом занимаешься, мышцы свои качаешь, чтобы красоваться ими перед женщинами… А толку от твоих мускулов, когда ты пристегнут к трубе, разве они помогут тебе? Ну, давай, защищай то, о чем печешься всю жизнь — свою внешность, свою жизнь, здоровье, — Джек зажег новую сигарету и продолжил развлечение, прижигая ему шею и руки, которыми Рэй прикрывал лицо. — Ну, может, вспомнил, где моя жена?

— Я не знаю! — прорычал Рэй сквозь стиснутые зубы.

— А зачем же ты тогда вернулся из Парижа? Разве не для того, чтобы устроить побег Кэрол?

— Нет! — в исступлении закричал Рэй. — Чего ты привязался ко мне со своей Кэрол? Я вернулся сюда к женщине, и это не твоя Кэрол!

— Вот как? И что же это за женщина?

— А это тебя уже не касается! Свою личную жизнь я с тобой обсуждать не собираюсь! Но если тебя так интересует, как я провел эти две недели, я тебе скажу — в постели со своей новой девчонкой! Это куда приятнее, чем протирать штаны на идиотских лекциях в Париже!

— А как же твоя великая любовь к Кэрол?

— О мою великую любовь она всегда только ноги вытирала… — голос Рэя задрожал от обиды. — Я к ней со всей душой, а она… она только об одной Куртни всегда и думала. Всегда! А я… я для нее был всего лишь помехой в их отношениях… Куртни, Куртни, Куртни, всегда одна только Куртни! А на меня ей всегда было наплевать! А почему? Разве я меньше ее любил, меньше, чем Куртни? Почему ты требуешь у меня ответа в том, где она? Разве не унизила она меня у тебя на глазах, разве не отказалась от меня? Ты не помнишь, что она сказала? Куртни больше нет, а ты мне не нужен — вот ее слова, и я никогда их не забуду! Ей не нужна моя забота! — гримасничая, процитировал Рэй со злостью. — Ну и ладно, не нужна — и черт с ней! Я тоже человек, я мужчина, а не тряпка, чтобы ноги об меня вытирать! Да у меня в ногах все бабы ползают, и я не какой-то сопливый мальчишка, чтобы вымаливать милости у какой-то зацикленной на предрассудках девчонки! С меня хватит! За кого ты меня принимаешь, Рэндэл, если думаешь, что я буду рисковать шкурой ради той, которая всегда только и делала, что унижала меня и причиняла боль, которая ненавидела меня за то, что я не был верен ее обожаемой Куртни, и за то, что я просто мужик, который, как и любой другой, не смог бы остаться равнодушным к ее прелестям… — он задохнулся, получив от Джека удар в челюсть. — Чего ты злишься, Рэндэл? Сам же хотел, чтобы я говорил откровенно. Да, у тебя соблазнительная жена, но не настолько, чтобы я до конца жизни ползал за ней, как жалкий пес, вымаливая ласки, и терпеливо сносил пинки. Если я ей не нужен, тогда она мне тоже не нужна. И вообще, моя независимость и свобода начинают мне нравиться — у меня море денег и целый мир роскошных женщин! Меня все устраивает. У меня новая жизнь, Рэндэл, и я бы хотел, что бы ни тебя, ни твоей кровопийцы-жены в ней не было. Как когда-то вы говорили мне, сейчас говорю я вам — отвяжитесь от меня! А ты, выместил на мне все свои обиды? Теперь мы квиты? Тогда предлагаю разойтись и никогда больше не встречаться.

— Хочешь меня убедить в том, что ты отказался от Кэрол?

Рэй возмущенно вскинул брови.

— Представь себе, после стольких лет у меня вдруг лопнуло терпение! Или ты считаешь, что оно у меня вечное? Или на моем месте ты поступил бы иначе, а, Рэндэл? Посмотри на меня! Думаешь, помимо Кэрол мне некем занять свою постель? Да знаешь, какая туда очередь… Так что подавись своей Кэрол. А обо мне пусть больше не вспоминает, можешь так и передать. Я никогда не прощу ей того, как она поступила со мной…

Джек уселся на стул, и, закинув ногу за ногу, затянулся, изучая Рэя взглядом, в котором вдруг появилась насмешка.

— Что ж, насчет очереди я осведомлен. Что правда, то правда. Вся женская половина компании выстроилась. Да, дел у тебя по горло, не спорю. У меня тоже. Поэтому закончим наш разговор, и разойдемся. Идет?

— Идет, — прохрипел Рэй. — Не очень-то приятно с тобой беседовать, Рэндэл.

— Что ж, а мне наш разговор нравится. А если бы ты говорил мне правду, нравился бы еще больше.

— Какую еще тебе правду говорить? Я все сказал.

— Неужели? Расскажи, как тебе моя жена… в постели?

Рэй поднял на него глаза, удивленно встретив его проницательный взгляд. Джек раздраженно поднялся, раздосадованный тем, что не может разгадать этого человека, который либо умел превосходно притворяться и водить за нос даже его, либо на самом деле был искренен. Со всей свой проницательностью, Джеку до сих пор не удалось ни за что зацепиться, чтобы уличить его во лжи. Даже синие глаза не лгали. А Джеку всегда было достаточно только посмотреть в глаза, чтобы понять лжет человек или говорит правду. А сейчас получалось, что если верить глазам Рэя, он был сама невинность. Только Джек не верил в это, хоть ему и очень хотелось. Вид беспомощного мужчины, который так открыто бросал ему вызов все время их знакомства, его красивое, вечно молодое лицо, разбитое и красное от крови, следы ожогов на его коже вызывали в Джеке ни с чем не сравнимое удовольствие. Он готов был припомнить ему все, до мелочей, и наказать.

— Разве ты не поимел ее в мотеле перед тем, как привезти на похороны? — Джек сузил глаза, и Рэй заметил, как они вдруг почернели. — Сама отдалась или силой взял?

— Твоими бы устами, Рэндэл… К сожалению, отдается она мне только в моих мечтах, а вот силой я не могу… никогда не мог. Да и унизительно это, женщину принуждать…

Взорвавшись, Джек подскочил к нему и, схватив за рубашку, встряхнул.

— Что ты мне тут лепечешь, мразь? Да она пьяна в стельку была, ты был бы не ты, если бы упустил случай и не трахнул ее! Она сама-то хоть помнит это?

Джек ахнул от изумления, когда Рэй вдруг резко ударил его лбом в переносицу.

— Да пошел ты, ублюдок! Я бы никогда ее не обидел, слышишь, ты! Если бы она захотела, я был бы счастлив, но она слишком любит Куртни… Потому я и отступил, когда понял, что даже после ее смерти она меня к себе не подпустит. Не из-за верности или любви к тебе, Рэндэл, не потому, что я ей не нравлюсь, и она не хочет меня — нет! Не родилась еще та женщина, которая бы меня не захотела, понял, гаденыш? Это все ее глупая фанатичная преданность Куртни! И бороться с ней бесполезно! Потому я и умыл руки. Но если тебе так хочется думать, что я спал с твоей женой — валяй, я не против. Всю жизнь мечтал наставить тебе рога, и не буду противиться, если ты решил сам их себе прилепить. Могу рассказать тебе о своих фантазиях, чтобы ты лучше представлял себе ее в моих объятиях… Ха-ха-ха, Рэндэл, ну ты и идиот! Да если бы мне удалось сломить эту строптивицу, ты бы первым узнал об этом! Это же такое удовольствие, увидеть, как перекосилась бы твоя морда, когда бы я тебе сказал, что трахал твою жену! И это удовольствие стоит того, чтобы рискнуть ради него шкурой и до такой степени тебе досадить. Я бы даже рассказал тебе все в подробностях…

Джек взглянул на молчаливого Хока, неподвижной безучастной статуей застывшего в углу. Тот подошел к Рэю, который замолчал, увидев в его огромной руке нож. Не меняясь в лице, с пугающей невозмутимостью африканец стиснул железными пальцами руку Рэя и медленно стал вводить под кожу лезвие ножа.

Рэй захрипел, сдерживая вопль боли. В глазах у него потемнело, его бросило в пот, и ему показалось, что он теряет сознание. Он застонал, но острая сталь продолжала истязать его руку. На мгновенье нож замер, перестав кромсать мышцы, и до Рэя, как издалека, донесся голос Джека:

— Все еще будешь утверждать, что не спал с ней?

— Как тебе будет угодно, Рэндэл. Спал, если тебе так хочется… только не трогай меня…

— Мне нужна правда, а не одолжения! Говори правду!

— Нет уж, боюсь, эта правда меня без руки оставит. Лучше я скажу то, что тебе хочется услышать.

Сквозь пелену в глазах Рэй увидел перед собой освещенное светом фонаря лицо Джека.

— Больно?

Рэй сглотнул, пытаясь промочить слюной пересохшее горло.

— Сволочь ты, Рэндэл…

— Так что, не спал?

— Ох, достал… Нет. Не повезло. Зря дергаешься, придурок. Вроде бы умный, а ведешь себя как дурак.

— Ты знаешь, где она. Где?

— Я же сказал, я не знаю. Я даже не знал, что она не в больнице, — Рэй не выдержал и закричал, когда африканец возобновил свою пытку.

— Эй, красавчик, хочешь поглядеть на свою кость, уже видно, — прошептал Хок. — Лучше говори, где блондиночка, пока я все мясо с костей не снял.

Но Рэй обмяк, лишившись от боли чувств. Убрав нож, Хок выпрямился.

— Он не знает. Иначе бы уж сказал, — сказал он, пристально изучая бесчувственного мужчину. — Он не похож на героя, который из-за женщины станет так мучиться. Он слабак, разнеженный и разбалованный плебей, вся его храбрость и дерзость — это на публику. Он даже не может вытерпеть боль. Ведь я даже еще не начал, а он уже в обморок свалился!

Джек тоже внимательно разглядывал Рэя. Наклонившись, посмотрел на искромсанную руку, безвольно висевшую в кольце наручников, из раны лилась кровь, уже пропитав рукав и, стекая вниз, расплывалась бардовым пятном на боку. Джек скривился, разглядев, что в ране действительно виднеется кость…

— Перетяни чем-нибудь, а то истечет кровью, — бросил он Хоку и отошел. Африканец разодрал на Рэе рубашку и перевязал израненное предплечье. Потом похлопал его по щекам, приводя в чувства.

Мужчина медленно открыл глаза и поднял на него затуманенный страдальческий взгляд. Джек подошел к нему и смерил надменным взглядом.

— С возвращением. Что ж ты такой слабенький, а, Рэй? В обмороки падаешь, как девица, при виде крови. А всегда кичился, строя из себя настоящего мужчину. Вот видишь, как оно, не в мускулах мужская сила и не в дерзких словах мужество. Признаться, я разочарован.

Он замолчал, ожидая ответа, но Рэй промолчал и, подтянувшись на скованных руках, сел и прислонился плечом к холодным батареям. С некоторым удивлением посмотрел на порезанную руку, которая почему-то судорожно дрожала, как будто ее бил нервный тик. Превозмогая боль, Рэй сжал кулак, пытаясь унять судороги, пробирающие его изрезанные мышцы.

— Ну, не вспомнил, где Кэрол?

Рэй молчал.

— Что ж, хорошо. На этом и закончим. Я ее все равно найду, не сомневайся. А за то, что ты не захотел пойти мне навстречу, ты дорого заплатишь. Нет, я не убью тебя, не бойся, — Джек снова сунул в рот сигарету и отошел, бросив Хоку равнодушное. — Кастрируй его.

Обернувшись, Джек улыбнулся, увидев как и без того большие глаза Рэя расширились на пол лица от такого приговора. Он подтянул ноги, прижав колени к груди, как будто хотел защититься таким образом и не подпустить к тому, на что покушались. Африканец схватил его за щиколотки и грубо рванул, вытянув длинные мускулистые ноги и заставив мужчину растянуться на полу, повиснув на руках. Подавляя отчаянные сопротивления, Хок уселся на его крепкие бедра и, положив нож ему на живот, начал неторопливо расстегивать на Рэе брюки. Задыхаясь от ужаса, Рэй следил за его руками. А Джек, стоя в сторонке, наблюдал за ним. Даже кровь на лице Рэя не помешала ему увидеть, как тот побелел, отчаянно дергаясь в попытке помешать африканцу.

Оторвав взгляд от его лица, Джек перевел его на брюки, которые Хок резко стащил с Рэя вниз по бедрам. Рэй замер, сразу почему-то почувствовав себя беззащитным, словно штаны были каким-то щитом, прикрывающим его, без которого он стал уязвим и беспомощен. Взяв нож, африканец коснулся лезвием его тела, заставив крупно вздрогнуть.

— Рэй, даю тебе последний шанс, — подал голос Джек. — Скажи, где Кэрол, и уйдешь отсюда целым и невредимым. Мужчиной.

Рэй сомкнул веки и сжал кулаки, пытаясь унять дрожь в теле.

— Я не знаю… — чуть слышно ответил он.

Он не видел, как Хок и Джек обменялись взглядами.

— Приступай, — велел Джек.

Рэй с трудом сдержался от вопля ужаса, почувствовав холод стали на своей плоти. Но нож лишь прикоснулся, но боли пока не причинял.

— Он весь дрожит, — заметил Хок. — Он умрет, не выдержит.

— Думаешь?

— Уверен.

Джек подошел к ним и склонился над Рэем. Тот открыл глаза и посмотрел на него, тяжело дыша от ярости и страха.

— Что, в штаны наложил, храбрец? — усмехнулся Джек.

— Давай поменяемся местами и посмотрим, какой ты храбрец, когда тебе начнут отрезать яйца! — прорычал Рэй, багровея от бешенства, быстро вытесняющего из него страх.

— Что ж, живи, сучонок, — процедил сквозь зубы Джек, вложив в эти слова всю свою неприязнь. — И благодари за это Куртни, царство ей небесное.

Хок улыбнулся, натягивая Рэю брюки обратно, так же неторопливо и тщательно застегнул их, и только потом поднялся. Отстегнув наручники от трубы, он поднял Рэя на ноги и скрепил ему запястья за спиной.

Джек стиснул пальцами подбородок Рэя, повернув к себе его лицо, и заглянул в горевшие яростью глаза.

— Только учти, если ты опять попадешь мне под ноги, я тебя не пощажу. А если вдруг захочешь отомстить за нашу сегодняшнюю беседу, сам себя и накажешь, но не меня. Я тебе не по зубам, ничтожество. Хочешь жить — держись от меня в стороне. Что же до Кэрол… считай, что ты меня убедил. Я скорее поверю в то, что ты действительно не знаешь, где она, чем в то, что в тебе столько мужества, что, защищая ее, ты готов был расстаться со своим дражайшим сокровищем. Но ты его непременно потеряешь, если приблизишься к моей жене.

— В гробу я тебя видел, Рэндэл, — прошипел Рэй и, вырвавшись из его цепких пальцев, отвернулся.

Африканец вывел его на улицу и усадил в машину. К удивлению Рэя, это был его кабриолет. Джек скрылся на внедорожнике, а Хок неторопливо уселся за руль кабриолета и, напевая какие-то варварские песни, покатил по дороге. Рэй обессилено оперся плечом о дверь, закрыв глаза и стиснув зубы, молча страдая от боли в руке и избитом теле. Но сердце его радостно билось. Он был удивлен. Когда он очнулся в этом полуразвалившемся здании, прикованным наручниками к трубам, он понял, что живым он оттуда уже не уйдет. Но Рэндэл его отпустил. Почему? Неужто вправду поверил в то, что он не причастен к исчезновению Кэрол? Как-то не верится в наивность Рэндэла. Этот сученок просто поражал своим умом и прозорливостью! Но в то, что он, Рэй, не прикасался к Кэрол, он все-таки поверил, потому что в противном случае, Рэндэл бы его не отпустил. В этом Рэй был уверен. Джек был убежден в том, что Кэрол никогда не уступит ему, верил в то, что ее преданность Куртни и любовь к ней — лучшая защита от соблазна ответить на его любовь.

Стало быть, даже если Рэндэл все же считает, что он помогает Кэрол скрываться, то он думает, что девушка по-прежнему держит его на расстоянии, и уверен в том, что он не станет ее насиловать. А может, и правда поверил в то, что он не имеет к этому никакого отношения. Что ж, возможно именно убежденность Рэндэла в том, что он ничтожество и слабак, и спасло ему жизнь. Рэндэл его недооценил. Что ж, Рэй и сам не знал раньше, что в нем столько упрямства, которое может стоить ему жизни. Он думал о том, что сейчас приедет к Кэрол, сожмет ее в объятиях и будет наслаждаться своей победой, пока хватит сил.

Но Хок привез его в какой-то домик и, вытащив из машины, повел внутрь. Рэй был слишком обессилен и измучен, чтобы сопротивляться. Но там какой-то человек, судя по всему, доктор, обколол его раненную руку, отчего боль сразу утихла, и потом наложил швы. Рэй покорно отдал себя в руки врача, почти не ощущая боли от иглы, кромсающей его руку. Когда незнакомец наложил повязку и подвесил руку на бинт, перекинутый через шею, Хок принес Рэю стакан с доброй порцией виски. Рэй молча выпил, после чего доктор занялся его лицом.

Вскоре Хок остановил кабриолет у дома Рэя и вышел из машины.

— Будь осторожен, белый. Твоя отвага вызывает уважение, но не позволяй, чтобы она переросла в безрассудство. Я бы огорчился, если бы мне пришлось тебя убить, потому что настоящих мужчин не так уж и много осталось в нашем времени. Надеюсь, мы больше не встретимся. Прощай, белый.

Рэй проводил его удивленным взглядом, потом вздохнул и, поставив машину в гараж, поднялся к себе.

Осторожно обмывшись, стараясь не намочить повязку, он смыл остатки крови, а грязную одежду засунул в мусорную корзину. Потом оделся и, разбудив Дороти, велел ей каждому, кто бы ни поинтересовался, говорить, что он выпил снотворного и крепко спит. В дом никого не пускать. Старушка сквозь слезы таращила на него заспанные глаза, разглядывая разбитое лицо и перебинтованную руку. На ее вопрос, что с ним случилось, Рэй ответил, что подрался в баре. Потом отправил старушку обратно в постель, повелев ни о чем не беспокоиться, а сам выскользнул через черный ход и, убедившись, что его никто не видит, поспешил на стоянку, где стояла машина, в которой он увозил из больницы Кэрол. А на углу улицы он заметил черную небольшую машину, стоявшую так, что его дом был превосходно виден тем, кто мог находиться в салоне. Рэй не удивился, уверенный в том, что Джек приставил к нему слежку. Но еще не было такой слежки, от которой бы он не смог уйти.

И вскоре Рэй уже мчался по ночному городу, под светлеющим небом, на черной неприметной машине, почти не чувствуя усталости и дискомфорта в избитом теле, с трудом управляясь раненной рукой, онемевшей от анестезии и не желающей подчиняться. Он ощущал себя измученным и больным, но душа его пела и ликовала и, опьяненный предвкушением встречи с Кэрол, он ощущал себя таким же счастливым, как и несколько часов назад, когда ехал к ней, до того, как Рэндэл ему помешал. Рэй огорчился, вспомнив, что так и не купил кольцо, чтобы сделать Кэрол предложение. Ничего, он сделает это завтра. Вернее, уже сегодня. У него много дел, и он займется ими, только сначала немного отдохнет.

В квартире было темно, лишь из спальни был виден слабый свет торшера. У Рэя сжалось сердце, когда он подумал, что Кэрол могла уйти. Подойдя к спальне, он остановился и вздохнул с облегчением, увидев девушку.

Кэрол стояла, прижимая к груди урну, прямая, с гордо вздернутым подбородком, но сразу поменялась в лице при виде Рэя. Быстро поставив урну в кресло, она со стоном бросилась в его объятия и разрыдалась.

Он прижал ее к себе, улыбаясь, с наслаждением вдыхая запах ее волос и тая от упоительного счастья при виде ее слез из-за него.

— Живой! Ты живой! — стонала она, с таким отчаянием сжимая его в объятиях, словно боялась, что он может исчезнуть. — Ах, Рэй, где же ты был? Я чуть с ума не сошла… я думала, что уже никогда не увижу тебя…

— Успокойся, любимая, не плачь. Все хорошо. Я не мог тебя предупредить, извини, — он погладил ее по голове, а потом заскользил ладонями по ее телу, соблазнительные формы и тепло которого не мешала ему ощущать тонкая ткань пеньюара. Кэрол подняла к нему залитые слезами глаза и со страданием на лице коснулась пальцами его припухших разбитых скул. По щекам ее снова побежали слезы.

— Это Джек? Это он сделал? Тебе больно? О-о, а что у тебя с рукой? Кровь… смотри, кровь пропиталась сквозь повязку. Что с рукой?

— Ничего, милая, ерунда. Все заживет.

— Я же говорила… говорила… — Кэрол закрыла лицо руками, уткнувшись головой ему в грудь. — Он же зверь… Он все знает, да?

— Нет, ничего он не знает. Если бы знал, я бы сейчас перед тобой не стоял. Я выкрутился. Это главное.

— Выкрутился? — Кэрол снова взглянула на него, не веря в это. — Но как тебе удалось?

Рэй тяжело вздохнул и грустно улыбнулся, отводя переполненные болью глаза.

— Удалось, как видишь.

Кэрол внимательнее всмотрелась в его избитое и необычно бледное лицо, и сразу заметила, как оно осунулось, отчего казалось похудевшим и измученным. Сердце ее заныло, когда она попыталась представить, какой была для него эта ночь, и что он пережил. Зная Джека, она понимала, что Рэю пришлось нелегко. Но поразительно, что он сумел выскользнуть из цепких рук Джека! Как? Неужели перехитрил?

Она хотела расспросить обо всем, но заметила, что Рэй с трудом держится на ногах, а в глазах его появилась мука, которую он уже не в силах был скрывать.

— Ложись, — обняв за талию, Кэрол подвела его к кровати и, откинув покрывало, осторожно уложила его на мягкие простыни. Откинувшись на подушки, Рэй закрыл глаза, подавляя гримасу боли, исказившую его лицо. Руку пронзала нарастающая боль, как будто нож африканца снова ковырял его мышцы. Тело налилось тяжестью и непреодолимой слабостью, казалось, каждая косточка, каждый мускул, каждая клеточка ныла и болела от перенесенных побоев. Ожоги, оставленные сигаретой, горели. Почувствовав себя в безопасности, рядом с Кэрол, он вдруг совсем обессилел, не в состоянии больше сопротивляться своему изможденному состоянию.

— Рэй, тебе плохо? Тебе надо в больницу…

— Нет, я уже был у врача. Со мной все в порядке. Пожалуйста, помоги мне раздеться.

Кэрол расстегнула пуговицы на рубашке и осторожно сняла ее с него.

С недоумением она стала разглядывать маленькие темные пятнышки на его шее, груди, на лице.

— Что это? — прошептала она и, освобождая его руки от рукавов, заметила такие же пятна и на руках. — Это ожоги? Боже мой… что он с тобой делал?

Она застонала, сжавшись рядом на краешке постели. Приподнявшись, Рэй взял ее за плечи и притянул к себе. Обняв ее, он положил ее рядом, страстно целуя в губы.

— Что бы он ни делал, это не помешает мне тебя любить, — прошептал он, развязывая пояс на пеньюаре.

Неторопливо он раздвинул полочки, открывая себе на обозрение прекрасное тело в роскошном белье, в котором он грезил ее видеть. Мгновенье он просто смотрел на нее, тяжело дыша.

— Ох… какая же ты… — простонал он и зарылся лицом в пышную нежную грудь. Пальцы девушки погрузились в его волосы, она выгнулась навстречу его ласкам, прикрыв от удовольствия глаза.

Он опустился на спину, отдаваясь во власть ее рук и губ, стремящихся унять его боль и утешить взбудораженную душу, переполненную гневом от пережитых унижений и издевательств. Что ж, Кэрол это компенсирует. Ее ласки — это гораздо большее унижение для Рэндэла, чем то, которому он подверг его, Рэя. И не смотря на свое избитое тело, Рэй ощущал себя победителем. Боль уступила место наслаждению, заставив его забыть обо всем неприятном, что произошло с ним, он думал только о женщине, прекрасной, соблазнительной, любуясь ее восхитительным телом, которое столько лет не давало ему покоя, изводя мучительной страстью.

— Рэй… — Кэрол села ему на живот, возвышаясь над ним своей дерзкой обнаженной красотой и позволяя ему ласкать свое тело не только взглядом, но и жадными нетерпеливыми руками.

— Что? — прохрипел он, задыхаясь от переполнявшего его желания и не желая больше ждать ни секунды, и погладил ее бедра, притягивая к себе. Но девушка неожиданно напряглась, воспротивившись.

— Я не хочу так больше… мы должны быть осторожнее, — дрожащим от возбуждения голосом сказала Кэрол.

— О чем ты? — бездумно отозвался он и, сев, впился в ее рот, прижимая ее к себе все плотнее.

— О том, что если ты не бесплодный, то я могу забеременеть! — раздраженно ответила Кэрол, уже сама страдая от нетерпения и злясь, что не может, как раньше, забыть обо всем и просто отдаться безумству их страсти. Она злилась на него, потому что он об этом не думал, не позаботился о безопасности, чтобы они могли, ни о чем не заботясь, придаваться удовольствиям.

— А-а… хорошо… — также бездумно ответил он и, сжав ладонями ее ягодицы, приподнял и медленно опустил, погружаясь в ее тело.

— Что — хорошо?

— Если забеременеешь.

Девушка дернулась в его объятиях и попыталась вырваться.

— Эй! Ты чего? — очнулся он. — Я что-то не то сказал?

— Я не хочу беременеть! Ты спятил!

Рэй привлек ее к себе и поцеловал разбитыми губами, задыхаясь от ставшего невыносимым возбуждения.

— Хорошо, хорошо, не бойся. Я же пошутил. Иди ко мне, моя сладкая… Я скажу тебе… отстранишься… и все дела…

Успокоенная, Кэрол перестала противиться. Рэй откинулся на подушки и сквозь чуть прикрытые веки наблюдал за плавными сладострастными движениями ее красивого гибкого тела, разглядывал ее, испытывая ни с чем несравнимое душевное удовольствие при виде наслаждения, которое отражалась в каждой глубоко любимой им черточке этого нежного личика. Ей было с ним хорошо. Очень хорошо. Так хорошо, что ее стоны переросли в крики, которые были музыкой для его ушей, бальзамом для души и лучшим лекарством для попранной Рэндэлом гордости.

Рэй стиснул ее бедра, впившись пальцами в горячее тело, в порыве страсти не задумываясь о том, что может причинить ей боль своей силой, и застонал, когда по телу девушки пошла крупная судорожная дрожь, а ее крики превратились в тихий жалобный хрип. Но даже в такой момент она заметила, что как раз самое время отстраниться, а он или забыл, или не захотел предупредить ее, как обещал. Со стоном, она заставила себя в этот самый сладостный момент прерваться, но он вдруг с еще большей силой схватил ее за бедра, не позволяя отстраниться. Из груди Кэрол вырвался счастливый стон, и в первый момент она даже была благодарна ему за то, что не позволил испортить самый восхитительный момент, которым оба насладились полностью и вместе. В бессилии упав ему на грудь, Кэрол дрожала и задыхалась, и все никак не могла успокоиться, пока его сильные руки не обняли ее и не положили на простыни. Обвив его шею руками, она стала страстно его целовать, а он поглаживал ее вздрагивающее тело, успокаивая.

— Извини, я увлекся… Завтра обязательно зайду в аптеку. Ты не сердишься?

Кэрол посмотрела в ласковые красивые глаза и лишь улыбнулась, слишком счастливая, чтобы сердиться. Удобно устроившись в его объятиях, она положила голову ему на мускулистую грудь и умиротворенно вздохнула.

А через минуту они уже спали глубоким счастливым сном, утомленные долгой бессонной ночью, тяжелой для обоих, и прижимаясь друг к другу так, как только могут прижиматься влюбленные, обретшие друг друга тогда, когда на это уже и не надеялись и мысленно простились.

Но безмятежный сон их не длился долго. Кэрол проснулась, когда Рэй начал тихо стонать во сне и беспокойно вертеться. Заглянув ему в лицо и погладив по щеке, она обнаружила, что у него жар.

— Рэй! Рэй, тебе плохо?

В наполненной предрассветными сумерками комнате на нее блеснули из-под приоткрывшихся век горящие нездоровым огнем глаза. Он потянулся к девушке и сжал ее в крепких объятиях.

— Кэрол… я люблю тебя, — хрипло сказал он.

— Тебе плохо? Тебе больно?

— Что? А, нет, все нормально, моя любимая. Спи.

Немного высвободившись из крепких объятий, Кэрол снова взглянула ему в лицо. Он спал. Но вскоре опять начал стонать и время от времени что-то несвязно бормотать. Кэрол гладила его по груди, не смыкая глаз, вслушиваясь в его чуть слышное бормотание и пытаясь разобрать слова.

— Да пошел ты! — вдруг вскрикнул он, заставив ее вздрогнуть от неожиданности, и, резко дернувшись, проснулся. Увидев рядом девушку, он успокоился и, сползя с подушек, спрятал лицо у нее на груди. Прошептав опять что-то невнятное о любви, он умиротворенно вздохнул и затих. Обнимая его, Кэрол гладила его густые мягкие волосы, перебирая их пальцами, и беззвучно плакала. Расскажет ли он ей о своей встрече, если так можно выразиться, с Джеком? Нет, наверное, потому что в этом мало приятного было для него. Джек издевался над ним. Возможно, даже пытал. Рэй никогда ей не расскажет об этом, она знала. Но она сама видела, что Джек с ним сделал. Рэй спал, а она разглядывала его разбитое лицо, его тело, на котором все яснее были видны следы от ударов, и обливалась слезами. Только теперь заметила почерневшие запястья, налившиеся гематомами. На белой повязке на руке расплылось кровавое пятно. Что же там, под бинтами, что столько крови? Стараясь его не разбудить, Кэрол осторожно целовала ссадины и синяки, гладила его кожу, всем сердцем желая облегчить его боль. В груди буйствовали горечь и ненависть. О, как могла она выйти замуж за этого подонка, эту сволочь? Если бы она послушала тогда их, Куртни и Рэя, советовавших держаться подальше от Джека, все было бы иначе теперь. Куртни бы не погибла, а Рэй не стонал бы сейчас от боли после того, как Джек выместил на нем свою ненависть. Она не верила, что на этом все закончится. Она не могла понять, каким образом Рэй остался жив, если Джек подозревает его хотя бы в том, что он помогает ей скрываться от него, отпустил ли его Джек сам, или Рэю удалось вырваться. Рэй ничего ей не рассказал, и она даже не знала, что думать. Он сказал, что Джек ничего не знает, но она не могла в это поверить. Или Рэю удалось убедить его в своей непричастности, перехитрить? Даже если так, это не продлиться долго, Джек все узнает, и тогда Рэю уже ничего не поможет. То, что произошло сегодня — это только начало.

Рассвело, а Кэрол так больше и не уснула.

К ее удивлению вскоре проснулся и Рэй. Выглядел он плохо, а чувствовал себя, судя по всему, еще хуже, но все равно поднялся со словами, что у него важная встреча.

— Рэй, какая встреча? Ты же на ногах еле стоишь, — возразила Кэрол. — И… и посмотри на себя в зеркало. Ложись, прошу тебя. Куда ты собрался?

— Извини, солнышко, если бы только знала, как мне не хочется никуда даже выходить и оставлять тебя, но надо. У меня действительно назначена очень важная встреча, и я пойду на нее в любом виде. К тому же, мне надо съездить домой. Джек установил за мной слежку, у моего дома стоит машина. Я ускользнул от них, они не заметили, а Дороти будет всем говорить, что я болею и сплю. Джек этим удивлен не будет, — он неприязненно, с горечью ухмыльнулся. — Поэтому мне надо помельтешить в доме перед окнами, чтобы они убедились в том, что я там. Черт! — он тяжко вздохнул, разглядывая себя в зеркале. — У меня сегодня запланированы встречи с кредиторами. Придется отложить. Думаю, в таком виде, я не смогу убедить их в том, чтобы они со мной сотрудничали. Я сейчас не похож серьезного бизнесмена, управляющего крупной компанией, да?

Кэрол обескуражено пожала плечами, виновато улыбнувшись.

— Нет, ты похож на хулигана, которому хорошо наподдали в каком-нибудь баре, — ласково пошутила она и, обняв его за талию, встала на цыпочки и потянулась к его губам. — Прости, что так получилось…

— Так, вот этого я чтобы больше не слышал. Ты ни в чем не виновата, — он поцеловал ее. — Помоги мне принять душ. Рука что-то совсем не работает, да что б не намочить повязку…

— Хорошо-хорошо, пойдем.

Кэрол осторожно обмыла его под душем, но он, когда она стала его намыливать, затащил ее к себе в ванну. Душ и энергичный секс взбодрили его и подняли настроение. Взгляд загорелся, лицо утратило изможденную бледность, на щеках появился румянец, движения снова стали легкими и упругими, избитое тело, размявшись, приобрело свою обычную гибкость и силу. Плотно и с аппетитом позавтракав вместе с Кэрол, он выпил две чашки кофе, оделся и отправился первым делом в аптеку за бинтами, чтобы сменить повязку на руке. Кэрол напомнила ему о другой необходимой покупке, которую нужно сделать в аптеке. Он молча кивнул и ушел. Пока его не было, Кэрол вымыла посуду и убрала постель. Он вернулся минут через десять и, вручив девушке бинты, попросил сменить повязку.

Разбинтовав его руку, она ахнула, увидев под засохшей кровью многочисленные безобразные швы. Встретив ее вопросительный взгляд, Рэй непринужденно улыбнулся.

— Давай, малыш, промой сначала.

Опустив налившиеся слезами глаза, Кэрол осторожно, боясь причинить ему боль, смыла кровь и наложила чистую повязку. Услышав, как она шмыгает носом, Рэй поднял к себе ее лицо и вытер слезы.

— Перестань, не надо плакать. Это все заживет. Доверься мне, я обещаю, что все будет хорошо. Потерпи, совсем немножко. Всего пару дней. И мы больше не будем прятаться.

— Рэй, что ты задумал? Почему ты не хочешь ничего мне рассказать? К чему вся эта таинственность? Я никуда тебя отсюда не выпущу, пока ты не расскажешь мне, что ты намерен делать!

— Успокойся, моя красавица, — он с улыбкой стал целовать ее губы, взяв ее лицо в ладони.

— Как я могу успокоиться? — отстранившись, Кэрол прижалась спиной к стене и спрятала лицо в ладонях. — Боже, что же вы оба делаете? Разве вы не понимаете, что рвете мне душу?

Рэй обнял ее и вздохнул.

— Понимаем. Только эта ситуация сама собой не разрешится. Вопрос в том, кто ее разрешит — я или он. Если он, то я вряд ли останусь в живых.

— А если ты? Рэй, посмотри на меня! — Кэрол схватила его за лицо и наклонила к себе. — Что ты задумал? Ты хочешь… навредить Джеку? Хочешь сделать что-то плохое?

— Кэрол…

— Поклянись мне! Поклянись, что не сделаешь с ним ничего плохого! Ты хочешь его убить, да? Поэтому ты так уверен в себе? — девушка в отчаянии вцепилась ему в рубашку. — Не смей, слышишь меня, не смей! Даже не думай, потому что я никогда тебя не прощу! Я… я тебя убью, если ты с ним что-нибудь сделаешь!

Лицо у Рэя окаменело, взгляд вдруг стал холодным.

— Ты… ты все еще его любишь?

— Люблю, Рэй, поэтому ты сделаешь мне очень больно… А я знаю, что ты никогда не причинишь мне намеренно боль, ведь правда, Рэй? И не только мне, но и Патрику, ведь так, а? — она смотрела на него блестевшими от слез красивыми умоляющими глазами. — Рэй, я не хочу, чтобы из-за меня кто-нибудь из вас пострадал, ни ты, ни он. Пообещай мне, Рэй.

— Не волнуйся, любовь моя, я не собираюсь его убивать или как-то вредить ему. Я не такой, как он, разве ты не знаешь? На большее, чем поколотить, я не способен.

— Да, я знаю… ты не такой, как он. Прости меня, просто я так волнуюсь, так боюсь. И ты ничего не хочешь мне рассказывать.

— Но почему не хочу? Просто у меня нет времени. Вот приду и все расскажу, хорошо? А ты пока отдыхай, а то бледная такая… — он поцеловал ее, прикрыв от удовольствия глаза, и, захватив солнцезащитные очки, пошел к двери. Кэрол уныло поплелась следом проводить его.

— Ты оставишь мне ключи или опять запрешь?

— Оставлю, если ты пообещаешь мне, что не сбежишь.

— Да куда я денусь? — обречено отозвалась девушка.

— Пожалуйста, не делай никаких глупостей. Не вздумай звонить Джеку и пытаться с ним о чем-то договориться. Погубишь нас обоих. Я скоро вернусь и все тебе расскажу. Хорошо?

Кэрол кивнула, и он вручил ей ключи.

— Рэй… а если не вернешься? — прошептала она дрожащим голосом.

— Тогда скажешь спасибо своему обожаемому Джеку, — горько бросил он и хотел уйти, но она придержала его за руку. Прижавшись к нему, она наклонила его голову и с чувством поцеловала в губы. А он вдруг набросился на нее, срывая пеньюар и жарко целуя в шею и грудь, и овладел с таким неистовством, словно сто лет к ней не прикасался. Кэрол ясно почувствовала в нем какое-то остервенение и властность, которые раньше у него не замечала. Так иногда любил ее Джек, когда злился и желал продемонстрировать ей свою власть над нею. Она закрыла глаза, представив себя в его объятиях, и сердце ее наполнилось сладостной болью, заныло от безудержной тоски. А тело загорелось таким огнем при одной только мысли о нем, что мгновенье спустя все в ней взорвалось мучительным наслаждением, потом еще раз, и она настолько погрузилась в свои мечты, что позволила мужским сокам вновь излиться в нее, забыв о своем страхе перед зачатием. И только когда она открыла глаза и встретилась с синими глазами, наваждение ее развеялось. Она выдавила из себя улыбку и с удивлением заметила, что он как-то странно на нее смотрит, с гневом, смешанным с болью. Отстранившись, он натянул брюки и, не сказав ни слова, вышел, хлопнув дверью. Кэрол изумленно застыла на месте, продолжая прижиматься к стене. Что с ним? Неужели он понял, что в своих мыслях она сейчас была не с ним? Но как?.. Это невозможно…

Опустившись на пол, она уронила голову на колени. Из глаз снова побежали слезы. Сердце продолжало саднить.

— Джек… ах, Джек… ну почему так, почему?

И впервые за все это время она плакала по нему и по их утерянной любви. Она знала, что никогда они больше не будут вместе, никогда не вернутся в их маленький мирок, где любили друг друга и были счастливы. А как счастливы, она поняла лишь теперь. Но потом слезы ее высохли и сердце снова наполнилось льдом, когда она вспомнила Мэтта, Даяну, Элен, Куртни… Всех тех, кого она не могла ему простить. И пробившаяся вдруг через все это любовь была вновь подавлена жгучей неприязнью и обидами. И Кэрол жалела лишь о том, что позволила своей извечной слабости перед Джеком вновь взять над ней верх, да еще в такой момент, оскорбив и ранив Рэя…