Глава 7

Дела ушедших прежних дней

Порой некстати оживают,

Нам кажутся ещё сложней,

Раз срока давности не знают.

На расстоянье видно вечность,

И час придёт нам осознать,

Что жизнь, увы, так скоротечна

И что умчалось — не догнать.

— Что? — я думала, что ослышалась. — В «Листке» писали…

— Не стоит верить всему, что пишут в газетах, — скривился Фитч и почесал за ухом. — Тогда нужно было что-то сказать, успокоить горожан. В бытность начальником полиции я любил, чтобы мои дела находились под контролем и не будоражили общественность.

В этот момент я обрадовалась, что не зря пришла к констеблю. Он знал больше, чем кто-либо!

— Как проходило расследование? Вы смогли найти следы, указывающие на преступника? — взволнованным голосом спросила я.

— Будь у нас прямые улики, тебя бы здесь не было, не так ли? — по-старчески закряхтел Фитч. — Никаких врагов, девчушку все любили. Мы провели поиски в разных направлениях, но не набрали достаточно доказательств, чтобы представить произошедшее как умышленное убийство и предъявить кому-либо обвинения. Деталей тебе не приведу, это ведь не вчера произошло.

— Если вы не верили в несчастный случай и сами же говорите, что проводили всестороннее расследование, тогда, получается, сейчас тем более правды не найдёшь? — расстроилась я.

— Похоже на то, — вздохнул он. — Наилучший шанс раскрыть преступление — проводить розыскную работу по горячим следам. Когда вот они — потерпевшие, изучено место происшествия, опрошены свидетели, разработаны версии. Это же целая наука, милочка!

Я почувствовала досаду. Мне казалось, что разговор с ним наведёт на какие-то мысли по поводу того, кого я должна найти.

— Единственное, чем могу тебе помочь — так это найти мои бумаги, вроде там завалялось что-то. Ведь тогда у меня начались проблемы с самочувствием, и сперва я работал дома…

— Проблемы со здоровьем? — переспросила я.

— Да, — грустно сказал Фитч и, встав, отправился вдоль стены в коридор.

Вслед за ним я прошла к маленькому чулану, расположенному за комнатой. Старичок открыл его и стал ощупывать коробки.

— Как раз тогда у меня резко село зрение и к зиме я ослеп полностью. Но поначалу думал, что это временно, из-за переутомления — я действительно работал и жил в полиции. После смерти жены за двумя дочками присматривала гувернантка, так что дома сидеть нужды не было. Никогда не знал, как обращаться с девчонками. Когда же подкосило здоровье, мэр чуть ли не силой выгнал меня отдохнуть пару дней. Только вне работы я не находил места, просил заместителя рассказывать обо всех происшествиях, даже копии различных документов себе оставлял для ознакомления и размышлений. То дело казалось мне уж больно подозрительным. На, держи, наверное, где-то тут.

Он передал мне кипу старых разваливающихся папок. Я взяла их и отнесла в гостиную.

— Сама уж гляди по названиям, — бывший следователь подсказал, как ориентироваться в этом бумажном хламе.

На моё счастье верхняя подшивка оказалась именно той, которая нужна. Глаз сразу же выхватил в списке родное имя — Изабелла Конрой. Я развязала верёвочки и развернула папку. В ней лежала стопка листов, самый первый из них был озаглавлен «Протокол осмотра — Конрой». Как я заметила, дальнейшие бумаги посвящались уже другим делам.

— Я могу посмотреть, да? — всё ещё не веря нежданной удаче, спросила я.

— Нашла? — в ответ старик ухмыльнулся. — Во-первых, дело закрыто шестнадцать лет назад. Хотя обратись сейчас в полицию, тебе бы точно ничего не показали. Во-вторых, ты же — родственница. Значит, имеешь право знать. Давай-ка читай вслух, всё равно мне спешить некуда.

Мои уши немного загорелись от стыда за сомнительное допущение о нашем родстве, но отступать назад было поздно. Я аккуратно взяла пожелтевший листок рукописного документа и стала читать.

«ПРОТОКОЛ ОСМОТРА МЕСТА ПРОИСШЕСТВИЯ И ПЕРВОНАЧАЛЬНОГО НАРУЖНОГО ОСМОТРА ТРУПА НА МЕСТЕ ЕГО ОБНАРУЖЕНИЯ

Я, начальник полиции Лесного города Фитч Арк, руководствуясь Юридическом кодексом Валлории, с участием судебно-медицинского эксперта Лионеля Фрайта, в присутствии Феликса Конрой и Магды Конрой, проживающих по адресу Лесная улица, дом 13, на основании сообщения о несчастном случае со смертельным исходом, провёл осмотр места происшествия и первоначальный наружный осмотр трупа в доме вышеуказанных лиц по вышеуказанному адресу.

Об обстоятельствах происшествия известно со слов хозяев дома — Ф. и М. Конрой, что накануне их дочь Изабелла восемнадцати лет отроду чувствовала себя плохо и ушла пораньше спать около девяти часов вечера. Утром она не появилась к завтраку, и Магда Конрой, зайдя в комнату дочери, обнаружила её труп».

Чуть ли не рассыпающаяся страница тряслась в моих руках. Я и не думала, что так детально увижу обстановку произошедшего. Незаметно сглотнув слюну, слегка дрожащим голосом я продолжила чтение.

«Осмотром установлено:

Место происшествия представляет собой одноэтажный деревянный под железной крышей дом на южной окраине Лесного города. Вход в дом по низкому крыльцу через тесовые сени. Из них в жилую часть дома ведёт дверь, расположенная в средней части стены. В доме три средние по размеру комнаты.

Умершая Изабелла Конрой находилась в своей комнате, которая также, как и спальня родителей, выходила из гостиной, куда попадаешь, заходя в дом. В её комнате на левой от входа стене имеется два окна, обращённые в сторону улицы на юго-запад. В простенке между окнами стоит стол, на нём выложены разные баночки и мелкие предметы женского туалета.

Справа и слева от стола стоят два деревянных стула. На правом лежит серое женское платье, немного поношенное. Со слов очевидцев, девушка была одета в него накануне. Каких-либо загрязнений и повреждений на нём не обнаружено. В правом кармане найден носовой платок.

У стены против входной двери стоит деревянная кровать. На ней в беспорядке лежат ватное одеяло, сшитое из синего сатина, и две подушки. В углу между кроватью и столом стоит комод, покрытый белой кружевной накидкой. На нём несколько портретов в рамках и статуэток из фарфора.

На полу, в простенке между столом и входом, лежит труп женщины, лицом вверх, головой к комоду. Ноги разведены и обращены в направлении двери. Правая рука вытянута вдоль туловища вверх, левая отведена назад. Расстояние от трупа до стола 65 см, до входной двери — 125 см. Видимых внешних повреждений и следов крови не обнаружено.

Осмотр трупа:

Возраст покойной на вид 18-20 лет. На ней надета ночная сорочка. Правильного телосложения, удовлетворительного питания, кожные покровы бледные. Голова покрыта светлыми, слегка вьющимися волосами. Лицо резко отёчное. Глаза закрыты, роговицы тусклые, слизистая век бледная, с мелкоточечными тёмно-красными кровоизлияниями. Кости носа на ощупь целы, носовые ходы пустые. Рот закрыт, видимые зубы целы, язык фиолетового цвета в полости рта, полость рта свободна от постороннего содержимого. Кости конечностей на ощупь целы. Труп на ощупь холодный. Высыхание кожи и слизистых не заметно. Бледно-фиолетовые трупные пятна слабо выражены. При надавливании они исчезают и вновь появляются через десять секунд. Трупное окоченение хорошо выражено в мышцах лица, кистей и стоп.

Приблизительное время смерти — 6 часов утра.

В качестве вещественных доказательств изъяты открытые баночки и порошки с туалетного столика.

Осмотр производился при естественном освещении с 9 до 10 часов утра. Труп доставлен в морг больницы».

Далее следовали подписи Фитча, судебного эксперта и родителей Изабеллы. Я перевернула листок, но обратная сторона оказалась пустой.

— Хех, — закряхтел хозяин дома, — да, так оно всё и было. Будто снова там оказался.

— Может, тогда вы вспомните что-то ещё, не вошедшее в протокол? — задумавшись, поинтересовалась я.

Старик стал водить пальцами по столу:

— Пожалуйста, найди мне кисет. Несколько затяжек смогут освежить мою память.

Я увидела на подоконнике расшитый цветами мешочек и передала ему. Он вытащил из кармана тонкий листок и уверенным движением скрутил трубочку. Затем насыпал туда табак, достал огниво, кремень, трут и с пятой попытки зажёг самодельную сигарету. Я изо всех сил сдерживала своё нетерпение, чтобы не прерывать его многочисленными вопросами.

— Да, припоминаю картину, — затянувшись, сказал Фитч. — Честно говоря, девчонка выглядела не ахти. Убитые горем родители. Даже не так — ещё не поверившие в происходящее. Они находились как во сне. В беседе с ними я понял, что дочка чем-то заболела незадолго — начали выпадать волосы, на коже появились струпья… Судя по всему, бедняга чем-то отравилась. Только чем? Тот день девушка провела дома, у родителей подобных симптомов не наблюдалось. Она работала служанкой у какого-то чиновника и готовилась к свадьбе. Её жених служил в армии. Они ждали его назначения и собирались уезжать.

— Как его звали? — чуть ли не подпрыгнув, спросила я.

— Годфрид, Гослинг… Вроде Готлиб, — захрятел он. — А вот фамилия вылетела из головы. Ты уж извини, старость — не радость.

— Что вам известно про него? — стараясь скрыть разочарование, поинтересовалась я.

— Помню, он прибежал как раз в тот момент, когда закончился осмотр. Уже приехала специальная повозка и готовилась увозить тело. Мы не имели права допускать его, всё-таки парень не являлся родственником. Но тот был крупным, в военной форме, с лёгкостью отстранил нас с Лионелем и бросился на пол. Звал её по имени, трогал за руку. Душещипательное зрелище даже для меня, а ведь сколько я горя повидал за жизнь. Подумалось, что нужно звать подмогу — не представлял, как мы дальше будем с ним справляться. А он — раз и всё.

— Что значит — раз и всё? — не поняла я.

Фитч затянулся, выпустил дым и сделал жест в сторону. Я сразу посмотрела туда, однако, за движением ничего не подразумевалось.

— Резко поднялся, поговорил с родителями и простился. Через день я вызвал его для свидетельских показаний, равно как и пару подруг покойной, но он был краток в ответах и не смог помочь нам. Или не хотел. А потом парень уехал, как и собирался. Впрочем, я не считал Готлиба подозреваемым. Интуиция и опыт подсказывали, что вряд ли он замешан в этом.

— Что стало причиной смерти?

— Ох, тут, конечно, нельзя однозначно сказать, — вздохнул Фитч. — По мысли Лионеля, а, к слову, тот был довольно заурядным экспертом и многое путал из-за пристрастия к алкоголю, она умерла от отравления веществом неустановленного происхождения. Мы не обнаружили, откуда оно появилось и каким образом попало в организм девушки. За день до смерти врач выписал ей безобидное лекарство от простуды, пакетики с порошком лежали у неё на столике. Умершая успела выпить два из десяти. Один знакомый химик проверил содержимое оставшихся, в них не находилось ничего опасного. Но ведь она могла съесть, выпить, принять что-то вне стен дома.

Неизвестный яд внушал мне подозрение. И я решил обратиться за помощью к более опытному судебно-медицинскому эксперту, срочно вызвал такого из столицы. Но его задержали какие-то дела… В итоге он приехал только через неделю. К тому времени с трупом вообще произошло нечто страшное — несмотря на то, что он хранился в леднике, отрава разъедала его изнутри. Поэтому приняли решение срочно провести похороны в двойном гробу и не эксгумировать тело. Тем более родителям было всё равно, душегубство это или несчастный случай.

— Как? — изумилась я. — Они не хотели узнать правду?

— Все правды мира не вернули бы им дочь, — пожал плечами Фитч. — Ни они, ни я не нашли малейшего повода для убийства этой милой, скромной девушки.

— Милых девушек никогда не убивают? — возмутилась я, непроизвольно вдыхая пары дешёвого табака.

— О, я мог бы рассказать тебе целую лекцию о причинах убийств, — улыбнулся хозяин дома. — Зачастую, они происходят из-за пьянства, разбоя, неприязненных отношений или на любовной почве. С алкоголем у жертвы проблем не было, равно как и она не водилась с подозрительными компаниями. Семья не являлась богатой, в её комнате всё осталось на месте, а следов взлома не обнаружили. Открытых конфликтов девушка ни с кем не имела.

Оставалась четвёртая причина. Я тщательно следил за поведением и словами Готлиба при допросе, хотя тот и старался ничем не проявить свои чувства. Руку даю на отсечение, он сильно любил невесту и не причинил бы ей боль. Да и с её стороны не выявили поводов для сомнений — репутация Изабеллы была незапятнанной. Но я также расспросил несостоявшегося мужа, существовали ли в его прошлом женщины, которые желали ему зла, например, брошенные любовницы. Готлиб всё отрицал. Мне пришлось ему поверить. Так что, как видишь, мотива для преднамеренного убийства мы не нашли.

И даже если оно, то о чём говорит выбранный способ? У него много преимуществ. Например, яд может быть незаметен и действовать не сразу. Вот почему отравление — излюбленный приём коварных женщин. Здесь же смерть в результате действия токсинов была очевидна, так что с точки зрения убийцы это не лучший ход, если он намеревался остаться непойманным.

Поэтому мы пришли к выводу, что раз не можем доказать убийство, то всё-таки имеем дело с несчастным случаем. Тем более я начал терять зрение и вынужденно ушёл в отставку. На моё место прислали человека из другого города. Несмотря на опытность, он тяжело адаптировался тут. Кстати, после него у нас сменилось уже пять глав полиции. Новый шеф решил, что в этом деле всё понятно — девушка умерла в результате бытового отравления. Есть неясности, но нет прямых улик. Родители ничего не требуют — вот и отлично, меньше проблем, дело можно закрыть.

— Да уж, — задумчиво произнесла я, положив протокол обратно в папку. — У вас не осталось копии допроса Готлиба?

— Если там нет, значит, нет. Наверное, на мой взгляд, тогда в нашей беседе не содержалось чего-либо заслуживающего внимания. Будь добра, отнеси бумаги обратно в шкаф, — попросил Фитч.

Вернувшись, я в растерянности снова села на табуретку. Как из этой информации выудить что-то полезное и направляющее?

— Вы не помните, где работала Изабелла? — спросила я, пытаясь выстроить полную картину.

— Нет, что ты, — старик отшатнулся на стуле. — Столько лет прошло…

— Однако, вы всё равно считаете, что её убили?

— Скорее всего, — твёрдо заявил он и потушил сигарету о стол. — Я чувствовал это, хоть и не доказал. Слепой инвалид мало что может. Я был морально убит навалившимся недугом. Ты не представляешь — в один момент превратиться из солидного, уважаемого человека при должности в немощного калеку. А ведь у меня выросли две дочери на выданье… Неужто ты думаешь, что я всегда жил в такой халупе?

Фитч обвёл руками комнату, и я послушно оглядела её. Очень непритязательное жилище даже для старика.

— Нет, тогда мы жили в большом доме, ни в чём не нуждались, — тоскливо произнёс он. — Когда я потерял зрение, нужно было срочно решать все насущные вопросы. Пользуясь связями, пока меня помнили, я быстро организовал свадьбу детей, выдал им приданое и отправил подальше. Молодые, пусть живут. Сам перебрался сюда — мне какая разница, всё равно не вижу. А уезжать из города не хочу — здесь прошла вся моя жизнь, здесь и умру.

— Мне искренне жаль, что так получилось, — сказала я.

— Ничего страшного, — заявил старик. — Я своё прожил. Делал, что мог. Недолго осталось мучиться.

— Спасибо за вашу помощь, — поблагодарила его я. — Может, вы порекомендуете в полиции кого-нибудь, способного мне что-то рассказать? Ведь у них сохранились ещё материалы по этому делу?

— Эх, — вздохнул он, — у меня там уже нет друзей, а с нынешним шефом мы друг друга на дух не переносим. Хотя я искренне пытался наладить с ним контакт. Но, очевидно, старый слепой никому не интересен. Поверь, в полиции даже не захотят с тобой разговаривать о том случае.

— Тогда что мне делать дальше, чтобы разобраться в произошедшем? Единственной зацепкой был её жених, но если он уехал из города, вряд ли я смогу его отыскать, — расстроилась я.

— Не его, так что-нибудь ещё да найдёшь. Несмотря на то, что сейчас поиск виноватых смысла ни для кого не имеет, — улыбнулся Фитч, вставая, чтобы проводить меня. — Кстати, вспомнил — его фамилия была Пройс. Поверь интуиции старой ищейки: не зря это дело всплыло через шестнадцать лет. Что-нибудь да найдёшь.