Глава 3

Когда наш срок земной пройдёт

И будет разлагаться плоть,

То вспомнит ль кто-нибудь о нас

Хорошим словом хоть бы раз?

Что мы оставим за спиной —

Детей, богатство, дом пустой?

Ведь хочет каждый человек,

Чтоб его помнили вовек.

Едва я достигла лаборатории, мне в нос ударил жгучий неизвестный запах. Дверь была приоткрыта, и я без задней мысли зашла внутрь. Основное помещение пустовало, зато именно в подсобке происходило нечто бурное — оттуда доносились обращённые к Полю восторженные возгласы доктора.

Я осторожно приблизилась и заглянула к ним в маленькую рабочую комнату без окон с длинным узким столом в центре. На нём располагалось множество приборов, соединённых друг с другом колб, из которых в воздух поднимался белый пар. Химический запах здесь ощущался гораздо сильнее. Арендт попеременно то наблюдал за бурлящей жидкостью, то вёл записи в толстом журнале.

— Ещё чуть-чуть, мой мальчик, — скомандовал он, и Поль усилил огонь под газовой конфоркой.

Я продолжала бы так стоять и наблюдать за непонятным процессом, как вдруг доктор снял из замысловатой конструкции колбу и закричал словно сумасшедший:

— Есть!

Он радостно подпрыгнул на месте, пробежал мимо меня в большую комнату к окну и стал рассматривать её на свет. Но и там Арендт пробыл недолго — вернулся обратно, перелил жидкость в другую склянку, запечатал и аккуратно поставил на полку одного из стоящих по периметру шкафов.

С довольным видом доктор обнял ошарашенного Поля, который по-прежнему стоял за столом. Затем мужчина подпрыгнул ко мне и потряс за плечи:

— Новый катализатор — прелесть! Он значительно ускоряет все процессы. Теперь осталось дождаться отстаивания осадка.

Арендт не мог стоять спокойно и начал что-то напевать под нос, беспрестанно ходя по лаборатории. Выражение лица Поля было скорее нейтральным, я не заметила в нём схожей радости.

— Простите, я помешала…

— Нет, наоборот! — замахал рукой доктор. — Ты — свидетель исторического события. Когда я стану знаменит на всю Валлорию, ты сможешь рассказывать, что присутствовала при получении первой порции моего препарата.

Честно говоря, я не сильна в химических экспериментах и не настолько умна, чтобы вникнуть в это, поэтому собиралась извиниться за внезапное вторжение и откланяться. Но Драйзер, похоже, не хотел меня отпускать.

— Поль, пожалуйста, приведи здесь всё в порядок, а уходя, не забудь закрыть, — распорядился он и обратился ко мне. — Ты куда-то уезжаешь?

— Да, к родителям.

— Давай я тебя провожу, — радостно заявил Арендт и взял меня под руку. — Ох, так не терпится рассказать о сегодняшней удаче. Хотя, боюсь, это ещё преждевременно.

— Вы создаёте какое-то лекарство? — поинтересовалась я.

— Какое-то лекарство? — изумился хозяин дома. — Всё не так просто.

В тот миг мы как раз шли к выходу мимо гостиной. Незнакомец находился на прежнем месте, занятый чтением газеты. Доктор Арендт, не замечая его, увлечённо продолжал мне что-то рассказывать, но я сочла своим долгом лёгким жестом обратить его внимание на гостя.

Он повернулся и воскликнул:

— Лоран! Вот так сюрприз. Ты же говорил, что уезжаешь на две недели, а прошла только одна. И сколько раз я просил не курить в доме.

— Закончил дела быстрее, — раздался голос из-за «Городского листка».

Доктор подвёл меня к мужчине и отодвинул газету:

— Представляю тебе Изабеллу из «Театра Конрой». Она поживёт у нас несколько дней.

Тот бросил усталый взгляд и сказал, чуть ли не зевая:

— Мы успели познакомиться.

Ну знаете ли! Вряд ли то пренебрежительное отношение, которое он недавно выказывал, можно было назвать знакомством.

— Тогда ладно, — замявшись, пожал плечами Арендт и обратился ко мне. — Мой непутёвый братец не всегда бывает в хорошем настроении.

Восторженный запал доктора погас. С грустным видом он взял пальто со стойки-вешалки, и, выйдя наружу, мы отправились к конюшне. Пользуясь случаем, я решила узнать о Лоране побольше.

— Сколько здесь бывали, никогда не видели вашего брата. И вы не рассказывали о нём, — приглашая к разговору, ненароком заметила я.

— Он — сын моего отца от второго брака. У нас значительная разница в возрасте — двенадцать лет. Ту женитьбу я до сих пор не простил. Хотя и отца, и мачехи, которая относилась ко мне сносно, уже давно нет на свете. Поскольку Лоран являлся младшим, любимчиком, то меня это в глубине души задевало. Пусть я не полюбил сводного брата в полной мере, я всё-таки относился к нему с уважением и старался быть наставником. Увы, избалованный ребёнок редко вырастает порядочным человеком. У него с детства не было склонности к труду, к ответственности. Даже отец не мог приложить ума, куда того направить. В итоге Лоран сам выбрал военную карьеру и вроде продвигался по служебной лестнице. Он смел, дерзок, в отличной физической форме, что ещё нужно для солдата? Брат постоянно находился в своём полку, вот почему вы его не встречали. А я не думал, что надо упоминать о нём.

— Лоран сейчас в отпуске?

Откашлявшись, доктор продолжил:

— К сожалению, и там настал предел терпения его дурного характера. Полгода назад он стал причиной скандала, поэтому с армией было покончено. Лоран вернулся сюда, в нашу родовую усадьбу и с тех пор никак не может найти себе дела. Коротает время между выпивками, азартными играми и встречами с приятелями. Я так хотел бы, чтобы он женился, остепенился, но в юности его бросила невеста и с тех пор брат на дух не переносит женщин.

Мы уже подошли к конюшне, оказавшейся запертой. Доктор с досадой безуспешно дёргал дверь.

— Интересно, где Шарль? — мужчина заозирался в поисках кучера.

Когда Арендт обернулся ко мне, его брови поднялись вверх. Он внимательно вгляделся, и в его глазах я увидела хитрые искорки.

— Кстати, ты похожа на ту девушку…

— Мэри? — догадалась я.

— Да, — подтвердил доктор.

Теперь прояснилось, что произошло сегодня утром. Издалека Лоран принял меня за свою бывшую невесту. Конечно, можно понять удивление человека, встретившего возлюбленную, предавшую его много лет назад, а затем и последовавшее разочарование.

— Что произошло между ними? — не могла скрыть любопытство я.

— Доподлинно неизвестно, — сказал Арендт, — Лоран не вдавался в подробности. Мэри просто не дождалась его с долгих военных сборов и выскочила замуж за другого.

В разговоре наступила неловкая пауза. Тогда Драйзер громко позвал кучера и тот через секунду появился из близстоящего флигеля.

— Но, — тут доктор снова оживился, и его глаза заблестели, — если то, чем я занимаюсь, реализуется в полной мере, скоро у нас отпадёт необходимость в многочисленной армии.

— Как это? — изумилась я.

Мужчина подмигнул и, велев подошедшему Шарлю запрягать лошадей, отвёл меня в сторону. Мы направились в самую дальнюю часть усадьбы.

— Надеюсь, всё останется между нами? Могу я надеяться на твою конфиденциальность? — строго спросил он.

— Обещаю, — согласилась я.

Когда мы остановились под заснеженным дубом, нервничая, Арендт начал сгибать и разжимать пальцы. Оглянувшись и убедившись, что вокруг нас никого нет, он заговорил, прерываясь лишь чтобы оттолкнуть Берти, кружащегося рядом и норовящего поставить передние лапы на плечи хозяину.

— Я выбрал медицину потому, что это очень престижная сфера. И спустя годы могу уверенно заявить, что стал врачом высокого уровня. Сотни благодарных пациентов, уважение властей города, чувство самореализации. Я знал, что способен на большее. Мне хотелось признания на уровне короля. Но добиться его можно только масштабным делом.

Арендт стал чертить на снегу круг носом обуви. Под его подошвой обнажилась почва, и он усмехнулся.

— Чтобы найти глобальную задачу, много времени не потребовалось. Вот она — чёрная земля.

Не очень-то понятно. Какое отношение чернозём имеет к тем пробиркам в лаборатории? Доктор перехватил мой удивлённый взгляд.

— Не в прямом смысле, разумеется. Ты сама подумай, какие крупнейшие проблемы стоят перед королевством?

— Столько всего… — растерялась я. — Поддержание порядка?

— Именно! — подхватил мужчина. — Нам нужно поддерживать порядок внутри, но ещё важнее — на границе Валлории. Всякие мелкие княжества не представляют угрозы. А здесь рядом, за лесом находится наш главный враг, который и стал для меня мишенью.

— Вы собираетесь воевать с обитателями Чёрных Земель? — поразилась я.

— У идеального и сильного государства войн вообще не должно быть. Но мы почему-то не можем решительно наступить и разбить неприятеля окончательно. Спрашивается, по какой причине?

Я задумалась. И правда, королю Фредерику не составило бы труда призвать огромную армию и напасть на беспокойный регион.

— Может, у нас не хватает военных? — робко сказала я и сама не поверила в правдоподобность предложенной версии. Хотя противник и выглядел грозным, его войско в несколько раз меньше королевского. — Мало оружия?

— Человеческий фактор! — воскликнул доктор. — Даже опытным бойцам страшно воевать на той территории. Повальное дезертирство и во время боя, и до. Что поделать, солдаты боятся смерти, но ещё больше опасаются попасться им в плен.

Меня передёрнуло. Труппа особо не размышляла о таких проблемах. Задача театра заключалась в том, чтобы радовать людей искусством. Войной должны заниматься военные.

— Отсюда вытекают две проблемы, — заключил Арендт. — Первая — люди трусят, вторая — они не хотят становиться добычей неприятеля. Я вознамерился придумать для них одно общее решение.

— Какое же? — мне не терпелось узнать ответ.

— Будучи доктором, я много лет изучал строение человека, его физическую и психическую сущности. И пришёл к выводу, что мог бы создать препарат, который бы, с одной стороны, делал солдат поддаваемым внушению, и тогда те шли бы в бой безо всякого страха и беспрекословно выполняли распоряжения командиров. А с другой, он временно менял бы состав их крови и тогда военные не опасались бы необратимых последствий.

— Неужели такое возможно?

— До меня — было невозможно, — усмехнулся Драйзер. — Опять-таки, наука не стоит на месте. Я передал управление больницей и санаториумом преемникам, а сам стал методично составлять формулу вещества. Поначалу ничего не получалось. В один момент я даже хотел бросить эту, как мне казалось, бесперспективную затею. Но потом счёл нужным не только не останавливаться, но и удвоил усилия — консультировался в столице с лучшими медиками и профессорами, ездил по королевству в поисках необычных веществ, обладающих нужными свойствами, анализировал информацию. И вот спустя два года я очень близок к завершению своего труда.

К слову сказать, я уже провёл несколько опытов на добровольцах. Мне удалось добиться требуемых временных химических изменений состава крови, но они поддавались внушению лишь на короткий интервал. Теперь же, благодаря новому катализатору, только что полученному от моего друга-учёного, я, кажется, смогу удлинить этот процесс. Здорово, не правда ли?

Я стояла как огорошенная, пытаясь осмыслить полученную информацию. Доктор, наверное, заметил мой задумчивый вид и попытался растормошить:

— Ну же, взбодрись! Или это на тебя так действует успокоительное средство?

В ответ я улыбнулась. Мы развернулись и пошли к карете, которую Шарль уже направлял к центральному въезду. Арендт помог мне забраться, а сам, оставаясь снаружи, заговорщически напомнил:

— Только никому не слова!

После того как я кивнула, Драйзер захлопнул дверь, и послышалось, как он просит кучера отвезти меня в санаториум. Мы тронулись и выехали за пределы усадьбы. Всю дорогу я провела в размышлении о его словах. Доктор задумал провернуть такое невероятное дело. Если у него получится, мы будем гордиться дружбой с ним ещё больше!

Экипаж быстро доехал до места. Я сказала Шарлю, что скоро вернусь и забежала в здание, где было довольно тихо. Дверь в наш номер оказалась не заперта, внутри находилась одна Розамунда.

Мама сидела у окна и что-то вышивала. Солнечный свет мягко падал на её распущенные коричневые волосы, волнами спадающие на платье такого же цвета. Она очень любила этот наряд, довольно деликатно укрощавший её пышную фигуру. Увидев меня, Розамунда сразу подскочила навстречу:

— Крошка, мы уже успели соскучиться! Как ты там?

Мы обнялись и уселись на кровать. Окинув взором скромную обстановку их жилища, я не пожалела, что разместилась в особняке Арендта.

— Всё в порядке, — устало заметила я. — Доктор напоил меня успокоительным и перебинтовал руку. Комната, которую мне выделили, такая замечательная, даже уезжать не хочется.

— Вот ещё, — фыркнула мама, поправляя мою причёску. — Разве можно променять нашу дребезжащую повозку на мягкую перину?

Мы одновременно рассмеялись. Да, всего лишь несколько дней, и потом снова в путь…

— Чем тут занимаетесь? — поинтересовалась я.

— Марк находится в парной, а я ведь не переношу жар. С нами обходятся довольно строго — только здоровая, невкусная пища, обязательные пешие прогулку по лесу. Грозятся заставить выполнять какую-то лечебную гимнастику, — пожаловалась мама.

— Ничего страшного, от вас не убудет, — заверила её я, а она в ответ состроила гримасу. — Кстати, — я встала с кровати и подошла к окну, чтобы взглянуть на вид из их комнаты, — ты не знаешь, почему родители так назвали меня? В честь кого-то?

Розамунда опешила. Она не ожидала такого странного вопроса и на миг потеряла дар речи. Я же смотрела из окна на территорию парадного двора санаториума, пустые пространства, летом занятые клумбами с цветами, а сейчас покрытые тонким слоем снега. За дорогой простирался сосновый бор, края которому не было видно.

— Так что? — я обернулась к приёмной матери. — Насколько знаю, я родилась в столице. Ты ведь тогда уже являлась женой Марка и гастролировала с труппой?

— Да, — растерянно ответила Розамунда. — Но с какой стати такое имя выбрали твои родители, мне не ведомо. По крайней мере, явно не в честь известного человека или родственника. Только почему ты спрашиваешь? С чего вдруг?

Я колебалась, говорить или нет. Потом всё же решила поделиться вчерашним открытием. С кем ещё, если не со своими близкими? Может, мама что-то мне подскажет? И я рассказала ей о посещении старого кладбища.

— Не придавай этому значения, — отмахнулась Розамунда. — Представь, если в каждом городе ходить по погостам и выискивать однофамильцев, что тогда будет? Всего лишь совпадение. На твоём месте я бы уже забыла о подобной ерунде. И так тебе хватило переживаний в последнее время.

— Просто спросила, — пояснила я. — Разве не интересно встретить человека с таким же именем и фамилией?

— Вот именно, — мама подошла и обняла меня. — Человека — да. Но не наткнуться на старую могилу и размышлять, что там было да как. Давай ты не будешь забивать себе голову всякими глупостями?

— Хорошо, — безучастно согласилась я.

И правда, это был вчерашний день. Зачем мне думать о неизвестной умершей девушке лишь потому, что у нас совпали имена? Но ведь ещё день рождения и смерти… Всё, решено — не буду зацикливаться на них!

В тот момент в комнату весь красный, словно варёный рак, вошёл отец. Одетый в тёплый санаторный халат, он радостно улыбнулся, увидев меня:

— Какими судьбами? Тебе выгнали за неподобающее поведение?

— Марк, — одёрнула его Розамунда, — девочка и так неважно себя чувствует, можешь обращаться с ней потактичнее?

Но у меня никогда не было повода жаловаться на плохое отношение. Собственные дети пары умерли, они воспитывали меня с юных лет, хотя между нами всё же сохранялась дистанция, которую мы не могли или не хотели преодолеть.

— Да я вижу, что она в порядке, — подмигнул отец. — Самое время приняться за учёбу, не так ли?

Замотав головой из стороны в сторону, что та чуть не отвалилась, я категорично отвергла это предложение. Заниматься по учебникам я не особо любила. Но что оставалось делать? Ведь я находилась на «домашнем обучении», происходившем в редкие минуты отдыха. К счастью, я всё схватывала на лету и успешно сдавала переходные экзамены по обязательным предметам в том городе, где мы оказывались в конце весны.

Конечно, я надеялась, что не слишком много уступаю своим городским сверстникам, регулярно посещающим школу. Однако для поступления в колледж этих знаний точно не хватило бы, что являлось одной из моих проблем.

Мне нравилось читать книжки с развлекательными сюжетами или узнавать что-то новое о цветах, хотя с нашим образом жизни это мало когда удавалось. К тому же, книги стоили относительно дорого, а доступа к библиотекам у меня по понятным причинам не было. То тут, то там я ухватывала книжку и старалась быстрее прочитать её, пока появлялся перерыв между концертами.

Дядя Октавиус серьёзно подходил к обучению. Когда мы ставили пьесы или посещали представления наших конкурентов, он частенько собирал меня и Ребекку для обсуждения — что за проблемы в них поставлены, почему они возникли, к чему могут привести, почему выбрано то или иное сценическое решение. Таким образом дядя с детства занимался нашим воспитанием и просвещением.

— Ладно, денёк отдохни, — милостиво разрешил Марк и устало разлёгся на кровати. — Вот это жизнь! Спокойствие, тишина, как нам их не хватает…

Работа в театре тяготила его. Высокий, мускулистый, черноволосый и черноглазый, он тщательно скрывал неудовольствие от профессии актёра, но окружающие о том догадывались. Уверена, отец бы с большей радостью обустроил своё жилище и занимался оседлым делом вроде строительства или фермерства.

— Может, тогда уйдём из труппы и обоснуемся где-нибудь? — робко предложила я.

Моей мечтой было жить где угодно — хоть в столице, хоть в маленькой деревушке, зато в своём доме, постоянно, а не ездить с представлениями из одного места в другое. Я грезила о комнатушке, где бы обставила всё в соответствии с собственным вкусом, о том, как заведу попугая. Ещё я хотела работать в оранжерее, выращивать цветы и составлять красивые букеты. Но принадлежность к семейному театру, несовершеннолетний возраст не давали мне сейчас такой возможности.

— Изабелла! — окрикнула меня Розамунда. — Как ты можешь так говорить? В этом вся наша жизнь.

Я посмотрела на отца — тот предпочёл промолчать. Тут и я сама поняла: только что уехали родители Ребекки и уход нашей семьи стал бы концом «Театра Конрой». А ведь он существует сорок лет, по праву считается одной из лучших бродячих трупп в королевстве. Нас знают и любят во многих уголках Валлории. И Марк не мог допустить такого исхода по отношению к его отцу и моему деду — Октавиусу, ради процветания труппы не щадившего ни сил, ни здоровья.

В этот миг в дверь слегка постучали, и вошла медсестра Флора. Строгая женщина выглядела встревоженной:

— Сейчас везде тихий час, а у вас тут крики?

— Да, Розамунду не мешало бы успокоить, — улыбнулся Марк.

Но внимание женщины привлекла не мама, а я:

— Изабелла, сейчас все наши постояльцы отдыхают. Тебе подготовить кровать в номере?

— Нет, не нужно, — заторопилась я. — Пожалуй, поеду обратно, позанимаюсь на фортепиано. Не забудьте сегодня вечером приехать к нам на ужин.

— Ни в коем случае, — пообещал Марк и накрылся одеялом.

Флора вышла вслед за мной, и мы пошли по длинному белому коридору. Потом наши пути разошлись — я направилась к главному входу, а она, попрощавшись, продолжила движение по санаториуму.

Выйдя на улицу, я сразу отправилась к карете. Но мой глаз уловил движение сбоку, и я повернулась — на территории сада этот калека, кажется, Гийом, тащил за собой по земле куль с чем-то тяжёлым. Мне стало жаль его. Я оглянулась, однако нигде не увидела тележки. Почему ему приходится волочить такой крупный мешок? Меня он не заметил, а я вряд ли могла бы ему помочь. Тем более вот-вот должен начаться обед у доктора, он не любит опоздания. Поэтому я подошла к экипажу, попросила Шарля поехать обратно и уютно уселась внутри.

За окном мелькали домики горожан, одноэтажные лавчонки, на улицах практически не встречалось людей. Наверное, в холодный зимний день все они были заняты своим делами внутри помещений.

Я поймала себя на мысли, что накануне мы ехали этой дорогой почти в такое же время. И вчера ещё делали крюк на городское захоронение. Не знаю, что на меня нашло, но я крикнула Шарлю:

— А можно заехать на кладбище?

Он остановил двух пегих лошадей и подошёл к окошку. Похоже, кучер был глуховат, потому что переспросил:

— Куда? На какое кладбище?

— На то, куда мы заезжали вчера, — объяснила я.

— Э, на заброшенное, старое, — махнул рукой Шарль. — Как скажете.

Не моргнув глазом и без лишних вопросов, он уселся на облучок, и мы тронулись с места. Я не могла объяснить себе, зачем снова ехать туда. Просто так. Другого ответа у меня не находилось. Вскоре повозка оказалась у знакомой ограды.

Пообещав кучеру, что быстро вернусь, я поспешила во вчерашнем направлении. Мимоходом я уловила какое-то движение в окне сторожки. По крайней мере, я здесь не одна. Хотя, признаюсь, некоторый страх у меня оставался. Только перед кем или чем? Как говорится — бояться нужно живых, а не мёртвых.

Ускоренным шагом я добралась до могилы тёзки и замерла напротив неё. Сегодня снег не покрывал высеченные на надгробии слова, и они читались отчётливо.

Оглянувшись, я заметила, что у рядом похороненных людей были другие фамилии. Стало быть, это не отдельный семейный участок… И что означала вишня, обвивающая камень? Что-то типа семейного символа, как первоцвет у Драйзеров?

Поднявшийся ветер обдал меня горсткой снежинок. Я убрала белые песчинки с лица. Прошло, наверное, около двух минут. Даже не представляю, что я ожидала увидеть тут сегодня. За ночь что-нибудь изменилось и умершего в мой день рождения человека зовут не Изабелла Конрой?

Мне незачем здесь находиться, и пора уходить. Но как только я собиралась это сделать, то случайно заметила, что ржавая калитка ограды, которую я вчера не могла отворить и через которую пришлось перелезать, сейчас была открыта! Значит, сюда кто-то приходил? Не сама же она отворилась?

Я уставилась на калитку в изумлении. Осмотревшись вокруг, я не видела ничьих других следов, кроме моих, но кое-где они смешались, и я не была уверена до конца.

Распахнутая дверца словно приглашала меня подойти к надгробию поближе. Не помня себя, я сделала несколько маленьких шагов вперёд и дотронулась рукой в перчатке до холодной каменной плиты, провела пальцами по изгибам металлического вишнёвого дерева. И в тот самый миг я отчётливо услышала из ниоткуда голос, прошептавший всего лишь одно слово:

— Найди.