Глава 4

У каждого из нас есть тайны,

И мы храним их неслучайно:

Ведь хочется хорошим слыть,

Чтоб всех к себе расположить!

Секреты унесём с собой,

Могильной скроем их землёй,

Но иногда, раз во сто лет,

Их тянет вырваться на свет.

— Что? — я повернулась кругом, но среди покрытых снегом надгробных плит, склепов, одиноких деревьев людей точно не находилось.

Прозвучавший голос был каким-то нейтральным. Я затруднялась сказать, женский он или мужской, взрослый или детский. Или, может, у меня начинается сумасшествие?

Я зажмурилась и потрясла головой, а потом открыла глаза. Всё было, как прежде. В задумчивости я простояла, не двигаясь, ещё минуту, но больше никаких посторонних звуков не уловила. Разве что где-то вдалеке чирикала птица.

Потерев ноющий шрам на руке, я решила возвращаться в особняк доктора. Наверное, это следствие усталости. Права была мама: следовало хорошенько отдохнуть и не зацикливаться на случайном совпадении. Изабеллы Конрой существовали до меня и будут после.

Когда я уже подходила к воротам кладбища, то услышала шум в хибарке сторожа. Не останавливаясь, я подошла к двери и постучала.

— Открыто! — раздался грубый мужской крик.

Зайдя внутрь, я увидела малоприглядную картину. В тесной комнате, очевидно, служившей сторожу домом, находились неприбранная кровать, стол с пахнущими остатками еды, открытый шкаф, из которого вываливалась одежда.

— Чего надобно? — неприветливо спросил меня мужичонка неказистой внешности.

На вид — лет за пятьдесят. Низенький, толстый, с проплешиной и остатками русых волос, с покрасневшим лицом, какое бывает у пьющих людей. Одет он был в заношенную бежевую рубашку и серые штаны, на которых проступали жирные пятна.

И тут я задумалась. Как аккуратно сформулировать мысль, чтобы не выглядеть помешанной?

— Извините за беспокойство, я бродила по кладбищу и меня заинтересовала одна могила. Может, вы знаете, кто там погребён, есть ли родственники у этого человека?

Сторож нахмурился и застыл в недоумении. Явно, к нему вряд ли обращались с подобной просьбой ранее. Почесав рукой затылок, мужчина не произнёс ни слова.

— Изабелла Конрой. Похоронена шестнадцать лет назад в конце левой дорожки, — уточнила я.

— Ну, — наконец-то разродился он, — похоронена так и похоронена. Тебе она пошто сдалась?

В мои планы не входило откровенничать с этим типом. Но как иначе разговорить его? Я растерялась и не могла придумать подходящий ответ. В самом деле, не рассказывать же правду, звучащую довольно глупо?

Видя, что я игнорирую его вопрос, сторож внезапно рассердился:

— Ходят тут всякие, а я вам докладчик, что ли? Не обязан я тебе ничего рассказывать…

Сначала я опешила от неожиданной грубости, а затем в гневе развернулась и вышла из хибарки. Зачем я только ввязалась в эту глупую затею!

— … задарма! — закончил фразу мужчина мне во след.

Я остановилась. Значит, ещё не всё потеряно? Соглашаться или уйти? Замешательство оказалось кстати. Голова сторожа выглянула наружу и заявила:

— Да заходи. Ишь, шустрая какая.

Демонстративно вздохнув, я не торопясь вернулась обратно. Мужчина жестом пригласил меня сесть на страшный, почерневший от времени стул, но я предпочла постоять.

— Так вы знаете про ту девушку? — стараясь звучать твёрдо, задала вопрос я. — Можете про неё рассказать?

— Могу, — уже с улыбкой ответил служитель, широко разведя руками. — И родственников её помню, и улицу, где они жили, и кто к ней потом на могилу приходил.

Он сделал многозначительную паузу. Похоже, этот пройдоха умел набить себе цену.

— И сколько стоит ваша информация? — спокойно спросила я.

Сторож опять почесал затылок, но было очевидно, что ответ вертелся у него на языке. Он поспешно огласил своё пожелание:

— Бутылка виски. Принесёшь сейчас?

Вот ведь проклятие! У меня даже не имелось с собой денег, чтобы предложить их вместо пойла этому пьянице. Что же делать?

— Сегодня — нет. Завтра — может быть, — хмуро ответила я и поскорее вышла на улицу.

Сев в экипаж, я попросила Шарля поехать к дому доктора Арендта. Хорошее настроение куда-то улетучилось. Почему события каждого дня выводят меня из себя, почему я постоянно чувствую дискомфорт, почему всё только раздражает?

Едва я вошла внутрь, то поняла, что проголодалась, так как с самого утра ничего не ела. Я направилась на кухню, где увидела, что Ханна руководит работой двух приглашённых помощниц — ведь на сегодня был запланирован званый ужин. Она довольно бесстрастно посмотрела на меня и продолжила давать указания девушкам.

— Я могла бы пообедать? — робко поинтересовалась я.

— Ты пропустила обед, — жёстко заявила экономка. — Он был полчаса назад.

Очевидно, Ханна хотела, чтобы я унижалась и попросила об исключении из правил, только этого она не дождётся. Я предпочла бы умереть с голоду, чем наступить на горло своему самоуважению.

Резко развернувшись, я отправилась к себе. Мне показалось, что по коридору навстречу шёл Поль, но я ускорила шаг и стала быстро подниматься по лестнице. Видеть кого-либо сейчас я не желала.

Всё шло не так! Вокруг одни унижения, неприятности и препятствия. Я подавляла слёзы, рвавшиеся наружу, и пыталась быть сильной.

Зайдя в свою комнату, я заперлась на ключ и бросилась на кровать лицом вниз. Почему всё на свете против меня? Чем я такое заслужила?

Проплакав минут пять, я поднялась и, откинув эмоции, попыталась мыслить рационально. Подумаешь, разве это первый случай, когда мы, бродячие артисты, едим раз в день? Нет! Нашла из-за чего расстраиваться!

Нужно было как-то отвлечься. Единственное, что могло поднять мне настроение — думы о Гарольде.

Я представила, как будто он находится здесь, в этом дурацком Лесном городе, в доме доктора Арендта. Снисходительный взгляд его голубых глаз был бы способен затмить все мои проблемы. Будь он со мной, я бы точно не думала о каком-то чужом захоронении.

— Мне так грустно, что тебя нет рядом, — сказала бы я ему.

— Потерпи чуть-чуть, — невозмутимо ответил бы Гарольд, взяв меня за руку. — Ты же понимаешь, что сейчас мы не можем быть вместе.

— Понимаю, — грустно бы кивнула я. — А когда мы увидимся?

— Скоро, — пообещал бы он. — Если будем сильно стремиться, разве что-то сможет остановить нас?

— Нет, — прошептала бы я и захотела обнять его.

Понятное дело, никакого Гарольда в комнате и в помине не было. Я отчётливо осознавала, что это моя мимолётная фантазия, желание убежать от неприятной реальности. А ведь тот голос на кладбище я слышала на самом деле.

В моём распоряжении имелась проверенная вещь — волшебные кости. Это был один из немногочисленных предметов, доставшихся от родителей. Каждый из двух кубиков содержал несколько граней с разными словами. Когда в минуты отчаяния я задавала вслух вопрос и бросала их, то выпавшее словосочетание подбадривало меня, и я верила ему безоговорочно.

Вот и сейчас я достала кубики из мешочка, крепко сжала в руках и, перед тем как выпустить на стол, спросила:

— Правда, что та Изабелла Конрой общалась со мной?

Кости дольше обычного покрутились на поверхности, затем нехотя замерли. На их верхних гранях оказались слова «да» и «женщина». Кому как, а для меня это являлось весомым доказательством.

Не успела я придумать, что делать дальше, как в дверь постучали. Я вытерла заплаканное лицо рукавом и без особого желания пошла открывать. На пороге стоял Поль с какой-то тарелкой в руках.

«Только тебя здесь не хватало», — собиралась сказать я, но вместо этого лишь вопросительно взглянула. Взор опять неизбежно задержался на его родимом пятне на лбу.

— Подумал, что, возможно, ты хотела бы перекусить, — скороговоркой произнёс он. — Так как тебя не было на обеде, я принёс немного апельсинового пудинга.

— Не буду отказываться, — согласилась я и пропустила его в комнату.

Поль прошёл в центр и аккуратно положил на стол тарелку, а рядом с ней — чайную ложку в завёрнутой салфетке. Предусмотрительный!

— Иногда возникает желание изменить привычный рецепт, и я варьирую ингредиенты, — словно оправдываясь, сказал он.

— Так ты его сделал сам? — ахнула я, усаживаясь и еле сдерживаясь, чтобы не накинуться на еду.

— Да, — с некоторым достоинством ответил Поль. — Надеюсь, тебе понравится.

Я посмотрела на десерт внимательнее. Аккуратная оранжевая горка желе сверху, усыпанная корицей и сахарной пудрой, выглядела очень аппетитно! Вполне можно подумать, что такое угощение приготовлено шеф-поваром. Зачерпнув ложку и отправив её в рот, я почувствовала на языке нежнейший цитрусовый вкус.

— Объеденье! — заявила я. — Только ты же будущий доктор? С чего вдруг?

Поль пожал плечами и присел на стул напротив меня:

— Люблю делать красивые или вкусные вещи, доставляющие удовольствие мне и моим близким.

Что это означало? Впрочем, рука сама тянулась за желе дальше, и я решила сосредоточиться на десерте. Но у пудинга всё же был один, но значительный недостаток — он быстро закончился.

— Вкуснятина! — призналась я, ложечкой собрав остатки. — Спасибо! Пожалуйста, можно мне тройную порцию, если будешь готовить его снова.

Поль улыбнулся. После этого возникла пауза, которую мы оба не знали, чем заполнить. Так хотелось остаться в одиночестве и помечтать о несбыточном, однако я же не могла выпроводить услужливого гостя.

— Ты сегодня больше не работаешь с доктором? — спросила я.

— Нет, — махнул рукой Поль, — он сейчас занят своими вычислениями, в которых я не разбираюсь. Поэтому предоставлен сам себе. Признаться, мне бывает скучно, ведь все мои друзья остались в столице, а здесь я ни с кем особо не подружился.

Я понимающе кивнула. У меня тоже не было друзей. Полный караван родственников — это, конечно, надёжно, только общения со сверстниками, с кем мы бы общались на равных, мне не хватало.

Наступила тишина. На мгновение я подумала поделиться с ним кладбищенской «находкой». Но потом решила, что не настолько хорошо знаю Поля, и он вряд ли мне чем-то поможет, так как живёт тут недавно. Надеясь, что, если я не буду поддерживать беседу, визитёр уйдёт быстрее, я заняла выжидающую позицию. Однако у него оказались иные планы:

— Ты могла бы поиграть на фортепиано? Утром я слышал какую-то мелодию…

— Могла бы, — без энтузиазма согласилась я.

Впрочем, почему нет? Я, и правда, соскучилась по игре на этом музыкальном инструменте.

Сев за него, я подняла тяжёлую крышку и задумалась, что исполнить. Может то, что у меня на душе? Пальцы заскользили по тугим клавишам и заиграли ноктюрн. Полные печали, звуки один за другим вырывались наружу, словно птицы из неволи, и мне также хотелось подняться с ними в воздух и лететь, лететь в Столичный город, где сейчас находился Он.

Я сама не заметила, как произведение закончилось. Положив руки на колени, я молча смотрела на своё отображение на фронтальной лаковой панели. Только через несколько секунд я вспомнила, что нахожусь в комнате не одна.

— Извиняюсь, я посредственно владею фортепиано. К тому же, оно немного расстроено, — грустно сказала я Полю.

— Нет, напротив, всё звучало прекрасно, — он пытался приободрить меня.

Но было поздно, я встала и категорично закрыла крышку. Юноша тоже вскочил с места:

— Пожалуй, пойду. Тогда увидимся за ужином. Буду раз познакомиться с вашей труппой.

— Да, конечно, — с облегчением ответила я.

Он ушёл, аккуратно прикрыв за собой дверь. А я устроилась на софе и, обхватив себя руками, задумалась, что делать дальше.

Во-первых, надо найти деньги на покупку виски для кладбищенского сторожа. Во-вторых, Арендт советовал сочинить жизнерадостное письмо Гарольду, но в моей голове были лишь пессимистичные мысли. Не могла же я рассказывать ему, что у меня всё замечательно, что мы остановились в очередном провинциальном городишке и я совсем не скучаю по нашему общению. В этот момент я поняла, что не буду ему писать: одно письмо вряд ли что изменит.

За окном уже вовсю стемнело, а я так и пребывала в прострации. Только шум повозок, въехавших в усадьбу, вызволил меня из плена неприятных раздумий. Приехала труппа!

Наспех приведя себя в порядок, я расправила плечи и спустилась. Доктор Арендт знакомил гостей с Полем и рассаживал всех в гостиной. Я взглянула на родственников. Кажется, пара дней отдыха пошла им на пользу — они выглядели довольно спокойными и умиротворёнными. Так и должно было быть: нам необходимо смириться с произошедшим и продолжать свой путь.

Ко мне подскочила Розамунда:

— Покажешь, где живёшь?

— Давай лучше сходим в зимний сад, — предложила я, и мы отправились в удалённую часть здания.

Наличие подобных оранжерей свидетельствовало о высоком статусе хозяина дома — они символизировали одно из высших проявлений комфорта, красоты и роскоши в быту. Мне доводилось бывать в зимних садах богатых особняков Столичного города, где присутствовали экзотические растения, переходящие друг в друга мраморные фонтаны, бассейны с кувшинками и даже живые птицы.

Конечно, оранжерея дома Драйзера выглядела скромнее: в ней находились лишь безликие папоротники. Довольно странный выбор доктора. Будь я тут хозяйкой, я бы заставила всё яркими и красочными цветами!

Мы молча прогуливались по дорожкам, и я думала, каким образом подступиться к своему главному вопросу. Говорить правду или нет? Ладно, начну издалека, а там — как пойдёт.

— Ты могла бы дать мне несколько валлориев? — робко спросила я.

— Зачем тебе? — насторожилась Розамунда.

— Неужели я должна отчитываться за каждую мелочь? — заныла я. — Может, хочу купить какую-то безделушку, чтобы порадовать себя.

— Хорошо, — согласилась мама, — давай вместе завтра походим по городу, посмотрим, что здесь есть в местных лавках.

Такой вариант меня не устраивал. Юлить и врать тоже не хотелось, поэтому я решила открыть карты.

— Мне нужно заплатить сторожу на кладбище, чтобы он рассказал о той Изабелле.

Розамунда резко подошла вплотную и заглянула мне в глаза:

— Ты всё думаешь о ней? Мы же договорились…

Вообще-то не помню, чтобы по этому вопросу мы о чём-то договаривались. Но сдаваться без боя не было в моих правилах.

— Тебе не интересно, а мне вот очень даже. Она может быть нашей родственницей.

— Пусть и так, что с того? Та девушка мертва шестнадцать лет. У нас десятки умерших настоящих родственников. Не говоря уже о живых…

Тут я поняла, что единодушия нам не достичь. А если ещё я заикнусь о том, что слышала голос на кладбище, не исключено, что родители задумаются о том, чтобы поместить меня в больницу для душевнобольных.

— Ладно, забудь, — обидевшись, ответила я, развернулась и спешно покинула зимний сад.

Вернувшись в гостиную, я увидела, что там царила довольно милая атмосфера. Музыканты грелись у камина, танцоры разговаривали с Полем, отец и Фрэнк угощались закусками у стойки с едой. Нигде не было видно дядюшки Октавиуса, а ведь он оставался последним шансом заполучить нужную сумму. Обращаться с этой просьбой к Марку точно не имело смысла. И к тому же, дедушка точно не будет задавать мне лишних вопросов.

Осмотревшись вокруг, я обнаружила стоящего особняком Лорана. Он был одет в строгий чёрный костюм, из-под которого выглядывала белоснежная шёлковая рубашка. Мужчина облокотился о колонну и со скучающим видом пил красное вино из хрустального бокала. Согласно этикету, как брат хозяина дома, он не мог проигнорировать прибывших гостей. Но и общаться с ними ему претило. Заметив меня, Лоран презрительно скривился и перевёл взгляд в другую сторону. Подумаешь!

Стараясь не растерять свою решительность, я отправилась искать дедушку. Вместе с Арендтом Драйзером они находились в кабинете и о чём-то беседовали. Так как дверь была открыта, я осторожно заглянула к ним.

— Вот такие дела, — заканчивал речь дядюшка Октавиус, когда увидел меня. — Привет, Изабелла, заходи.

Мужчины сидели в стоящих рядом креслах-качалках и, похоже, обсуждали наши недавние события. Вид у обоих был довольно обеспокоенный.

— Вам нужно отвлечься, — доктор, как всегда, начал давать советы. — Хватит возвращаться к прошлому, из опилок дерева не восстановить. Надо жить будущим. Какие ближайшие планы?

— С твоего позволения ещё несколько дней проведём здесь, свыкнемся с нынешним положением, — вздохнул глава нашего клана. — Потом поедем дальше по обычному маршруту. Тут всё без изменений.

— Кстати, почему бы труппе не обновить репертуар? — Арендт оживился и вскочил с кресла. — Разучивание новых песен или спектакля отвлечёт всех от грустных мыслей и сыграет вам в плюс как театру. У нас в городе есть неплохая библиотека в паре кварталов отсюда. Покопайтесь в тамошних нотах, может, найдёте что интересное. Я даже напишу записку к библиотекарю, чтобы он оказал тебе содействие.

— Можно, отчего нет, — скептически пожал плечами дядя Октавиус.

Хозяин особняка подошёл к столу, взял из аккуратной стопки лист бумаги, пододвинул ближе светильник, окунул перо в чернильницу и стал писать. Воспользовавшись паузой, я подошла к дяде, села на пустовавшее кресло и вполголоса спросила:

— Ты мог бы одолжить мне несколько валлориев?

— Мог, — едва улыбнулся он и похлопал по карманам. — Только сейчас с собой у меня нет денег. Напомни попозже. Ты что-то собралась купить? Как много тебе нужно?

Дедушка всегда был добр ко мне. Я подумала, что, если коротко сформулирую суть дела, он не станет возражать.

— Ой, просто надо купить бутылку виски и передать её одному человеку, чтобы тот оказал мне услугу, — вроде бы тихо ответила ему я.

Но моё объяснение не осталось без внимания доктора. Он весь встрепенулся и вытянулся:

— Кажется, кому-то нужен виски? Изабелла, я давал тебе успокоительное, а ты устремляешься в противоположном направлении. Что будет дальше? Завтра ты начнёшь курить трубку или не придёшь домой ночевать?

— Что ты, — повернулся к нему Октавиус. — Изабелла — самая лучшая внучка. Несмотря на свой возраст, довольно смышлёна и никогда не давала повод усомниться в себе. Если бы все молодые леди были, как она…

— Тогда зачем покупать? — недоумевал Арендт.

Он подошёл к одной из панелей книжного шкафа, нажал на незаметную кнопку и стены со скрипом разъехались, обнажив два ряда красивых бутылок с крепкими напитками. Доктор пальцем пробежался по ним, выбрал одну и протянул мне. Я окоченела, не решаясь взять её.

— Ну же, — подбодрил меня Драйзер, — бери. «Плэмберс», двадцать один год выдержки, коллекционный сорт. Самый лучший купажированный виски — для самой лучшей внучки.

Видя, что я застыла словно статуя, он вручил мне тяжеленую бутылку, а сам вернулся за стол и продолжил писать. Было неудобно принимать такой дорогой подарок.

— Простите, — залепетала я, чувствуя, как горят мои щёки. — Мне нужен не такой виски. Надо что-нибудь попроще.

— Ха-ха-ха, — засмеялся громким смехом доктор и дядя Октавиус поддержал его в этом. — Изабелла, если уж и употреблять алкоголь, то только проверенное. Не отказывайся!

Мне ничего не оставалось, как спешно ретироваться, чтобы избежать и возможных лишних расспросов, и неудобной ситуации в целом. Стараясь не попасться на глаза родителям, я аккуратно прикрывала бутылку руками и поднялась на второй этаж. Но надо же было тому случиться, что когда я открывала дверь в свою комнату, то по коридору рядом проходил Лоран.

В метре от меня он остановился и, увидев мою ношу, «одобрительно» покачал головой:

— Кто бы мог подумать!

Сказав это с издёвкой, Лоран невозмутимо продолжил путь дальше. Мне хотелось быстро найти достойный ответ и крикнуть его вдогонку, только, как назло, ничего остроумного не придумалось. Вот ведь проклятье!

Ну и пусть. Он не достоин моего внимания! Я вошла в комнату, спрятала виски под кроватью и вернулась в гостиную.

Как раз начался ужин. Мы расселись за длинным столом, уставленным простой, но добротной едой — овощами, мясом, рыбой. Оставаясь в тени, Ханна давала указаниям помощницам и те лавировали по залу, ухаживая за артистами.

Ко мне вернулся отложенный аппетит, и я практически не замечала окружающих, пока не наелась до отвала. Напротив меня сидел Поль. Он тихонько улыбался, глядя, как я поглощаю одно блюдо за другим. К счастью, место Лорана пустовало, и его вид не портил моё настроение.

Доктор присматривал, чтобы гости ни в чём не нуждались. Также он ловко сделал так, что после чая и пирожных тем стало очевидно, что пора возвращаться к себе на постой, дабы не нарушать привычный режим хозяина дома. Родители пожелали мне спокойной ночи и уехали вместе с остальными в санаториум.

Провожая их, я подошла к дяде Октавиусу. Тот уже садился в экипаж, который подогнал его помощник Фрэнк. Я полюбопытствовала:

— Так ты поедешь завтра в библиотеку?

— Да, — кивнул дядя. — Драйзер плохого не посоветует.

— Можно составить тебе компанию? Мне здесь нечем заняться, — призналась я. — Тоже хочу поискать какие-нибудь хорошие песни.

— Ладно, — согласился он. — У нас в первой половине дня вроде нет лечебных процедур. Давай встретимся в самой библиотеке, скажем, в одиннадцать утра? Она располагается через два дома вон в той стороне.

— Я отыщу её. Договорились.

Перед сном я заглянула в лабораторию Драйзера — тот корпел над своими записями, но с радостью отвлёкся и сделал мне новую перевязку. Затем я вернулась к себе, ещё раз убедилась, что бутылка находится на том месте, где я её оставила, и довольная залезла под одеяло. Завтра я узнаю всю правду об Изабелле Конрой!