Глава 11.

Ситуация за секунды изменилась, подобно резкому скачку давления, и у Стаса даже закружилась голова. Теперь он четко понимал, что мосты сожжены и назад уже не откатить — границу окончательно перешагнул Серый, когда в открытую засверкал ножиком. Отныне они не просто противоборствующие стороны в замкнутом пространстве, теперь они — заложники и бандиты.

В то же время Стас сильно усомнился, что эти двое — те самые потрошители, которые почикали жителей соседней деревни. Оба грязные, пыльные, шли издалека — это безусловно. Но никаких следов крови. А она была бы, учитывая размах мясорубки. Возможно, они оба — беглые преступники. Это подтверждает явно новая одежда, без характерных потертостей, и главное — свежая обувь. Если это так, то их мотивы предельно понятны.

А вот мотивы Милы — как раз таки нет, Стас не понимал правил игры, которые задала его жена. Двое бандюганов видели перед собой лишь светловолосую телку, а он знал, что такое есть Мила, и она никогда не говорит «а», не продумав перед этим весь алфавит на двух языках. Что если она заколебалась его выручать и решила думать только о себе? Что если он сам спровоцировал ее своей изменой? В машине было спокойнее убедить себя в совпадении, но в данной обстановке самообман — уже непозволительная роскошь. Мила знала о его адюльтере. Теперь у нее свой комплект ключей от тачки и пистолет. Она умеет водить, хоть и не любитель. Грохнуть Серого, вскочить за руль и долой без оглядки — дело пары секунд.

Что ж, если ей удастся, Стас только поаплодирует. Потому что катастрофа не спрашивает об удобном моменте, и выживает тот, кто действует спонтанно. Потому что иногда в критических ситуациях приходится самому становиться демоном, а милосердие и человеческие привязанности — всего лишь обуза и шелуха совести. Потому что он сам виноват. Мила его никогда не предавала, а он ее — предал.

Так-то по численности их больше против всего двоих. Но эти двое — сплочены, а они — голимая команда. Юлька ребенок еще, Виталик дрищет и скорее подставит. Андрей… Такое ощущение, что он засланный казачок и работает на какую-то третью сторону. Остается непомерный Женьтос, которого Мила назвала Полтора-Ивана. Тот словно прочитал его мысли и нарушил молчание.

— Ну и что дальше?

Он в упор сверлил Мигу, а Мига паясничал перед ним и давил лыбу.

— С девулей вашей хочу познакомиться, — нагло заявил тот. — А то Серому свезло, а я разве хуже? Нормально же сидим, общаемся. А девуля сочненькая. Твоя подружка?

— Нет. Она не моя подружка.

— Значит, Алёхина! Да ты не ссы, я просто пообщаться. Давно, понимаешь, с девулями не общался, чтобы вот так нормально, за столом. Как звать тебя, красавица?

— Юля…— пролепетала из своего угла девушка, которая начала понимать, что за нее вряд ли кто-то серьезно вступится. Друзей у нее здесь нет.

— Юля-девуля! Ништяк! А я Костя. Но меня все Мигой кличут. Говорят, у меня красивые глаза. — Костик поводил зекалами и расхохотался. — Может, мы с тобой тоже прогуляемся? Алёха всяко разрешит. Да, Алёх? Все нормуль, мы прогуляемся с Юленькой?

— Я Виталий…

— Базара нет, Виталий! — явно издевался Мига. — Твоя подружка?

— Не… Знакомая.

— Незнакомая? — Он опять гоготнул. — Ну раз незнакомая, то и проблем нет. Нет же проблем, да, Виталий?

— Нет проблем…

— А у кореша твоего? Чую, как-то недобро он про меня мыслит.

— Вы в соседней деревне были? — врезался Стас в этот прессинг, переводя стрелки на себя. Сердце продолжало колотиться от нехороших предчувствий, потому что Мила и Серый не возвращались, а время уже явно превышало расстояние до машины. За окном — только ветер. Ни звуков выстрела, ни шума двигателя — ничего, что могло бы рассеять неопределенность.

— А что там, родичи твои? — отвлекся Мига, продолжая ерничать. — Привет хотел передать?

— Точно, родичи, — в тон подхватил Стас. — Дядя Прокоп жихтарит. И тетка Матильда. Только померли они намедни. Кто-то им все кишки выпустил и тела упер в поле. Не вы случайно с дружком своим?

Мига затормозил, перемалывая информацию и попутно размышляя, прикалывается Стас или всерьез. И прочие воззрились на него удивленно, даже Дрюнявый перестал залипать на долбаное оконце. Они ведь не знали прикола про дядю Прокопа. Видимо, решили, что Стасу известно куда больше, чем он им рассказал.

— В натуре, что ли?

— Ну ты сидишь тут, и ни разу не задался вопросом, какого хрена мы все тут собрались? Покурить? Мы с парнями по возрасту не друзья, а с хозяевами дома вообще из разных миров. У нас тачки на ходу, нам больше делать нечего, гостить по ночам непойми где?

Входная дверь распахнулась, и наконец-то вернулись Мила с Серым. Теперь уже Стас впился в лицо жены, пытаясь при свете двух керосиновых лампад угадать ее состояние, но Мила оставалась непроницаемой. Только щеки порозовели, словно Серый там снаружи потчевал ее похабными анекдотами, но это могло равным образом быть следствием алкоголя или свежего воздуха. Значит, она приняла решение не сбегать. Она вернулась. Что дальше?

Серый присел на самый край возле двери, тем самым продолжая контролировать пути отхода. Ножиком он уже не выпендривался, все и так помнили про умелое обращение, а для дешевого понтореза Серый был слишком сумрачный. Скорей всего, у Костяна тоже есть нож.

Стас ожидал, что Мила займет свое прежнее место на кровати позади него… однако его жена как-то уверенно уселась рядом с Серым. Словно они о чем-то условились снаружи, и теперь следуют плану, и нет на свете ножа, равного по остроте тому, что вонзился в сердце Стаса. Интересно, прикуривала она тоже для двоих, как это много лет делала с ним? Стас вдруг не смог вспомнить, кто из них двоих был родоначальником семейной традиции — он или Мила.

Теперь они сидели лицом к нему в дальней стороне — Серый, Мила, и продолжавшая вжиматься в угол дома Юлька. Стас попытался поймать взгляд жены, он изо всех сил старался понять, что же все-таки происходит, но она избегала на него смотреть.

— Слышь, Серый! — окликнул Мига. — Говорят, в соседней деревне кто-то мокруху учинил. Вот этот бакланит. — Он указал на Стаса.

Серый уставился на него. И Мила посмотрела, но как-то без выражения, как на пустое место.

— А поподробнее?

— А мы не знаем подробностей, — ответил вместо Стаса набычившийся Женька. — Знаем только, что хозяин рассказал про эти места. — Женька в свою очередь кивнул на Андрея.

А Андрей продолжать эту цепочку киваний не стал. Он снова как-то вскользь усмехнулся, бегло выглянул в окно и закурил. Кого ж ты там, сука, выглядываешь, подумал Стас. Еще гостей? Кто поможет скрутить этих двух уркаганов? Бухариков, которых ты упоминал? Стас чувствовал вопросительные взгляды Серого и Миги и решил, что терять им нечего. По крайней мере, если ему удастся создать атмосферу внешней угрозы, это может как-то повлиять на расстановку сил.

Он выложил им вкратце фактическую сторону дела. Без Сфайросов, демонологов, параллельных миров и найденных артефактов. Когда-то тут промышляла секта, не брезговали человеческими жертвоприношениями. После войны вроде всех разогнали, да не всех. Какие-то мелкие недобитки продолжают мутить воду и кошмарить население. За всю деревню они не скажут, потому как заходили они лишь в пару домов. Но в обоих видели кровь, а в данном захолустье два дома — уже считай показатель. Так что далеко не факт, что их сейчас не окружает местная банда с вилами и дубинами.

Еще Стас хотел подставить безынициативного Андрюху, который явно задумал недоброе и приберег многие из секретов, но что-то его остановило. Наверное, надежда, что тот действительно плетет интригу, и это может в результате сыграть им на руку.

— Прикинь, Серый, походу нам везет! — развеселился Мига, хотя что конкретно его завело, было известно только его смурному дружбану. Который, однако, веселья не разделил, а стал еще более темным, как гроздья гнева.

— А вы девушку не видели случайно? — неожиданно спросила Юлька, и Стас печально осознал, что ему глубоко плевать на эту пропавшую незнакомую девчонку. Сейчас его заботит только он сам и его жена, и он при первом же удобном случае бросит всех остальных на произвол судьбы. И уж если говорить о демонах, то все демоны давно здесь — внутри них самих.

— Еще одна девуля была? — воскликнул Мига. — И че, нет теперь? Ну раз нет, стало быть, и не будет.

И это прозвучало двусмысленно и жутко.

— Слушайте, пацаны! — встрепенулся Виталик, которому, кажись, пришла лучшая идея в его жизни. — У меня, наверное, есть что вам предложить. Вам, наверное, бабки нужны, правда? В этом все дело? Я могу дать. Без проблем, у меня есть. От бати. У меня батя богатый.

— Алёха, я смотрю, ты вообще крутой чувак! — беззлобно одобрил Мига.

— Меня Виталий зовут. — Парень поднялся, выражая истовую готовность, и схватился за барсетку.

— Сядь на место, баклан, — жестко бросил Серый. — А то я тебе в жопу твои деньги засуну.

Виталик сник и плюхнулся на скамью. Женька что-то коротко шепнул тому на ухо — никто не расслышал. Мига был готов возмутиться сим неуважением, даже успел буркалы выкатить, но вдруг передумал. Стас продолжал отчаянно искать взгляд Милы. Жена неподвижно смотрела в сторону.

— Юля-девуля! — Мига вновь влез в старые коньки. — Иди сядь рядом, красавица.

Девушка ничего не ответила. Лишь взглянула с надеждой на сидящую теперь рядом Милу, но Мила не повела бровью.

— Ну чего ты буксуешь, девуля моя сладкая, — воркотал Костиковый Мига. — Или ты тоже будешь пищать? Везет нам на ссыкушек-пискушек сегодня. — И вдруг он изобразил фальцетом:— Плиз-плиз-плиз, мальчики!

Он заржал на всю комнату, и Юлька вылупилась на него, и Женька с Виталиком вылупились тоже. И если раньше Женьтос еще держал планку, то теперь вдруг резко сдал — побледнел и содрогнулся, осознав, что за типы сидят с ними за одним столом. И насколько глубже и страшнее эта ситуация по сравнению с обычными дворовыми или «стрелочными» терками.

— Вы ее видели! — закричала Юлька резко и с ненавистью. — Вы видели Катьку! Что вы с ней сделали, уроды никчемные? Ты, козел пучеглазый, что ты с ней сделал?!

Серый деловито поднялся, приблизился к Юльке и залепил ей здоровенную оплеуху. Девушка ударилась затылком о стену и замолкла. Из ее глаз молча хлынули потоки слез, заливая лицо горем и безысходностью. Женька автоматически привстал — так диктовали ему самцовые инстинкты, — но без рвения. И Миге хватило лишь продемонстрировать заточку, как парень мгновенно угомонился.

Серый вернулся на свое место рядом с Милой, закинул ногу на ногу и уставился на Стаса.

— Ты, выходит, Людкин муж?

Стас встрепенулся. Людкин? Стас не знал тут никакой Людки; никто не знал. Жена могла простить ему случайную интрижку, но вот за «Людку» она бы точно прострелила ему башку. Мила ненавидела, когда ее звали Людой. А теперь она сидела, как ни в чем не бывало, как будто из всех мужиков на земле она выбрала одного единственного Серого, сделав для него исключение.

«Ты хотел знак, паря? — сказал Стас самому себе. — Ты его получил». Потому что это и был знак. Именно такой, какой могла придумать только его хитроумная жена. Осталось лишь самому допетрить, что конкретно она задумала.

— Тебя как звать, чувак?

— Стас.

Желтые сполохи от керосинок метались по комнате, уродуя всех без разбора, не разделяя присутствующих на хороших и плохих. Окна напоминали черные дыры. На улице ярилась непогода, порывы ветра ощутимо набрасывались на дом.

— Поделишься своей королевой? — в упор спросил Серый, и Стас окончательно уверился, что вместе им с Милой сегодня не выбраться.

— И с хера ли мне это делать?

— Ну, смотри, — миролюбиво пояснил Серый. — Варианта два. Либо я сейчас покоцаю ее личико на твоих глазах. Либо ты мне ее уступаешь. Согласись, живая и красивая жена намного лучше мертвой и покоцанной. Мы только пару часов с ней побудем в твоей тачке. И все. Дальше вы, живые и неповрежденные, свалите в закат.

«Это не моя тачка, это тачка Милы!» — подумал Стас и ухмыльнулся.

Это была та еще гримаса. Не чета Костику с его буркалами. Гримаса излучала счастье и безумие, обнаруживая Джокера в бессмертном исполнении Джека Николсона, и это выражение спутывало карты. Серый осекся, взгляд стал настороженным. Даже скользкий Андрюхин перестал ломать комедию, строя придурковатого, а взглянул на Стаса с недоверием.

«Мне кабзда!» — еще раз окончательно признал Стас, но ему вдруг стало легко.

— Если ты хочешь замутить с моей женой, — четко проговорил он, поднимаясь на ноги во весь рост, — тебе придется сначала мне свое долбаное очко раздвинуть.

И на этой ноте у Серого сорвало планку. Он и так был траурным, а теперь стал еще и черным. До того, как Серый выхватил нож, Стас прочитал в его складчатых глазках смертный приговор. Но его ухмылка продолжала лучиться куражом и дерзостью. Он спокойно ждал своей участи. И он искренне надеялся, что Мила воспользуется суматохой и рванет к машине без оглядки на своего непутевого и довольно слабого муженька.

В следующие несколько минут на них обвалилась целая прорва лютейших событий.

Серый рвался вперед на парах смертоубийственного гнева, сжимая нож в опущенной руке, видимо, намереваясь нанести первый удар снизу вверх под ребра. Стас выжидал удобного момента, чтобы заключить противника в клинч и дать Миле шанс ценой жизни. Остальные застыли с перекошенными лицами, кроме, однако, Андрея, чей безмятежный образ вдруг сменился хитрым и проницательным. Конечно же, этого никто не заметил.

Вдруг Мила взвилась со скамейки и ринулась следом за Серым, молниеносно выхватывая из сумочки оружие, и даже в этой гибельной ситуации Стас не мог не восхититься своей боевой подругой. Поскольку Серому пришлось обходить стол и сидящего за столом Мигу, он совершил полукруг по помещению, и таким образом Стас перестал быть на линии огня. Мила подняла ствол и бесперебойно выпустила в спину Серого всю обойму.

— БАМ-БАМ-БАМ!

В тесном, замкнутом помещении звуки выстрелов сокрушали и ломали психику. Серый рухнул как сноп, последние пули достались уже мертвому телу. Рука, сжимающая нож, так и сохранила железную хватку, теперь уже навеки.

С некоторым опозданием Мига метнулся к Миле. Стас хотел крикнуть, предупредить, но не успел даже разлепить губы, как Мига два раза воткнул заточку Миле в бок. Мила охнула, выронила разряженный пистолет и стала оседать.

Виталик сорвался с места, одним прыжком достиг двери и вылетел наружу.

— Стой, падла! — заорал Мига и кинулся следом.

Женька хотел напасть на Мигу, но тот извернулся ужом и с ловкостью фокусника врезал парню снизу локтем по подбородку. Женька откинулся на скамейку с окровавленными губами, Мига же поспешил за беглецом.

Мила осела на колени рядом с трупом Серого и завалилась бы на бок, если бы Стас не успел ее подхватить. Он попытался аккуратно опустить жену на пол, но мешал трупак рецидивиста. Стас с ненавистью пнул того несколько раз, отпихивая в сторону. Положив жену на спину, он на секунду отлучился, чтобы одним рывком забросить труп Серого на кровать, где тот уже не мог путаться под ногами, и вернулся к жене, одновременно проверяя позицию второго уркагана.

Свет из распахнутой двери клином врезался в темноту снаружи. Мига стоял на пороге, частично загораживая обзор, но в целом основные детали просматривались. Виталик успел добежать только до середины огорода, хотя прошло достаточно времени, чтобы с таким стартом, какой он взял от стола, доскакать до Урала. Теперь он почему-то стоял там, среди грядок, как долбак, и ничего не делал.

Потом Виталик обернулся, и Стас различил слезы на его перекошенном лице. Разбушевавшийся ветер трепал одежду и волосы. Губы парня шевелились, — он то ли говорил что-то, заглушаемое ветром, то ли пытался сказать. Как бы то ни было, передать последнее послание потомкам Витальджан не успел. И лицо его, и губы, а также вся верхняя половина тела вдруг исчезли с глаз, как в каком-то гребаном ералаше.

Реки крови расхлестались по сторонам взрывом. Остатки Виталика рухнули на грядки невнятной кучей. Они полежали там секунду-другую; казалось даже, что они шевелятся, что пацан просто ранен и пытается встать. Но это был обман зрения. А потом пропала и вторая половина следом.

— Что за ХНЯ? — заорал Мига в ужасе от увиденного. Ну да, это тебе не девочек-малолеток коцать. Он поспешно запрыгнул внутрь, захлопнул дверь и задвинул засов. Обернулся с заточкой в руках и выкаченными зенками, готовясь дорого продать свою жизнь. С лезвия на пол капнула кровь Милы. Однако чувак оказался совершенно не готов, что внутри дома его ждет еще одно чудовище. На сей раз вполне осязаемое и зримое.

— Изыди, сатано! — загрохотало в комнате величием церковного хорала.

Забытый всеми дед Веденей выступил на сцену, как символ религиозного возмездия. Глаза изрыгали пламя преисподней, откуда он в незапамятные времена выволок своего демона. Старик оказался высоким, на полголовы выше Миги; он возвышался над ним, как адский пристав над задолжавшим грешником. Воздев искалеченную руку над головой, старик левой кистью схватил Мигу за горло.

— Что за ХНЯ?! — завизжал Мига в припадке, но тут же и осип, потому как стариковская клешня перебила ему дыхание.

— Изыди и будь проклят во веки вечные! — грохотал старец, а Мига отчаянно погружал заточку в его тело снова, и снова, и снова.

Но старику уже было нипочем. Он перестал быть человеком, он впустил в себя демоническую сущность и стал инструментом. Раздался истошный визг — это оказалась Юлька, бившаяся в истерике в своем углу. Женька застыл на полусогнутых, не представляя, что он должен предпринять в такой ситуации.

Старик Веденей напряг мышцы, и ноги Миги оторвались от земли. Разинув рот, Стас наблюдал, как художильный старец держит здорового мужика над полом в вытянутой руке, как кутенка. Мига хрипел, задыхаясь в зажиме пальцев, сучил ногами; его заточка упала на деревянный пол и откатилась полукругом, прочертив алую радугу. Стас невпопад подумал, что сейчас кровь Милы смешалась с кровью сумасшедшего страстотерпца.

— Изыди, сатано! — рявкнул старик в напутствие, потом открыл двумя перстами дверь и вышвырнул Мигу из дома, словно избавлялся от бесячего куля.

Мига рухнул на землю и закашлялся, тряся головой и моргая мигами. Он попытался приподняться, это было инстинктивное желание; он даже вытянул руку, словно искал, обо что упереться, хотя поблизости ничего не находилось. Но что-то вдруг ухватилось за него. Правая рука Костика, который за весь долгий день успел поверить в гороскопы и свою счастливую звезду, вдруг пошла рябью и расплылась. Она словно попала в высокотемпературное пекло над литейной печью, но только никакого воспламенения не случилось, а рука просто перестала быть частью этого мира.

Мига тупо пучил буркалы на свой хлещущий кровью обрубок. Он не орал, не стенал и не истерил; он просто завис над решением этой непосильной задачи, как же так получилось, что утром он линял из зоны с рукой, а к вечеру — уже сидит на грядках без нее. Пока он размышлял, у него вовсе исчез мыслительный аппарат вместе с головой и плечами. По аналогии с Виталиком, к которому Мига всегда был неравнодушен, через минуту от него ничего не осталось. Обрывки кишок и лужа крови к утру привлекут сюда воронье.

Старик Веденей захлопнул дверь, развернулся, сделал шаг внутрь дома, а затем замертво рухнул на пол и разбил голову о доски. Его окровавленная башка оказалась в нескольких сантиметрах от Милы.

Именно на этой звенящей ноте Андрей Первозванный, или как там в действительности назывался этот человек, внезапно захохотал и захлопал в ладоши. Как злобный карлик-лепрекон.