Глава 8.

— Что думаешь? — спросила Мила, когда они отмахали пару километров от скрюченного знака, оповестившего о конце населенного пункта. Надпись на знаке смялась и истлела, и потому селище с залитыми кровью домами осталось безымянным. Притормаживать и изучить знак вблизи желания ни у кого не возникло. С каждой новой стометровкой тревога отпускала, а свежих идей только прибавлялось.

— Первый насущный вопрос: где тела? — бодро отозвался Стас, крутя руль.

— Нет тела — нет дела, сам знаешь. — Мила вернулась к коньяку, но томность и удовольствие ушли из ее движений. Жесты стали рублеными и экономными. Сейчас жена пила исключительно с целью прочистить мозги, и Стас ей завидовал, он бы сейчас сам с размахом прибухнул по такому поводу. — И в поле дохляк лежит, воронье же там не просто так кружится. Он и есть сам.

— Дядя Прокоп? Скорей всего. А тело соседа где?

— Так там же! Кто-то из местных проснулся с утра не в духе. Пошел и укокошил соседей. И собак вдобавок. Я ни одной не увидела. Что за деревня — и без собак?! Такого не бывает.

— Трупы собак валялись бы по всей дороге.

— И я о том. И чувак тоже должен был так подумать. Поэтому всех собрал и сгрудил в поле. А сам ломанулся за бульдозером. Или чем там ямы копают, я не в курсе.

— Экскаватором…

— Можно было разогнать ворон и проверить. Но я не хочу потом по ночам просыпаться от кошмаров.

Какое-то время Стас обдумывал теорию. Раскурил две «Мальборо», одну передал Миле. Потом покачал головой.

— Не подходит малость. Крови-то снаружи не было. Только внутри. Если бы этот наш маньяк выволок труп и потащил в поле, остались бы следы.

— В полиэтилен завернул, — без особой уверенности предложила Мила.

— Тоже не вариант. Там стол был изнутри придвинут, помнишь? И ружье валялось на полу. Кто-то баррикадировался и защищался, а потом — нет его! Как-то хитроумно для деревенского маньячилы: забираться где-то через окно, убивать хозяина, потом вытаскивать его снова через окно… Чтобы — что?

— Чтобы мы не увидели следов снаружи, — сказала Мила, и они испуганно друг на друга воззрились.

— Может, нас спасло как раз то, что он ушел за трактором? — предположил Стас хрипло.

— Да и пофиг! — Мила резко рубанула воздух сигаретой, рассыпав пепел. — Уехали, и все. — Она оглянулась и посмотрела в заднее окно.

— Не догоняет дядя Прокоп?

— Не догоняет, — хмыкнула Мила. — Только друзья наши новые едут. Меня вообще другое напрягает: что мы будем с этим делать теперь?

— Ну мы точно ничего не будем! — убежденно воскликнул Стас. — У нас проблем мало? Выберемся на трассу и поедем дальше, мы ничего не видели. А эти трое пусть делают, чего хотят.

— Именно это меня и парит. Причем сильно так. До жести.

Они взглянули друг на друга, потом — на идущий позади внедорожник. Массивный джип сейчас казался им испуганной собакой-переростком, впритирку увивающейся за хозяином. Подростки послушно следовали за ними, выдерживая дистанцию с десяток метров.

— Срать мне на деревню, на дядю Прокопа и тетку Матильду. Зато меня сильно беспокоит Полтора-Ивана. Или как там его, Бахтаров-младший.

— Он Женек…

— Хоть Санек!

Мила угрюмо отхлебнула коньяк. Стас догадывался, что она имеет в виду, но молчал, ожидая продолжения и тем самым уважая ее лидерство. Для себя в мыслях он прозвал такую тему «теорией клеток». Это когда Мила начинала мысленно погружаться в схемозы и выстраивать на доске партию. В «теории клеток» она явно шарила больше, и Стас редко пытался внедрить в этот ровный строй свою малохольную мыслишку.

Панорама, тем временем, стала меняться. У горизонта набежали облака и уверенно понижали цвет и градус, а истеричное солнце рвалось погрузиться в эту прохладную кучу, как дачник в море. Возникли полутона. Усилился ветер, жара мученически отползала. Лесополоса справа закончилась, теперь повсюду красовались одни неудобья, но далеко впереди начали вырисовываться какие-то смутные постройки.

— Представь расклад, — продолжила Мила минуту спустя. — Эта троица ползет в ментовку и дает показания. Менты вызывают нас как свидетелей. Все фиксируется на бумажках, с нашими подписями. И трындец! Мы везде засветились по полной! А я не для того столько времени тихарилась со строительством, чтобы теперь из-за каких-то бакланов подставиться.

— Ментам мы насвистим, — тут же нашелся Стас. — Мало ли, куда мы едем. Может, мы просто гоняем ради кайфа, как в молодости. Мы же заблудились. С курса сошли, забурились вообще не туда. С домом твоим как свяжут?

— С нашим, Стасик. С нашим домом.

— Премного благодарен.

Если Мила и заметила сарказм, то не подала виду.

— Но это в лучшем случае. А прикинь так: эти трое начнут кивать на нас. Типа, они приехали, а мы уже там были, и кровь везде. А менты что, искать кого-то будут? Да и кого тут искать, Пустошь она и есть Пустошь. Проще нас с тобой прессануть. Присядем с тобой в обезьянник до выяснения. И тогда поездкой ради кайфа мы не отделаемся. Придется объяснять, что да как, куда путь держали, все по минутам расписывать.

Стас коротко обдумал, потом возразил:

— Нам с тобой впервые с органами договариваться, что ли? У нас так-то и связи, и деньги. Надавим.

— Так-то оно так, — скривилась Мила. — Но уж больно ненадежно все получается. Я, знаешь, привыкла наверняка. Чтобы с подстраховками и все такое. — Она помолчала. — Надо было все-таки пальнуть в них, пока была возможность.

И Стас понятия не имел, действительно ли его жена способна хладнокровно завалить трех случайных свидетелей, или это просто эмоции.

— Они сейчас наверняка твой ствол обсуждают, — только и сказал он.

— И это еще один повод волноваться и не считать их друзьями, — заключила Мила.

Сзади них ожил клаксон. Водитель «Патрола» выдал серию коротких морзянок, прозвучавших неуместно в этой пустыне. Стас высунул в окно левую руку и помахал кистью, давая знать, что понял сигнал.

— Что у них там?

— Деревня впереди.

— А…— И Мила вновь с головой погрузилась в «теорию клеток».

Деревня — это он ей польстил, понял Стас на подъезде. Предыдущая еще походила хоть как-то; даже несмотря на заброшки, по-человечески она согревала. Здесь наблюдалась совсем уж аварийная ситуация, сходни Чернобылю, и Стас решил, что вряд ли они тут кого-то встретят. Деревня казалась вымершей и истлевшей.

Унылые, заросшие бурьяном, кособокие домики. Завалившиеся набок, похмельные заборы, кучи досок и камней то тут, то там, повсюду мусор и старая пружинная кровать, вставшая «раком» на обочине. Беда-беда. Так и придется гнать вслепую по щебенке, покуда не упрутся в тупик или чудом не выйдут на оживленную трассу. Впрочем, в следующую секунду Стас завидел дымок. Он даже не знал, как на него реагировать в такой драматической обстановке. Пока он раздумывал, газануть дальше или устроить еще один пробник, ребята сзади тоже разглядели дым, и водитель снова дал короткий сигнал, призывая к остановке.

— Что за мухосрань? — встрепенулась Мила. — Ты знак рассмотрел?

— Здесь и знака, кажись, не было…

Стас притормозил напротив калитки. «Ниссан» объехал его справа и припарковался впереди в нескольких метрах. Некоторое время все участники сохраняли свои безопасные позиции, кумекая, откуда можно ждать подвоха. Потом одновременно двери на обеих машинах распахнулись.

— Чет нет опять никого! — возвестил Виталик. Сбившись в кучу возле калитки, они хмуро оглядывали бедственное жилище. Но хотя бы по внешнему виду грядок чувствовалось, что к ним регулярно прикладываются ручным инструментом. Все хозяйство состояло из одноэтажного дома с чердаком, неожиданно вместительного сарая и бревенчатого колодца на средневековый манер. Дом без крыльца, как и предыдущие, с навесом над входом и мутными, грязными окнами. Свет в доме не просматривался, и сейчас Стас обратил внимание, как их длинные тени перечеркивают дорогу, — близился вечер. Куча облаков на горизонте набирала вес и лезла вширь, как в клипе «Пинк Флойд».

— Походу хлеб-соль и здесь отменяется, — сказала Мила. — Все на фронте.

Молодняк с опаской на нее покосился и промолчал. Видимо, Стас был прав, и тема с оружием у нее в сумочке мусолилась активно.

— И опять собак нет, — заметил Стас.

— Да ну, фигня какая-то! — психанул вдруг Женька. — Какой нафиг фронт, Чечня тут что ли! Просто внутри сидят. Они, наверное, нас не меньше боятся, чем мы их.

Мила попыталась лениво зевнуть, но вместо этого икнула.

— Всяко-разно, братан, так и есть, — ухмыльнулась она. — Иди пока, поспрашивай дорогу, мы тут постоим. Только стучись назойливо.

Женька недружелюбно зыркнул на нее, но вместе с тем в его глазах на секунду что-то вспыхнуло, что-то сродни восхищению, и Стасу это было уже привычнее. Женек смолчал и остался на месте. Виталик мстительно осклабился.

— Ладно, я пойду! — вызвалась Юлька.

— Все пойдем! — возразил Стас и первым взялся за калитку.

Пока все тупили перед входом, пропуская друг друга и по очереди ступая на чужую территорию, Мила метнулась в машину и прихватила сумочку с оружием, а потом пристроилась в хвост процессии. Их гильдия напоминала космонавтов на чужой планете из какого-то советского фильма, и Мила фыркнула, а идущий впереди нее Виталик оглянулся опасливо. Стас вышагивал первым, за что Миле хотелось его пристрелить. Нашел время понтоваться. Ветер играл вершками, шевеля и пригибая к земле. Небольшой пучок соломы оторвался от стрехи сарая и покатился по грядкам. Дымок над домом выплясывал свой танец одиночества, то струясь вертикально вверх, то мечась из стороны в сторону. Стас неаккуратно придавил подошвой саженцы, но ему было плевать на чужое горе: он пристально вглядывался во входную дверь дома. Никаких дыр. Никаких следов от пуль или снарядов. Никаких боевых рисунков кровью или свастики. Это, по крайней мере, воодушевляло.

По закону жанра в этом накаленном тревогой пространстве должна была случиться вспышка; и она случилась. Леденящий душу звук перечеркнул относительную тишину и уполовинил смелости у группы. За исключением Милы разве что, с ее алкогольным дозняком. Чьи-то пальцы клешнями сдавили бицепс Стаса. Мила стиснула рукоять нагана, запустив в сумочку руку. Виталик уже наполовину развернулся, готовый драпать. Юля часто-часто задышала, словно перевозбудилась.

Справа от них на ржавых петлях колыхалась дверь сарая. На мгновение она приоткрывала сумрачный зев и тут же захлопывалась, издавая тот самый скрип. Болтающаяся дверь была вырезана в воротах, как у гаражей, сами ворота были надежно заперты. Стас обнаружил, что пальцы, сжимающие его руку, принадлежат Юльке, и твердо отцепил ее хватку, пока Мила не разъярилась. И тут же подумал, что это действительно классика жанра. Когда вокруг — уныние и одичалость, остается для полноты картины не смазывать гребаную дверь, чтобы та елозила и елозила по нервам, навевая суицид.

— Ветер! — тупо констатировал Женьтос.

Стас взбесился, ему надоело дергаться каждый раз от теней и звуков. Он решительно подошел к двери и заколотил кулаком.

— Есть кто дома? — крикнул он. — Эй, народ! Отоприся-отворися! Нам бы дорогу спросить, больше ничего. Денег дам!

Деньги остались в машине, но никто ж не знал! Кстати, у Милы есть — целая пачка баксов рядом с пестиком в сумочке. Денежный посул, однако, никаких невидимых рычагов не сдвинул: дверь как была захлопнутой, так и оставалась. Никакого шевеления внутри или намека. Стас стукнул еще раз, потом еще.

— Все понятно, — смирился он. — Ладно, погнали. Будем держать прямо, к ночи всяко куда-нибудь выедем. Назад возвращаться смысла уже нет.

— Но дым идет! — напомнила Юлька.

— И хрен с ним! Идет и идет. Что ты предлагаешь, дверь вышибить?

— Можно и вышибить. — Женька повел плечами. Так-то он бы, наверное, смог.

— Мы можем пригрозить им спалить дом, — подкинула идею Мила. — Или сарай. Хрена ли он скрипит!

Стас на миг задумался о вариациях на тему мародерства и хотел уже что-то ответить, но не успел.

Дверь дома с треском распахнулась, ударившись о перила навеса, и если бы Стас к тому времени уже не отошел на пару шагов, ему бы здорово прилетело по тыкве. Юля взвизгнула и отскочила за спину непомерному Евгению. Виталик молниеносно оказался на полпути к машине, чуть не снеся Милу. Мила же, покачнувшись, выхватила ствол и прищурилась, фокусируясь на выборе жертв.

Старые петли сарая отчаянно выводили кошачью симфонию.

В дверях сформировалось некое припадочное чудо-юдо, сиречь — страстотерпец. Одетый в допотопный балахон наподобие византийских монахов, старчище выглядел ожившей иллюстрацией из книжки по истории.

— Изыди, сатано! — завизжало явление, выставив перед собой правую руку в отлучающем от благодати жесте. — Именем Господа нашего, изыди!

«Кажется, у дедка нет пальцев!» — только и успел подумать Стас.

Невозможно было приписать этому чертофану из табакерки какой-то определенный возраст — он был ветхим, и был стародавним. Длинные волосы подразумевались седыми, но не выглядели так из-за грязи и, возможно, блошек. Косматая борода вихлялась до пояса гаражной ветошью. Лицо изъездили морщины, похожие на шрамы от когтей. На правой руке недоставало трех пальцев — безымянного, мизинца и большого, — так что с правосторонним онанизмом у человече имелись явные проблемы. Глаза старца полыхали совсем уж не стариковским огнем, как будто перед схваткой с варягами.

— Мы пришли с миром! — неожиданно заблеял Витальджан с середины огорода, куда он сдриснул подобру-поздорову. — Мы только дорогу спросить.

— Прочь, сатано! — изрыгнул старец. — Истинно глаголю, изыди прочь в геенну!

— Сейчас у нас кто-то сам нырнет в геенну! — рявкнула Мила. — Дай только прицелиться.

— Мила, погоди! — Стас поднял руку. — Он просто чокнутый.

— Тогда пусть не дергается, если жить хочет.

Позади старика из темноты возникли две руки, словно там прятался кукловод, и обхватили расстроенного с обеда дедулю за плечи. Сумрак дома породил новое действующее лицо. Довольно мучнистое, неказистое, такое же обросшее, но хотя бы выглядящее трезвомыслящим.

— Дед, охолонись! Люди это, люди. Мимо ехали…

Он попытался затащить своего истерического патриарха внутрь, но тот вконец забесновался и впал в экстаз.

— Нет! — завизжал древень, разбрызгивая слюну, которая вполне могла оказаться ядовитой. — Сатано близ! Скоро, скоро! Никто не выйдет из жерла огнедышащего. Всех пожрет, сучий потрох, все прокляты, все присуждены!

Он вырвался из рук молодого и с поразительной прытью, как вихрь, метнулся к сараю и в нем исчез. Стаса обдало запахом древних гробниц и гниющих останков.

Чувак с мучнистым, как у вампира, лицом и длинными, до плеч, волосами, озадаченно поковырялся в этих самых волосах. Юлька осмелилась выступить из-за Женькиной спины. Виталик конфузливо приблизился, хотя стыдиться тут было нечего. Мила опустила оружие и стояла так, как ковбой на постоялом дворе, завораживая своим воинственным видом и женственной фигурой в изящном летнем платье.

Глаза длинноволосого вампира остановились на Стасе. Не то чтобы он был лидером… Внешне лидером казался аршинный Женьтос, в реале лидером оставалась Мила. Просто Стас стоял ближе всех.

— Это прадед мой, — поведал чувак таким тоном, словно строку в газете прочитал. — А вы кто? Какими судьбами и почему долбитесь? Тут вообще глушняк, за неделю никто мимо не проехал. Местных почти не осталось, только алконавты. Кто свалил, а кого сатано дедовский пожрал.

— Опять сатано? — буркнул Женька. — Вы секта, что ли?

— А вы археологи? — Патлатый смерил того взглядом, словно прикидывая, не дать ли по кумполу. Но давать Женьке по кумполу было чревато, баскетбольный рост и широкие плечи действовали урезонивающе. — Была тут когда-то секта, теперь нет. Теперь тут зверь промышляет. Волк или медведь. Хрен знает, я сам не видел. Но людей дерет только так. Сначала собак всех пожрал, потом за людей взялся. Вы бы зашли, чего тут топтаться. Скоро темнеть начнет, самое время зверя.

— Да нам пофиг, мы на тачках! — уничтожающе бросил Женька. — Мы только дорогу хотели спросить.

Молодой хозяин дома снова приценился к парню. Похоже, между этими двумя мгновенно установилась недружелюбная связь.

— Ну это только так болтают, что зверь, — спокойно обронил он. — А может, не совсем зверь. Если у этого зверя человеческие руки и мозги, тачки вам не сильно помогут.

Стас понимал, что чувак их заманивает. Либо стремно оставаться наедине с дедком в период обострения, либо просто соскучился по людям. Мотивы со всех сторон вроде бы мирные.

— Как нам поможет, если мы зайдем? — наезжал Женька. — Подскажи, как на трассу выехать, че тебе, впадлу что ли?

— У меня картошка готовится, — сказал хозяин как о чем-то разумеющемся. — Я обычно с запасом варю, дед тот еще проглота, по ночам особенно. Жрет как не в себя. Так что на всех хватит. Если хотите, конечно. Только машины закройте. Тут в основном бухарики промышляют, можете без вещей остаться.

Они переглядывались, не зная, на что решиться. Женька развел руками, показывая, что борзеть дальше не намерен, и если коллектив возжелает, то он не в контрах. Выбор сделала Мила. Спрятала в сумочку пистолет, застегнула молнию и заявила:

— Жрать хочу смертельно!

Они вернулись к машинам, чтобы закрыть все двери, предварительно прихватив с собой наиболее ценное — парни похватали барсетки, Юлька — сумочку, Мила все имела при себе. Потом, не церемонясь, по очереди навестили вонючий клозет, и, собравшись вновь группой, вошли в дом.