Глава 10.

— Может, не стоит открывать сейчас…— начал было Стас, но Андрей уже шел к двери.

— Да это алкаши местные, — бросил он на ходу. — Все равно будут долбиться, пока дверь не сломают. Видят же ваши тачки у дома.

Он отодвинул засов и распахнул дверь, без какой-либо попытки выведать, что там за незвань приперлась. Первое, что почувствовали находящиеся внутри — мощный ток свежего, наэлектризованного воздуха. Похоже, пока они судачили и рядили про демонов, снаружи действительно образовалось ненастье. Прохладное дуновение контрастом подчеркивало, в каком духане они торчали последние пару часов. Язычок пламени, защищенный пиковой колбой, начал метаться, и лица людей перекосились, став непохожими и уродливыми.

А секунду спустя к свежему климату прибавился гундосый, с легкой хрипотцой, голос. И, наверное, можно было бы пририсовать к голосу невидимого бухарика, надеющегося на подачку, но только бухаристости в нем совершенно не ощущалось. Голос был бодр, нагловат и ироничен, и вместе с воздухом по светлице сразу почему-то повеяло тревогой.

— Наше вам здрасьте! А мы тут заплутали, прикинь, братан! А потом смотрим, у вас тут тачки стоят козырные, дома свет горит. Цивилизация, елы-палы! Бог, как говорится, не фраер, вывел на свет скитальцев. Слышь, братан нам бы дождик переждать. А то хлынет скоро, веришь-нет?

— Заплутали? — хмыкнул Андрей, не выглядя ни удивленным, ни озадаченным, а выглядя до идиотизма участливым. — Грибники, что ли?

— Ага, в натуре, грибники! — заржал голос. — Грибники-физкультурники! Да не, ты гонишь, братан. Тачка сломалась, пару километров уже пехаем. Думали, реально в поле заночуем. Короче, подфартило нам с вами. Ты ж не прогонишь, братан, вроде нормальный? Слышь, пить охота до зарезу, есть че попить? И пожрать бы. Не, ты не думай, мы заплатим, ваще без вопросов.

— Сколько вас?

— Да двое всего!

Стас до последнего думал, что Андрей пошлет этих залетных куда подальше. К соседям, например. Здесь уже и без того плюнуть некуда. Однако Андрей как-то легко и беспечно посторонился, и обнаружилось, что внутри места вполне хватает еще для парочки проходимцев.

— Входите.

Вошли двое. Примерно одного роста; один лупоглазый и шарнирный, другой сумрачный. По их изнуренному виду думалось, что отмахали они явно больше, нежели заявленные пару километров. Оба пришельца при входе даже не поморщились от запахона, и это символизировало. Только вот никто не знал, что именно.

— Вечер добрый! — гундосо поприветствовал шарнирный, цепко обозрев всех присутствующих выпуклыми зенками. — Оба-на, и дамы в наличии! Ништяк! Блин, и жратва, и водка! Ваще балдеж! Прикинь, Серый, мы в рай попали. Народ, меня, короче, Константином зовут.

Сумрачный продолжал хранить инкогнито. На пороге он лишь поверхностно оглядел убранство и людей, а потом его взгляд остановился на Миле, и он так и впился в нее глазами, как крючьями. У Стаса аж екнуло под ложечкой от этого взгляда, хотя острой опасности он пока не ощущал. Вероятно, сказывался эффект инерции, ведь только минуту назад он размышлял о тепле, уюте и о славном житье-бытье.

Хлебосольный Андрюхин вновь подсуетился, откуда-то достал вторую керосинку, света резко прибавилось. Теперь они уже не выглядели землистыми вурдалаками, но все равно в помещении преобладал неестественно желтый, нагоняя мысли о мертвецах. Константин и второй, которого тот назвал Серым, первым же делом накинулись на питьевую воду, попеременно черпая ее кружкой из ведра. Потом по-свойски подсели к столу. Пока они лакали, Юлька по-тихому перебралась в угол комнаты, избегая сидения впритирку. Андрей занял свой прежний стул, а пришлые уселись на свободную скамью, лицом к окнам и сидящим напротив Женьке с Виталиком. Женек зырил исподлобья; если Андрюху он не особо жаловал, то этих двоих сразу воспринял в штыки. Ершистый пацан; но только новых гостей он не впечатлил. Наверное, потому что сидел и не выпендривался своим ростом.

— Доедайте, что имеем. — Андрей открыл кастрюлю с остатками картошки. — Потом я еще наварю. Но чистить не буду, ну его нафиг, в мундире сойдет.

Гости не принадлежали к числу скромняг, навалились хором, как подметальная машина, волоча в рот все без разбору и запивая шматки водкой. В комнате стояло гнетущее молчание, не располагающее к трапезе, даже дед Веденей примолк, но пришельцы не парились. Андрей выглянул в окно, высматривая что-то в сумерках, и Стас мельком задумался. Раньше он полагал, что Андрюхин вышаривает своего дедка, но дедок давно кукует дома, — чего ж он там теперь ищет? Собаку? Собак пожрал Сфайрос…

Мила приблизила губы вплотную к его уху.

— Это сидельцы…

Стас хотел спросить, с чего она взяла, а потом просто согласно кивнул. Константин — вообще типичный зэка, как будто играет роль из фильма «Беспредел». Второй тоже явно знаком с блатняком: взгляд волчий, вид угрюмый, движения ухватистые. А уж Миле в этих делах можно было верить на сто процентов. Во-первых, она чаще имела контакты с подобным контингентом. Во-вторых, первый чувак Милы, с которым она встречалась до знакомства со Стасом, бывший сиделец. Именно с ним Мила потеряла девственность. Потом этот типок пообещал Стасу подрезать крылья, когда Мила замутила с ним. Но до подрезки не дошло, а куда потом делся типок, Стас был без понятия.

— Э, че там шу-шу-шу?! — тут же вскинулся Константин на Стаса с Милой. И хотя на его губах продолжала играть ухмылка, в глазах навыкате мелькнула злая искра. А мглистый Сероватыш снова впился в Милу своими гляделками, которые, в противовес буркалистому Костику, прятались в складках. Он как будто знал ее раньше и теперь пытался вспомнить, откуда. Черт возьми, еще бывших знакомцев им с женой тут не хватало для апофеоза.

— Да вы не кипишуйте, все путем! — Костян постарался хохотнуть миролюбиво. Верилось в его дружелюбие не особо. — Мы до утра перекантуемся, а утром отчалим. Что у вас за сходка тут? Свадьба или похороны?

— Ни то, ни другое, — неприветливо бросил Стас. — Мы все тут гости.

— Ништяк! — возрадовался Константин непонятно чему. — А есть сиги? Наши все вышли.

Он уже накатил то ли пятую, то ли шестую кружку водки. А вот Серый выпил всего раз и от дальнейшего возлияния воздержался. Молчал, думал свою непроницаемую думу и попеременно метал взгляды-кинжалы в Милу.

— Сигареты в машине, — холодно сказал Стас. У Милы, скорей всего, есть сигареты в сумочке. Но пусть он обломится, этот вертлявый, гундосый и буркалистый хер.

Константин оглядел всех по очереди и остановил свой выбор на Виталике.

— Слышь, Алёха, не в службу, а в дружбу. Метнись до сигарет. Курить охота.

— Я Виталий, — насуплено буркнул Виталий.

— Базара нет, Виталий! — Костян взметнул ладони вверх, демонстрируя мир и согласие. — Метнись, Виталий, будь пацаном.

— Может, тебе еще бабу подогнать? — набычился Женька.

— А че такова? — Мига выкатил зекалы, став похожим на персонажа Маппет-шоу, которое крутили по телеку. — Че ты дерзишь, я по нормальному прошу.

— Много просишь, мало предлагаешь, — смело отрезал Женька. — Поел, попил, побухал. Обещал денег заплатить — плати. Вот хозяин сидит, ему отстегивай.

Женек кивнул на Андрея, но Андрей с отстраненной усмешкой смотрел в окно и никак не реагировал. Казалось, происходящее его только забавляло. Рановато они причислили парня к адекватным персонажам, в реале он оказался дурнее своего дедка.

Костик сощурился, прикидывая новую партию. Серый сумрачно взирал на Жеку в упор. Женек же оказался закаленным в терках, под стращающими взглядами тушеваться не спешил.

— А ты кто будешь? Ну обозначь себя, коли уж баламутишь.

— Я сын Баха.

— Да ладно! — Глаза Миги выкатились из орбит на пол-яблока, что казалось совсем невероятным. — Серьезно, братан? Прикинь, Серый, это сын Баха! А мы-то подумали, чушпан какой-то. Вот так расклад, бляха-муха. — Он заржал, а потом слегка придвинулся. — Одна проблема, братан. Мы понятия не имеем, кто такой Бах, и все вместе вертели его на кукане. Так что понторез твой не проканал.

Константин заржал, хлопнул себя по ляжке, а Серый улыбаться потуг не изъявлял, улыбчивость у него пребывала не в фаворе.

— Алёха, ну ты че? Тебе ж не впадлу поделиться сигами?

— Сказал же — отвали! — уперся Женек, сжимая кулаки.

Стас слегка отодвинулся от стола, стараясь сделать это незаметнее. Если эти два барана сейчас сцепятся, он хотел иметь больше пространства для разворота, чтобы прикрыть Милу. Неизвестно, как Женьтос, а Константин не из тех людей, кто довольствуется одними лишь сопливыми оплеухами. Жену он не видел, сидел к ней спиной, поэтому мог разве что догадываться о ее мыслях и ощущениях. Но уж коли Мила молчит и не выеживается — это охрененно плохой знак. Юлька вжалась в угол, стараясь раствориться в бревенчатых стенах, бледная и испуганная. Один Дрюня благолепствовал, и за это его реально хотелось встать и убить, сорвав злость.

Разрядил Виталик.

— Погодите! Хорош гнать, что мы, не договоримся, что ли? Вы Костя, правильно же? А вы Сергей, так?

— Нет, братан. — Серый впервые разлепил свои тонкие губы, и голос у него звучал столь же сумрачно, каким был он весь. Есть люди, рядом с которыми и находиться тяжело, давят безысходность и мрак; Серый был как раз из их числа. — Я не Сергей.

— А… Просто «Серый»… Я и подумал. — Виталик растерялся, но тут же взял себя в руки. — Короче, я сгоняю, мне правда не впадлу. Все равно все курить хотим.

Женька пожал плечами и сдался. Молча протянул товарищу ключи от машины и отвернулся, тем самым показывая, что сделал все возможное. Виталий выскользнул из-за стола и исчез за дверью; в последний момент Юлька порывисто дернулась, словно хотела улизнуть вместе с ним, но вдруг воздержалась. Осталась в углу, лишь максимально прикрыла лицо своей челкой а-ля Деми. Вновь воцарилась тишина, внутри которой только Константин чувствовал себя вольготно и благостно. Ну и Андрюхин-пес, этот вообще король пофигизма.

Стас не общался впритирку с блатным миром — так, на низком уровне. Но он убеждал себя, что эта парочка, вероятнее всего, лично против них ничего не имеет. Они просто следуют штампу и ведут себя так, как привыкли в незнакомой среде: прощупывают территорию, вычисляют лидеров и лохов. Наиболее грамотная тактика сейчас — не проявлять слабину, сохранять нейтралитет, и все разрешится мирным путем.

Стас решительно поднялся на ноги.

— Тогда и мы сходим за своими.

— А вот тут облом, братан! — немедленно ощерился Мига.

— В смысле? — Стас смерил Константина холодным взглядом.

— В коромысле! — хохотнул тот. — Да ты присядь, братан, не мельтеши. Мы ж с тобой не познакомились еще. Сейчас Алёха принесет сиги, всяко поделится. Так что посиди.

— Мы задохнемся, если будем здесь курить. Так что сам сиди, — отрезал Стас и протянул руку Миле.

Но Серый, который не Сергей вовсе, их опередил. Молча вышел из-за стола, протопал к входной двери и встал перед нею лицом к остальным, как караульный перед мавзолеем. И хотя он не отличался баскетболистским ростом, не имел модных джинсиков и не выглядел солидным коммерсантом, его фигура излучала такую угрозу и прямоту, что остальные зависли с открытыми ртами. Стас вдруг подумал, что, возможно, он видит сейчас Сфайроса во всей красе. Именно эти двое вполне могли укокошить всех в соседней деревне и оставить за собой кровавые следы.

В правой руке Серого профессионально сверкнул нож, и это выглядело красноречивей некуда.

— Сядь на место, — негромко бросил Серый. По тону верилось, что он не любитель талдычить дважды.

— Мужики, я еще раз вам говорю! — вклинился Женек, но его голос надломился. — У меня батя авторитет. Он скоро подъехать должен с братвой, мы его ждем.

— Закрой вякало! — равнодушно отозвался Серый и уставился на Стаса, ожидая реакции.

Стас медлил. Страх отодвинулся на второй план, на передовую вышел просчет. Что делать? Сесть — подписаться лохом и признать этого козла вожаком. А учитывая его нездоровые взгляды на Милу — неизвестно, каким боком им это выйдет. Прорываться к выходу, как какой-нибудь Марк Дакаскос? Положим, один бы он еще мог попытаться. Но с Милой вдвоем… Мила-то точно не Дакаскос.

Покуда он обдумывал и межевался, Мила сама приняла решение. Она знала наверняка, что садиться Стасу не в масть — это запустит процесс очмырения, ведь для двух уркаганов мир — либо белый, либо черный. Поэтому она тоже поднялась, не забыв прихватить сумочку. Подошла к столу, как делала уже неоднократно за вечер, вот только кружкой пользоваться на сей раз не стала, потому как пришлые гондоны не отличались деликатностью и все заслюнявили. Она схватила бутылку «Распутина», совершила несколько глотков из горла, хлопнула бутылку на стол, вытерла рот ладонью. Мига следил за ее действиями с любопытством напополам с иронией.

— А меня выпустишь? — спросила она Серого и двинулась ему навстречу.

Ему пришлось опустить нож. Мила и тут оказалась расчетливее прочих; она надвигалась на мужика всем своим женским естеством, глядя ему прямо в глаза, и подошла почти впритык, словно хотела поцеловать взасос. Ее грудь — не столь выпуклая, как у Юльки, но все же весомая — едва не касалась груди бандоса, и Стас побледнел от ревности.

— А то пройдись со мной, если не в напряг. Мне вот точно в напряг, я курить хочу.

И вот они стоят, эти двое, чуть ли не впритык, между ними нож и обоюдоострый взгляд, они почти одного роста; они почти одной крови. Стас же оставался на задворках, где, собственно, ему и было место с тех пор, как несколько лет назад Мила вышла на передовую и стала его прикрывать. Сердце Стаса колотилось истошно. По каменному выражению лица Серого и по его глазкам в ошметках складок вообще ни черта не читалось.

— Ну Серый, у тебя фарт! — на сей раз разрядил Мига. И хлопнул опять себя по колену.

— Сам разберусь! — отозвался тот, не отрывая глаз от Милы. Потом принял решение, посторонился и кивнул на дверь, предлагая Миле проследовать первой. — Ну пошли.

Но прежде чем выйти, им пришлось запустить запыхавшегося Виталика, которого Стас ждал пятьдесят на пятьдесят. Виталик мог сесть за руль и рвануть прочь, но, видимо, хлопальщик по коленям и гундосый Костик все-таки неслабо разбирался в человеческой натуре, раз выбрал его посыльным. После того, как Серый и Мила вышли из дома, Стас опустился-таки на стул, но это уже не выглядело поражением, потому что теперь все выглядело поражением.

«Нам кабзда», — неожиданно четко и неоспоримо осознал Стас.

Они закурили, не заботясь больше о том, как они будут чувствовать себя в этом прокуренном и затхлом помещении, окна которого не открывались веками. Интуиция подсказывала, что ночная почивальня на сегодня полностью отменяется.