Глава 11

Воскресенье.

Я еду на велосипеде по лесной тропе. Останавливаюсь и проверяю свое местоположение через GPS-навигатор на телефоне. Эти новые модели реально могут почти все. Со своим прошлым телефоном я бы добирался куда дольше.

Навигатор подсказывает, что я на месте, но, поскольку я в густом лесу, то не могу быть уверен. Это место — огромный национальный парк, находящийся под контролем управления охраны лесов Японии. Несмотря на то, что лес и правда очень густой, тут регулярно подрезают деревья и пропалывают сорняки, так что выглядит он более чем пристойно.

Разумеется, хоть это и парк, тут не найдешь никаких качелей и уж тем более магазинов или торговых автоматов. Однако, здесь есть тропинки для пешей прогулки, фонари, туалеты и скамейки. Даже карта и аварийный телефон. Здесь природа и люди мирно сосуществуют.

Но район, в который я сейчас зашел, находится довольно глубоко, вдали от хоженых троп. Тут и там видна грязь. Очевидно, тут очень редко проходят люди. Даже немного одиноко…

Чтобы добраться досюда, я примерно час ехал на велосипеде от дома. И наконец-то добрался до пункта назначения. Хотя GPS-навигатор говорит, что я на месте, карта ничего здесь не показывает. Пустое пятно среди огромного парка.

…Тем не менее несколько десятков лет назад этот район леса отдали в распоряжение одной благотворительной организации. И здесь был построен приют. Заведение для детей, которые лишились своих родителей.

По счастливой случайности у той старой пары оказался диктофон с записью четырехлетней давности, который использовал Бараки-сэмпай. Должно быть, эта запись как-то оказалась у одноклассника Есино, Вады. Из этой записи я слышал не только повторение тех ужасов…но и большую подсказку.

«Санта Брозиа».

Название сиротского приюта, из которого перевелся Кишида Рюго. Один из людей, отвечавших на вопросы Бараки-сэмпая, четко произнес это название…Название приюта, в котором содержалась Хару Асакура. Как только я его узнал, его легко было найти в интернете.

— …Должно быть где-то здесь.

Я нахожу старый знак, потертый дождями и ветрами.

«Частная собственность. Проход воспрещен».

Он отличается от остальных наков в парке. Он был явно изготовлен не в нашем городке. Это знак той организации, что заведовала приютом.

Окончательно убедившись, что это нужное место, я прохожу чуть дальше и натыкаюсь на заросший плющом металлический забор. Он преграждает путь. На воротах висит внушительного размера замок. Однако, судя по повисшему плющу, его давно не открывали. Много месяцев, а то и лет.

— Запечатанное место, значит…

Я тешил себя слабой надеждой, что смогу найти тут кого-нибудь, кто сможет ответить на мои вопросы. Но, как говорится в истории о проклятой девочке, этот приют теперь заброшен. Значит, я действительно оказался там, где надо. И заброшенный сиротский приют должен быть за этим забором…

Я оставляю велик у дерева, запрыгиваю на забор и перелезаю через него.

— Эх, я в последний раз перелезал через заборы в детстве…

На той стороне я сразу оказываюсь на дорожке, за которой уже очень долгое время не ухаживали. Притом, что за остальной частью леса ухаживают, хоть он и является частью «дикой» природы.

Здесь же перед моими глазами предстает заброшенная пустошь, которой многие годы не касалась рука человека. Лест сразу же кажется более мрачным. На карте в телефоне больше ничего не отображается. Дальнейший путь мне придется искать самому.

Собравшись с духом, я иду дальше. Через некоторое время, продолжая идти по этому заброшенному месу, я натыкаюсь на еще один забор. Он разительно отличается от предыдущего…

— По-моему…это уже перегиб. Это точно сиротский приют?

В этот раз забор настолько высокий, что мне приходится задрать голову, чтобы увидеть его верх. Более того, верхняя его часть слегка наклонена наружу, словно чтобы меня запугать, и на нем висит колючая проволока. Также, на заборе висит несколько знаков, кажущихся совсем не подходящими для приюта…

«Зона сброса биологических отходов. Не входить».

Никогда раньше не видел этих знаков с черепом и перекрещенными костями. Это…в самом деле сиротский приют? Я снова проверяю GPS. Сверяюсь с картой в интернете. Да, это то нужное мне место.

Судя по базам данных города, этот самый район был отведен под сиротский приют. Что же тут происходит? Неужели какая-то компания впоследствии использовала это место для утилизации отходов?

Сюжет, достойный репортажа или статьи в газете…но он никак не вяжется с историей о Хару Асакуре. Возможно, если мне все-таки удастся закончить дело Хару Асакуры, я займусь и этим место, но пока…мне нельзя отвелкаться.

…Мне действительно нужна «Санта Брозиа»? Или же этот поход обернется лишь бессмысленной тратой моего времени? Тем не менее, я потратил целый час, чтобы сюда добраться, и не могу уйти домой, все тут не осмотрев.

Знаки о наличии токисчных отходов довольно жуткие…но в каком-то смысле они напоминают мне предупреждение Хару Асакуры. Почему-то я подозреваю, что за этим забором скрывается вовсе не зона сброса промышленных отходов. Там должен быть заброшенный приют. И он скрывает тайну, которую кто-то не хочет делать явной.

Я отступаю на несколько шагов назад и начинаю бежать в сторону забора, затем резко прыгаю. Немного страшно крабкаться на такую махину, но я уже начал и отступать будет глупо. Хотя…еще глупее будет, если таи и правда свалены отходы и я чем-нибудь заражусь…

Но я больше не беспокоюсь о подобных вещах. Пройдя еще немного…я замечаю качели, ну, если можно назвать эту примитивную конструкцию, свисающую с ветки гнилого дерева, качелями. В парках такие точно не встретишь. Но и в заброшенной пустоши нормальным качелям взяться неоткуда. Их могли сделать только дети.

Так что…я не удиваляюсь, когда вижу впереди нечто, напоминающее маленькую церковь. Должно быть раньше, залитое лучами солнца, это здание имело величественный вид. Но сейчас это всего лишь руины, окруженные мертвыми деревьями, больше похожие на дом с приведениями.

…Тем не менее я не чувствую никакого страха или неудобства, когда смотрю на него. Наоборот, мне почему-то представляются теплые счастливые деньки его прошлого. Я вижу заброшенные горки и заросшю плющом карусель. Часть стены украшают мозаика с изображением радостно играющих детишек. Так же я замечаю сломанные вещи, нарисованные детьми граффити, когда они слишком озорничали.

Безо всяких сомнений, это «Санта Брозиа».

И я тут же замечаю полусгнивший знак с этим названием. Это сиротский приют, в котором жили Кишида Рюго и Хару Асакура…Я никогда раньше здесь не был. Поэтому не могу предположить, что им тут было весело. Но, полагаю, можно предположить, что им тут было весело.

Возможно, это звучит глупо…но я бы не удивился, если бы вдруг вокруг меня и впрямь начали носиться дети, смеющиеся и счастливые. Прочисти я уши, и наверняка бы услышал голоса детей, подпевающих игре смотрительницы на органе или пинающих мяч во дворе.

…Такое теплое ощущение исходит от этих руин. От этого те предупреждающие знаки кажутся еще более странными и неуместными. В каком месте это свалка промышленных отходов? Теперь я знаю, что это не правда. Ложное предупреждение…чтобы держать людей подальше от этого места.

Но почему…почему кто-то не хотел, чтобы сюда заходили посторонние? И как это связано с историей о Хару Асакуре?

Япробую зайти внутрь, но, как и следовало ожидать, дверь заперта. Стекла бить тоже не хочется. Пусть здание и заброшенр и обветшало, но от него по-прежнему исходит какое-то теплое светлое ощущение.

Пока я ищу другой вход, снова начинаю размышлять над историей Хару Асакуры… Когда она появилась здесь, дети начали заболевать. Большинство из них умерло, и приют пришлось закрыть…Всему виной была какая-то инфекционная болезнь? Или здесь действительно сбрасывали отходы? Быть может дети умирали из-за этого, а Хару Асакуру обвиняли потому, что она была новенькой?

Сиротский приют, в котором один за другим умирали дети. Незаконная свалка токсичных отходов. Если совместить эти два предположения, получается довольно целостаная картина. Если это правда…то Хару Асакура невиновна.

Все двери главного здания крепко заперты. Остается только капелла. Я дергаю ту дверь, но и она тоже заперта…Неужели это конец?

Пока я об этом размышляю…вдруг замечаю, как попасть внутрь. Дерево упало прясо на одно из окон капеллы. Оно не выглядит таким уж старым. Должно быть, оно упало недавно.

Через разбитое окно видно, что находится в помещении. Не знаю, сколько оно было заброшенно, но внутреннее убранство сохранило прежнее великолепие. Что-то подталкивает меня забраться туда…

— Это… «Санта Брозиа» …Приют Хару Асакуры.

Место, где все началось…

Освещаемая солнечными лучами, падающими из разбитого окна, капелла производит величественный, торжественный вид. Я сразу понимаю, что жившие здесь люди вели праведную жизнь.

— Я здесь, Хару Асакура. Я наконец-то нашел это место. Прости. Я сказал, что сдаюсь, но решил попробовать еще раз, и вот я здесь.

*Хлоп!*

По грязному стеклу одного из окон бегуть терещены. Почти смешно, как предсказуемо она мне ответила. Проносится порыв ветерка…Я чувствую, что Хару Асакура здесь, хотя она решила не показываться.Но меня это не волнует. Потому что…я узнал кое-что о Хару Асакуре.

Я заметил, что на многих колоннах здесь висят снимкм в рамках. На каждом из них изображенно несколько детей. Должно быть, эти снимки делали раз в год. Одна колонна соответсвует одному году. Каждый год я вижу все больше детей…и те, кто был раньше, с каждым годом улыбаются все больше. Некоторые покидают стены приюта, а на их место приходят новые.

И…вот последний снимок. Это их последний снимок. Я снимаю его с колонны, чтобы получше рассмотреть, и слышу треск и звон битого стекла. Ну, все смущаются, когда разглядываешь из старые фотографии.

Снимок сделан восеь лет назад. За год до того, как умер Кишида Рюго. В этом приюте с ним что-то произошло, что-то, отправившее его на больничную койку за год до того, как он решил вернуться в школу.

На фотографии несколько детей. Кто-то улыбается. Кто-то не проявляет эмоций. Все они особенные. А внизу снимка прикреплен список имен.

— Вот этот полнощекий…Кишида Рюго?

Кишида похож на человека, который с радостью доест за девчонками остатки после обеда. Судя по улыбке до ушей, ему здесь очень нравилось. А это…

— Хару Асакура…

*Хлоп!*

По стеклу проходит еще несколько трещин. Это определенно она…Девочка со старомодным каре…у нее несчастный вид.

— Я нашел тебя, Хару Асакура.

Когда я произношу это, все лампочки, свисающие с потолка, разом разлетаются в дребезги. Несколько осколков падает на меня…пока я их смахиваю, невольно обращаю внимание на отметину на руке.

— Я даже не уверен больше, реально это проклятие ил нет…Как я вчера сказал, я уже прекратил расследование.

Так что…сегодня я пришел не из-за истории о Хару Асакуре.

— Я здесь не для того, чтобы доказать или опровергнуть существование твоего проклятия, и не для того, чтобы взять тебя с поличным. Нет. Я просто хочу кое-что тебе сказать.

Это можно было бы сделать и в другом месте. Но мне кажется, что будет правильным сделать это здесь. Если бы я сказал это ей в каком-нибудь другом месте…она могла бы меня не послушать.

— Ты не могла бы показать себя? Хару Асакура…

Вопрос эхом отражается от стен и растворяется в воздухе. Разумеется, она проигнорировала мою просьбу…

— Точно, ты ведь больше не Хару Асакура… Ты Кононаси Лючия. Ты и Хару Асакура — один и тот же человек.

Я слышу какой-то звук…чьи-то шаги по гравию…Она пряталась за колонной в противоположном углу капеллы. Она целый день следовала за мной? Или ждала здесь, зная, что я приду? Как бы то нни было, я был уверен, что найду ее здесь.

— …Я хотел с тобой поговорить, Лючия. И надеялся, что здесь ты меня выслушаешь.

— …Ты назвал меня Хару Асакурой…Почему?

— Я понял это по одному из звонков.

— Кроме Кишиды Рюго никто из моего класса не встерчался с Хару Асакурой.

— Да, никто. Но я все равно смог это доказать.

— …Как?

— Один из парней недавно переехал, так что я не мог ему дозвониться.

— И как это связано со мной или Хару Асакурой?

— Никак. На самом деле меня убедило не это. Номер телефона вовсе не имел значения. По-настоящему важную роль сыграл адерс.

— Адрес? О чем это ты?

— В списке контактов был указан старый адрес.

— Разве это не очевидно?

— Все из этого списка боялись проклятия. Поразительно, что проклятая девушка не поленилась обойти их дома все до единого. Но вот только она допустила одну ошибку.

— Ошибку?

— Парень, который переселился. Теперь в этом доме поселились пожилые муж с женой. Они не имеют никакого отношения к Хару Асакуре. Даже не знаю о ней. Но в их доме тоже было разбито стекло.

Есино сообщил мне текущий номер того парня, и я ему позвонил. Тот подтвердил, что в его доме ничего не разбилось. Это могло означать только одно. Стекла бились только у тех, кто фигурировал в старом списке адресов. Если бы это было настоящее проклятие, такого бы не произошло. Это сделал человек, прито не осведомленный о переезде одно из учеников.

— Я не знаю, как она побила стекла в их домах. Может, это был какой-то умелый трюк, а может, она в самом деле была проклята. Но одно очевидно — это сделал человек…а именно ты, Кононаси Лючия.

Если ты с Хару Асакурой — один и тот же человек…все складывается…

— Семь лет назад ты была Хару Асакурой и жида в этом самом приюте. Но по какой-то причине это место опечатали…а тебе сменили имя и переселили куда-то в город.

После этого она ходила в те же начальную, среднюю и старшую школы, куда ходили Есино и остальные.

— Чтобы не произошло, этого было достаточно, чтобы заставить тебя сменить имя. Разумеется, ты не хотела помнить ни его, ни те события. Затем…четыре года назад, тебе довелось услышать, что какой-то мальчик из клуба журналистики захотел расспросить одноклассников Кишиды Рюго про Хару Асакуру, чтобы написать о ней статью.

— И?

— Из-за таинственной смерти Кишиды раздулась целая страшилка, связанная с именем Хару Асакуры. Если бы люди продолжли говорить о ней, была вероятность, что когда-нибудь они вышли бы на тебя. Так что ты решила воспользоваться сиутацией и напугать всех, чтобы они больше не смели вспоминать эту историю.

Учитывая, как были напуганы Есино, Бараки-сэмпай и остальные, эта затея целиком удалась.

— Ты надеялась, что это поможет людям навсегда забыть об этой истории. Но затем, спустя четыре года, появился еще один идиот, решивший расследовать это дело…Я, Такахаси Акено. Не уверен, можно ли считать это везением для тебя или нет, но так уж вышло, что когда я делал копию списка, мы пошли в копировальную вместе. А когда ты увидела, что именно я копировал, ты начала бегать по домам тех ребят и пугать их.

— Протестую. Когда ты делал копию, я стояла к тебе спиной. Я никак не могла знать, что за копию ты сделал.

— Действительно. Из-за вот этой простой детали я так долго не подозревал тебя. Вчера я отправился в копировальную и распросил Нишикудзе-сэнсэй поподробнее. Никакого трюка не было и в помине. Ты просто использовала копир.

Цифровое копировальное устройство для деловых нужд. В отличие от копиров в супермаркетах, оно запоминает предыдущий оригинал до тех пор, пока следующий пользователь не распечатает что-нибудь другое. Так что, если сделать копию и уйти, другой человек сможет сделать еще одну копию даже без оригинала.

— Не ожидал от тебя подобной причуды. Ты так хотела узнать, что же я там себе копировал, что сначала сделала еще одну мою копию.

Вряд ли она подразумевала что-то серьезное. Она лишь думала, что это поможет разоблачить очередную дурацкую или жестокую шалость Такахаси Акено. Но на копии…она увидела список контактов бывшего 4 «А». Она поняла, что тайна, остававшаяся запечатанной четыре года назад, снова может всплыть на поверхность…

— Взглянув на распечатку, ты сразу поняла, что я затеял. Поэтому ты решила заставить всех замолчать. Даже чуть позже передала мне собственное пугающее сообщение.

«Не буди меня».

Оно было отпечатано на исправно работающем копире.

— …но Нишикудзе-сэнсэй ведь объяснила, как это вышло. Сообщение могло появиться из-за зажеванной бумаги и ошибки копира.

— Нет, Лючия, все было гораздо проще, чем она нам рассказывала. Ты просто в той же комнате написала сообщение на бумажке, скопировала и потом отдала мне.

Если во всем изначально была замешана Лючия, то не нужно никаких проклятий или заумных трюков, чтобы объяснить, как все было. На самом деле Нишикдзе-сэнсэй повела меня по ложному следу. Точно. Если бы я тверже настаивал на том, что никаких проклятий не существует, то быстро бы понял, что это было дело рук Лючии.

— Ну и…мой мобильник. Я хотел начать обзванивать людей, но он сломался.

— Просто не повезло.

— Ты его сломала.

— У тебя есть доказательтсва?

— Нет. Но раз ты можешь бить стекла, не прикасаясь к ним, то, уверен, что и с моим телефонм могла что-нибудь сделать. К тому же у тебя есть мотив.

— Какой?

— В 4 «А» было больше двадцати человек. Тебе нужно было выиграть время, чтобы успеть обойти дома их всех.

Лючия воспользовалась списком контактов, чтобы узнать нужные адреса. После чего за ночь обошла все двадцать домов и разбила стекла или лампочки. Честно говоря, я поражен, что она пошла на все это.

— И тут ты допустила ошибку. Один из учеников недавно переехал, и ты случайно потревожила живущую в его старом доме пару.

— …Понятно. Тут ты прав. Будь это настоящее проклятие, оно бы не затронуло посторонних.

— Как только я понял, что вы двое — один и тот же человек…стало ясно, чего ты на самом деле добивалась, когда сделала вид, будто тобой завладела Хару Асакура. Ты пыталась заставить меня прекратить расследование…и рассказать о своих настоящих чувствах.

— …Настоящих чувствах?

— Да…Ты хотела получить на них серьезный ответ от меня, и именно поэтому я сегодня здесь. Если бы ты не пришла, то могла бы заявить, что не являешься Хару Асакурой. И раз мы не в школе, то я могу перестать звать тебя старостой? Могу я звать тебя Асакурой?

— Нет…Лючией. Асакура — это имя…которое я хочу забыть.

Она…признала это. Она признала, что однажды была Хару Асакурой.

— Да что же тут произошло?

— …Все так, как сказал Кишида Рюго. Завянувшие расстения, погибшие животные, а затем люди…все это по моей вине.

— Получается, то, что ты вампир, — это правда?

— Я не вампир…но и не человек.

— Тогда кто же ты?

— Когда я родилась, я была обычным человеком…Но потом меня превратили в нечто иное. Нечто ужасано, отвратительное, мерзкое.

— Во что же?

— В человека будущего.

— …Кого?

Человека будущего? Что это вообще значит?

Я недоуменно наклоняю голову. Лючия выглядит подавленной. Я понимаю, что, должно быть, ранил ее своим невежеством, но я в любом случае не понимаю, о чем она говорит.

— Ты все равно, наверное, не поймешь. Хотя, ты уже понял, что у меня есть сила, которой нет у других людей.

…Она может ломать стекло, не прикасаясь к нему…Действительно, это кажется невозможным для нормального человека. От одного ее прикосновения растения увядают, а на теле людей остаются отметины…которые даже могут их убить…это тоже, определенно, ненормально.

Кононаси Лючия…что же ты такое?

— Я ответила на твой вопрос. Теперь твоя очередь, Акено…Что ты имел в виду, когда сказал про «настоящие чувства»?

— Ааа, это…Я хотел сказать, что, хотя ты и обладаешь этими способностями, они тебе ненавистны. Ты сожалеешь о том, что никто не может принять тебя такой, какая ты есть…и вместо этого называют тебя проклятой. Ты постоянно ходишь в перчатках, чтобы, не дай бог, к кому-нибудь не прикоснуться. Чтобы не допустить трагедии, произошедшей в приюте, ты вела себя как маниакальная чистюля и избегала дотрагиваться до кого-либо. Это…очень грустно.

«Я всю жизнь провела в одиночистве, боясь прикоснуться к чему-либо или кому-либо…потому что иначе они бы погибли…Никто в мире не может принять нас!.. Никто! Ни один самый завалящий человек!»

— Это ты сказала той ночью, когда я принес тебя к себе домой. Это настоящие чувства Кононаси Лючии.

Она опскает голову и закусывает губу. Тогда она сказала это в приступе эмоций, не подумав…Очевидно, она не предполагала, что я это запомню.

— У тебя есть все причины избегать контактов с людьми. В этом плане история про проклятую девушку по имени Хару Асакура не такая уж ложь.

— Так и есть. Я проклята.

— …Ты про то, что ты не можешь прикасаться к людям?

— Да. Обычно я могу сдерживаться и жить среди обычных людей. Но, если я допущу ошибку, или случится что-то, что выбьет меня из колеи, или я просто буду себя плохо чувствовать, это вырвется на свободу. Как в тот день.

Лючия Кононаси

До того дня я жила нормальной жизнью. Я даже не подозревала, что была проклята. Но в один день я прикоснулась к цветам и они завяли. Мне поручили присматривать за рыбками, и они тоже погибли. Мальчики начали меня дразнить, хотя я продолжала верить, что мне просто не повезло. Я не догадывалась, что действительно была проклята…

Однажды у меня началась сильная лихорадка. До прихода доктора за мной присматривала воспитательница.

— Она умерла…просто от того, что притронулась к моей руке. Моя рука…убила ее.

— Это не правда. Не нужно говорить, что это ты ее убила.

— Я осознала, что была причиной тех трагедий. Я поняла, что я проклятое создание, которое не должно существовать.

Мне говорили, что у каждого человека есть своя роль в жизни, свой долг, который он должен исполнить. Беспомощная, я верила, что однажды тоже смогу принести пользу миру.

— Но в конце концов я стала тем, кто может только ему вредить…Само мое существование губительно для всего, что меня окружает. Просто находиться рядом со мной смертельно опасно. Я никому не могу помочь. Как же я могу улучшить этот мир? Единственное, что я могу — это умереть и избавить его от себя!

— Это неправда! Разве в нашем классе кто-то погиб?! Посмотри на меня, я совершенно здоров! Я, Котори, Тихайа, да все наши одноклассники — твои друзья! Что бы стало с нашим классом, не будь тебя?!

— Это только потому, что я прилагаю огромные усилия, чтобы никому не навредить! Эти перчатки — лишь одна из многих вещей, про которые мне требуется помнить! Сами по себе они не дают никакой защиты!

Если бы я хоть в чем-то допустила промах…Тот кошамар снова стал бы ужасной реальностью. Я не хочу, чтобы еще раз все мои одноклассники и учителя умерли от моих рук…

— Ты слишком сильно сблизился со мной, Акено! Держись подальше от меня! Не прикосайся ко мне! Ты же не хочешь, чтобы все твое тело покрыли фиолетовые опухоли, которые бы росли и разудвались, пока не убили тебя?! Ты хоть раз задумывался…как сильно я пыталась не допустить…чтобы ты проявлял ко мне излишнюю симпатию?!

— …Ясно. Так вот почему ты всегда сторонилась меня.

Я не могу ни к кому прикоснуться. Но однажды я все же смогу принести пользу миру. До того дня мне придется жить в одиночестве. Но как долго? Когда меня прокляли, они сказали, что это случится через тысячу лет в будущем…Неужели это займет так много времени?

— Я была одинока до сих пор и буду одинока дальше! Сколько это еще будет продолжаться? Я знаю. Мне судьбой предначертано жить следующую тысячу лет в одиночистве! Как ты можешь говорить, что я не проклята?! Я нему смерть всему, к чему я прикасаюсь!

Акено Такахаси

Я протягиваю к ней руку. Не только для того, чтобы она перестала кричать. Я закатываю рукав, чтобы показать свою руку…так, чтобы она могла это увидеть. Отметина все еще болит. До вчерашнего дня я игнорировал боль…Но как только я пришел сюда, отметина на руке пульсирует не переставая. И она значительно потемнела…словно кто-то пролил на меня банку чернил.

— В этом районе мой яд до сих пор силен…На знаках ведь говорилось, что сюда опасно заходить…

Яд Лючии. Она была источником яда, который убил все растения и всех животных в этом месте…и даже по прошествии стольких лет он до сих пор силен? Меня уже некоторое время слегка штормит…как будто я подхватил простуду. Отметина на руке стала более темной…и более болезненной…

— Я отведу тебя в больницу. Если поторопимся, тебя вылечат.

— Это…твой яд?

— Да…мое проклятие это яд.

Я гляжу на свою ладноь. Даже кончики пальцев уже окрасились фиолетовым. Пока я здесь находился, успел приронуться к нескольким вещам…Неужели, этого контакта к нескольким вещам достаточно, чтобы пятна образовались и на пальцах тоже?

— Просто кошмар…Даже после стольких лет этот яд по-прежнему силен…

И если он такой стойкий сейчас…То каким он должен был быть тогда, семь лет назад?

— Прости…за то, что оставила на тебе эту отметину. Я думала, что если зайду так далеко, то смогу тебя остановить…

— Это ты прости…

— А?

— Прости за эту отметину на моей руке.

Лючия извинилась за то, что оставленный ею след на моей руке не сходит. Но…меня беспокоит совсем не это. Она растерянно смотрит на меня. В конце концов я извинился перед ней в ответ.

— Ты, наверное, думала, что это предупреждение…Но мне кажется, что это нечто большее. Разве ты сама не надеялась…что в этот раз, когда ты прикоснешься к другому, следа не останется?

Вот почему…В ту ночь, когда она это увидела…она снова впала в отчаяние. Лючия ужаснулась той мысли, что ее проклятие, ее яд по-прежнему силен.

— Поэтому я не могу простить себя. Не могу простить свое тело за то, что она оказалось таким слабым. Еслт бы я был достаточно крепким, чтоб выдержать твой яд…чтобы на моем теле не осталось отметины…Тебе ьы больше не пришлось плакать. Вот почем…я хочу извиниться!

— Это…не твоя вина, Акно…

— Замолчи!

Лючия резко осекается, как будто кто-то рукой закрыл ей рот. Сейчас мне нужна лишь тишина, чтобы я мог сосредоточится. Если отметину вызвал яд…значит, сейчас он находится в моем теле и поедает меня изнутри. И исправить это я могу лишь одним способом. Я использую свой секрет. Свои способности, которые я так же, как и Лючия, скрывал ото всех. Способность переписывать свое тело.

Я чувствую, как меня наполнят усталость…Как и сказала Лючия, это место пропитано ядом. Но сама Лючия в полном порядке. А значит, и я могу противостоять его влиянию! Вылечить яд среди остальных вещест внутри моего тела. Понять, как он образует эту отметину, и остановить его. Этот дурацкий шрам, из-за которого Лючия грызет себя…Я уничтожу его одной своей силой воли!

В прошлом я уже использовал свою силу для мелких шалостей или чтобы похвастаться…но никогда для по-настоящему серьезных целей. Но сегодня…я смогу использовать силу, чтобы помочь другому человеку. Это мой первый шанс использовать свою способность для подобной цели.

…Я стараюсь изо всех сил, но все равно не могу победить яд в своем теле. Нет, у меня получается понемногу его сдерживать…просто уж слишком яд силен. Даже по прошествии семи лет одного приконовения к нему достаточно, чтобы оставить на моем теле шрамы.

Да какого?! Неужели, я позволю ему продолжать разрывать сердце Лючии?!

Я с ненавистью смотрю на отметину на руке. Эта отметина причиняет Лючии боль…поэтому я должен как-то от нее избавиться. Чертов яд, чертово проклятие!!!

— В этот раз я сдержу свое обещание! Я одолею проклятие Хару Асакуры!

По моим сосудам проносится пламя. Такое возникает ощущение, когда я переписываю свое тело. Но все же…это первый раз, когда мое тело вот так вот буквально горит изнутри. Я знал, что такое случится…если я использую свою силу по-настоящему. Без сомнения, от моего тела ничего не останется…я перепишу себя в нечто иное. Останусь ли я после этого самим собой? Подобная мысль сдерживала меня в прошлом.

— Я…Я не знаю, что ты хочешь сделать, но пожалуйста, остановись…остановись!

— Если твоя сила — это проклятие, Лючия…то моя сила позволит принять это проклятие!

Я изменю свое тело, чтобы оно могло бороться с ядом. Тогда от этой отметины не останется и следа. Такое чувство, словно одно мое сердцебиение сотрясает все здание. Внутри меня бушует огонь. В глазах мутнеет…

— Остановись, Акено! Чтобы ты не делал, прекрати! На надо вывести тебя отсюда!!!

— Я не могу оставить тебя здесь одну! Эту просьбу я не могу выполнить! Я никогда не позволю тебе остаться совсем одной! Даже, если никто не сможет принять тебя, я смогу!!!

— Нет, дурак! Остановись! Не заставляй меня убивать кого-то снова!

— Вот именно, я этого не позволю! Я не позволю тебе и дальше испытывать эту печаль!

Я сокрушу проклятие, которое заставляет ее страдать!

Хотя никакого ветра нет, такое чувство, словно вокруг меня бушует оненный смерч. Мое тело больше не может выдерживать такой жар, и от него начинает валить пар. После этого остается лишь освежающая тишина…

Лючия закрыла глаза и обхватила голову руками…Должно быть, она не хотела видеть, как я упаду на землю, и у меня начнет идти пена изо рта. Однако, этого не происходит.

— Открой глаза.

— …Акено?

— Я принял твой мир…Кононаси Лючия.

— Аа…Аааа!

Лючия пошатывается от потрясения. С того момента я ни разу не пошевелился и так и стою с протянутой рукой. Но кое-что все таки изменилось. И это единственное изменение показывает, что ее проклятию пришел конец.

— След…исчез…Почему?

— Такова моя сила…больше я ничего не могу тебе сказать.

— Кто…ты…такой?

— Акено Такахаси. Второклассник в старшей школе. Член оккультного клуба. И друг Кононаси Лючии. К слову, друзья не бросают друг друга в одиночистве.

— Ты правда в порядке?! Отметина исчезла, но…твое тело не пострадало?! У тебя нет лихорадки? Не кружится голова…Ой!

В этот раз я хватаю ее за руку. Самый простой, действенный способ дать ей понять, что ее проклятие больше на меня не действует.

— Отпусти…Акено…ты умрешь!

— Твой яд, твое проклятие больше на мне не работает. Мир широк…Обязательно найдется тот, кто сможет принять тебя.

— Ты…ты смог выдержать мой яд?

— Ага. Все же окружающие могут иногда удвивить. У тебя есть друзья, Лючия. Ты никогда не была одинока.

Вот что я в действительности хотел до нее донести.

— Тебе не нужно вечно жить в одиночистве, боясь дотронуться до кого-либо. Так что больше не смей говорить нечто настолько грустное!!! Ясно?! Ты меня поняла?! Я тот, кто сможет принять тебя такой, какая ты есть!

— Отпусти…мою руку…Отметина исчезла, но это еще ничего не значит! Нет, нет! Я больше не хочу никого убивать!

Она признает, что отметина пропала, но все еще не уверена, что ее яд мне не грозит. Черт…да как же мне доказать ей, что теперь со мной все в порядке?! Как мне объяснить, что ей больше не о чем переживать?! Как мне стереть с ее лица слезы отчаяния от того, что она не может ни к кому прикоснуться? Как доказать ей, что я исключение?

Стоит мне задуматься…и тело действует само, по наитию. Я просто обнимаю ее так сильно, как только могу.

— Акено…

— Теперь все хорошо.

— Если…ты меня не отпустишь…ты…

— Я не умру. Я не умру, сколько бы ни прикасался к тебе. Я могу принять тебя. Теперь я могу принять твое трагическое, полное грусти прошлое. Так что больше никогда…

— Никогда?

…не говори таких грустных вещей.

— Больше не смей утверждать…что оставшуюся жизнь ты проведешь одна!

Это самое главное, что я хотел ей сказать. Даже не смотря на то, что я узнал о ней много нового, я все равно хотел сказать, что она ничуть не изменилась. Не отбрасывай свое будущее…говоря, что ты проклята на жизнь в одиночестве.

— Что же до будущего…если верить, обязательно что-нибудь изменится. Не может быть такого, чтобы все осталось по-прежнему. Не отвергай все из-за этого. Ведь это слишком грустно…

Да и то, что никто не может тебя принять, — тоже неправда.

— Ты ведь тоже особо никогда не пытлась принять окружающих…

— Я не пыталась…принять их?

— Ты сама приложила все усилия к тому, чтобы отвергнуть мир вокруг себя. Дурочка. И твои ладони закрывают не перчатки…а твое сердце.

— Я…дура?

— Да! Так что больше не вздумай переживать об этом! Я не страшусь твоих рук, и я понимаю твою боль! Я могу навсегда остаться с тобой!

Так что больше никогда…

— Больше никогда не говори, что должна провести остаток жизни в одиночистве!

— …Да! Я больше…никогда…не скажу этого! Пока…ты будешь жить, Акено!

— Я не умру!

— Ты уверен?!

— Да!!!

— А ты…останешься со мной навсегда?!

— Да! Насегда! Я, Такахаси Акено, останусь с тобой и никогда не брошу!

Лючия должна признать это…Моя сила позволяет мне избежать воздействия ее яда. Фиолетовые опухоли, покрывавшие мою руку…исчезли. Это были знаки проклятия, ее вестники того, что следующую тысячу лет ей придется провести в одиночестве…Но теперь, прямо у нее на глазах…они, словно по мановению волшебной палочки, исчезли. Если бы это можно было описать одним словом, то…

— Это чудо…

— О чем ты говоришь? Разумеется, чудеса иногда случаются.

— Что ты хочешь…?

— Дурочка, оглянись. Мы же в церкви.

Сейчас Бог, наверное, наблюдает за нами, не так ли? Нет ничего удивительного в том, что он подарит чудо или два…девушке, скорбящей из-за своего одиночества…

— Тогда…скажи еще раз. Поклянись перед Богом.

— Клянусь! Я, Такахаси Акено, всегда буду с тобой! Теперь ты тоже клянись! Что больше никогда не скажешь, что тебе придется жить в одиночистве! Понятно?!

— Да! Я клянусь! Я больше никогда этого не скажу!!!

— Ах, как прелестно! Клятвы двух влюбленных перед Богом. Я почти завидую.

От неожиданности я подскаикиваю на месте и напрягаюсь.

— Кто здесь?!

Лючия отстраняется от меня. Должно быть, смущается, поняв, что тут есть кто-то еще. И тут…отовсюду начинают выходить люди в странных костюмах. Больше десяти человек…откуда они взялись?! Даже не знаю, как описать то, во что они одеты…Это что-то среднее межд комбинезоном и скафандром. Впрочем, это логично, учитывая, что для большинства людей это место является опасным.

Но, даже понимая это, я все равно боюсь их…Однако, Лючия тут же меня успокаивает:

— Все в порядке. Они союзники.

— Союзники?

— Не пугайся. Вообще-то, это мы должны за тебя переживать. Это не лучшее место для прогулок, знаешь ли.

…Эта женщина — их предводитель? Я не вижу ее лица за маской. Однако, этот голос…Кажется, будто я уже слышал его раньше…

Женщина подает сигнал, и остальные незнакомцы окружают нас. Двое начинают раскладывать носилки, еще двое пододят ко мне.

— Ты можешь идти? У тебя нет головокружения? Так, открытая часть кожи без отклонений. Мозговых дисфункций нет. Моторные функции в норме. Категория три.

— Да что за?! Хватит меня ощупывать!

— Не бойся, Акено. Дай им тебя осмотреть.

— Осмотреть?

Что ж…Действительно, не похое, что они собираются заломать мне руки за спину и куда-то потащить. Они ведут себя со мной, как с пациентом, пострадавшим от интоксикации.

— Слава богу, что мы вовремя сюда пришли. Сигнализация почему-то не сработала, так что, если бы ты нас не позвала, Лючия-тян, у нас были большие проблемы.

— Эмм…Этот человек…он обладет стойкостью к моему яду.

— Что скажете, доктор?

— Его симптомы на удивление сглажены. Нужно немедленно отвести его в лечебное учреждение.

— Да, пожалуйста. Такахаси, мы заберем тебя в больницу.

— Кто вы такие? Мне знаком ваш голос…

— …Акно, ты скоро все узнаешь. Пока что, пожалуйста, следуй за ними.

Прежде, чем кто-либо успевает объяснить, что вообще происходит, меня выводят наружу. Укладывают на каталку скорой помощи, точно какого-то прокаженного, и помещают в машину. Кто же эти ребята?! Как бы то ни было, Лючия, похоже, с ними знакома. А значит, вряд ли они враги.

Хотя нет, все может быть. В конце концов это они ответственны за приют. И, наверное, потом отчитают меня за то, что я перелез через забор. Блин…

— Не волнуйся. Тебе нечего бояться…Ведь ты же пообещал мне, что не умрешь, верно?

— Ага…Но кто эти парни, Лючия?

— Мои товарищи. Я позже все объясню.

Меня положили в микроавтобус, сверху донизу напичканный медицинским оборудованием, но это не скорая помощь. Да и эти таниственные незнакомцы не похожи на санитаров.

Я думал, что узнал самый сокровенный серет Лючии…но, как оказалось, это была лишь верхушка айсберга.