Глава 8

Староста сегодня отсутствует.

Погода самая что ни на есть осенняя: дождь, идущий со вчерашнего вечера, и периодически поднимающийся ветер. В такие дни многие заболевают…Может, Лючия принадлежит к их числу? То есть не могла же она…

— Эй, ты меня слышишь?! Я принес, — возвращает меня чей-то голос к реальности.

Я перевожу взгляд с пустующего места Лючии на Есино. Он протягивает мне листовку. Она потребуется мне, чтобы отыскать того парня из клуба журналистики. Столько усилий ради такой крохи информации…в которой я даже не могу быть уверен. Чтобы перепроверить, я еще раз позвонил вчера Есино, в надежде спросить, не знает ли он его имя.

— Большое спасибо…Поражен, что у тебя остались все эти вещи со средней школы.

— Сам же просил поискать. Из-за тебя всю ночь пришлось перерывать комнату и убираться в ней.

Есино недовольно бурчит, но он сам вызвался искать информацию поздно ночью. Несмотря на страх перед проклятием, он очень мне помогает…

— Ясно, он был одним из редакторов, — говорю я, рассматривая листовку. — Хм, большую часть этого написали школьники. Зачем им в таком возрасте лезть в философию или социальную критику?

— Откуда я знаю? К тому же это не так часть, которая тебя интересует.

— Ты прав…Лучше начать смотреть с конца. Скорее всего, авторы указаны там.

Постскриптум редактора и список участников клуба находится на последней странице. Быстро вышло. Парень, имя которого я вчера услышал, находится среди третьегодок.

— Бараки…Бараки…Вот он! Бараки Кунихико. Это он.

— Бараки-сэмпай…Хмм. Похоже на то. Вряд ли это что-то значит, но я тоже думаю, что это тот, кто тебе нужен.

Будь они с Есино одного возраста, возможно Есино мог бы дать мне на него какую-то информацию. Однако вряд ли у него есть что-то на этого парня…

— Он приходил на вашу встречу выпускников?

— Да…Сказал, что хочет написать статью про Хару Асакуру.

После этого он якобы получил какую-то травму…

— А что именно с ним случилось?

— Сам не видел, но ходят слухи, что на него упало большое табло.

— Большое табло?

— По другим слухам, оно попало ему прямо в голову, и он ни то больше не просыпался никогда, ни то получил сотрясение мозга. Но я не слышал, чтобы он умер. Больше я ничего не знаю. Остальное спросишь у него.

— Даже несмотря на то, что мерть являлась бы подходящей концовкой этих слухов.

— Да. Поскольку этого никто не утверждал, получается, что он жив.

Мне немного стыдно за то, что я обо всем таком спрашиваю…но, если не смогу связаться с тем парнем, у меня совсем не будет зацепок. А это равносильно поражению. Не люблю проигрывать…Хотя, я понимаю, что сейчас своим любопытством тревожу кучу людей.

Нет, если я начну думать, что это моя вина…то получится, что проклятие Хару Асакуры существует. Хочу я этого или нет, но, если моя последняя зацепка не даст плоды, придется остановитья…

— Третьеклассник, Бараки Кунихико. Вот эго колонка.

Тут такое количество текста, что мне даже страшно это читать. Однако, одного названия достаточно, чтобы понять, о чем этот текст. Сверху текста крупными буквами написано:

«Грань между историями о призраках и городскими легендами».

…Я бегло просматриваю текст, и сразу становится ясно, что автор увлекался оккултимзмом. Легко понять, почему его заинтересовало проклятие Хару Асакуры.

— Ну он и маньяк. Такое только в желтой прессе прочтешь.

— Зачем тебе это читать?

— Да просто так. Хочу знать что-нибудь об авторе…О!

Бинго. Под послесловием написанно:

«Если вам известна какая-нибудь необъяснимая история о призраках или городская легенда, сообщите нам!»

И номер телефона.

Я заполучил номер Бараки Кунихико…парня, который написал статью про Хару Асакуру. Так что я попробовал плзвонить ему после обеда…

— А, здравствуйте. Я бывший одноклассник Бараки Кунихико…Да…Э?

«Кунихико уже ушел на работу».

— А…Кунихико-кун работает?

Теперья наверняка знаю, что он не был убит поклятием и даже вполне здоров для того, чтобы ходить на работу.

— Да, меня долго не было в городе, подумал, было бы здорово снова встретиться…Возле вокзала? Спасибо, я знаю это место.

Его мать сразу же рассказала, где работает Бараки Кунихико. Это кафе рядом с вокзалом. Название я не запомнил, но она примерно описала, где оно находится, так что, думаю, найду. Вокзал расположен не далеко от школы, так что заскочу туда по дороге домой.

Мать этого парня оказалась очень разговорчиваой, так что если бы я смалодушничал, мне бы пришлось еще долго ее выслушивать. В конце концов мне удалось вставить посреди разговора дежурное «до свидания» и повесить трубку. Этот парень — моя последняя надежда. Если он мне ничего не расскажет…придется признать поражение.

— И все же…Что там с Лючией?

Я пролистываю историю звонков до ее номера. Она действительно просто заболела? Надеюсь...

Я пробую ей позвонить, но натыкаюсь на автоответчик…

***

Около обеда дождь ненадолго прекратился, но вечером зарядил снова. Из-за него торговый квартал словно опустел.

— Стоп, это кафе…не то, где мы с Котори заказывали те гигантские парфе?

Бараки Кунихико работает в кафе с этими гигантскими парфе. Никогда бы не подумал, что приду сюда еще раз. Внутри темновато, должно быть из-за погоды. Кажется, что прошла уже целая вечность с тех пор, как я привел сюда Котори, чтобы признаться ей. А в итоге она мне отказала, и мы съели это гигантское парфе. Да, были времена…

— Добро пожаловать! Порицию на одного? А, ты же один из…!

— Здравствуйте, я сегодня не за парфе. Тут работает некто Бараки-сан?

— А? Это я…А почему ты спрашиваешь?

…Этот гангстер — Бараки Кунихико? Он кажется нелюдимым, как и большинство хулиганов…но не напуганным. Стало быть, за последние несколько дней с ним ничего не случалось.

— Я бы хотел узнать кое-что…о том, что произошло четыре года назад.

— Четыре?.. Погоди, ты же не…

На его лице тут же воцаряется недовольство. Значит, он до сих пор это помнит. Осталось только выудить из него хоть что-нибудь…

— Я большой поклонник острой еды, — говорит он, — но так же люблю всякие страшилки и городские легенды.

Он снимает фартук, садится за один из столиков и начинает рассказ.

В страшей школе он присоединился к Альянсу черной специи и вместе с ними начал чинить всякие неприятности, но в средней школе он был ничем не выделяющимся членом клуба журналистики.

Я временами делаю заметки или задаю вопросы.

— И вы начали интересоваться слухами о Хару Асакуре?

— Я пытался найти какие-нибудь совершенно новые истории о призраках, не заезженные вроде Ханако-сан.

Все же он не зря добавил свой телефон в тот фестивальный буклет. Бараки-сэмпай сразу же загорелся любопытством…

— Но зачем ты этим интересуешься?

— Затем же, зачем и вы. Мне любопытно.

— Тебе лучше забыть об этом. Ради своего же блага, — тут же отчиканивает он.

Он по-прежнему производит вид хулигана, но его тон серьезен…

— Я слышал, что вы получили травму и прекратили расследование.

— Вроде того. На меня упало огромное табло. Думаю, я еще легко отделался…

— Табло?.. Поразительно, что вы еще живы…

— Ну, оно как бы не упало, а опрокинулось, так что удар вышел гораздо слабее, чем мог быть. Если бы оно упало прямо на меня, я бы вряд ли выжил…

Ясно. Получается, слухи о тяжести его травмы приувеличины. Однако, чем дольше мы разговариваем, тем больше он взволнован. Очевидно, что тогда это было для него большое потрясение.

— Я не знаю, что именно тогда произошло, но…Бараки-сэмпай, вы верите в то, что это было вызвано проклятием Хару Асакуры?

Он несколько раз сглатывает, словно готовясь сказать нечто очень эмоциональное. Словно он хочет сказать, что стылиться того, что боишься проклятия, — нормально, но это совершенно иной случай.

— Без сомнения, упавшее табло — это очень страшно, но вы уверенны, что это не было простым совпадением?

— Если бы ограничилось одинм табло…

— То есть…еще было разбитое стекло?

— Так что тебе нужно?

— Я хочу узнать, кем на самом деле является Хару Асакура.

— Так ты…тоже интересуешься всякими оккультными вещами?

— Ну…вроде того. На самом деле я состою в клубе изучения оккультизма.

— Тогда ты тем более должен остановиться.

Я не понимаю. Было бы логичнее, если бы он сказал мне прекратить, будь я посторонним человеком. Но почему интерес к оккультизму в данном случае — помеха?

— Те, кто интересуются этими оккультными вещами, на самом деле не верят в это по-настоящему.

— Бараки-сэмпай, я прочел вашу колонку в брошюре для школьного фестиваля. Вы писали очень убедительно…

— Мне просто нравились эти страшилки про призраков и городские легенды, все опасное и жуткое. Но я мог наслаждаться этим именно потому, что знал, что все это не по-настоящему. Я был в безопасности. Просто убивал время.

— Вы хотите сказать, что дело Хару Асакуры не настолько безопасное?

Он не отвечает на вопрос, и поэтому я продолжаю:

— Именно поэтому я его и расследую. Как член оккультного клуба, я обязан узнать, что же происходит на самом деле. Так что, пожалуйста…расскажите мне, что вы знаете о Хару Асакуре? И что случилось с Кишидой Рюго в классе 4 «А»? Расскажите, пожалуйста.

— Хммм.

Бараки-сэмпай скрещивает руки и недовольно мычит…Видимо, он думает о том же, что и Есино. Ему стыдно за то, что он боится этого…но до сих пор не может хабыть свои страхи.

— …Когда я услышал историю про Хару Асакуру, решил сперва немножко расследовать это дело, чтобы было о чем написать.

Он узнал, что слухи пошди из 4 класса «А» муниципальной школы №7. То есть находился на том же этапе, что я сейчас. Но затем он узнал, что класс «А» решил устроить встречу выпускников…

Значит, Бараки-сэмпай побывал на этой встрече? Есино сказал, что до того дня имена Хару Асакуры и Кишиды Рюго не были под таким запретом, как сегодня. То, что случилось в тот день, все изменило…

— В тот день лило, как из ведра, совсем как сегодня. Я взял с собой блокнот, пару карандашей и диктофон.

Видимо, Бараки-сэмпай решил, что обсуждение Хару Асакуры будет лишь еще одним пунктом в программе встречи. Когда он пришел, веселье уже было в самом разгаре…

«Привет, я состою в клубе журналистики и хочу узнать о Хару Асакуре. Вы можете мне что-нибудь рассказать?»

Когда он спросил об этом, практически каждый что-то ему да рассказал, лишь несколько человек сразу отсранились.

— История о Хару Асакуре была неразрывно связана со смертью Кишиды Рюго. Видимо, им казалось противным это обсуждать. Они не захотели со мной разговаривать, потому что это означало бы упоминание их умершего одноклассника.

Звучит в духе Есино.

— Так что же они вам рассказали?

— Для начала, касательно Кишиды Рюго. Он перестал ходить в школу всего через неделю или две после перевода, и потом они узнали о его смерти.

Возможно, они не были с ним близки, но в таком возрасте смерть одноклассника наверняка была для них большим шоком. Неудивительно, что из этого раздули целую страшилку.

— Судя по разным версиям, он не то умер от таинственной болезни, не то на его теле были странные шрамы или еще что.

— А кто-то из них видел эти шрамы?

— Нет. Ни один из одноклассников Кишиды не узнал о его смерти из первых рук. На самом деле они даже не знали, в какой больнице он лежит, чтобы сходить и навестить. Поскольку он умер в больнице, ни одну из версий невозможно опровергнуть.

Получается, их одноклассник умер, а они, не в силах его навестить, сделали из его смерти страшилку…Мнежаль Кишиду Рюго, но в каком-то смысле я их понимаю.

— Так, а…что насчет самой Хару Асакуры?

— Точно. Я начал расспрашивать их, откуда перевелся Кишида и что он там делал. Они сказали, что он пришел из приюта, где встретил Хару Асакуру.

— Кишида сам упоминал ее имя?

— Да. Он сказал, что девочку звали Хару Асакура, хотя не сказал, каким кандзи* записывается ее имя.

— Стало быть, проверить, существует она или нет, невозможно…

Все же…есть вероятность, что Хару Асакура вообще не существует.

«Если попытаться узнать правду о Хару Асакуре, будешь проклят».

Пока остается эта связь, действительно существование девушки с таким именем не так уж важно. Но…это лишь порождает больше вопросов. Как может попытка узнать правду о девушке, которая даже не существует, навлечь на тебя проклятие? Это-то и отличает эту историю от обычных страшилок про призраков…

— Ну, мне это не очень понравилось, — продолжает Бараки-сэмпай. — Но именно эта часть городских легенд делает их такими увлекательными, так что…

— И что случилось дальше?

Бараки-сэмпай опускает взгляд…

— Я получил достаточно метериала для статьи…Они много мне рассказали…

Он намереивался переработать это в новую историю о призраках и ихложить во всех подробностях. Отсюда…я опущу все моменты, когда Бараки-сэмпая захлестывали эмоции, и опишу все нейтрально, чтобы потом подробно это проанализировать.

…Итак, это произошло в классе, когда вечеринка еще продолжалась.

Без пяти четыре вечера.

Часы в классе внезапно упали и разбились. Поскольку ученики обсуждали историю Хару Асакуры, они немедленно списали это дело на проклятие. Разумеется, это по-прежнему не выходило за рамки шуток.

Поскольку часы в классе сломались, время, когда происходили остальные события, Бараки-сэмпай замерял уже по своим часа…

Три пятьдесят семь.

На окне появилась единственная трещина. Их старый учитель склеил разбитые часы, наклеил полоску скотча на окно и ушел. Все подумали, что это кто-то юросил в окно камень, но внизу никого не увидели.

Три пятьдесят восеь.

На окне появилась еще одна трещина. Атмосфера в классе начала меняться. Девочки притихли. Парни продолжили шуметь, хотя некоторые до сих пор обсуждали проклятие. Должно быть, они пытались приободрить остальных. Но утверждая, что эти странные события произошли из-за проклятия, только заставили остальных больше в это поверить…

Четыре часа.

Лопунли две лампы дневного света. Под ними стояли несколько учеников, так что остальные осведомились, не поранились ли те. Некоторые начали сами подбирать упавшие осколки. Воцарилась тишина, только несколько человек издавали странные звуки со страха. Был слышен только гром и реакция на него школьников.

Четыре ноль одна.

Вернулся учитель и спросил, что произошло. Стоило ему это сделать, лопнули стекла еще в трех окнах. По одному из них пошли ветвистые трещины. Зрелище было довольно зловещим, и все отодвинулись от окон подальше. Учитель видел это собствнными глазами и мог подтвердить, что это было дело не рук учеников. В классе воцарился хаос. Несколько учеников заплакали.

Когда учитель подошел к окну, чтобы посмотреть вниз, остальные лампы дневного света разом взорвались и на пол посыпались тонны осколков. Поднялись крики. Учитель решил, что класс стал «опасным», и дал указание все идти на выход.

Однако, ученики уже в панике пытались выбежать из комнаты. Двое или трое по пути споткнулись и упали, толпа сразу прижала их к полу, из-за чего толкотня только усилилась. Все были бледные от страха и дрожали, повторяя, что это поклятие Хару Асакуры…

— …И все это случилось за пять минут?

Все стекла в комнате…разбились за пять минут. Легко представить, что сталось со встерчей выпускников…Бараки-сэмпай добавил, что ничего подобного в других классах не происходило.

— И что было дальше?

— Потом мы разошлись…Нет, подожди, по-моему нас отвели в другой класс, где мы что-то поели…Потому учитель отвел меня в сторону, потому что подумал, что в случившемся была моя вина.

Учитель думал, что это Бараки-сэмпай подстроил все эти происществия, чтобы заставить их выглядеть как настоящее проклятие. Но доказать свою невиновность ему было очень просто. Никто из двадцати с лишним учеников не видел, чтобы Бараки-сэмпай что-то сделал. Его отпустили только после того, как остальные ученики ушли…Так что ему не удалось спросить еще что-либо…

Четыре года назад, после встречи…

Он поплелся домой под дождем. Некая неведомая сила разбила веселую беззаботную встречу выпускников, точно тонкое стекло. Бараки-сэмпай боялся, что затронул нечто ужасное. Он чувствовал себя вымотанным, хотя сам не мог объяснить почему…

«Не буди меня».

…А?

Внезапно кто-то заговорил с ним. Кто еще это мог быть там в такой дождь? Ему это померещилось? Однако, этот кто-то сзади схватил его за руку, настойчиво убеждая в реальности происходящего. Бараки-сэмпай оглянулся…и увидел девочку.

Она деражала его за руку, как будто не давая сбежать.

— Эмм…ты кто?

— …Не буди меня.

Вначале эта девочка с короткой стрижкой показалась ему одной из учениц, которые были на встрече выпускников…Но нет, все же она не была похожа ни на одну из учениц 4 «А».

— А? Ты о чем?

— …Не буди меня.

— К-кто ты?

Часть его понимала, кто она такая и почему говорит ему не будить ее. Не похоже, что девочка собиралась отпустить его: она крепко держала его за руку…

— …Не буди меня. Иначе ты…

— Иначе…я что?

Он почувствовал холодную дрожь в руке, к которой она прикоснулась. Это не было…его воображением. На первый взгляд ничего не случилось, но рука словно начала неметь…и набухать…

— Отпусти!

Он вырвал свою ркук из ее хватки. И в тот же миг…

Послышался громкий треск, и на асфальт посыпались осколки стекла. Несмотря на то, что ночь еще не наступила, фонари уже были включены. Он чувствовал, как с каждой секундой вокруг становилось темнее. Он взгляну наверх и увмдел еще более невероятную картину.

Огромное табло над находящимся рядом продуктовым магазином угрожающе раскачиалось взад-вперед…хотя никакого ветра в помине не было. Чтобы огромная металическая вывеска, прикрученая к стене огрмными болтами, вдруг начала расскачиаться…Невозможно…Это была какая-то галлюцинация…

Он на миг задержался, чтобы убедиться в этом…Наверное, только поэтому он остался жив. Табло начало медленно наклоняться, нависая над землей. Капли дождя бежали по нему, прежде чем упасть на землю. На мгновение Бараки-сэмпаю показалось, что это по-своему красиво.

Хотя, странно, что он тогда вообще задумался над этим. Сложись обстоятельства хоть чуть по-другому, и это табло могло упасть на него. А так оно лишь придавило ему ноги. Хотя потом оно накренилось набок и Бараки-сэмпай ударился о его угол головой. Но все равно ему повезло… Если бы его ударило острой частью, ему могло бы пробить череп.

Он не помнит, как потерял сознание…Но, когда очнулся, жуткая девочка уже ушла. Остался лишь беспристарстный дождь, лежащее на земле табло…и струйка теплой крови, бегущая по его лбу…

Акено Такахаси

— Затем я услышал крики и кто-то сказал мне, что у меня идет кровь. Из магазина вышел продовец, чтобы извиниться, хотя зеваки на улице решили, что это я с кем-то подрался…

Должно быть, там были и люди из класса Есино. Вот так эта история о призраках приобрела новые подробности…

— Это все?

— Да, все. После этого я прекратил расследование. Я понял, что дело Хару Асакуры в самом деле опасно, а не просто развлечение…Я уверен. Это была та самая девочка, про которую говорилось в истории…

— Та самая?.. Вы хотите сказать, Хару Асакура?

— Да…я не сомневаюсь, что это была она…Животные или цветы, к которым она прикасалась умирали. Даже люди от ее прикосновения в конце концов заболевали таинственными смертельынми болезнями.

— Да, есть такие слухи.

— Она…показала мне доказательство. Это сложно вот так описать…Но «показала», наверное, не лучшее слово…Скорее, она оставила на мне отметку…Я до сих пор могу увидеть ее…

— Э?

До сих пор…может увидеть? Поначалу я не очень понимаю. Бараки-сэмпай протягивает одну руку вперед…и закатывает рукав. Обнажает тонкую бледную кожу. И что я должен тут увидеть?

— Вот…приглядись…Он уже почти выцвел, но все равно еще здесь.

— Еще здесь?

— Присмотрись…

Я непроизвольно сглатываю. Это…определенно…какие-то отметины…

— В этом месте…Хару Асакура схватила меня за руку.

На его запястье видна слабая отметина…в форме ладони.

— Она была такой сильной?

— Она была сильная…но не настолько, чтобы оставить такой след. Если бы на моей коже так легко было оставить отметки, у меня бы уже все тычки от босса были видны.

Как бы сильно она не сжала его руку…след не мог продержаться целых четыре года. Но, несмотря ни на что…он кажется свежим. И этот след не просто какой-то рисунок, похожий на ладонь. Слишком уж у него заметные, отчетливые края…Это и есть ладонь.

Хару Асакура оставила это…как доказательство предупреждения, чтобы он не будил ее. Чем больше Бараки-сэмпай говорит, тем больше мне кажется, что это проклятие…Каждое событие легко объяснить по-отдельности, но…по крайней мере можно утверждать, что попытки выяснить правду в этой истории действительно хорошим не заканчиваются.

Из того, что сказал Бараки-сэмпай…более чем логично предположить, что отметку на его руке оставила не кто иная, как…Хару Асакура. Следовательно, девушка с таким именем существует…и она атакует всех, кто пытается узнать о ней. И Бараки-сэмпай испытал все это четыре года назад.

До того дня вся эта история была не более, чем будоражащей страшилкой, про которую он хотел написать статью в своей газете. Неужели, Хару Асакура узнала об этом и пришла за ним?

Все, что случилось на той встрече выпускников, под строжайшим запертом не разглашалось и, казалось, было забыто…до сих пор. Но потом кто-то рассказал мне об этом…И я вновь раскопал эту историю. Из-за этого в домах всех выпускников класса «А» произошли странные события. Даже Есино дрожит от страха…Это может означать только…что скоро она явится.

Таинственная девочка лично пришла к Бараки-сэмпаю. Она сказала ему не тревожить ее и оставила этот след. Значит…мне следует ожидать ее появления в любой момент.

*Треськ*

Внезапно я слышу сухой трескающийся звук. На пол тотчас падают стеклянные осколки.

Сломался один из светильников…

— Э-это…

Бараки-сэмпай поднимает взгляд к потолку…и, наконец разглядев, указывает.

Да, я знаю…знаю…Он указывает на люстру. Одна из лампочек…треснула…

— Она…сломалась?

— Да…Но это же не…

Как будто с целью убедить нас…Нет, потому что мы оба воернули свои взгляды…

Остальные лампочки одна за другой взрываются. Пока мы ошеломленно глядим на это, все помещение засыпает осколками.

— Осторожнее! — раздается голос Бараки-сэмпая.

Они падают на нас. Мы закрываем головы руками. Такое ощущение, словно небо расклолось на тысячи частей и упало на нас. На секунду мне кажется, что наступил конец света. Когда я прихожу в себя…вокруг стоит мертвая тишина. И по-прежнему темно. Все источники света разбиты.

Бараки-сэмпай сидит, сжавшись, и только испуганно вскрикивает…совсем, как ученики 4 «А»…

— Я не могу! Я не могу говорить о Хару Асакуре! Пожалуйста, отпусти меня! Хавтит!

Вряд ли он захочет теперь еще что-то обсуждать. Я не могу его винить. Так что я встаю, извиняюсь и ухожу.

Снаружи ветра нет, но до сих пор льет сильный дождь. Я расскрываю свой зонтик и оборачиваюсь, чтобы посмотреть на магазин…точнее, на вывеску над ним. На меня тоже что-то упадет?

…Стоп, я кое о чем забыл. Вывеска не упала на голову Бараки-сэмпая сразу. Перед этим…появилась девочка, схватила его за руку и…

«Не буди меня».

С этими словами кто-то вдруг хватает меня сзади за руку. Холодное колючее прикосновение…такое же ощущение, как есди притронуться к сухому льду. Я вырываю ркук из хватки, оборачиваюсь и…

Передо мной…стоит девочка. У нее вышедешее из моды каре?.. Она ученица средней школы?

Нет, с тех пор прошло четыре года. Теперь она старшеклассница. Ее темные волосы заплетены в хвостик…

— Лючия?

Внешне она похожа на Лючию. Она стоит в школьной форме под дождем без зонтика…но это определенно староста. И тем не менее…ее глаза отличаются. Она похожа на Лючию, но…я сразу понимаю, что это не она. И почти сразу понимаю, из-за чего у меня возникает такое чувство.

Она обнажила свои нежные белые полупрозрачные ладони… Ее волосы, обычно очень красивые, из-за дождя прилипли к щекам и висят сосульками. Почему-то она производит грустный вид…и в то же время жуткий…

— …Не буди меня.

Она снова это произносит.

В ее словах не слышна жизнь…как будто кто-то другой говорит ее устами. Я не верю в проклятия. Но я верю в это. Стоящая передо мной девушка не Кононаси Лючия…

Она…Хару Асакура…

— Ты…Хару Асакура?

*Хлоп!*

Рядом что-то ломается, и я слышу, как на асфальт падают осколки стекла. Таков ее ответ…

— Я подозревал, что ты скоро придешь.

— …Почему ты пытаешься меня разбудить?

Она игнорирует мои слова и повторяет свой вопрос.

— Чтобы положить конец этой истории.

— …Истории?

— Про проклятую девочку, от прикосноваения которой все и вся умирает. Разве тебя не волнует, что люди видят тебя именно такой? Я мало про тебя знаю, потому что все от страха боятся что-либо о тебе рассказывать. Но из своего расследования я кое-что узнал.

— …Что?

— Все говорят о тебе разные ужасы, хотя даже ни разу с тобой не разговаривали. Возможно, Кишида Рюго был другим. Возможно, он действительно что-то знал о тебе. Но остальные ведь ничего о тебе не знают. Например, как ты выглядишь. Или даже каким кандзи пишется твое имя.

…Я всегда ненавидел подобное людское отношение. Когда окружающие тебя люди мыслят о человеке, которого даже никогда не видели, и начинают за спиной его обсуждать. В этой истории много подобных моментов, и этим она меня раздражает…Хотя, если подумать, все истории о призраках таковы. Разве кто-то встречался лично с Окику из Банчо, Сараяшики или Туалетной Ханако?

— Мне это не нравится.

— …Что не нравится?

— То, что ты завладела этой девушкой…Кононаси Лючией. Она не заслуживает того, что ты с ней делаешь.

— …А. Ты про ее мерзкие руки.

— Не говори это с таким беззаботным видом. Ее руки никогда не были мерзкими для меня. Это полный бред. Бред, придуманный группкой жестоких детей.

Последствие нескольких неудачных происшествий, последовавших одно за другим. Для детей этого достаточно, чтобы назвать тебя прокаженным. Однако, Лючии повезло. Ее история могла сложиться намого хуже.

— Лючию это ранило…настолько глубоко, что она до сих пор не может снять свои перчатки…Но все же она сделала так, что ее травма больше ни для кого не причиняет проблем. В отличие от тебя! Благодаря Кишиде Рюго, рассказавшему эту историю классу 4 «А»…Ты теперь не более, чем имя очередной страшилки. Если бы я не знал Лючию получше…Твоя история и казалась бы мне такой — ничем не примечательной городской легендой. Но ты такая же, как она…Я знаю, что ты жертва издевательств жестоких детей, которые решили, что ты проклята.

Девушка смтрит на меня пустыми, ничего не выражающими глазами. Словно вместо того, чтобы меня слушать, она пытается что-то выудить в моих собственных глазах. Возможно мне следовало испугаться…Но я этого не сделал.

— Тебе пришлось пережить то же, что и Кононаси Лючии…По чистой случайности цветы и животные, к которым ты прикасалась, погибали. Достаточно лишь несколько случаев, чтобы повесить на тебя ярлык «проклятой».

Вот почему вера в проклятие Хару Асакуры и боязнь ее самой только порочать ее имя. Когда Лючия услышала эу историю, она невольно начала сравнивать себя с Хару Асакурой и сочувствовать ей. Но теперь я знаю правду…

— Староста не сочувствовала тебе…Она тебя боялась. Сейчас только Лючия и Сидзуру, ее лучшая подруга, знают, что действительно произошло в ее прошлом. И, пока я не уговорю одну из них рассазать, об этом больше никто не узнает.

Большая часть людей будет списывать постоянное ношение Лючией перчаток на ее одержимость чистотой или брезгливость. Они могут и считать ее чудачкой…но не более того.

…А если Лючия преодолеет свою травму, она сможет снимать перчатки когда захочет. И тогда…ее уже ничего не будет сдерживать.

— Но Лючия узнала, что была еще одна девушка по имени Хару Асакура, на которую навесили тот же ярлык, а ее именем назвали историю о призраках. Разумеется, она напугана. Она боится, что кто-нибудь узнает о ее прошлом и обратит кго в глупый слух. Она боялась, что люди будут считать ее прокаженной и избегать до конца жизни!

Ей нужно больше времени, чтобы набраться храбрости вновь посмотреть в лицо своему прошлому. А я должен доказать ей, что эти жестокие ярылки можно убрать.

— Поэтому…Я поклялся, что узнаю истину, не только ради тебя, но и ради Лючии!

— …Все наконец-то начали забывать мое прошлое. Но ты…ты снова его пробудил.

— А ты хотела по-другому?.. Плакать до потери сознания даже не пытаясь ничего предпринять? Я еще мало о тебе знаю. Только то, что у тебя было схожее с Лючией прошлое. То, что тебя называли проклятой девочкой и вампиром…Ты хочешь, чтобы это продолжалось?

Девушка не отвечает. Но ее молчание мне и нужно.

— Разумеется нат…Если бы тебя не волновало, что говорят остальные, ты бы не стала говорить им не будить тебя.

«Не буди меня».

Другими словами: «Оставь меня в покое, чтобы остальные начали забывать».

Другими словами…сделать вид, что этого никогда не было.

— Лючия…вчера, перед тем, как мы начали обзванивать людей, я надеялся, что мы сможем сообща бороться с несправедливостью. Ведь, ты предложила помочь мне в моем сумасшедшем расследовании, верно, Лючия? Ты верила, что, докопавшись до истины, ты сможешь взглянуть в глаза и собственному прошлому, не так ли?

— …Но она же звонила тебе вчера ночью…и просила остановиться. Она умоляла тебя…

— Да…И теперь я понимаю, что заставило ее изменить свое решение. Шок.

Для старосты Хару Асакура словно была подобна ей самой. Вначале она с радастью взялась за расследование.

— Но затем люди начали рассказывать ей ужасные вещи…После того, как она обзвонила всех до единой девушек из бывшего 4 «А», она была сломлена.

…Она не могла сбросить с себя стыд, унижение, страдание и печаль былых недопониманий…Етсетсвенно, казалось, что проще будет все забыть. А значит…она вознамерилась и дальше скрывать свои руки за перчатками, нести свое бремя в одиночестве…

— Ее чувства…Они такие же, как твои, Хару Асакура. Поэтому, она вчера говорила со мной за тебя. Да, я состою в оккультном клубе и нашел эту историю случайно, когда искал тему для блога. Я признаю, что в твоих глазах выгляжу как тот, кого ты имеешь все причины ненавидеть.

Но, начав расследование, я осознал…В этом деле нет ничего оккультного.

— Я понял, что над тобой просто издевалась кучка детей! А я не такой человек, чтобы спокойно смотреть на чужие страдания!

— …Мне не нужна твоя жалость.

— Может быть! Если двое девушек начинают ссориться, я постораюсь их помирить! Если над кем-то издеваются, я просто не могу стоять и смотреть на это! Я очтщу имя Хару Асакуры! И Кононаси Лючии!

— …Я ценю твое желание…помочь. Но, похоже, ты действительно кое-чего не понимаешь.

— Чего?

— …По правде говоря…я действительно проклята.

До сих пор она слушала меня без единой эмоции на лице, но теперь…она зловеще улыбается. Но я не могу воспринимать это просто, как улыбку. Ей…грустно. Она пытается принизить меня, дать понять, что парень вроде меня не может осознать ее боль.

Слишко хорошо я это знаю. И я знаю не только что чувствует Хару Асакура, но и Лючия. Поэтому говорю максимально громко и четко:

— Я опровергну эту дурацкую легенду, из-за которой вам обеим пришлось страдать. Другие бесчисленные множество раз твердили тебе, что ты проклята. И в конце концов ты сама в это поверила…нет, не так. У тебя было лишь два выбора: принять то, что они говорят, или сойти с ума.

Продолжать верить во что-то, когда остальные с тобой несогласны, очень тяжело. Гораздо легче согласиться, что это ты был неправ. Иногда…легче принять издевки, чем пытаться бороться с ними…Не сомневаюсь, что это как раз случай Лючии.

Она очень беспокоится, если снимет свои перчатки хоть на минуту или не помоет руки по десять раз на дню. Не потому, что они действительно мерзкие. Просто она устала от бесконечной клеветы…и ей ничего не оставалось, кроме как согласться с ней.

— Принять недопонимание остальных намного легче, чем пытаться бороться с ним. Я понимаю, почему это легче. Поэтому-то я и говорю все это, даже несмотря на то, что до сих пор плохо тебя знаю.

Все же…я не могу принять такое.

— Не позволяй им навешивать на тебя ярлыки и не делай вид, что тебе из-за этого не грустно!

Она на секунду кажется сбитой с толку. Лишь потому, что я нее накричал?.. Нет, определенно нет. Просто она наконец-то заметила те чувства, которые так долго скрывала.

— Это не грусть! Это сожаление! Если ты не можешь избаиться от этого чувства, я помогу тебе это сделать! Я сокрушу миф о том, что Хару Асакура проклята! И слух о том, что у Кононаси Лучии мерзкие руки!

— …Думаешь, ты сможешь это сделать?

— Да! Обещаю! Я докаху, что проклятие Хару Асакуры — это полный бред!

— …Хе-хе-хе…А-ха-ха-ха-ха-ха!

Она закрывает глаза и слегка качает головой, словно усмехаясь надо мной. Кажется, будто ее забовляет моя глупость…но вряд ли она смеется.

— Разумеется, я смогу это сделать…

— …Да, точно…Именно поэтому я говорила тебе, что ты кое-чего не понимаешь.

«Я действительно проклята».

Один за другим слышатся несколько хлопков. Лампочки на фонорях лопаются.

…А, понятно, мне все понятно…только прекрати.

— …Ну, и как ты это объяснишь? Это проклятие Хару Асакуры.

— Я никогда не назову это проклятием.

— …Ха-ха-ха-ха-ха, а чем же это еще может быть? Или мне на твою голову тоже обрушить табло?

Лампочка у меня над головой тоже взрывается, и стеклянные осколки осыпаются дождем к моим ногам. Если бы ветер хоть чуть подул в сторону, они упали бы прямо на меня…но мне не страшно.

— Флаг тебе в руки. Только это все равно не проклятие. Ты можешь называть это проклятием сколько хочешь, но я не буду.

— …Хочешь сказать, что я сама придумала называть это проклятием?

— Не сдавайся так легко!!! Не соглашайся с толпой, которая решила, что ты проклята! Со страшилкой, которая во всем обвиняет тебя! Не позволяй окружающим говорит, что ты проклята! Я скажу это вместо тебя…Я не виню тебя, что тебе не хватает храбрости сказать это самой, так что скажу вместо тебя!

Ты не проклята!!!

— Это всего лишь большая ложь. Глупая история, придуманная злыми детьми. Если ты не можешь ничего сделать, пусть будет так. Я очищу твое имя вместо тебя и спасу тебя!

Залпом выпаливаю я. Эти слова они и сама хотела прокричать, поэтому я не мог тихо прознести их. Я кричу потому, что понимаю ее сожаление.

…Девушка выглядит невпечатленной. Как будто она не понимает, что я хотел до нее донести…или думает, как на это ответить. В любом случае она больше не пытается мне угрожать или запугать меня.

Сейчас…передо мной под дождем стоит грустная девушка…которая забыла, как плакать…

— Посмотри на меня. Я положу конец этой дрянной истории.

— …Ты сможешь…это сделать?

— Смогу. И я это сделаю.

— …Ха…ха-ха-ха-ха.

— Давай, смейся сколько влезет. Я не изменю своего решения. Я спасу тебя и Лючию…просто потому, что я хочу это сделать.

— …Значит, чтобы с тобой не произогшло…ты по-прежнему будешь называть это всего лишь совпадением?

— Да. Мне неважно, сколько воруг меня лопнет лампочек.

— …Идиот. Разве вообще важно, проклятие это или нет? Любой, кто приближается ко мне, умирает.

— Не говори так. Это очередная ложь, которой тебя научили окружающие. И я никогда ее не приму.

— …Поступай, как знаешь.

— Ага.

— …Но запомни одну вещь. Это…мое последнее предупреждение. Из-за проклятие или нет, если на тебя упадет табло, ты получишь травму. Так же, как и боль в твоей руке…из-за проклятие или нет, она будет постоянно съедать тебя.

…И правда, все это время моя рука болела. То место, за которое она меня схватила. Почему-то я даже не глядя могу сказать, что там осталась отметина. Совсем как та, что на руке Бараки-сэмпая…

— …Теперь у тебя есть доказательство, что я тебя предупреждала…охлади пыл и подумай над этим. И осознай, что в следующий раз получишь больше, нежели предупреждение.

— Говори, что хочешь. А я буду делать то, что хочу. И приму за это ответственность…Так что прекрати досаждать Лючии. Ведь она больше тебе не досаждает. Просто веди себя спокойно. А сейчас уходи! Но прежде чем уйдешь, скажу еще раз: я спасу тебя…Это все.

— …Какая…досада…

После этих слов она закрывает глаза…И вдруг она начинает шататься, словно падая в обморок. Я бросаюсь к ней, чтобы подхватить ее…

— Ты в порядке…Лючия?

Она не отвечает. Она действительно потеряла сознание. Но…сейчас она уже не Хару Асакура. Она моя подруга, Кононаси Лючия…И ей холодно. Сколько она уже вот так простояла под дождем?

Я бросаю зонт, чтобы взвалить ее на спину…Она насквозь промокла. Честно говоря, это доставляет мне больше неудобств, чем просто нести ее.

— Дурацкая Хару Асакура…могла хотя бы дать ей зонт…

Интересно, услышит ли она меня? Наверное, да. Думаю, она по-прежнему где-то рядом. Ну и отлично. Я хотел, чтобы она это услышала.

Я начинаю идти, неся Лючию на спине. В конце концов не могу же я оставить ее здесь одну…Никогда бы не смог…