Глава четвертая

Александра

Пользуясь перерывом в съемках и отъездом Топольского, я решила, что самое время собраться и пожарить шашлыки. Отвлекусь, развеюсь, а то такое чувство, что свет клином сошелся на этом клипе и моих душевных переживаниях. Я так понимаю — небезосновательных.

— Сашка, — Надежда больше ест огурцы, чем режет их в салат, — а правда, что к тебе Топольский в гости захаживает?

— Андрей сказал? — хмыкаю я, — Да не захаживает, так — можно сказать, по делу заезжал.

— Живой Топольский, — вздыхает подруга, — сколько ты еще будешь видеть живую легенду?

— Не так долго — на днях последняя съемка.

— Мне кажется или тебе жалко, что последняя?

— Жалко, конечно, — не стала я спорить, — такой опыт, столько интересных людей.

— Сашка, а какой он в жизни, а?

— Кто?

— Топольский! Ты его хоть потрогала?

— Ты сдурела, — я смеюсь, — нет, ну в кадре трогала, но там в сюжете я навязчивая галлюцинация, так что трогать мне его особо не приходится.

— А хочется?

— Надя!

— Ну какой? Звездит поди?

— Неа, от слова совсем. Он хороший человек, внимательный. У меня сцена была, которая никак не давалась, я постоянно путалась, смущалась и из-за этого очень переживала. Другой бы на меня наорал, а Сергей в сторонку отвел, как-то отвлек, слова нужные подобрал и у меня все получилось.

— Это он только о тебе так заботиться? — хитро прищурилась Надя.

— Я тебя стукну сейчас. Просто он меня в это все втянул и чувствует ответственность.

— Блин, он такой классный! — умилилась Надюшка, поверив в мое объяснение, — Староват, конечно, но какой мужик!

— Надька, ему сорок всего, — смеюсь я, — на которые он не выглядит.

— Сань, возьми автограф! Я умру без автографа Топольского!

— Сама возьмешь, — я кидаю в Надьку яблоко, — я его на концерт в Цельсии пригласила.

— И он согласился?!

— Сама удивилась. Спросил, где можно меня послушать, я, больше в шутку, пригласила его на концерт.

— Санька, а если он тебя хочет на запись пригласить? — у Надежды загорелись глаза, — Ты бы согласилась?

— Конечно. У него нереальная музыка, но для меня он вряд ли напишет.

— Как знать, — хитро улыбнулась подруга, — на концерт же он зачем-то собрался.

— Может еще и не придет, — слишком преувеличено отмахнулась я, — который час лучше скажи, а то как провалились. Я мангал разжигать буду, что ли?

***

— Как твои съемки? — спросил Андрей.

— И ты туда же? — закатила я глаза, — Надька меня уже пытала — трогала ли я Топольского?

— Ну а че? — возмутилась подруга, — Может это моя жгучая мечта — пощупать красивого мужика?

— Надюха, я тоже ничего, ты присмотрись! — заржал Леха, колдующий над мангалом.

— Ой, Лешенька! Мы с первого класса дружим, где я тебя еще не щупала?

— Сань, а серьезно?

— Да нормально. В отличии от нас, там все как часы, ну и бюджет побольше, конечно.

— А сам великий и ужасный?

— Да не ужасный он. Простой, как ты. Ни разу не видела, чтоб даже голос на кого-то повысил.

— Ага, ты лучше скажи, что ты Топольского на концерт ваш пригласила! — влезла Надюшка.

— Че, правда? — Лешка даже картонку, которой махал над углями, опустил.

— Надь, да он не придет, скорее всего. Ну пригласила…

— А может и придет, — хихикнула Надька, — кто его знает?

— Да он вообще занятная личность, — Андрей отложил готовый шампур и потянулся за новым, — работоспособный, как не знаю кто. Фанатичный трудоголик, может поэтому бывшая жена с ним не ужилась, а вовсе не потому, что он ей изменил?

— А кто у него бывшая жена? — спросила Надя.

— По имени не вспомню, но она у них директором группы была. Да они недолго прожили — года два.

— А дети? — не унималась подруга.

— Не случилось детей.

— Ты откуда знаешь? — спросила я.

— Любопытно было, — пожал плечами Андрей, — я всегда интересуюсь, кого слушаю. Кстати, говорят, что он настолько фанатик, что в студии жил одно время.

— Жуть какая, — поежилась Надя, — это насколько надо любить музыку? Я бы точно не смогла.

— Я бы тоже, — согласился Андрей, — а вот Сашка бы жила, если б я ее домой не выгонял.

Надька хитро посмотрела на меня и хихикнула. Убью, язву!

Слава богу, друзья заспорили о любви к работе, а потом разговор и вовсе свернул к более безопасным темам.

Только когда уже стемнело, Надька с Лешкой ушли спать, мы с Андреем уселись на ступеньках веранды курить. Друг спросил:

— Сашка, мне показалось или он тебя клеит? — спросил Андрей, закуривая.

— Кто? — прикинулась я валенком.

— Топольский. Взгляды эти, улыбочки, как он на меня среагировал, когда я вашу идиллию порушил. Клеит?

— Фу, какие выражения. А ты ревнуешь, что ли?

— Нет, интересуюсь, не напрягает ли тебя это. Ты скажи, я если что, на его статус легенды не посмотрю, если приставать станет.

— Герой, — я улыбнулась, — нет, все нормально, никто ко мне не пристает и не клеит. Скорее, оказывает знаки внимания.

— И тебя не раздражает?

— Нет. У него как-то получается не переходить черту своим вниманием. Пока не переходить. А я, почему-то, не хочу это обрывать. Даже странно. Ведь ничего не будет.

— Не зарекайся. Полгода назад ты и этого бы не приняла.

— Ну да. Я не знаю, что делать, Андрюш. Буду пока плыть, а там и съемки кончатся. Это же не всерьез у него.

— Увидим. Ты только пообещай, что если совет нужен будет — ты придешь.

— Обязательно. Надюшке пока не говори, я сама попозже. Пойму что-то сначала. Может, мне вообще все показалось.

— И мне тоже, да? Ох, какой взгляд был у Топольского, когда я ввалился — сожрать меня был готов, — засмеялся Андрей.

— Ну вот пусть и остынет, пока не в городе. Может, новый интерес себе там найдет.

— Если найдет — то поверхностный дурак, но он что-то понял про тебя, мне кажется.

— Ты о чем?

— Ты необычная, Сань, а Топольский, как любой мужик, ведется на необычное.

— Я бы свою необычность с радостью променяла на нормальную жизнь, — нуда, только уже не получится.

— Я не это имел в виду. Ты всегда такая была, если что. Сколько я тебя знаю.

— Захвалишь, — я фыркнула, — пошли спать.

***

Сергей.

Рейс второй раз переносили из-за дрянной погоды. Мне было адски скучно, потому что все дела, которые возможно было закончить удаленно я закончил, в голове какая-то белиберда и госпожа Лишина.

Шестнадцать лет… Была бы она поглупее и попроще, я бы так не колебался, но Саша ведь не кукла. И одно дело легкий флирт, для поднятия настроения, и совершенно другое, что-то посерьезнее. Легкого флирта без продолжения мне уже было мало, и почему-то я убежден, что маленькая интрижка не устроит ее. Но, черт возьми, хочется этой интрижки. Именно потому что нельзя и хочется. Вот свались Саша мне спелым персиком прямо в руки, стал бы я так о ней думать?

Но, черт, шестнадцать лет… В дочери она мне не годиться, конечно, но что-то смущает. Остатки моей совести, что ли?

Подумав, открыл ноутбук и вбил в строку поиска — «Александра Лишина»

Первой выпала ссылка на группу ВКонтакте. Неудивительно. Так — выступления, фотографии, музыка — нет, послушаю я вживую. Аккорды, обсуждения. Стихи. А вот это уже интересно.

Первым попался текст той самой песни, что я подслушал на репетиции. И комментариев под стихотворением больше, чем под другими. Я наскоро пробежал их глазами:

«Саша у себя писала, что теперь это песня и можно будет послушать на концерте в Цельсии»

«Это новое? Мне кажется или кто-то влюбился?»

«А разве они с Андреем Смирновым не пара?»

«Андрей друг детства же»

«А как это мешает?»

Ладно, треп девочек-фанаток меня не особо интересует, я здесь не за этим. Подробности личной жизни госпожи Лишиной я узнаю из первых рук, так сказать. Да и то, если мне это сильно зачешется. Я здесь не за этим, в конце концов.

Чем дальше я читал, тем интереснее мне становилось. Саша вообще уже синоним слова интересно. Стихи у нее — абсолютная противоположность рисункам. Если последние это свет, тепло и сказка, то большинство стихов — тоска и боль, причем не поэтическая, а настоящая. И судя по датам, последние года три-четыре. Более ранних стихов я просто не нашел. Какая трагедия может случится в двадцать с девочкой из хорошей семьи? Жених бросил? Или умер кто-то близкий? Но четыре года это переживать… Либо она слишком зацикленная, либо там действительно что-то страшное. Я вдруг вспомнил — протянутая рука, сползший рукав, белые шрамы на запястье. Вдоль. Нет, кто не без греха, конечно, но если из моих знакомых кто и пытался свести счеты с жизнью, то резали по-дилетантски — поперек.

Пролистав страницу чуть ниже, я зацепился взглядом за сочетание слов, потом прочел целиком. Что-то в этом есть… Я перечитал еще раз. И еще. Быстрее, пока не забылось, пока не растерялось, раскрыл блокнот, набросав несколько аккордов — канва, мотив, потом я из него слеплю что-то приличное. Нет, я хочу эту песню! Именно в таком варианте, с этим текстом, на женский голос. Даже знаю, чей голос.

У значка ее контакта я увидел зеленый огонек. Весьма кстати.

«Добрый вечер, Саша!», — я нажал enter и сообщение ушло.

И почти мгновенно на экране появилось:

«Здравствуйте! Вы уже вернулись?»

«Нелетная погода. Но ночью должен улететь. По крайней мере, так обещают. Саша, я полюбопытствовал — прочел твои стихи. Скажи, пожалуйста, я правильно понял — это не песня, а именно стихи, без мелодии?»

«Да, правильно. Мелодия никак не подбирается»

«А если я подберу?»

Несколько минут молчания и:

«Два вопроса можно?»

«Давай»

«Зачем вам это?»

«Стихи понравились. Знаешь, так бывает — пока читал, мелодия сама легла. Это долго писать — приеду, покажу. А второй вопрос?»

«Вас ничего не смущает?»

«А должно?»

«Забавно выходит — я, малоизвестная девочка с гитарой, внезапно снимаюсь в вашем клипе, потом мой рисунок появляется на сингле (если вы не передумаете, конечно) теперь вы предлагаете мне мелодию на мои стихи. На что это похоже? А еще мне интересно, как скоро меня сожрут ваши фанатки? Они точно не станут стесняться в своих домыслах»

«Это смущает тебя?»

«Хотите честно?»

«Конечно»

«Нет. Я корыстно полагаю, что это будет хорошая реклама моей группы»

Я немножко оторопел от такой непосредственности. Реклама, значит? Хорошо.

***

Я отчего-то нервничал. Пытался отвлечься, но все равно начинал смотреть на часы, где минутная стрелка никак не хотела идти быстрее. Саша должна была приехать ко мне на студию, послушать, что я натворил на ее стихи (а творил я, на минуточку, почти полночи), попробовать, как это все будет звучать.

И все равно я пропустил момент, когда хлопнула дверь.

— Добрый вечер! — она сама протянула мне руку, — Я начинаю привыкать так здороваться.

— Ты видишь в этом что-то плохое? — я вдруг понимаю, что всю неделю мне не хватало не города и студии.

— Я не очень люблю, когда меня трогают чужие люди, — признается девушка.

— Извини, я не знал, — отпускаю я ее ладонь.

— А кто сказал, что вы чужой?

— Мы перешли на ты, Саш.

— Точно, — Саша улыбается.

— Вот и не выкай мне, если я не чужой.

Вместо пары часов мы засиделись до почти до полуночи. И это было чистое удовольствие, потому что не смотря на то, что Саше не хватало технических знаний, мелодию она чувствовала хорошо и не боялась спорить.

— Тебе утром надо куда-то? — спросил я, глядя на часы.

— К сожалению, — девушка потянулась, совершенно беззастенчиво, не замечая моего взгляда. Наверное, к лучшему, что не заметила.

— Тогда давай последний раз прогоним и все, разбегаемся. С записью потом разберемся, но это точно не раньше конца съемок будет — сейчас банально не до этого.

— Да не вопрос, — Саша пожала плечами, — мне даже лучше — пробок сейчас точно нет.

— Давай я тебя отвезу? — предложил я, — Темень такая, поздно.

— А моя машина? Я утром из поселка не выберусь — у нас такси заказать целая история ценой в состояние. Нет, плохая идея.

— Я буду беспокоиться.

— Просто держи в голове, что по этой дороге я езжу почти каждый день и иногда даже позднее.

— Послушать хочешь?

— Хочу, — Саша забрала у меня наушники, наклонилась над пультом, чтоб не натягивать провод.

И я вдруг засмотрелся. На сосредоточенное лицо, которое не уродует холодный свет монитора, на опущенные ресницы, упрямые губы, непослушные пряди, падающие на лицо, две родинки на щеке. Тонкая, почти прозрачная кожа, спорить готов — ни грамма тонального крема.

Я коснулся ее щеки кончиками пальцев, снял наушники, глядя в растерянные зеленые глаза.

— Не надо, — Саша выпрямилась и сделала шаг назад, словно очнулась.

— Саш… — я тоже поднялся.

Она меня оборвала:

— Чтобы больше никогда. Я не хочу в тебе разочаровываться.

— Даже сказать мне ничего не дашь?

— Не дам, потому что знаю, что ты скажешь. Я не хочу быть одной из многих. Все, забыли, разбежались, дальше дружим домами.

Прощание вышло скомканным, вечер теперь казался испорченным. Я закрыл студию и, уже спускаясь по лестнице, усмехнулся, что я как ребенок, которому пообещали под елку огромный конструктор Лего, а вместо этого там обнаружились зимние ботинки. Поспешил, дурак.

***

Александра.

Отъехав пару кварталов, я припарковалась и закурила — не с первой попытки — руки у меня ходили ходуном. Нет, надо успокоиться, подышать, отрезветь, потому что иначе я просто вернусь. Чем я так нагрешила, что мне встретился Топольский? Может быть, я в прошлой жизни ела младенцев на завтрак? За что иначе мне встретился человек, у которого таких как я — орда просто, для которого я очередная победа, легкое увлечение. И можно было бы наплевать, забить, если бы я с ним рядом не чувствовала себя живой. Черт бы его побрал, этого Топольского…