Сергей.
— Господи, святая женщина! — Макс заглянул в пакет, принесенный Сашей.
— Ну что я, не музыкант? — улыбнулась девушка, — я знаю, что на студии никогда нет ничего к чаю.
— Это кто у вас так сладкое пожирает? Ты, небось? — прищурился басист
— Нет, у нас соло-гитарист сладкоежка и басист не отстает. Вот и таскаю сладкое килограммами.
— Так. Нафиг! Брошу все уйду в EverNever, там меня будут кормить, хотя бы. Саш, возьми меня!
— А своего я куда дену? — засмеялась Саша.
— В Оттис его, пусть страдает вместо меня. Саш, ну возьми!
— Так тебя и отпустили, — проворчал я, — работать давайте, время идет.
Я наблюдал все это веселье со стороны, потому что мне от госпожи Лишиной внимания доставалось ровно столько же, сколько, например, табуретке. Нет, она меня не игнорировала демонстративно, но холодность и подчеркнутая вежливость меня убивала. Ни шуток, ни улыбки, ничего. В принципе, заслужил. Мнительный ревнивый идиот.
Чтоб не сорваться на кого-нибудь, я объявил перерыв и вышел покурить.
— Бесишься? — вышел на крыльцо Олег.
— Нормально все.
— Что у тебя с ней?
— В том-то и дело, что ничего. Уже.
— Тебя отшили, что ли? Серёга, теряешь навыки, девочки уже не твой уровень.
— Да иди ты… Там Санта-Барбара какая-то, — нехотя, в общих чертах я обрисовал Олегу ситуацию.
— Ну, — протянул Олег, — это точно кто-то из твоих баб.
— А я вот в этом так не уверен. Мне кажется, у нее тоже пара скелетов в шкафу есть, — я впервые с кем-то поделился своими сомнениями.
— Есть основания так думать?
— Есть, но больше пока не скажу.
— Резонно. Серега, только… Она ведь девочка совсем. Ты уверен, что оно тебе надо?
— Уверен. Ты думаешь, я об этом не задумывался и не сомневался? Только я с ней другой совсем и это как наркотик. И пишу я, как заговоренный — давно столько не писал, как в эти две недели.
— Ты притормозить решил, что ли? Так и до семьи недалеко.
— Все возможно.
Олег присвистнул.
— Денег не будет, — я затушил окурок.
— Серега, у вас реально ничего не было? А если будет? Ты ее наутро в загс потащишь?
— Тебя еще раз послать?
— Спасибо, я с первого раза запомнил.
— Вот и помолчи.
— Ну удачи тебе. По ходу, будет нелегко.
— А когда я искал лёгких путей? — усмехнулся я.
***
Со студии я уходил последним. Странный день, за который я надеялся что-то понять. Понял только, что легко не будет, это точно.
На парковке перед зданием было три машины — одна из них моя, а вторая — синяя Шкода. Интересно. Саша ушла одной из первых, почему не уехала?
Почти тут же я услышал шаги и обернулся.
— Что случилось? — спросил я, глядя на ее испачканные джинсы и, уже не белые, кеды.
— Я искала того, кто пищит, — тут я увидел наконец котенка, которого девушка держала в руках — настолько он маленький, что помещался у нее в ладонях.
— И что теперь будешь с ним делать?
— Искать ему новый дом. У меня неконтактный кот-социофоб, оставить не смогу. Правда я не знаю, кому такой заморыш нужен.
— Я могу забрать.
Недоверчиво, снизу-вверх, она смотрит на меня:
— Не шутишь?
— Я понимаю, что в твоих глазах я не тот человек, кому можно доверить кота, но родители давно хотят второго — мыши, все дела. Кстати, оно кто?
— Кажется, кот. У тебя котята были вообще?
— Очень давно, — признался я.
— Ясно. Тогда так, я его заберу, покажу ветеринару, приведу в кошачий вид, а потом ты его заберешь. Если не передумаешь.
— Не передумаю. Как ты его повезешь? Надо коробку какую-то, а то испугается и будешь по всему салону искать.
— Надо. Только где ее взять?
— Студии была вроде, — вспомнил я, — от бесперебойника. Поднимешься?
— Придется, — он показала глазами на перемазанные джинсы, — мне бы себя хоть минимально в порядок привести и умыться.
— Пойдем, — я сделал шаг назад, пропуская девушку вперед.
— На диван посади, вряд ли он оттуда убежит, — посоветовал я, когда уже в студии Саша стала оглядываться в поисках места для заморыша, — а умыться прямо по коридору и налево.
— Спасибо. Присмотри, пожалуйста, чтоб этот скелет не убился, пока меня нет.
Саша ушла умываться, а я, превращал крышку коробки в решето и лихорадочно придумывал, как бы мне воспользоваться этим временем наедине с ней. Что-то нужно сделать, чтоб она перестала смотреть на меня таким равнодушным взглядом. Что-то большее, чем усыновление бездомного кота и заваливания ее букетами. И надо постараться все не испортить ещё больше.
Я пропустил момент, когда вернулась Саша — задумался.
— Сережа, — я поднял голову, — не нужно больше цветов, — девушка взяла пискнувшего котенка на руки, — это ничего не изменит и жест достаточно избитый.
— Хорошо, я придумаю что-то более оригинальное.
— Ты всегда такой упертый? Не все женщины любят настойчивых.
— Я просто пытаюсь загладить вину и быть чуточку меньшим мудаком в твоих глазах, — да, меня спасет только честность, хоть это и неприятно.
Она подняла на меня глаза. Какие-то больные и несчастные. Правда я это увидел только на мгновение, на секунду, будто она отвлеклась и не успела от меня отгородиться. И так мне захотелось ее обнять и спрятать от всех проблем. Аж скулы свело от желания.
— У тебя все хорошо? — спросил я, вместо этого.
— Да. Все замечательно, — прозвучало как-то иронично.
— Мне просто показалось… — дурак, даже слов найти не можешь!
— Я устала, время позднее, — отстраненно пожала плечами Саша, — ты закончил?
— Да почти. Давай котейку.
Минутное касание рук, а у меня, как у мальчишки, замирает сердце. А, к черту!
— Саша… — начинаю я.
— За коробку спасибо. Я напишу, как можно будет его забрать, — она делает вид, что ничего не случилось.
— Подожди, — я ловлю ее за руку, — поговорим?
— О чем? Снова будем переливать из пустого в порожнее?
— Простить меня никак?
— Строить отношения на взаимном неверии — такая себе идея, — девушка осторожно освобождает кисть из моих пальцев.
— А завоевать твое доверие еще раз у меня шансы есть?
— Сильно вряд ли.
— А если я попытаюсь?
— Я не могу тебе запретит, — Саша пожимает плечами, — но это пустая трата времени. Как твоего, так и моего.
Так, ясно, юношеский максимализм и женская обида. Ядреная смесь, однако. Попробуем с другого края зайти.
— Хорошо. Но попробовать сохранить какие-то дружеские отношения мы можем?
— Зачем? — она смотрит мне прямо в глаза.
— Ты интересный человек, с тобой приятно работать. И терять я тебя совсем не хочу.
— Ты ведь понимаешь, что в этой дружбе нам обоим будет некомфортно?
Умная женщина — это прекрасно, но как же сложно!
— То есть — все? Вот так сразу и никаких поблажек?
— Еще раз — смысл?
— Нравишься. Безумно нравишься и из головы у меня не идешь, — честно сознался я, — Было бы все равно, меня бы эти художества так не задели. И я сам себя уже сожрал за то, что тебе наговорил. Я не то что промолчать был должен, я думать так не имел права.
Она молча смотрит на меня.
— Саш, за чистосердечное и признание вины даже уголовный кодекс предусматривает смягчение приговора.
— Уголовный кодекс во многом несовершенен, — криво усмехается она.
— Саш?
— Что ты хочешь от меня услышать? — устало вздыхает она.
— «Ты мудак, но я посмотрю на твое поведение».
— Я не могу тебе ничего обещать, ты понимаешь?
— Да. А еще я понимаю, что мне без тебя плохо.
— Сережа…
— Я не настаиваю. Но пообещай хотя бы подумать?
— Хорошо, — мне кажется, она согласилась, чтоб я наконец отстал, — я пойду, мне еще домой добираться.
— Я позвоню?
— Я сама позвоню, как кота ветеринару покажу. До свидания.
Я гашу свет, и смотрю окно, как девушка ставит коробку на переднее сиденье, обходит машину, и я на минуту вижу ее лицо в тусклом свете фонаря. Будто на пару лет старше — усталое и замученное. Меня царапает чувство вины — всего-то надо было засунуть свою ублюдскую ревность куда подальше и всем было бы лучше. А еще ты бы не страдал сейчас тут, а был бы с ней рядом, и она бы не смотрела на тебя, как на предмет интерьера — холодно и равнодушно. Идиот.
***
Александра.
Пока я добиралась до дома, пока мыла котенка и приводила себя в порядок я старательно гнала от себя назойливую мысль, крутящуюся в голове. Только на меня все равно догнала, когда я потушила свет и осталась один на один с собой. Мне было больно. И тоже очень плохо без него. Без звонков по вечерам, без теплого голоса, без внимательных глаз. Плохо. Случайного касания пальцев сегодня хватило, чтоб у меня все внутри перевернулось. Я успела по-настоящему влюбиться. Верить ли? Действительно все так, как он говорит? Ревность ничего не доказывает, это может быть банальное чувство собственности, уязвленное самолюбие. Но вот взгляд… Тот самый, который я выхватила случайно, через отражения в зеркале — столько там было печали и нежности… Плохо. Но я ведь не могу сделать вид, что ничего не было? И простить не могу. Наверное, самым правильным будет подумать об этом завтра, когда я чуть остыну и успокоюсь.
***
Звонок Топольского застал меня в саду — клубника сама себя не соберет, а овсянка с ней в разы вкуснее.
— Привет! Не разбудил?
— Нет, — я присела на траву и медленно выдохнула.
— Это хорошо. Саш, я насчет кота…
— Да, я помню, можешь заехать.
— Десять минут, — пообещал он и отключился.
Я положила трубку, встала и одернула свой видавший виды мятый льняной сарафанчик. Когда-то он был нежно голубым, а теперь вылинял до белизны, но в жару ему нет цены, поэтому пока он не расползется по швам я буду его носить. И если, по мнению кого-то, встречать в нем мужчину, неприлично, то можно пойти со своим мнением куда подальше. Тем более, что долгих разговоров я вести не собиралась — отдам кота, перескажу рекомендации ветеринара и в добрый путь.
Мы с Сергеем не виделись неделю, пока я доводила кота до того состояния, когда его было бы не стыдно отдать. Котенок, кстати, был очень славным, если бы не черный социопат Майбах, который бил всех других котов смертным боем, я бы, наверное, оставила себе кошачьего ребенка.
Я успела почистить всю клубнику от листьев, когда застрекотал домофон.
— У тебя что-то случилось? — как — то странно глядя мимо камеры, сказал Сергей.
— Нет. А почему ты спрашиваешь? — удивилась я.
— Выйди, посмотри. Может по ошибке к твоим воротам поставили.
Я чертыхнулась, и, не найдя второй шлепанец, прямо босиком отправилась к воротам. Хорошо иметь чистые каменные дорожки — могу позволить себе не искать обувь.
— Что… — начала я, открыв калитку и запнулась, увидев, что имел в виду Сергей.
Похоронный венок. Земля качнулась, я схватилась за стойку ворот.
— Саша? — Топольский сделал шаг ко мне, но я его остановила.
— Все нормально, — я старалась быть спокойной, но просевший голос выдал меня с потрохами — я разглядела надпись на ленте.
— Так, — Сергей переставил венок по другую сторону забора, — пошли.
— Я сама, — слабо сопротивлялась я.
— Ну конечно, — Сергей наклонился, подхватывая меня на руки, — ты одна?
— Одна. Отпусти меня, пожалуйста.
— Чтоб ты прямо тут упала в обморок?
Сергей опустил меня на диван в гостиной и спросил:
— Воды? Сигарету?
— Не надо ничего, — я попыталась подняться.
— Сиди, пожалуйста, — он поморщился и вышел из комнаты, и почти сразу вернулся со стаканом воды, — пей и дыши. А потом расскажешь мне, что это все значит.
Я бы поспорила о последнем, но меня трясло так, что стакан в руках ходил ходуном и стучал о зубы.
— Тише, — Сергей придержал мою руку, подождал, пока я сделаю несколько судорожных глотков и забрал стакан, поставив его на столик, — Совсем плохо?
— Страшно, — не стала я врать. Именно близость очередного подарка к дому меня пугала больше всего.
— Иди сюда, — он присел рядом, обнял меня за плечи.
Наверное, это неправильно, но я не отстранилась. Мне страшно, я ищу защиты, что в этом такого, да? Кроме того, пожалуй, что я хочу сейчас прижаться к нему еще ближе.
— Тише, моя хорошая, — Сергей погладил меня по волосам, как маленькую, — я с тобой, не бойся. Ничего не бойся. Все решаемо, Санечка.
Меня правда слегка отпустило — голос Сергея имеет на меня какое-то магическое влияние. Особенно, когда он такой тихий и спокойный.
— Легче? — спросил он, когда я отстранилась.
— Немножко. Спасибо. Просто это жутко, когда находишь такое у дома.
— Это как-то с тем букетом связано?
— Я сейчас звонок один сделаю, потом поговорим, — я поднялась — земля больше не уходила из-под ног.
Телефон так и лежал на столике в кухне. По-хорошему, мне бы выйти на улицу, чтоб Сергей не слышал, но какая уже разница?
Я набрала номер Михаила Семеновича
— Доброе утро, Саша! — он снял трубку после первого же гудка, — Опять подарки?
— Опять, — согласилась я, краем глаза замечая, как хмурится Топольский, — теперь под дверь принесли. Похоронный венок, а на ленте надпись: «Вечная память Александре».
— Занятно. Адрес продиктуйте, мы минут через тридцать будем. Венок не трогайте пока.
— Что значит «опять»? У тебя проблемы? — спросил Сергей, едва я положила трубку.
— Есть такое, — не стала я спорить, — но это мои проблемы.
— Хватит! — в голосе Сергея лязгнул металл, — Потом будешь гордой и неприступной, в чем-то более безопасном и я тебе даже подыграю. Рассказывай!
Он действительно был зол. Очень. Хотела бы я знать — почему?
— Вот орать на меня не нужно, — голос дрогнул, и интонация вышла жалобная. Не этого я хотела.
— Извини. Я просто за тебя переживаю, — виновато улыбнулся, — расскажи, вдруг я помогу?
Я вздохнула и начала с букета. Я ведь не обязана ему рассказывать все? Когда я дошла до голубя, меня передёрнуло.
— Саш, — Сергей присел перед диваном, глядя на меня снизу-вверх, — все нормально?
— Да, — я глубоко вздохнула, — просто все это на нервы действует.
— Ну для этого все это и делается. Я могу чем-то помочь?
— Дождись со мной Михаил Семеныча, — наступила я на горло собственной гордости. Мысль, что я останусь одна была невыносимо страшной.
— Ты действительно считаешь, что я могу тебя бросить тут одну на грани истерики? Кем ты меня считаешь, Санечка? — покачал он головой.
— Извини. Встань, пожалуйста, тебе же неудобно.
Сергей поднялся.
— Я сейчас гадость скажу, — достал зажигалку и похлопал себя по карманам, — но ты не допускаешь мысли, что фотографии тоже могут быть присланы тем же человеком?
— А смысл? — спросила я, пододвигая ему пепельницу и пачку сигарет. Топольскому думается что ли лучше, глядя на дым? Он же может даже забывать затягиваться, но закурить в процессе размышлений это святое.
— Напакостить? Если за твоим домом следят, то это вполне себе вариант.
— Леша считает, что это кто-то из твоих фанаток.
— Не лишено смысла.
— Были случаи?
Сергей поморщился:
— Неприятно с тобой об этом говорить. Было, но давно — я еще женат был. Правда не фотографии и цветы, а угрозы и истерики в подъезде.
— Насколько давно?
— Лет семь назад. Но у девушки, которая тогда Оксане угрожала, справка была, диагноз. Сезонное обострение и навязчивая идея, что я ее судьба. Ненормальная, одним словом.
Последнюю фразу Сергей произнес с легкой брезгливостью и пренебрежением. Меня кольнуло — я ведь тоже ненормальная, просто без навязчивых идей.
— Как ее звали? Ту девушку? Или ты не помнишь? — спросила я.
— Помню. Просто сочетание было адовое — Вирджиния Иванова. Классика просто. Но я ее с того времени не видел, так что сильно вряд ли, что это она тебя достает сейчас.
— У тебя время есть? — спросила я, смирившись с неизбежным
— Сейчас Михаил Семеныч приедет, можешь его дождаться и про эту девушку ему рассказать?
— Могу. Если что, Саш, у меня много знакомых, я тоже могу помочь.
— Не больше, чем у прокурора области, — пожала я плечами, — спасибо, но я сама разберусь.
— Зря. Я без подтекста.
— Верю. Но не нужно. Чай будешь?
Топольский удивленно поднял бровь. Я сумела его огорошить.
— Буду. Ты меня иногда в тупик ставишь своим поведением.
— Я могу, — не стала я спорить, доставая еще одну чашку.
— Саш, у тебя регистратор камер в доме? — спросил Топольский.
— Да, — спохватилась я, — думаешь…
— Не знаю. Давай посмотрим?
— Пошли.
— Это я приехала — полдесятого, — показала я на экран, где моя шкода въезжала в ворота, — потом я все закрыла и больше не выходила, значит, смотреть нужно отсюда.
Он наклонился к экрану, пытаясь разглядеть темноту лучше. Ткань его рубашки коснулась моего плеча, и я покрылась мурашками. Слишком меня раскачало сейчас, чтоб хладнокровно держать себя в руках. А еще очень живо я помню, какие у него губы и руки.
— Отмотай еще раз, — попросил Сергей.
«Господи, да отодвинься ты уже от меня…» — мысленно взмолилась я, но видео перемотала.
— Черт, правда ничего не разглядеть. Смотри, вон там в углу как будто движение. Это который час?
— Половина четвертого. Самая темень.
— Вот и я о том же, — Сергей повернул голову и оказался со мной нос к носу почти.
Классика — слишком близко темные внимательные глаза, слишком явно читается по моему лицу то, что я думаю. И я в своих эмоциях сейчас даже слова против не скажу.
Но Сергей меня удивил.
— Не бойся, — он протянул руку, заправив мне за ухо прядь, выбившуюся из косы, — сейчас приедет следователь, скажет что-то конкретное. И я тебя одну не оставлю, не бойся.
— Спасибо тебе, — да, я могу обижаться сколько угодно, но его заботы обо мне это не отменяет.
— Глупости. Так что там с чаем?
В прихожей зазвонил домофон.
— У тебя совершенно не складывается с чаем в моем доме, — улыбнулась я и пошла открывать.
После стандартных приветствий Михаил Семенович спросил:
— Сергей, вы венок трогали?
— Да, — кивнул Топольский, — переставил во двор. А что?
— Пальчики ваши снимем, не против? Саша, где можно с вами наедине поговорить?
— Пойдемте наверх, в кабинет, — я кивнула на лестницу.
Михаил Семенович выбрал одно из кресел у кофейного столика, я село напротив и спросила:
— Порадуете меня чем-то?
— С удовольствием, но пока нечем. Неуловимый Джо какой-то — на всех камерах только силуэт — ни лица, ни каких-то примет.
— Ясно. Мы успели мои записи посмотреть — там то же самое.
— Записи я заберу, у меня есть специалист, может что выудит оттуда. Больше ничего в эти дни не было подозрительного?
Я встала и достала из ящика стола конверт с фотографиями:
— Вот это. Передали Сергею, как вы понимаете — все это голимый фотошоп.
— Кто передал, он, конечно, не в курсе?
— Увы.
— Саша, а ведь кто-то снимал вашу спальню. У вас же нет там соседей?
— Нет, там лес. Хотите сказать, что кто-то лазил по деревьям напротив окна?
— Саша, — мужчина даже поморщился, — двадцать первый век, совсем не обязательно сидеть на елке, чтоб сделать фотографию помещения. Камер в ту сторону, конечно, нет.
— Есть, я отдам вам запись.
— Уже замечательно.
— С этими фотографиями тоже не все гладко, — я нашла ту, где видно спину и рассказала Михаилу Семенычу про сведенную татуировку и наши с Андреем догадки.
— Не лишено смысла, — мужчина разглядывал фотографии, — я, кстати, запрос сделал, в колонию, где Марков отбывал наказание. По документам у них все чисто, даже акт вскрытия мне прислали.
От последней фразы я поежилась, но все же сказала:
— Гроб ведь был закрытый.
— Неудивительно — многочисленные повреждения лицевых костей, травмы черепа. Если верить заключению, то там месиво вместо головы. Простите за подробности, Саша.
— И это меня тоже настораживает. Для душевного спокойствия я бы его откопала и сделала анализ ДНК, но для эксгумации нужно что-то большее, чем мои подозрения и цветы. Это все ведь даже на «Доведение до самоубийства» не тянет.
— Зря вы юридический бросили, Саша, — покачал он головой, — светлая голова.
— С моей психикой там делать нечего.
— Все равно жаль. У нас там вечная нехватка таких принципиальных. Хорошо, Саша, я вас услышал, попробую что-то еще вытрясти про смерть Дмитрия.
— Спасибо. Не сочтите это за паранойю, но чем дальше, тем больше у меня сомнений. Если в итоге это окажется просто психопат, который пытается прикрыться чужим именем и заставить всех поверить, что Марков жив, я буду даже рада, если так можно выразиться.
— Я вас услышал. Саша, поправьте меня, если я не прав, но Топольскому я ведь не должен рассказывать всего?
— Да, — я кивнула, — о Диме он не знает, и я вообще не хочу, чтоб знал.
— Поверил фотографиям? — Михаил Семенович посмотрел на меня поверх очков.
— Поверил. Но, мне кажется, что это к делу не совсем относится.
— Простите, Саша. Я вас понял.
— Я могу идти?
— Сергея не проводите сюда? — попросил мужчина, — Я все-таки хочу с ним тоже побеседовать.
— Да, конечно, — я кивнула вышла.
Прежде, чем спуститься, я немного постояла в коридоре, сделав несколько глубоких вдохов. Спокойно, Саша, это все только твои догадки, которые больше похожи на сюжет какого-то третьесортного сериала. Не воскресают покойники в обычной жизни, бред это.
Едва услышав мои шаги на лестнице, Топольский поднял взгляд от экрана телефона:
— С тобой все хорошо?
— Да, нормально. Пойдем, я тебя провожу до кабинета, Михаил Семеныч хотел с тобой тоже побеседовать.
Пока Топольский разговаривал со следователем, я отдала Тимуру записи с камер, показала двор и лес за домом, откуда сняли мою спальню. Помощник Михаила Семеновича оказался парнем серьезным и немногословным, это даже плюс, потому что вести долгие разговоры мне сейчас не хотелось.
Мы как раз вернулись в дом, когда мужчины наверху закончили разговаривать. Интересно, о чем они так долго беседовали?
— Все сделал? — спросил Михаил Семенович у Тимура и получив в ответ короткий кивок обратился уже Топольскому, — Сергей Георгиевич, пальчики ваши откатаем?
— Да, конечно.
Следователь пожал руку Сергею:
— Рад был познакомиться! Тимур, займись пальцами. Саша, до ворот меня не проводите?
Мы вышли на крыльцо, и мужчина сказал:
— Будьте, пожалуйста, осторожнее и внимательнее. У вас ведь есть разрешение на оружие?
— Да. Думаете, все настолько серьезно?
— Лучше подстраховаться. Я позвоню, если что-то новое выяснится. Всего доброго, Саша.
— До свидания.
Я проводила Тимура и прислушалась — в ванной журчала вода, дверь открыта. Усмехнулась и, прихватив бутылку с остатками виски, пошла спасать легенду.
— Это так не отмоется, — предупредила я. Сергей действительно тщетно пытался оттереть серые ладони.
— И что мне делать?
Я потрясла бутылкой.
— Нет, ну я так не могу. Мне еще за руль, давай я вечером вернусь тогда, — засмеялся он.
— Дурень, — я не выдержала и улыбнулась, — руки оттереть!
— Да? Жаль, я уже настроился на нескучный вечер. Но руки, так руки, уговорила. Вискарик хороший, не жалко?
— Не жалко. Да и другого спирта у меня дома нет.
— Саша, — уже другим тоном сказал Сергей, терпеливо оттирая краску, — можно я тебя кое о чем попрошу?
— Смотря о чем, — насторожилась я.
— Если еще что-то подобное случится — цветы, фотографии, странные люди у ворот — пожалуйста, позвони мне.
— Зачем? Если ты переживаешь, что это действительно кто-то из твоих фанаток, то не нужно, ты не при чем.
— Нет, я переживаю за тебя, — серьезно ответил он, забирая у меня полотенце, — боюсь, что с тобой что-то случится.
— Сереж… — я вдруг даже растерялась. Я не ждала от него таких слов.
— Не буду, — оборвал он меня, — но только ты мне очень дорога и я правда боюсь за тебя. Обещаешь?
— Хорошо, — вздохнула я, — но я надеюсь, больше ничего такого не будет.
— Я тоже. И если нужно помочь — не стесняйся. Взамен ничего просить не стану, не бойся. Хоть ты и считаешь меня вспыльчивым идиотом, но корысти у меня нет, поверь.
— Я не считаю тебя идиотом, — поморщилась я, — хорошо, если что — я позвоню.
— Не позвонишь, — покачал он головой, — ты гордая. Ладно, я сам виноват. Санечка, я что-то могу для тебя ещё сегодня сделать?
— Подожди минутку, я переоденусь. Не хочу здесь одна оставаться.
— Конечно. А вечером как?
— Андрея с Дашкой позову, — я следила за выражением его лица. Ничего.
— Лучше бы тебе вообще в городе пожить, — сказал Сергей, — все-таки охрана у вас достаточно посредственная, а ты одна в большом доме, где даже решеток нет.
«Зато есть оружие», — подумала я.
— Я подумаю над этим, — пообещала я.
Из спальни я позвонила Андрею.
— Черт! Конечно приезжай, Сань. Дарья правда поздно из школы придет — у них там какие-то дополнительные курсы, что ли.
— Я ее заберу тогда, не переживай.
— Сань, может тебе вообще пока у нас пожить? Места хватит.
— И ты туда же?
— И я. А кто ещё?
— Лешка. Сергей.
— Оба правы. Страшно у тебя.
— Ладно, я подумаю. До вечера, Андрюш.
Кинув телефон в рюкзак, я достала из шкафа рубашку и джинсы, покидала в рюкзак всякие нужные мелочи, засунула в переноску кота и спустилась вниз.
— Держи. Он, вроде, откормился, вполне живой и веселый, — я протянула Сергею переноску. Специально выбирала в магазине самую сумасшедшую расцветку.
— Приглашение на концерт еще в силе? — спросил Сергей, забирая у меня сумку ядовито-кислотного цвета с какими-то инопланетными цветами.
— Почему нет? Приходи, ребята будут рады.
— А ты? Хотя, подожди, где-то уже был такой диалог у нас.
— Именно. Переноску не возвращай, это приданное. В пакете миски, корм и лоток.
— Лоток, — обреченно вздохнул Сергей, — ясно.
— Трудно только первый раз, — я хихикнула, — когда ты его повезешь и как?
— Хотел завтра. Он высидит двенадцать часов в машине и проще поездом?
— Высидит, только из переноски не выпускай, а то в салоне дел наделает, ты меня проклянешь потом. Пойдем?
***
Сергей.
Я проследил в зеркало, как Шкода свернула в сторону набережной. Что-то они оба недоговаривают — и следователь-детектив и Саша. Версия с фанаткой настолько шаткая, что развалить ее можно, как карточный домик. И что-то мне подсказывает, что я могу хоть в лепешку разбиться, но она мне ничего не расскажет. Упрямая девчонка!
Только вот страшно за нее. Мало ли какие еще пакости ей устроят? Подкараулить у дома и напугать до полусмерти вполне реально. Страшно. Но я же не могу ее украсть и спрятать? Во-первых, это незаконно, во-вторых, она не оценит. Но способ действенный.
А я с ума схожу, когда она рядом. Заново влюбился, когда она открыла калитку — хрупкая, тонкая, в этом своем сарафанчике, с косой и босая. Сколько у госпожи Лишиной еще образов? И как бы ты не переживал, старый пень, но тянет тебя к ней не только душой, но и телом. И бархатная кожа с золотистым загаром и лёгкий запах духов, в которых явственно слышится черная смородина и красиво очерченные пухлые губы. А еще вредность, гордость и упрямство. Мозги, шарм и язвительность. Боже, дай мне сил. И ума, не сделать хуже.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.