Глава вторая

Сергей.

Признаюсь — я знал, что эти съемки авантюра — сценарий, написанный собственноручно, непрофессиональная актриса, я — впервые вне кадра. Та еще команда мечты. Но сценарий оказался весьма неплох, вне кадра было достаточно комфортно, а актриса… Скажу одно — я не прогадал. Саша не боялась камер, не была капризна, выдавала нужные эмоции и в целом оказалась довольно приятным человеком. Девочка из хорошей детской — правильная речь, вежливость и хорошие манеры. Не дурочка, что тоже ценно — я успел перекинуться с ней парой фраз на первой съемке и был приятно удивлён.

Но я рано выдохнул.

— Совсем никак? — спросил я у гримера.

— Никак, — покачала головой девушка, — глаз заплыл, нос распух… Я же не могу ему новое лицо вылепить.

— Серег, я не специально, — по-детски проблеял Макс, — Я за сигаретами вышел, а их там трое — гопари типичные, хаер им мой не понравился….

— Руки хоть целы? — спросил я.

— Да нормально с руками, играть могу.

— Тебя только на сцену выпускать, — бормотнул я, думая, что же будет со съёмками клипа, график которых уже утвержден и вся аренда оплачена вперед.

— Здравствуйте, — услышал я Сашин голос, — о, господи, Макс, кто тебя так?

— Я на прошлом выступлении накосячил, Георгиевич меня воспитал, — с совершенно серьезным видом сказал Макс, прежде, чем я успел открыть рот, — а почему ты думаешь, у нас басисты не держаться?

— Клоун! — сигарета никак не хотела вылезать из пачки и меня это бесило, — Добрый день, Саша!

— Как ты сниматься будешь? — девушка кивнула мне и с сочувствием смотрела на басиста.

— А никак не будет, — что-то меня задело ее сочувствие к Максу, и я ответил чуть жёстче, чем нужно было, — этот шут своим ребячеством все съемки сорвал и как с гуся вода.

Макс обиженно засопел разбитым носом, а Саша внимательно посмотрела на меня:

— Сейчас я готова поверить, что вы действительно бьёте басистов, — с легкой улыбкой сказала она, — неужели никто больше не может?

— Люди! — подошел Вадим, — Привет, Саш! Люди, аренду студии перенести нельзя никак, все забито. Деньги нам тоже не вернут — имеют полное право. Надо снимать сейчас.

— С кем? — я все крутил в пальцах не в чем неповинную сигарету.

— М-м-м, — Вадим почесал затылок, — а вокалист твой? Олег? Староват правда…

— Угу, а сцену с гитарой мы чем потом заменим?

— Ну да… А второй гитарист?

— Вне зоны, — я вздохнул, — с дачи я его вытаскивать не поеду, да и не успею.

— Сергей Георгиевич, — вдруг сказала Саша, — а вы сами? Вы же знаете сценарий, сами его писали. Да и с гитарой потом сочнее получится.

***

Александра.

Сначала я сказала, а потом прикусила язык. С одной стороны, мне было жалко этого растерянного и злого человека, хотелось чем-то помочь, а с другой… Я тоже попала под очарование Топольского и понимала, что взаимодействовать с ним нужно поменьше. Понимала и сама сейчас усложнила себе жизнь.

— Серег, Саша дело говорит, — поддакнул Вадим, — больше некого. Да и шансов на успех больше — твои поклонницы клип до дыр затрут!

— А я не староват, значит? Мы с Олегом почти ровесники, между прочим.

— Серега, не кокетничай, серьезно больше некому, — сказал Вадим, — Саша права — ты знаешь сценарий, ты, как ни крути, лидер и лицо группы. Хватит перепираться, оплаченное время идет.

— Как я не хотел в кадр, — практически простонал Сергей, — Макс, тебе не жить, зараза!

— Вот и чудненько, — потер руки Вадим и позвал гримера, — Валюш, сделай нам красиво, пожалуйста!

— Саша, вы переживете такого партнера? — Сергей обернулся ко мне.

Я постаралась кивнуть как можно спокойнее, потому что на деле у меня тряслись коленки, а сердце колотилось где-то в горле. Странное чувство — я одновременно хотела с ним работать и меня одолевало предчувствие чего-то неизбежного.

— Хорошо, что мало отснять успели, — порадовался Вадим, — всего одну сцену переснять. А если бы этому бойцу лицо разбили на финалке? Все бы пришлось переделывать! Так, Серега, Лекса — пошли к зеленому фону, посмотрели друг на друга!

Вот так на меня мужчины не смотрели давно. Я даже не знаю, как это описать. Просто это совершенно мужской взгляд, которым тебя уже оценили и раздели. И, судя по всему, оценили достаточно высоко.

Тонна грима не скрыла, как я залилась краской — если этого не видел Вадик, то Сергей точно заметил. Ладно, хладнокровия мне не занимать, в руки себя я взяла быстро, отыграв все, что от меня требуется. Чего я разволновалась? Топольский окружен женским вниманием и такие взгляды у него на подкорке, не надо обольщаться, Александра. А теперь сходи на крылечко, покури и езжай домой, пиши свой треклятый диплом.

***

Сергей.

Я вышел из студии и заметил на крыльце Сашу — она еще не уехала, а стояла у перил с тлеющей сигаретой в пальцах и думала о чем-то своем.

— Огоньку не найдется, — пробасил я из-за спины девушки, отчего та чуть не подпрыгнула.

— Держите, — засмеялась Саша, протягивая мне тяжелую мужскую зажигалку. Рукав ее толстовки сползает, и я замечаю несколько шрамов на запястье. Подростковые попытки суицида?

— Не боитесь за голос? — спросил я, возвращая зажигалку.

— Не боюсь. Дурная привычка, зато своя.

— Резонно. Вадим сказал, вы моя фанатка, — спросил я, опираясь на перила рядом с ней.

— Грешна, — улыбнулась девушка, — но фанатка, это громко. Поклонница, скорее.

— А в чем для вас разница?

— Сергей Георгиевич, не выкайте мне, — попросила она, — мне неудобно. Просто Саша и на ты.

— Хорошо, Саша. Так в чем разница?

— Я не дежурю у вашего подъезда, не интересуюсь вашей личной жизнью, даже день рождения не знаю какого числа. Все, что мне интересно, это музыка. Вот это я не пропускаю.

— Настолько нравится? — мне вдруг очень захотелось услышать, что нравится.

— Да. Это тот случай, когда я в мелодии нахожу частичку себя. Что-то очень близкое.

— Приятно слышать. Саша, а мне не выкать у тебя никак?

— Никак. Не получается пока.

— Буду надеяться, что только пока. Не настолько я и старый. Так, лет на двадцать?

— Шестнадцать, — поправила Саша.

— Ну да, не такая и пропасть, — больше для себя говорю я, мимолетно заметив, что про день рождения она не знает, а вот разницей в возрасте поинтересовалась, — Саша, я вот о чем хотел… ты меня стесняешься?

— Есть немножко. Но я постараюсь как-то собраться к следующим съемкам. Я просто не думала, что все так… — она пожала печами, — сложится.

— У меня к тебе предложение — давай где-нибудь посидим, поговорим как люди, а не как музыканты? Нам еще сниматься вместе, наверное, стоит попробовать подружиться, чтоб не стесняться?

— Наверное, стоит, — улыбнулась девушка, — тут как раз недалеко есть кофейня очень тихая и уютная — можно пешком дойти.

— А вас часто на улице узнают? — спросила Саша, когда мы сели за столик и сделали заказ.

— Узнают. Но, не так часто, как ты думаешь — я все-таки по ТВ не мелькаю и известен в более узких кругах, так что девочки мне на шею на улице не вешаются, а жаль.

— Но и недостатка женского внимания у вас нет, — Саша ехидно улыбнулась. Подколола. Нет, это не та тема, которую я хочу с ней обсуждать. Но вот опять несостыковочка — ей неинтересна моя личная жизнь, но что-то она, видимо, поискала.

— Как у тебя с музыкой получилось? — спросил я.

— Просто, — пожала она плечами, — я еще в школе петь начала, сначала в хоре, потом что-то военно-патриотическое на всяких смотрах. Потом рок, захотелось гитару, притом больше, чем три аккорда.

— До сих пор играешь?

— Средненько, но играю. Потом я попала в свою первую группу — Скай. Мне тогда шестнадцать едва исполнилось, взяли меня почти с улицы. Хорошие ребята, мы чуть больше года по всяким ролевкам играли, они сейчас, кстати, достаточно популярны. А потом, уже попозже, получилось, что получилось — дрим-рок? Арт-рок? Черт знает, что мы играем, но нам нравится.

— То есть группе вашей почти шесть лет?

— Три. Я еще немножко училась, не до музыки было.

— Ты только поешь? Или пишешь тоже?

— Пишу, но больше в стол, там… личное, — по лицу девушки пробежала тень, — но что-то отдаю группе, что-то довожу до ума и играю на квартирниках — на них моей известности хватает.

— А послушать можно?

— Со стыда же сгорю, Сергей Георгиевич!

Я укоризненно посмотрел на нее.

— И даже если, то вы представляете, что будет, если вы на такой квартирник придете? Там-то почти все вас узнают. Сорвете мне ламповые посиделки.

— Я надену темные очки и накладной нос, — мне вдруг стало так легко и просто. Непозволительная роскошь — не думать на три шага вперед. Ох, зря, наверное.

— Ну если вы не шутите, то у нас через две недели выступление — мы полным составом будем играть, свое я тоже буду петь.

— Не шучу. Какое число это будет?

— Тридцатое.

— Клип уже снимем, и я еще в городе. Приду, — под ошарашенным Сашиным взглядом я заказал нам еще кофе.

— Ребята в восторге будут, — пробормотала девушка.

— А ты? — спросил я и тут же себя отдернул, что сказал лишнее.

— И я, конечно. Можно я вас тоже о чем-то спрошу?

— Давай.

Саша подождала пока официантка заберет пустые чашки и спросила:

— Почему вы клипом сами занимаетесь? Почему не сценарист, не директор группы?

— Хороший вопрос. Директора у нас пока нет, мы в поисках хорошего человека, а сценарист… Саша, ну давай будем честны — ты можешь назвать хоть один хороший клип у Оттиса? Вот и я не могу — мне ни один конечный вариант не нравился полностью, а ведь все их делали режиссеры, операторы, директора. В этот раз я решил ломать систему и влезть в это все самому.

— Сложно?

— Достаточно. Сложнее всего ту картинку, что у тебя в голове, объяснить чужим людям. Я вообще собирался руководить со стороны, а пришлось в кадр. Ненавижу сниматься, если честно.

— Но вы в кадре интереснее, чем Максим, — вдруг сказала Саша.

— Почему ты так думаешь?

— Харизма, — девушка пожала плечами, — не знаю, как объяснить, но у Макса все равно как-то неестественно получалось, хотя он старался.

— Лестно.

— Как будто вы этого не знали, — она улыбнулась чисто по-женски — лукаво и кокетливо.

От этой улыбки меня что-то екнуло внутри. Интересно…

***

Александра.

— Это был приятный вечер, — улыбнулся Сергей, проводив меня до стоянки.

— Взаимно, — я пожимаю протянутую руку. Я уже заметила, что у Топольского такая манера здороваться и прощаться.

— Мне давно ни с кем не было так легко, — вдруг признался он, задержав мои пальцы в своей руке чуть дольше, чем это позволяли приличия.

Я вдруг смутилась, смешалась, не зная, куда деть глаза и руки.

— До свидания, Саша, — улыбнулся он уголками губ и пошел к своей машине.

Я уехала не сразу — надо было чуточку успокоиться. И понять, почему я так разволновалась от вполне невинного жеста. Хотя ответ был, что называется, на поверхности, но верить в него… Фантастика это, что-то нереальное.

Дома я накормила собаку, налила себе чашку облепихового чая и пошла на веранду. Люблю свой дом, поэтому и не хочу его продавать. Здесь прошло мое детство — давно, когда вместо двухэтажного дома был летний домик-дача в полуживом поселке. Я еще в школу не ходила, а папа был обычным следователем. А потом умерла бабушка — папина мама. Я ее не помню совсем, но от нее осталась квартира — хорошая трешка в центре и родители решились. Трешку продали, папа ушел в бизнес, который неожиданно пошел в гору. Кто знал, что у него талант в грузоперевозках и две видавшие виды фуры вырастут в целую компанию с двумя филиалами в соседних городах? А когда я была уже классе в четвертом, началось строительство дома. Земля в этом районе неожиданно выросла в цене и на месте нашего дачного поселка, начали строить поселок охраняемый. Папа и не растерялся — сначала появился первый этаж — веранда, гостиная, кухня, и спальня для гостей, а на следующее лето добавился второй — с моей детской, спальней родителей, кабинетом и мансардой, где потом мы репетировали с EverNever. Гараж, соединенный с домом и раздвижные ворота папа успел отстроить незадолго до смерти. Почему-то ему было так важно закончить дом. Он еще шутил, что когда его не станет, то девочки должны быть обеспечены нужным уровнем комфорта. И ведь действительно — после его смерти остался дом, который мне очень дорог, как воспоминание, и фирма, которая приносит хороший доход, а рулит ей теперь мама. А я помогаю, по возможности. Все-таки переводчик с английского в грузоперевозках по СНГ не самое нужное.

Кстати, наверное, именно после того, как папы не стало, у нашей компании все пошло наперекосяк. Надеждина тихая война с родителями стала открытой и идет по сей день, у Андрея погибли родители — взрыв в метро, Леша влез в не очень хорошую компанию, а я… я встретила Диму.

Четыре года назад я ненавидела тишину. В тишине я могла думать и эти мысли меня убивали, грызли изнутри, в тишине приходили воспоминания, которых я не хотела, которые я ненавидела.

Мне нужен был постоянный шум, что-то, что бы заглушало мои мысли, не давая остаться с собой наедине. Я слушала музыку постоянно, искала что-то новое, что-то, с чем не связано воспоминаний. И нашла Оттис, который стал для меня откровением. В этой музыке была надежда, которой мне не хватало. Я тогда скачала себе все альбомы, просто гоняя их по кругу. Я не лукавила, когда говорила, что не в курсе его личной жизни — мне вправду было все равно, я только бегло пробежала глазами статью на Википедии и то, только чтоб узнать где он еще играл.

Не помню, в какой момент я тогда начала жить. Не выживать каждый день, не ломать себя, а именно жить. Просто как-то все наладилось, вошло в свою колею — полностью забитый делами день тоже вошел в привычку, поэтому я хваталась за все, что-когда-то мне было интересно — учеба, музыка, рисование. Я даже влезла в дела родительской фирмы, где числилась совладелицей, научила отличать Вольво от Скании и разбираться в документообороте. Мой психотерапевт поощрял все, особенно мое творчество, да я и сама видела, что, так называемая, арт-терапия работает. Тогда же, сидя на моей кухне с Андреем, мы решили, что группа должна быть. Я вытрясла свои черновики, Андрей подобрал аранжировку, получилось сносно. А вот с текстом у нас возникла проблема — мои стихи либо не ложились, либо были слишком личными и болезненными, а Андрюшка вообще рифмует только кровь-любовь-морковь. Пока мы думали, где найти поэта, который бы писал то, что устроит нас всех, Надька принесла свои стихи — ужасно стесняясь и стараясь всем своим видом показать, что ей все равно возьмем мы их или нет. Мы взяли. Надежда, как оказалось, отлично чувствует ритм и музыку, а еще пишет прекрасные тексты.

И если с группой и социумом что-то получилось, то с отношениями… Сколько бы я это не прорабатывала с врачом, сколько бы не пыталась перешагнуть через себя — ничего. Только страх нового предательства, неприятие, недоверие — такой себе фундамент для отношений. И если раньше мне ничего и не хотелось, то последнее время я стала ловить себя на мысли, что очень хочется побыть живой. Вот чтобы точно знать, что тебя любят, без всех этих танцев с флиртом, недосказанность, неуверенностью в чужих чувствах. Но только так не бывает. Да и терпеть все мои страхи и фобии ни один нормальный парень не станет. Скорее, он просто сбежит сразу после того, как я все расскажу. И я даже не стану никого осуждать — кто знает, что бы я сделала в подобной ситуации.

И все бы шло, как идет — я бы глушила свои несбыточные мечты, сублимировала несмелое желание тепла и любви в музыку, готовила бы этот треклятый диплом и помогала Дашке, сестренке Андрея, готовиться ко вступительным экзаменам. Держала бы оборону, осаждая особо ретивых поклонников, которых в последнее время развелось как-то слишком много, если бы… если бы жизнь не свела меня с Топольским. С ним все идет к чертям — держать лицо не выходит, маски не работают, а чувства и вовсе выходят из-под контроля. И страшно даже не это, а то, что он ко мне относится так тепло, даже с нежностью, а в том, что я не хочу это пресекать, в том, что хочу в этих дружеских жестах видеть что-то большее.

Хотя бы сегодня — ну посидели в кафе, поговорили, для блага съемок, ну чуть дольше нужного он держал мою руку, так почему у меня даже при воспоминании об этом такой ураган эмоций?