Глава четвертая

Моя эффектная маман увлеклась Турцией, Грецией и Италией. Таскала оттуда барахло и раскидывала по торговым точкам в разных частях города. Дома бывала редко. Кажется, завязала шуры-муры с кавалером, лет так на цать ее младше. Папик в офисе тоже не зевал. Черт с ними. Честно, не до них сейчас. Все равно не разведутся. Есть же еще Машка. Но факт, что в данный момент я одна и поделиться не с кем.

Так уж вышло, что тетя Шура — самый близкий мне человек. К ней я и побежала. Выложила судьбу свою не сложившимся пасьянсом.

Вот, дама пиковая в раскладе лишняя, а с вашим валетом одни хлопоты. Помогите короля червонного к счастью призвать. Туз козырный имеется, взаимная любовь называется.

Она удивлялась, охала, ахала. Потом подскочила, чуть ли не до потолка.

— Точно, Ирка, сох он по тебе!

— А я почему не в курсе?

— Так, ненаблюдательная ты, однако! — развела руками театральным способом.

Мы поплакали от души, посмеялись кое-где. Она решительно сверкнула глазами:

— Пусть мой дурень ищет свой Замок, а ваша судьба мимо вас не пройдет! Не допущу!

— Че, мелешь, теть Шур, какой замок?

Она отмахнулась, типа, не бери в голову.

Тут придется несколько слов кинуть про наши семьи. Да, они дружные, но не одинаковые. Называлось наше сообщество датским королевством. Это с языка Андрюхи. У Шекспира содрал; думаю, тот не в обиде. Ежели нарушили его авторские права, то скажу иначе. Моя мама именовала наше содружество колхозом, а мама Сергея — коммуналкой.

Начну со своих родителей.

Зуевы. Четырехкомнатная квартира, дом 23.

Мой папик долго протирал штаны в каких-то горкомах, парткомах, потом осел в уютном кабинете крайпотребсоюза. Покинул продавленное кресло два года назад, ушел в свободное плавание. Маман товароведила в универмаге, правда, не в центральном, но нам хватало. Все дети датского королевства были одеты и обуты в подприлавочный «импортный выброс». Кто не жил в те времена — не поймет. Слово «дефицит» помните?

Березины. Трехкомнатная квартира, дом 24, напротив.

Тетя Шура парикмахер, причем блатной. К ней по записи ходили, часто нужные люди. Мы были подстрижены и причесаны. Больше всех доставалось мне, так как у моих соседей по манежу с волосами не густо. Дядя Сережа, ее муж, подпольная кличка — Сережка большой, был тренером мелюзги по плаванью. Юношеская сборная и все такое. Мы посещали бассейн в статусе «мелюзга» вплоть до десятого класса. Умели нырять с вышки и знали разные способы плавания. Мой любимый — по-собачьи. Сережка маленький тоже особо не изгалялся в воде. А Андрюха родился с жабрами. Его на сушу надо было вытаскивать «из-под палки». Выражение стойкое, дюже популярное у наших любимых мамок.

Да, кухня Березиных считалась общей территорией.

Романовы. Однокомнатная квартира, дом 24, тот же подъезд, выше этажом.

Они из породы: бедные, но гордые. Эту их установку не поколебали ни перестройка, ни катавасия сегодняшних девяностых. И тетя Лариса и дядя Витя действительно эрудиты, интеллектуалы. Оба работали в задрипанном НИИ в советские времена. Он — руководитель лаборатории, она — старший научный сотрудник. Что-то с электроникой связано. Дядя Витя успел защитить кандидатскую, еще в перестроечный период, но денег это событие в семью не добавило. Сейчас перебиваются преподавательской деятельностью.

К живописи, да и вообще, к искусству, не имеют никакого отношения. Хотя, почему не имеют, прекрасно разбираются. А их сыночек — истинный художник. Забрать у него краски или кисточку, что сердце выдрать из детской груди.

Романовы занимались расширением нашего кругозора. Вылазки в планетарий, театры, музеи — по их части. Молчу про картинные галереи. Это обязательная программа, тут даже высокая температура не спасала. Мы не очень хотели "расширяться" и часто «недомогали» по выходным.

Между собой эти два эрудита если ругались, то интеллигентно, будто матершинных слов не знали.

Не то что мои, так припечатывали друг друга подзаборной лексикой, соседи вздрагивали, а некоторые жильцы из дома напротив задерживали дыхание и хватались за телефонные трубки.

Понятно, да? Я побаивалась маму Романова, и сама к ней не пошла бы. Тетя Шура отправилась с дипломатической миссией к тете Ларисе. Напоследок умоляюще на меня взглянула:

— Про кошмары Андрюшины умолчим, да?

— Господи, конечно!

Она по-боевому вскинула голову, мол, готова. Задача — выяснить, что почем с этой Леной.

Но у тети Ларисы обострился нюх, и она закидала тетю Шуру вопросами, как пулями, та растерялась, отступила, попросила рекламную паузу. Побежала ко мне, советоваться. Не успела доложить обстановку, как была настигнута следующей «пулей» в спину:

— С кем ты разговариваешь?

Заговор раскрыт.

Итак, на конспиративной хате, она же кухня Березиных, собралось все женское население нашего датского королевства, кроме моей мамы, она приезжает через день. Молодняк зато приперся, Светка и Машка. Извините, что не познакомила раньше. Право слово, не до них было. Это наши сестры, «другие официальные лица». Светик — Березинская, Машка — моя. Они нас на семь лет младше. Естественно, подруги не разлей вода.

Сначала все слушали мой доклад об удивительном пленэре. Я не вдавалась в натуралистическое описание, мягко скользила по деталям, заставляя женское воображение дорисовывать интимные подробности. Раскрыв рты, тужился молодняк, погрузившись в романтическую атмосферу. Потом помолчали, каждый о своем, а потом… весь наш бабий коллектив дружно залил кухню слезами. Тетя Лариса мне поверила и сказала правду.

А дело нехитрое. Перспектив у художника в маленьком городе нет. Не преподавать же рисование в школе!

— Что он может тебе предложить, Ирочка? А там — студия, огромные подвальные помещения, и питерская прописка!

— А мне ничего кроме любви от него не надо! Пусть нарисует мой портрет в стиле ню! — я вздохнула свободно, впервые за тысячу лет.

Как просто ларчик открывался. Женюсь на колыбели октябрьской революции!

Я тут же бегу к папику. «Папа, родненький, не нужна мне квартира! Хочу подвальные помещения, по возможности сухие и чтоб много!»

Папа икал полчаса, не останавливаясь. Пришлось и ему все рассказать. Помрачнел, погрустнел, но понял.

— Чувствовал я! Да и мать тоже! Как вы сошлись — все наперекосяк пошло!

Оказывается, в доме из-за меня скандал получился. Я глотала слезы, папик — виски. Натурально, привыкаю к влажным глазам.

Моему папику тяжело еще оттого, что он сильно уважает Андрея, верит его версионным линиям, ситуативному ряду и прочей туманной дребедени. Как говорит мама, является истинным адептом Березинских теорий.

У нас все получилось чудесным способом. Подвалы краеведческого музея, захламленные, загаженные, приводите в порядок и пользуйте на благо себе и людям.