Глава пятая

Пришла пора рассказать правду про его ночные кошмары. Они его не мучают, они им владеют. Он не спит не потому что не хочет, а потому что ему нельзя спать. Это вам не веселенький лунатизм. Его так выворачивает, ломает, подкидывает — кровать от страха съеживается. Что там о людях говорить. Любая психушка позавидовала бы такому экземпляру. Уникальный образец. Он кричит бог весть на каком языке, мечется, кому-то что-то доказывает, умоляет, а проснуться не может. Потом в себя приходит полдня.

Как я испугалась в первый раз.

«Тетя Шура, что ты мне ничего не сказала! Я чуть с ума не свихнулась!» «Прости, деточка!» И глазки потупила. «Зачем же вы врете, что не знаете причину его расставания с Мариной?» «А с этим как раз проблем и не было!»

Вообще-то, да. Что-то я не подумала. Прожили они целый год. По любому она должна знать о его кошмарах. Я решила поговорить с Веденеевой.

Хохма с боку! Она мне дала такой же совет, что и сам Березин: «Не обращай внимания!»

Скажите на милость, кому нужен мужик, который не спит по ночам неделями, а когда организм выдыхается, он опрокидывается в сон, оттуда в кошмар и далее… свистопляска из фильма ужасов.

Вам понятно, почему он ни у одной бабы не оставался до утра?

Ночи из серии «Привет, Хичкок!» повторялись с завидной регулярностью.

Андрея лихорадило безудержно. Он явно с кем-то спорил, с силой бешеного зверька кидался в невидимого оппонента заковыристыми фразами. Увы, не лингвист я, чтобы определить — к какому попуаскому наречию принадлежит его обращение. Только одно слово и могла разобрать из всей абракадабры: «Гольденштейн».

Я просто стояла тихо и уже без особого страха наблюдала эту «занимательную» картинку.

А что нужно делать? Чем помочь? К утру он сам утихомиривался, а я уходила на работу.

***

Вечера мои однотипны. Вот, сижу опять одна, как всегда на кухне. Вновь думаю, вспоминаю, анализирую.

Какова моя роль в его неуправляемых снах? Почему это происходит именно с ним? Нужна ли ему помощь? И вообще, есть ли место для меня в его жизни?

Я взвинтила себя до опасного предела. Схватила его фотографию и в сердцах стала ей выговаривать.

«Да будь ты хоть трижды красивым, сексуальным, творческим, кто сможет вытерпеть тебя с такой червоточиной? Это покруче любого скелета в шкафу. А я готова терпеть и жить с тобой дальше и без твоей любви. Так ты хоть уважай меня за это. Будь поласковей».

Фотография полетела на пол, а мне вдруг вспомнилось, как он про Армию рассказывал. «По ночам плакаты рисовал. Обновил всю наружную агитацию во всей военной богадельни».

Березин просто научился с этим жить, не считал это проблемой и никогда не применял снотворное. «Данность такая у меня. Я ее не выбирал, но принял». Отсюда вся его мистичность.

Мне папик уже раз десять предлагал квартиру купить. «Такие варианты, доченька!» Да у тебя, папа, все варианты беспроигрышные. «Спасибо, но пока не надо!» В мои годы каждый мечтает о собственном жилье. А я панически боюсь. Это значит — покинуть профессорские хоромы. Березин со мной не пойдет, а я без него не пойду. Получается, я еще не готова его оставить.

Жизнь застоялась, а хочется сквозняков.