Картина 8

(Сцена затемнена. Различить можно только кровать и стол. На столе вазочка со свежими фруктами. Раздаётся настойчивый стук в дверь)

Кауфман: Мадам Легар, это доктор Кауфман. Можно войти? (из-за двери раздаётся страшный, захлёбывающийся кашель, невозможно поверить, что подобные звуки может изрыгать человеческое горло)

Легар (измученно): Входите, Этьен, открыто.

(Входит)

Кауфман: Мадам…

Легар: Можно просто Жанетт. (Улыбается, улыбка тусклая, невыразительная, теряется в многочисленных складках дряблой кожи) Не стоит лишний раз подчёркивать мой возраст. Вы просто так зашли ко мне, друг мой? Или вам есть, что мне сказать?

Кауфман (присев на стул возле кровати, положив ладонь на руку Легар): Вы боитесь смерти, Жанетт?

Легар: Я больше боюсь жизни. Вот этой жизни. Которая отнимает последние силы, но всё же оставляет несколько капель на дне бокала, если вы понимаете, о чём я. Хотя, впрочем, откуда вам это знать? Поймите, Этьен, каждый прожитый день для меня — изощрённая пытка. Я чувствую себя единственным оставшимся зрителем слишком затянувшегося спектакля… Отвечая на ваш вопрос, нет, Этьен, я не боюсь смерти. Я её жажду. Вот только Сэмюэля жаль… Он любит меня. И я, наверное, тоже… Завтра должно состояться наше свидание, но, как видите, я немного не в форме… Доктор, сколько мне осталось? Я смогу ещё хотя бы раз увидеть…

Кауфман: Мистера Беккера? Конечно. Мы ещё будем танцевать на вашей свадьбе.

Легар (игриво): Врунишка! Ну какой же вы врунишка! (Пытается смеяться, заходится в кашле, после приступа обессилено падает на подушки) Оставьте меня, Этьен. Передайте Сэмюэлю, что если он и вправду любит меня, пусть поплачет обо мне, но продолжает жить. Это будет лучшим подарком его маленькой принцессе…

Кауфман: Маленькой принцессе?

Легар (без тени юмора): Именно так. Слово в слово. Добавьте ещё, что это её последний каприз, напомните про клятву, которую он однажды дал… Вы сделаете это для меня, Этьен? Вы не позволите ему последовать за мной?

Кауфман: Я сделаю всё, что в моих силах, Жанетт, но…

Легар (горько): …но вы всего лишь человек. Я знаю, это, мой мальчик, слишком хорошо знаю… Тело — хрупкая, своенравная машина, которая в один прекрасный момент просто отказывается тебе служить. Но поверьте старой развалине, человек выше любого божества — он свободен. Свободен в выборе, пути, вере. Я верю в вас, Этьен, а значит, у вас всё непременно получится. А сейчас я хотела бы остаться одна — подготовиться к последнему свиданию. Не думаю, что вам стоит это видеть.

Кауфман: Я видел это не раз.

Легар: Значит, я была права. Вы пришли не просто так?

Кауфман: Я могу унять боль (достаёт из кармана халата шприц), я могу подарить сон (достаёт из другого флакон с бесцветной жидкостью), я могу освободить вас (наполняет шприц и вводит иглу во взбухшую вену на правой руке).

Легар (впадая в забытье): Но я итак свободна…

(Осторожно вынимает иглу, прячет шприц в карман, откинувшись на спинку стула наблюдает за мадам Легар.

В глубине сцены оживает экран.

Мы слышим биение сердца и видим изумрудную ленту колебаний осциллографа, некоторое время спустя она превращается в идеально ровную прямую линию, удары сердца заглушает противный, режущий слух зуммер, Кауфман тяжело вздыхает и даже смахивает рукавом несуществующие слезинки с лица)

Кауфман: Вот теперь вы свободны, дорогая Жанетт, маленькая принцесса. Надеюсь, что вам обязательно встретится маленький принц, который скрасит необычайно долгую и сжатую до единственного мгновения, когда последний вздох отлетает к небесам, дорогу домой. Туда, где рано или поздно окажется каждый из нас. Человек — корабль, затерявшийся в бескрайнем, бушующем море, и лишь Смерть — маяк на пути его.

(С последней фразой гаснет свет.

Сцена погружается во тьму.

Занавес)

Конец I акта