Картина 2

(Сцена полностью освещена, но свет приглушённый мягкий. На сцене царит полумрак, цвета сглаживаются, углы исчезают, возникает странное, ничем не объяснимое ощущение тепла и уюта.

Мы видим комнату гостиничного номера. Если быть точным — спальню. В правой части комнаты стоит кровать. Шёлковые простыни. Белоснежные. На кровати возлежит женщина, слабо отличимая от белья по цвету. Рядом на стуле сидит Гаспар, взгляд опущен, вся поза выражает растерянность, слабость, возможно даже некоторую обречённость.

На экране в глубине сцены появляется знакомый нам старик в ярко-жёлтом френче и начинает строить залу уморительные рожи)

Гаспар (едва различимым шёпотом, в коем, однако, чувствуется скрытая сила и глубокая боль): Прости меня, Ева, я не достоин твоей любви.

Ева: Но я люблю тебя, глупый. (Её губ касается улыбка, заметно, что даже это простейшее действие даётся ей с величайшим трудом) И буду любить, пока бьётся это усталое сердце.

(Старик на экране комично хватается за сердце и, закусив губу, томно падает на диван, вздыхает, от вздоха распахивается окно в номере. Мы слышим завывания ветра и стаккато капель дождя по карнизам)

Ева (с лёгкой укоризной): Ты опять забыл закрыть окно, дорогой.

Гаспар: Тебе кажется, дорогая, спи. Тебе нужен покой.

Ева (настойчиво): Но мне холодно! Я всегда знала, что безразлична тебе, что ты женился не на мне, а на капитале моего достопочтенного покойного дядюшки.

Гаспар: Которого убил по твоей просьбе. И кстати тогда ты деликатно умолчала, что старый повеса приходится тебе дядей.

Ева: Ты всё будешь ставить мне в упрёк? Ты был бесталанным уличным художником, неспособным заработать и трёх су. Что мне было делать? Ждать чуда? Великой картины? Твоего вдохновения?

Гаспар (в пол, с едва сдерживаемой злостью): Может быть, просто верить в меня?

Ева: Верить я могу только в Бога и то только на воскресной службе, потому что в нашей церкви, как ты помнишь, служит отец Антоний. О, этот сладчайший голос, о эти ниспадающие на плечи локоны, чернее воронова крыла, о этот страстный взгляд! Да я поверю во всё, что угодно, лишь бы оказаться с ним под одним одеялом. Увы, это невозможно!

Гаспар (ядовито, с чувством победителя в голосе): Отчего же? Разносчик газет, девятилетний Анри, имеет на этот счёт радикально иное мнение…

Ева: Боже, как ты мне противен! Закрой это несчастное окно и проваливай ко всем чертям! Я буду спать.

Гаспар: Я точно помню, что закрывал его, но если тебе так будет легче, пойду и проверю. (Встаёт, подходит к окну, удивляется, закрывает, видит стоящую под окном Герду, Герда подзывает его пальцем и уходит) Сладких снов, дорогая. (Бормочет себе под нос)

(Гаспар берёт с вешалки пальто, шляпу, трость-зонт и спешно покидает сцену.

Старичок на экране радостно потирает руки.

Гаснет свет)