Твой демон плачет

Лес волновался. Ветер сгибал его почти до земли. Ураган надвигался на побережье, а ночь сменяла сумерки. Их полицейская машина мчалась вниз по серпантину.

Когда она остановилась, и Эдвард Фейри посмотрел в окно, все встало на свои места. Огромное здание центральной психбольницы в подсветке из молний смотрелось мрачно и устрашающе. Готический многоэтажный монстр: остроконечные башни, черный кирпич — натуральный "Аркхэм". А огромные ворота и решетки, напоминающие зубастую пасть, только дополняли неприятных впечатлений.

Фейри выбрался первым, затем из автомобиля вышли двое. Его самые нелюбимые коллеги. Первый, мелированный блондин, чьи глубокие синие глаза буквально обжигали своим холодом до дрожи, был одет во все клетчатое. Второй, каре-зеленоглазый шатен, чуть выше светловолосого напарника, неизменно язвительно улыбался, а вся его одежда была в полоску.

— А я так надеялся, что не вернусь сюда, — почти с внутренним содроганием осмотрев нелюбимую парочку, произнес Эдвард.

Прожевав сочный голден, парень в клетчатом поправил полу шляпы, и произнес:

— Не те нынче яблочки пошли… не те… — после этих слов огрызок улетел в яму невдалеке.

— Ну так… Ты стоишь, а я бегу на месте, — полосатый рассмеялся, затем добавил: А луна не кровавая, просто эстетически не хватает этого, согласись?

После сказанных слов шатен включил наушники, так что шагов за десять от него было слышно, как играл насмешливо-жестокий блюз, а голос в нем пел о том, что любовь и жестокость неразрывно ищут друг друга.

Клетчатый не отвечая, прошел к дрожащему под дождем санитару. Ливень бил, но на расстоянии метров пяти от больницы практически отсутствовал. Вот так они вошли в дождь. Внезапно заряд молнии взорвался рядом с блондином, другой ударил в дерево, стоящее в метрах трех от их машины. Человек в клетчатом костюме не замедлил шага даже пред ослепительной вспышкой. Парень в полосатом, прикурил от прилетевшей на капот веточки.

— Вы… — голос Фейри дрожал, он весь сжался

— Ты прав, мы, — весело рассмеялся шатен. Глубоко затянувшись, он практически рухнул на капот. Затем через мгновение вскочил. В несколько явно нечеловеческих прыжков настиг напарника, стоящего перед дверью.

Дверь с грохотом пнули в две ноги.

Двухстворчатые врата здания-трупа открылись.

— А что с персоналом? — спросил клетчатый, вызвавшего их охранника, ждавшего на проходной.

— Окаменели.

— Все?

— Почти...

Несколько шагов внутрь и взорвались лампочки. Хохот полосатого подтвердил самые мрачные опасения Эдварда.

— Я… я… может тут останусь?..

— Как хочешь… — шатен обернулся, — они уже здесь.

В подтверждение сказанных слов отовсюду просачивался туман; из стен, потолка, дымкой вился по полу. Завертевшись, рукав дыма, словно гигантская человеческая рука схватила санитара. Вопль разошелся эхом. Клетчатый не обращал внимание на происходящее и рылся в старом окровавленном шкафу с документами. Эдвард забился в угол, практически не понимая, кричит он или ему так только кажется. Затянувшись так глубоко, что даже закашлялся, одетый в полоску шатен выдохнул облако табачного дыма и, рассмеявшись весьма неприятно, вытащил зажигалку. Щелчок: туман взорвался. Огонь, какой-то совсем призрачный рвался по стенам, метался под потолком, искрил по полу. Но одним движеньем руки шатен погасил безумствующее пламя.

— Нашел, поднимаемся...

Блондин стремительно бросился к лестнице, и, перепрыгивая ступеньки, исчез в кромешной темноте. Шатен с неизменно безумной и какой-то милой при этом улыбкой, пожал плечами. И спросил:

— Вы со мной? Или тут останетесь?

Охранник не ответил, просто кивнул, а Эдвард, оторвавшись от холодной стены, ощущая, что не может говорить и смотрит с ужасом в глазах, только судорожно кивнул.

Они шли среди десятков застывших статуй. Которые были когда-то людьми — персоналом, больными. Они шли, и Эдвард все отчетливее понимал, почему так легко, абсолютно без эмоций действовали знаменитые напарники спецотдела по противодействию организованной преступности и особо тяжким преступлениям.

— Вы не можете быть людьми...

— Тебе что, сердце подсказало? — рассмеялся шатен и обжег насмешливым зелено-колдовским взглядом. Каряя окантовка вдруг проявилась сверх ярко, словно десятки огненных точек вспыхнули в глазах, они словно танцевали. — А что… все может быть.

Клетчатого они нашли через десять минут. Эдвард точно знал — каждые несколько минут он смотрел на часы. Блондин склонился над пациенткой, а девушка все приговаривала: "Катись, катись яблочко, катись по дорожке из серебра..."

— Интересно, как это произошло? Ну, прорыв...

— Это не так важно. Что там у вас прорвалось… — охранник впервые подал голос. Молодой взгляд, кристально серый и явно прошедший войну, подавлял яростью. — Двадцать опаснейших психов сбежали, даже больше.

— Пусть охрана ловит… нас только один интересует. Тот, кто все это сюда вызвал.

После этих слов полосатый затянулся и с грохотом рухнул на соседнюю койку, так что пружины с визгом застонали. Почти попрыгав, шатен в очередной раз затянулся.

Клетчатый бросил взгляд и отвернулся. Фейри посмотрел на совершенно неадекватный взор, вздохнул.

— Если вас прислали, значит всем хана. Вы ж беспредельщики...

Голубоглазый блондин провел рукой по лицу девушки и та мгновенно заснула. Он развернулся к напарнику и явно хотел сказать, что-то резкое, но тот умело опередил его.

— Эй! А это не откусывается… — блестящее серебром яблоко покатилось по полу. Оно казалось словно сотканным из лунного света и, упав, катилось, подпрыгивая слишком сильно для просто упавшего фрукта.

— Все за ним, — скомандовал блондин, и тут на всех обрушилась тьма. Фейри закричал, все вокруг заполнил тяжелый, удушающий блюз и метающиеся во мгле светлячки — блуждающие огоньки.

Когда новая комната собралась, они точно были, где угодно только не в психбольнице. Вокруг видеокамеры, софиты, прожекторы, обои со сценами секса. Все это вместе эпатировало, взволновывало как и потолок, уходящий вверх: он был прозрачным и вытянутым, являясь идеальным дополнением к киноиндустриальный антуражу. В дополнение, заверщающе-феерический штрих: девушка с внешностью известной певицы сидела на столе — из одежды только прозрачная ночнушка… В довершение их осталось только двое — охранник и блондин исчезли.

— Не устала? Не замерзла? — почти ласково поинтересовался шатен. В ответ красавица рассмеялась. — Как звать?

— Лана.

— Красивое имя… — шатен подошел, провел рукой по породисто-удлиненному лицу.

— В эту ночь выстоят только те, у кого есть душа, — девушка чмокнула зеленоглазого в щеку и растаяла в чадной дымке. А тот затянулся еще раз, выдул поток табака, закашлялся.

В ответ комнату наполнил очередной музыкальный шторм. Блюз растекался по помещению, расходясь эхом. Прошла минута. Все смолкло. Ритм резко сменился тихими, леденящими звуками из музыкальной шкатулки.

— Какие эффекты… Все для нас.

На этих словах помещение зашаталось...

— Это все невозможно просто, просто… — Эдварда стало захлестывать отчаянье.

— Все галлюцинации, — рассмеялся шатен. — Вся наша жизнь — галлюцинации. И сон. Спим наяву, постоянно.

— А что мы расследуем? — оглядываясь, Фейри чувствовал, что с самого начала что-то упустил, что-то слишком важное, чтобы еще раз пренебречь этим.

— Тебя, — произнес полосатый.

Глаза Эдварда расширились, он смотрел с потрясением на шатена.

— Ты шутишь...

— Да? — зеленоглазый мягко посмотрел, пожал плечами и улыбнулся. — А скажи мне, откуда ты приехал?

— Ну… из города, — подавленно произнес в ответ Фейри.

— Какого?

Эдвард застыл внутри себя, будто окаменел. Голова пошла кругом, ноги подкосились. Он упал на колени.

Шатен присел рядом. Зажег еще одну сигарету, нагло выдохнул дым в лицо.

— Тебе не наплевать на всех...

— В этой темной сказке?

— В этой жизни.

— В этой жизни, — эхом ответил Эдвард, но шатен его словно не слышал.

— Во всех сказках есть мораль. Здесь будет в том, что не видя дороги, лучше не бежать в неизвестность.

Ритм резко поменялся: дерзкий, молодой с легкой насмешкой, аритмичный — он звал к сраженьям, но без крови, он звал куда-то дальше обычного.

Послышался хруст. Пол обретал стеклянность. Стены становились зеркалами. Зеленоглазый сдержанно, но все равно страшно улыбнулся. Поднялся, сделал шаг. Пол хрустнул. Осколки стекла рассыпались.

Шатен протянул руку.

— Пойдем.

В стеклах и зеркалах отражалась девушка с косичками. Окна взорвались, столы поднимались, парили.

— Это типа последнее предупреждение: не ходи — а то уходят тебя.

Музыка вернулась, кольца дыма летели в лицо. Все поменялось. Эдвард сидел на обычной койке. В смирительной рубашке. Расчерченной различными символами и пентограммами.

— Не люблю эту хрень.

Тонким ножичком блондин в клетчатых брюках и свитере вспорол швы.

— А то, — кровожадно улыбнулся зеленоглазый шатен. В клетчатой рубашке и кажется монолитно белых брюках.

Фейри пригляделся: полоски были, только тоже белые, чуть более толстые нити, символизировали двоичность вселенной.

Белое на белом. Звучит обманчиво.

— Так как меня зовут? — улыбнулся шатен.

— Я не помню… я...

— Ты спишь, просто спишь уже наяву, часть — лишь плод воображение твоего мозга.

— Нет!

Освещение резко вспыхнуло, даже глаза заслезились от яркого света. Фейри полностью очнулся на койке рядом сидели двое — один был одет в полоску, другой в клетчатое. Правда, одежда других цветов. Прически чуть изменились, да и больничная комната выглядела дружелюбней.

Никакой смирилки.

— Очнулся? Ладно, бывай, пора нам.

— Что со мной?

Фейри огляделся, словно искал поддержку в пространстве.

Шатен оторвал передние ножки стула от земли. Градусов на пятнадцать-двадцать по диагонали его тело застыло. Улыбка обожгла.

— Твой демон плачет.

Больница будто заходила ходуном.

— Сигарету?

— Не курю.

— Как хорошо. Молодец. Правильный выбор, — шатен взял со столика перед койкой длинную зажженную сигариллу, затушил. — Это для работы.

— Я...

Эдвард попробовал встать, тут же сел — ноги не держали.

— Не в себе. После шока. Но выбрался.

Взгляд блондина спокоен.

— Так и будем бороться черт знает с чем?

Шатен встал, стул рухнул.

— Да, — коротко ответил блондин в клетчатой одежде.

— Мне это по душе, — рассмеялся зеленоглазый.

Так они и ушли. А Фейри остался, долго глядел в потолок, потом посмотрел в окно, и увидел как хорошо знакомые напарники приближались к машине. Рядом с визгом тормозов остановился армейский грузовик. Из машины выскочила девушка. Одетый в полоску парень большим пальцем указал ей направление, почему-то вниз. Лил дождь, девушка застыла глядя в окно, она видела его, а Фейри наблюдал за ней. Девушка видимо закричала, усиленно жестикулируя. Наконец он с трудом, будто оторвал руку от дверной ручки, а не взгляд отвел, отвернулся и помахал ей.

Когда он повернулся вновь, девушка сорвалась с места и исчезла из поля зрения в кабине. Зазвучал мобильный телефон: пришло сообщение от жены.

Затем, через миг от начальника их полицейского участка.

"Фейри, подлец, сегодня же на работу. Жду до семи!"

Эдвард улыбнулся в предвкушение чего-то нового и в тоже время старого, а еще поцелуя. Даже если мэр будет кричать, ругаться или плакать, он знал, если не дойдет она и ее референт донесут его до машины. Его невеста прижмется к нему и ее сладкие, пахнущие японской вишней губы, почти унесут его в сказку.

Но в сказку он уже не хотел, после всего пережитого.