Заболтавшийся гном (Грознопольский Родион)

В уже видавшей из своих растрескавшихся окошек лучшие виды харчевне сидел невероятных размеров гном, который, будто атлант — небеса, подпирал своей макушкой потолок. Дверь в таверну была снесена начисто и валялась неподалеку, а входной проем был, будто проход в шахту, существенно расширен. По залу гуляли сквозняки, и посетители неуютно ежились. Но гнома никто не выгонял. Быть может, надеялись, что хваленое гномское золото все возместит. Или попросту побаивались огромного топора, который гном прислонил к столу.

Компания детей с любопытством взирала на великана из окна. Один мальчишка вызвался на спор потрогать гиганта пальцем и зашел в таверну. Но вышло все наоборот.

— Эй, грубияка! — не спрашивая, сгреб в щепотку приблизившегося ребенка гном и усадил на соседний табурет. — Ты куда свою задницу суешь?! Знаешь, это что за столик? Тут места ВИП! Что означает — выпивают исключительно пьяницы, ха-ха! Впрочем, если ты составишь мне компанию, я, кажись, пересмотрю это правило….

Тут гном схватил одним пальцем кружку за ручку и, будто наперсток, опрокинул ее себе в глотку.

— Тьфу, а что выпивка такая гнусная?!!! Другой не наливают, говоришь? Эх, а в мои времена выпивка бывала такой крепкой, что когда отливать пойдешь, то толчок разъедало! Ну, ладно, ща я в неё сыпучки покрошу, шоб не так воняла. Не знаешь, что такое сыпучка? Эт такая штука — нюхнул разок — и мозги прочищаются… Вместе с носом! А как говаривал наш градоначальник Редок: «Мозги — это особое тесто, из которого можно вылепить любую идею». А ещё этим можно коррекцию… Тьфу, дезинфекцию ран проводить! Да, да — у меня ран хватает, хотя почти все уже давно затянулись… Хошь, покажу одну?! Да не пугайся, не укусит. Это меня так тролль тяпнул. Тролль, говорю, а не король!

Ты вообще кто и откуда?! Ах да, сам не представился! Звать меня Хэл, и я, как ты и сам заметил, гном! Слыхал что-нибудь про кости всевластья? Да не кольца!!! Кольцо уже давным-давно уволок в подземелье лорда Быдло коротышка Фроди Торбинсен, надел себе кой-кудай и приговаривает: «Моя прелость, преллло-о-ость!»

А все началось с того, когда я ещё был совсем маленьким гномом… Да, да, ты не поверишь, но много лет назад я тоже был мальчиком. Причем, на побегушках. Тогда я делал ставку на скорую доставку. Особенно я любил доставлять неприятности! Представляешь, ты просыпаешься, а у тебя в постели… дохлый крысиный хвост. «Червяк!» — с ужасом думаешь ты поначалу. А потом у тебя закрадывается подозрение, что где-то в комнате затаилась разъяренная крыса без хвоста! И так бы я и доставлял всякие булочки с дерьмом, если бы не встретил человека, который заставил меня навсегда изменить свой взгляд на предметы.… Да, нет! Правый глаз у меня настоящий, он блестит, потому что слезится от сыпучки! Ну, значит, дело было так! Господин Редок, начальник мой, послал меня доставить в таверну одному типу чашу с выпивкой. Этот пивоглот, говорит, никогда не снимает стальной доспех, не понимаю, как он в сортир ходит. Токмо, смотри, не перепутай чего, а то я эту вонищу неделю нюхал, пока жучилищ в толкушке мусолил! И смотри, шоб он выпил её до донца, а то снова толочь не хочется.

Признаться, оплошал я малость, пришел поначалу не по адресу. Нужно было в таверну, а оказалось, что это харчевня. Ну потом то я дошел, куда надо. Ставлю ноги, значит, в таверну и смотрю: за столиком посредине сидят двое хмырей и в кости дуются. А один из них как раз — рослый детина в доспехе с серыми, как недельная пыль, волосами.

Ну, я подхожу к нему, и спрашиваю: «Дяденька, дяденька, а у вас доспехи из стали?» Он так посмотрел на меня странно, вон как ты сейчас, и хохочет, что, мол, нет, из карамели. Я лизнул броню-то, и смекнул, что он меня обманывает. И решил его тоже обхитрить: «Вам вон с того столика чашу отменной выпивки бесплатно поставили». «Вон с того?!!! — как взрычит он. — «Там сидит мой злейший враг!» «Нет, я имел в виду во-о-о-о-он с того» — поправляюсь я.

«А с того, — отвечает он, смягчившись. — Там так далеко, что я не вижу, кто там сидит».

И ставит чашу на столик, чтобы дальше играть. И, кажись, с этой дурацкой кидалкой забыл про всё. А я жду, когда он выпьет. А он все играет. А я… Ах, да, я уже это говорил! Ну, не везёт, в общем, ему. Дурак же я был — он бы рано или поздно проигрался в пыль, вот бы про чашу непочатую и вспомнил. Ан нет, не сдержался!

Смотрю, хочет кинуть кубик, а он у него к перчатке присобачился. Ну, говорит, опять руки плохо помыл, вот всякое и липнет. А я как сболтну: Это не липнет, это там магнит. Что это там магнит?!!! — кричит — «Я так и знал, что колдовство!» И как жахнет кидалу костей чашей по мозгокоробке, и вонища то ему прямо на лицо и потекла… И у него от неё… Развел, в общем, громила кидалу… А у громилы-то нервы не стальные, в отличие от всего остального, он глаза от неожиданности этой всей как выпучит, и кричит: «Заколдовали, демоны! Вон отсюда и больше не буду! Бежим, парнишка, пока что не вышло!» — хватает меня за шкирку и бегом вон… А ты то куда побежал? Не про тебя история — про меня! — вновь пресек попытку к бегству гном-переросток, но мальчонка не думал сдаваться.

— Ты чего дерешься? Сам-то знаешь, что не по правилам? Сначала надо как следует вызвать! Только не путай с ритуалом Вызова! У нас у гномов — свои забавы… На такие случаи даже руководства отдельные писаны.

Тут гном порылся за пазухой, вытащил помятую бумажку и начал с выражением зачитывать:

«Почему все старания покорить живую природу напрасны? Да, потому что человечество есть чужеродный организм во враждебной среде! В той среде, которая сформировала свою целостность задолго до прихода первых людей. А человек занял её место, употреблял её плоды, ничего взамен не предлагая! Все действия живого мира — всего лишь ответная реакция организма, стремящегося восстановить свою полноту! Активированные механизмы будут только усиливаться, если попытаться им препятствовать!

Всем нам кажется, что устоявшийся порядок гармоничен и рационален. Но на самом деле это не так! Вы замечали, как неестественно положение вещей в отдельных случаях?» Это что за ерунда? Вырвал, видать, из учебника — а использовать по назначению забыл, — недоуменно посетовал гном и, скомкав, выкинул бумажку. Порывшись еще немного, гном, с удовлетворением нащупал другой свиток и, убедившись в его правильности, вновь устроил лекцию:

«…Получив вызов на поединок, совсем необязательно прыгать с моста и топиться в ручье. Ведь первое, что нужно сделать в подготовке поединка, это проверить вызов на достоверность. Вам в лицо обязательно должны швырнуть перчаткой. Именно перчаткой, а не варежкой, носком или нижним бельем, а то вызов на дуэль будет признан недействительным. Внимательно пересчитав количество пальцев на перчатке (их должно быть пять), проверьте, чем перчатка, собственно пропитана. Если она пропитана кровью (неважно чьей), то можно вас поздравить — вы получили приглашение на самый почетный вид состязаний — бои насмерть, проигравший в которых будет захоронен, либо выброшен за стену на съедение чудовищам в зависимости от обстоятельств. Но, будем надеяться, что вы, прочитав это наставление, чудесным образом избежите подобной участи. Если же перчатка пропитана чем-то другим, то знайте: Вам всунули грязную перчатку, тем самым, захотев оскорбить ещё сильнее, а значит, в случае отказа вы навеки покроете свое имя позором.

Также важной вещью перед поединком является сравнение физического состояния сражающихся. Оно должно приблизительно равняться у обоих оппонентов. То есть если один из них трезв, а другой пьян в сосиску, то нужно либо подождать, когда один из них протрезвеет, либо напоить другого до такого же состояния. Впрочем, если один из поединщиков слепой, без ноги или женщина, то не обязательно второму отрезать глаза, ногу или еще чего. Достаточно завязать глаза тряпкой, привязать ногу к телу, либо дать калеке протез, а последнее вообще исключение и неравенством не считается.

После предварительной подготовки начинается, собственно, поединок. В начале боя противники обязаны обменяться приветствиями, зачастую перерастающими во взаимные оскорбления. Этот момент тоже весьма важен, ведь на данном этапе можно повергнуть врага в смятение, заставить усомниться в собственных силах и даже сломить его волю. Постарайтесь придумать что-то оригинальное и труднопонимаемое, чтобы в конец обескуражить вражину. А дальше остается только напасть и не пропасть…» Ну ты понял, что супротив меня тебе не сдюжить? — прервав чтение, обратился к малолетнему собеседнику гном. — То-то. Ну тогда слушай дальше:

«Ну, значит, волочусь я по улицам, и пыль так поднимается, что я аж задыхиваюсь. Пусти, воплю я ему, я там не причем! Тут он останавливается и прижимает меня к стенке. Слышь, малыш, я тоже думаю, что ты не в курсе. Иначе ты б меня не предупредил, а я б тебя давно уже в стенку закатал. Тот пройдоха, которого я растворил, это мой напарник, который, видать решил дело в одиночку провернуть, чтобы все себе присвоить. А теперь он самоустранился, а мне одному никак. Нужно кому-то и инвентарь с провизией нести, да и лишние глаза не помешают. Я вижу, ты на таскании собаку съел, да и внимателен не по годам. Ну, ты согласен, спрашивает. Согласен?!!! — возражаю ему — Я не малыш, мне уже годков больше чем пальцев! Да и потренироваться, подготовиться перед столь важным делом… А он мне: Жиська тоже готовился, и где он теперь?!

«Что за Жиська?» — его спрашиваю.

«Как, ты не знаешь Жиську? Да его так и звали — Жиська-отвяжись-ка. Настолько он всех достал!

Кузнец такой жил-был. И это ему очень не нравилось. Точнее ему не нравилось многое, а особенно все! Я, говорит, не хочу по заготовкам предметы изготовлять, а сам хочу все выдумывать. И хочу из самого убойного оружия бить, чтоб конкурентов у меня не было и не появлялось. И ещё я хочу заработать гору золотых монет, чтобы все меня боялись и мною повелевались. Буду я героем — почище тех, что в древности, говорит. Все артефакты себе заберу, и вам ничего не достанется.

Но сначала нужно немного подготовиться…. Выбрал он пещеру за городом поглубже, чтобы его никто не тревожил, и стал готовиться. Денег заплатил заранее, чтобы ему провизию, инструменты и сырье доставляли. «Выйду скоро, выйду, и всем вам будет худо!» — постоянно доносилось откуда-то из пещеры. Но прошло время, а он не выходил. Народу стало интересно, подошли они к пещере и кричат: «Когда выйдешь-то?!!» А оттуда доносится: «Выйду, выйду вам всем на беду, только вот доспех себе сваяю, чтоб мощный был, и бегать в нем быстро!» Шло время, а Жиська не выходил. И люди, которым было интересно, снова пришли к пещере и стали кликать Жиську. Долго кликали, но видимо их голоса таки дошли в глубины пещеры, и раздался ответ: «Доспех мой неудобен слишком, я его подкручиваю, чтоб детали вертелись как по маслу, и чтоб мне была полная свобода действий!» Удивились люди, но решили ещё подождать приход нового героя. Долго ждали, и решили ещё раз наведаться, чтобы узнать, как дела продвигаются, а им голос из глубин: «Ум свой тренирую, чтоб со смекалкой моей никто сравниться не мог! Да выйду, сами все увидите!» Много дней и ночей минуло, не все из ожидающих до того дня дожили, когда новую проверку снарядили. Подходят они к пещере и взывают к приходу, а им в ответ: «Да выйду вот-вот, только блохи меня замучили, вот отловлю, и узнаете вы все, кто такой великий Жиська!» И решили тогда уже старики ещё подождать. Только в новый поход отправились самые долгожители. А когда пришли, то увидели на пороге пещеры записку: «Доспех мой проржавел от старости. Новый делаю». С тех пор его никто не ждет, и поговаривают, что в пещере той завелся дракон. А другие уверяют, что по ночам оттуда по-прежнему раздается протяжный вой: «Выйду-выйдуууу!»

…Ну да что я заболтался с тобой! Это я не тебе, мальчишке, — схватил за шкирку вздумавшего дать деру парня гном и вновь усадил его на табурет. — Это мне, тогда еще мальчишке, броненосец говорит:

«Тут и гадать нечего. Гадают неудачники… А счастливчики всё знают наперед! Или решайся, или убирайся!»

Ну, хорошо, говорю, только схожу к дедушке, отпрошусь. Будь через полчаса в лавке Муреза, отвечает, нужно амуницию закупить.

А я потопал домой. Не успел дойти, смотрю, а дядя мой на пороге стоит. Я ему: «Дедушка…». А он мне: «Какой я тебе дедушка?!!! Я выдал себя за родственника, чтобы денег тебе не платить, а ты даже еду свою не отрабатываешь! Чтоб ноги и прочих частей тела твоих здесь больше не было! Собирай свои вещи! Я разбросал их по всему городу, ха-ха-ха!!!»

Впрочем, я не шибко-то и расстроился. Вещей у меня всего-то было скребок коробок да вошек мешок. Ну, думаю, приду на место встречи пораньше, порадую нанимателя. Захожу я в Мурезову лавку, а там мой стальной знакомец с продавцом торгуется:

— Пять тысяч монет, больше не дам!

— Пять тысяч и половинка!

— Ну, ладно, монету ломай сам!

— Хорошо, давай пять ровно!

— Ну, держи! Раз, два, три, четыре, пять, шесть… Шестьдесят один, шестьдесят два, шестьдесят три, шестьдесят четыре… Пятьсот один, пятьсот два… Смотрю, уже темнать начало… Четыре тыщи девятьсот девяносто девять… Пять тыщ! Ну, давай товар!

— Чичас! Только сам все пересчитаю! Раз, два, три… И я решил немного вздремнуть… Просыпаюсь от толчка в бок. Бери вещи и вперед, говорит. И сует мне здоровенный мешок. Я кое-как вынес эту тяжелень из лавки, а он продолжает: «Главное в пути — это не сам путь, а его половина. Это когда думаешь: вот я столько прошел, и ещё столько же пройду! Или: уже давно полпути прошел, совсем недалеко осталось. А если наоборот — пару шагов ступишь, и придет тебе в голову, что до полпути ещё пара десятков тысяч таких же. То сразу в уныние впадешь, и былого напора как не бывало. Так что не думай — сколько тебе до полпути, и все будет… э-э-э… путем. А на пути много чего можно встретить… Зомбей, например. Зомбь — он стонет, воняет и медленно тащится. Да не бомж! Зомбь! Кто сказал, не бывает?! Ещё бабушка меня ими пугала, а она женщина честная! А вот горгульи, например… Ну и мерзкого же характера особи! Всю кровь из тебя высосут и имуществом твоим поживятся! Да не курвы! Я тебе не про город говариваю!»

Ну, вот идем мы, идем. Уже из города вышли, мне поначалу тяжело было мешок тащить, а потом я попривык, приловчился, и мне скучно стало. Ночь ведь, темно и смотреть не на что, я и спрашиваю: «Слушай, дядька-железяка». «Я не железяка! Меня зовут Пабло!»

А я, отвечаю ему, Хилбертшэленберг… Много слов, перебивает он. Буду звать тебя Хэлом!

А почему ты, спрашиваю, доспехи не снимаешь никогда?

«Что? — возмущается он. — Тебе мои доспехи не нравятся?! Да они — неотъемлемая часть меня! В них я ем, в них я пью, в них я ср… с громким скрежетом хожу! Да я убил бы тебя, не будь ты таким крохотным глупым сопляком!»

Я уж хотел на эти слова обидеться, да вспомнил, что я у него хотел спросить: «А когда это будет — пол-дороги?» Пабло после этих слов как остановится, даже в лице переменился, видно, что сказать что-то хочет……Что, говоришь, а как же кубики богов? Это парниша — профессиональная тайна! Её я могу выдать разве что Избранному…

А я смотрю, раз ты по кабакам рассиживаешься — тебе и заняться нечем? — вновь грубым захватом оборвал наметившуюся попытку сбежать гном. Подмастерьем хочешь? Да не дрейфь, помню мне немногим больше, чем тебе было… Что, говоришь? А почему я вырос такой под потолок? Да как-то ударился лбом о кирпичную стену, а она возьмет, да и расколошматится. А оттуда мухомор волшебный. И прямо в рот. Кто тут сказал, что я вру? Да ты хоть все шахты мира прокопай, но честней меня гнома не найдешь! Да прибьет меня насмерть мой лучший друг и побратим, если я хоть капельку приврал!