--6--

Стрелок поднял над головой факел. Прямые пряди отливали огнем, касались шеи, топорщились на вороте рубахи. Лицо будто светилось изнутри.

— Да будет лето грядущее лучше лета уходящего! — прокричал он.

— Да будет! — хором откликнулись селяне.

Белянка замерла с тяжёлой корзиной пирогов и негромко поддержала общий хор. Она любила наблюдать из толпы, как Стрелок улыбается одними глазами, хмуря брови и плотно сжимая губы.

Вот только улыбается он не ей, а Ласке.

Но даже если каким-то чудом он и пригласит её под ту самую балладу, Белянка сможет лишь потанцевать и пожелать ему счастливого лета. Поцелуй и обручение — не для неё, не для ученицы ведуньи. И если с простым парнем ещё можно было бы как-то попытаться, быть может, и вправду отказаться от волшбы, но Стрелок — Отец деревни, основа благополучия, пример для подражания. Крепкая семья, куча розовощеких детишек и добрая хозяюшка — вот, что ждёт его в будущем.

Как же Ласка собралась с ним обручиться? Неужели они как-то договорились?

Махнув факелом трижды, Стрелок бросил его внутрь главного костровища в середине поляны. Огонь полыхнул на мелких веточках, занялась сухая кора — и вот уже разгорелись поленья. Искры взвились тугой спиралью в прозрачное вечернее небо. Семеро парней подпалили факелы от главного костра и разошлись разжигать огненное кольцо из костров поменьше, внутри круга длинных столов.

— Да будет так! — Стрелок поднес руку к пламени, будто бы пытаясь поймать искры, рассмеялся, обернулся и посмотрел точно туда, где стояла Белянка.

Но она поспешила отвести глаза и с деловым видом принялась раскладывать пирожки по мискам на длинных столах. Когда Белянка вновь глянула на главный костер, Стрелка там уже не было. Она медленно вдохнула тревожный дым. От затылка по спине и рукам разбежались мурашки. В нетерпении перекатившись с пяток на носки, она невольно задела плечом Ласку, но та даже не заметила — тёмные глаза неотрывно смотрели на разгорающиеся костры. Белянка прикусила губу и отвернулась. Наверняка Ласка представляла, как они танцуют, а она смеётся нежно и ласково, только для него.

Лучше не думать об этом. Лучше просто дышать праздником.

Неподалеку, в сумраке ветвей, шелестели цветастые юбки, звенел девичий смех, гудели последние сплетни. Внутри огненного круга толпились нарядные парни. Белели рубахи, мелькали улыбки, взрывался хохот.

Музыканты выкатывали барабаны, затянутые оленьими шкурами. Едва слышно дышали пробными звуками деревянные дудочки, позвякивали колокольчики, трещотки, бубенцы. Певец Дождь настраивал лютню, тонкие пальцы любовно гладили струны. Волосы с ранней проседью закрывали сухие щёки подобно струям воды.

Воздух загустел от ожидания. Позади осталась зима, долгие ночи, холод и талая слякоть. На рассвете народится Новое лето. Света станет чуть больше, чем тьмы. Жизнь начнет очередной виток бесконечной спирали.

Над поляной раздался протяжный гул барабана. Смех и болтовня смолкли — стал слышен шелест молодых листьев на ветру. Менестрель ударил по струнам и запел Проводы Зимы. Негромкий, но звонкий голос осторожно вплёлся в мелодию вечера. Охотники и хозяюшки на длинных скамьях за границей огня шумно захлопали в ладоши и подхватили старые как мир слова. Парни подбежали к кострам, протянули руки и помогли девушкам запрыгнуть в круг.

Заскользили темные силуэты стройных красавиц и высоких молодых охотников. Они кружились, расцеплялись и сходились вновь. Плясали отблески костра, смешиваясь с веселым смехом, уносились в весеннее небо золотистыми искрами.

— Так до утра и будешь тут стоять? — дёрнула за рукав Ласка.

Белянка перехватила её взгляд и пожала плечами.

— Ну и стой, раз боишься! — Ласка широко улыбнулась и побежала в круг, легко перемахнув через костёр. Зелёная юбка взметнулась над огнём.

— Не боюсь! — крикнула Белянка и поспешила следом. Высокий сполох костра лизнул голубой подол, согрел щиколотки, а в следующий миг поток танцующих увлёк её за собой.

Первые шаги под музыку вышли неуклюжими. Не в такт. Белянка зачарованно смотрела на упругие, чёткие движения рук, покачивания бёдер, резкие повороты головы. Но повторять было как-то… неловко. Словно стоит ей лишь поднять согнутые локти и хлопнуть в ладоши, как все взгляды тут же обратятся к ней.

Над правым ухом раздался ехидный смешок:

— Сидела б лучше в избушке, Белка!

Ласка. Вот уж у кого проблем с танцами никогда не было. Белянка выдохнула и развернулась к ней:

— А мне здесь нравится! Имею право — мои первые танцы!

Ласка склонила голову набок и прищурилась. Смоляные волосы блеснули огнём.

— Ты научилась оговариваться, — что-то изменилось в лукавом взгляде. — Ладно, иди сюда.

Ничего хорошего Белянка не ожидала, но Ласка ухватила её за запястье и подтянула к себе спиной.

— Закрой глаза, — прошептала она на самое ухо. — Повторяй за мной. Нет, не открывай глаз! — она плотнее обняла её и повела в танце, проговаривая движения.

Шаг. Поворот. Удар барабана. Шаг. Перекат. Клёкот трещоток. Звон. Поворот. Хлопнуть в ладоши. Шаг. Поворот...

— Поймала, молодец! Слушай, слушай стук сердца!

Невольная улыбка тронула уголки губ.

— Не останавливайся!

Белянка открыла глаза и встретила радостный взгляд Ласки. Вихрь танца кружил, не давая ни мгновения отдыха. Руки, юбки, лица, улыбки, глаза. Радость, что копилась с самого утра, рвалась наружу. Радость и благодарность. Никогда ещё Ласка не делала для неё ничего настолько прекрасного! Она подарила ей ритм! Белянка запрокинула голову к звёздному небу и расхохоталась.

— Веселитесь? — сильная мужская рука легла на талию и вырвала из потока.

Рыжие вихры брата щекотали шею, в воздухе висел винный дух, и веснушки горели будто бы особенно ярко. Второй рукой он обнимал Ласку.

— Передохнём? Как вам танцы?

Уверенно и неторопливо он вывел их за границу огненного круга, к длинным столам, и сунул обеим по кружке густого хмельного кваса, сдобренного мёдом. Белянка подозрительно понюхала желтоватую пену.

— Можно-можно, — кивнул он и поднял кружку. — За Новое Лето!

Ласка пригубила квас. Тёмные глаза под длинными ресницами блестели тревогой, взгляд рассеянно скользил поверх голов. Брат одним глотком осушил кружку и с грохотом поставил её на стол. Ласка повернулась и шагнула к кругу танцующих, но он осторожно перехватил её запястье:

— Разреши пригласить тебя на танец под Балладу?

Белянка чуть квасом не поперхнулась.

Ласка замерла — окаменела.

Как хорошо, что брат не видел лица своей избранницы! В тёмных глазах полыхал гнев, губы были плотно сжаты, ноздри раздуты. Глядя в глаза Белянке, Ласка прошептала беззвучное проклятие.

Лишь один-единственный раз за лето парень мог пригласить девушку на этот танец, древний обряд признания в любви. И отказать было нельзя. Никак нельзя! Смертельное оскорбление!

Невыносимо медленно она опустила веки, выдохнула и обернулась к Ловкому с очаровательной улыбкой. Мягко положила ладони ему на плечи и подняла полные насмешки глаза:

— Не боишься танцевать с будущей ведьмой?

— Да у меня сестра — ведьма! — он подмигнул.

— О, если для тебя Белка — ведьма, то ты совсем не знаешь меня! — промурлыкала она.

Белянка отчетливо слышала угрозу в обманчиво ласковом напеве.

— Вот я и хочу — узнать тебя поближе! — Ловкий резко прижал Ласку к себе и увлёк в круг.

Её прощальный взгляд, полный гнева и обещания скорой расправы, вышиб из Белянки остатки воздуха.

Ловкий и Ласка? Как? Она же просто пожелает ему удачного лета. Разобьёт ему сердце?..

А как же Стрелок? Как Ловкий мог перейти дорогу другу? Но если Ласка танцует с Ловким, то… нет. Даже думать об этом нельзя.

Белянка поймала себя на том, что невольно вглядывается в толпу в поисках белобрысой макушки, той, что на пол головы выше других парней. Вон он, на дальнем краю поляны, пробивается сквозь стайку цветастых юбок — каждая норовит попасться на глаза Отцу деревни в преддверии той самой баллады.

Один не останется. Белянка заставила себя отвернуться. Нет. Уж ей-то точно нельзя сейчас попадаться ему на глаза. Ученицы ведуньи не должны танцевать под эту балладу. Но Ловкий и Ласка?..

Неторопливо Белянка подошла к реке. На душе плескалась муть, а песок под ногами сделался зыбким, ненадёжным. Дурное предчувствие. Глаза пытливо всматривались в темноту на той стороне, за пастбищами и огородами. Уйти и брести сквозь ночь по колено в воде, переплыть реку, и… там, в той стороне, есть ответы? Поддержка?

— Вот ты где! — горячие ладони опустились на плечи.

Белянка вздрогнула, не в силах вдохнуть, не в силах поверить ушам. Веки обожгло слезами. Невыносимо медленно она развернулась, не в силах поверить глазам.

— Потанцуем? — просто, даже как-то буднично, спросил Стрелок и улыбнулся — одними глазами, с легкой насмешкой, но не обидно, а бесконечно ласково.

Сердце Белянки стукнуло и замерло, губы дрогнули, распахнулись ресницы, мир перевернулся.

Чтобы удержаться на подгибающихся коленях, она ухватилась за его руку. Он вскинул брови и предложил ей вторую ладонь. Древний обряд обручения. Белянка чуть склонила голову набок, выдохнула, и уверенно сжала свои холодные от страха пальцы.

Круг замкнулся.

Но это ничего ещё не значит. Она не должна его целовать. Она должна пожелать ему удачного лета.

Первые аккорды баллады уже сплетались с ночной тишиной, шёпотом реки, шорохом деревьев и треском сгорающих поленьев. Несколько мучительно-прекрасных мгновений Стрелок пристально её изучал. В огромных зрачках озорно плясали языки пламени. Его губы были сомкнуты в насмешливой полуулыбке, на шее пульсировала жилка.

Белянка боялась дышать.

Наконец он решительно повел её в огненное кольцо костров. Голос Дождя дрожал везде и всюду, разливаясь над водой реки, поднимаясь над верхушками сосен, отражаясь от звезд.

Капали слезы полночной луны,

Травы степные хранили заветы,

Дикие ветры безумной войны

Между сердцами воздвигли запреты.

Мелькали вихрем искры, слабели пальцы и закрывались глаза. Щека Белянки прижалась к неожиданно близкому плечу. Нежное дыхание коснулось волос, согрело душу. Тяжёлые веки закрылись. И не осталось ничего — лишь пушистое солнышко у самого сердца.

Жизнь или Смерть? Стрелам быстрым решать.

Нет примирения! Камни молчали.

Только Любовь снимет ненависть-шаль,

Только Луна серебром обвенчает.

Танец кружил сердца в едином ритме, и даже огонь искрился в такт скользящим шагам. Творилось таинство древнейшей магии. Великой, но доступной каждому. Первоисток тепла, первооснова жизни, связующая сила, что хранит целостность мира.

Любовь.

Судьбы народов — извечный раздор.

Места под ветром нам хватит с лихвою!

Две половинки влюблённым с тех пор

Светят единой звездой пред зарею.

Казалось, будто душа покинула тело, смешалась с искрами и поднялась вверх. Пары стремительно кружились между кострами, составляя волшебные узоры обряда. А у самых верхушек сосен плыла сумеречная звезда — покровительница влюблённых.

Смолкли струны лютни. Поляна загудела оживлёнными голосами. Белянка остановилась, отрешённо глядя на широкий ворот его рубахи. Нужно что-то ответить. Но как? Нельзя. Нельзя!

Стрелок наклонился к самому уху и прошептал:

— Музыка закончилась.

Пепельные волосы коснулись её шеи.

Судорожно вздохнув, она кивнула, коротко взглянула на его губы, но не двинулась с места.

— Пожелаешь мне удачного лета? — Стрелок отстранился.

В глазах блеснуло удивление? Страх?

Как же хотелось его поцеловать! Но она не должна. Не должна.

— Пожелаю нам удачного лета, — она нерешительно шагнула вперед.

Слова застыли на его губах. Белянка поднялась на цыпочки и осторожно коснулась его щеки указательным пальцем.

— Прогуляемся вдоль реки? — предложил он.

Белянка чувствовала, как неловко ему — не так должны девушки отвечать на этот танец! Либо вежливый поклон, либо честный ответ и поцелуй. Но он принял её правила и уверенно потянул прочь от шумной толпы, туда, где тихонько плескалась ночная вода.

Они шли по узкой полосе пляжа у кромки воды. Влажный песок щекотал босые ступни и пальцы ног. Ветерок трепал подол сарафана. Весёлый напев летел над рекой, прятался в темноте подлеска.

Белянка обернулась. Две цепочки следов темнели в серебристых лучах луны, россыпью искр блестела вода. Сполохи костров подсвечивали крошечные листочки на тонких ветвях ив, и казалось, будто они облеплены золотистым пухом. Сырой запах земли и сладкая горечь дыма переполняли грудь, но голова кружилась не от этого.

Голова кружилась от тихого дыхания Стрелка, от тепла его ладони, крепко и нежно сжимающей её руку, от шагов — в такт, от молчания — обо всём. И от слов, которых не придумать.

— Чего ты боишься? — нарушил хрупкое равновесие Стрелок.

Белянка прошла ещё немного и остановилась.

Он смотрел открыто, без осуждения, и ждал, не отпуская её руку. Ветер неторопливо пересыпал его скользкие волосы.

Она отвела взгляд и пожала плечами.

— Не молчи. Я должен знать, — его голос звучал вкрадчиво, мягко, но требовал ответа.

— Почему ты пригласил меня? — прошептала она.

Стрелок осторожно коснулся указательным пальцем её подбородка и заставил посмотреть ему в глаза.

— Ты не хотела танцевать со мной?

— А хотел ли ты? — Белянка поняла, что просто не в состоянии вырваться из плена его взгляда.

Он рассмеялся до глубоких ямочек на щеках.

— Я пригласил тебя, потому что я хотел пригласить тебя.

— А как же Ласка?

— Ласка? — он удивленно вскинул брови.

— Если бы Ловкий не опередил тебя, ты бы танцевал с ней?

Он зажмурился, помотал головой и спросил:

— С чего ты взяла?

С чего? Все так говорят.

Кто все? Ласка. И только Ласка!

Белянка усмехнулась собственной глупости и с трудом удержалась, чтобы не броситься ему на шею. Но перед глазами предстало строгое лицо тётушки Мухомор.

— Больше всего на свете я мечтала танцевать сегодня с тобой, — призналась она и тяжело вздохнула.

— Но? — продолжил за нее Стрелок.

— Но мы никогда не сможем быть вместе, — мрачно закончила она.

Он покачал головой:

— Всё зависит только от нас.

— Но ученице ведуньи не положено...

— А чего хочешь ты?

Лёгкий вихрь пролетел над водой, брызнул в лицо и унёсся в ночную высь, звеня сосновыми иглами.

— Никогда не отпускать твою руку, — выпалила Белянка. — Всегда видеть твои глаза.

Щёки пылали жарче самого большого костра.

Стрелок порывисто обнял её, крепко сжал талию и поднял на вытянутые руки. Земля ушла из-под ног, воздух вылетел из груди. Локоны и витые косички коснулись запрокинутого лица Стрелка.

Он улыбнулся:

— В твоих волосах запутался речной ветер.

К глазам подступили слёзы горячее крови. Белянка рассмеялась.

Никакая ворожба не подарит ей и толики такого счастья. У тётушки Мухомор есть ещё две ученицы, а деревне нужна лишь одна ведунья...

Да какая разница!

Нет ничего важнее его взгляда.

Он бережно опустил её на землю. Ноги подгибались.

— А я и вправду испугался, что ты не хотела танцевать со мной, — усмехнулся он.

Она уткнулась в его плечо, а он прошептал:

— На рассвете, когда первый луч коснётся верхушек сосен и я подниму ясеневый посох — посмотри мне в глаза.

Белянка кивнула, не в силах говорить.