Глава 2

Нервы мне удалось успокоить достаточно быстро, хотя царапина выглядела несколько удручающе, особенно на фоне недавних размышлений о смерти во сне. В конце концов, ранили меня в последнем сне, который резко выбивался из остальных — в первую очередь тем, что раньше мне таких снов не снилось. Ведь, скажем, после махания мечом в мире виконта тело у меня нисколько не болело. Так что спишем пока на случайность, но, на всякий пожарный, в следующий раз побережемся. Придя к такому решению, я сел завтракать — время-то бежит, не дожидаясь меня, а мне бы на работу не опоздать.

Быстро прикончив бутерброды и запив их кофе, я отправился к компьютеру — привык быть в курсе последних новостей, да и погоду неплохо было бы узнать. Быстро пролистав новостные сайты, я узнал, что какая-то певичка разводится с каким-то актёром; обрушился мост в США — к счастью, обошлось без жертв; синоптики опять что-то напортачили — вместо обещаемого уже который день небольшого потепления опять морозы. И самое главное — недалеко от моего дома случилась авария, какой-то грузовик перевернулся, не вписавшись в поворот, поэтому транспорт будет ходить плохо. Блин, с ним и так каждый день проблемы. Придётся теперь торчать на морозе чёрт знает сколько. Надо поторопиться, а то и так времени мало. Собираться недолго — закинуть ноутбук в сумку, туда же положить диск с проектом, одеться, обуться — и всё.

Заперев дверь, я двинулся к лифту. Мимо меня пронесся какой-то парень, аж задев плечом — видать, торопится сильно, тут всего-то три шага, чего бежать? Впрочем, оказалось, спешил он не зря — когда я выходил на площадку перед лифтом, он как раз запрыгивал в открытую кабину, причём по количеству стоявшего там народу я как-то сразу понял, что место есть только на одного… Блин, да что ж сегодня за невезуха-то!

Впрочем, через минуту я изменил своё мнение, услышав какой-то нехороший скрип в шахте, а за ним — скрежет. Затем раздались чьи-то возмущенные крики, из которых я разобрал лишь одно — лифт встал. Остальные слова, кажется, были непечатные… Хм, так мне не так уж и не повезло, скорее даже наоборот. Пока ещё починят…

В общем, я направился к лестнице — похоже, так будет быстрее, хотя удовольствие то ещё, особенно когда в моём доме приходиться спускаться с этажа этак десятого, на котором я и живу. Все ступеньки разной высоты и ширины, некоторые так вообще наклонные, хорошо ещё, не сильно, ноги не соскальзывают. Найти бы тех строителей и познакомить, скажем, с тем же дзираном, он бы им много чего приятного сказал, думаю. Да и я бы с удовольствием поучаствовал.

В зимней одежде в помещении было жарковато, поэтому, добравшись, наконец, до первого этажа, я взопрел. Блин, а теперь на мороз выходить, так и простыть недолго… Ну да ничего не поделаешь.

До остановки я добрался быстро, минут за десять, благо она почти у самого дома. Что удивительно, даже без приключений — не считать же того, что пару раз поскользнулся, зима же, гололёд. Да и не упал ни разу, удалось равновесие удержать. А вот автобуса не видать, похоже, придётся постоять, и неизвестно, как долго.

Рядом какой-то парень закурил, несмотря на мороз. Я отошёл от него — не люблю курящих, и имею, кстати, на это полное право. Очень неприятные воспоминания с этим связаны…

Я заканчивал тогда десятый класс, а брат, которому было на год больше, соответственно, одиннадцатый. Обычно праздничные выпускные балы проводились прямо в школе, благо большой спортзал вмещал достаточно людей, но в тот год там затеяли ремонт, а потому решили устроить в дворянском особняке, расположенном по соседству. Я знал, его незадолго до этого как раз реставрировали и собирались открыть там музей, и каким образом дирекции удалось его снять даже на одну ночь, оставалось загадкой.

Я пошёл туда вместе с братом, благо вход для семей выпускников был свободным — прочих вообще не пускали. Была, правда, ещё пара рабочих, что-то там ремонтирующих — я так и не понял, что именно, — но они трудились на первом этаже, в то время как мы развернулись на втором.

— Олег, привет, — первым нас заметил Денис, одноклассник и лучший друг моего брата. — О, и Виктор здесь. Здорово. Репетируешь свой выпускной?

— Ага, типа того.

— Ну давай. Олег, все наши вон там собрались, фотаться собираются, пошли туда...

Выпускники оттягивались по полной. Несколько человек возились с музыкальным центром — аппаратуру-то они подключили быстро, а вот с музыкой долго определиться не могли. Потом сошлись на том, что начинать надо с классики, и поставили традиционный вальс, решив, что дальше уже посмотрят по ситуации. Многие вышли танцевать, остальные сидели за столиками и что-то горячо обсуждали. В общем, все веселись на полную катушку.

Через десяток минут кто-то включил цветомузыку. Кружащиеся в вальсе пары в двигающихся разноцветных пятнах выглядели красиво и даже завораживающее — я мог это оценить, потому что сидел себе тихо в уголке и наслаждался зрелищем.

Кто-то, кажется, Денис, предложил конкурс за самый красивый танец. В "финал" вышли пять пар, выбрать из которых победителей не смогло даже привередливое жюри, состоящее из нескольких учителей, поэтому выигравшими посчитали всех. Потом вальс закончился, кто-то преложил провести ещё какие-то конкурсы, потом снова стали танцевать, уже что-то посовременнее, в общем, выпускной протекал без каких-либо неожиданностей. Так было часов до двух.

Сперва погас весь свет в здании. Кто-то помянул недобрым словом рабочих, у которых руки растут не из того места, откуда у всех нормальных людей, я мысленно к этому присоединился — не повторяться же?

— Спокойствие, только спокойствие! — старательно пародируя известный персонаж, прокричал мой брат, доставший так кстати прихваченный фонарик. — Да будет свет! Прошу никого не теряться.

Фонарик у него был мощный и светил достаточно ярко. Хм, а может я зря грешу на рабочих? Брат зачем-то настоял, чтобы я тоже взял свой фонарик, да и у Дениса он откуда-то взялся. Может, они эту "случайность" сразу задумали?

Брат с другом поставили три стола в центр, на них перекочевали наши фонарики, а все выпускники вместе с учителями сгрудились вокруг. Кажется, всем было немного страшновато. Не надо столько ужастиков по телевизору смотреть, а то кажется, будто из тьмы сейчас повылезают всякие чужие с динозаврами на пару.

— Олег, а зачем ты взял фонарик? — подозрительно спросила Катя, староста класса, в котором учиться мой брат. Ага, не я один такой догадливый.

— Виктор сказал, — беззаботно ответил брат и незаметно для других подмигнул мне. — Мол, мало ли.

Угу, я тебе ещё это припомню. За мной не заржавеет, но так уж и быть, немного соврём. Или недоговорим...

— А ты, Виктор, зачем взял фонарики? — подозрительность Кати сменила цель.

— А фиг его знает, — честно ответил я. Действительно, это ж брат настоял, я совсем не в курсе.

Катя пару секунд пристально смотрела мне в глаза, пытаясь обнаружить ложь, но потом сдалась и махнула рукой.

— Ладно, бог с вами. Что делать-то теперь будем?

— А давайте страшилки рассказывать, — замогильным голосом предложил Денис.

— А я пока пойду посмотрю, что со светом, — тут же влез мой брат.

— А может, не надо? — с надеждой спросила какая-то девчонка.

— Почему? — не понял Олег, собиравшийся уже уходить.

— Да ты иди, это она мне, — потом Денис повернулся к спрашивающей. — А что ещё делать, пока Олег починит свет?

— Ну ладно… — не очень уверенно протянула та, пододвинувшись поближе к свету.

Следующие полчаса тоже протекали весело. Сбившись в два кружка, каждый около своего фонаря, бывшие школьники начали вспоминать всевозможные страшилки и ужастики — начиная с классики, вроде Чёрной Простыни и Зелёного Носка, и заканчивая совсем уж фантастическими историями про путешествия по миру смерти, которые рассказчик совершал лично.

Потом свет всё же зажёгся — кое-кто уже начал очень нервно поглядывать во тьму, и шутники, похоже, решили, что пора и честь знать. Снова включили музыку, начались танцы, по полу заскользили цветные пятна. Кто-то ушёл на третий этаж — там были отдельные комнаты, и можно было передохнуть, а при желании даже немного вздремнуть.

Я в этот раз оказался почти у лестницы, а потому дым учуял первым — столики здесь были полностью свободны, не считая меня, конечно. Удивившись, я пошёл к лестнице поглядеть, что случилось — и тут же рванул обратно. Пробиться к музыкальному центру не получилось, и я бросился на поиски брата. К счастью, они были недолгими.

— Олег! — я попытался перекричать музыку. — Пожар! На первом этаже пожар!

— Что? Не слышу! У кого жар?

— Музыку выключить! Пожар! Первый этаж горит!

— Горит? Кто горит?

— МЫ! — рявкнул я во всю мощь.

Брат изменился в лице и оглянулся в сторону лестницы. Она, к слову, располагалась за дверью, которую мы сразу закрыли, чтобы шум работ нам не мешал праздновать. Лестница выше шла прямо из нашего зала, и выходить из него никто даже не думал.

Брат, к счастью, сразу поверил мне — да я и не стал бы шутить такими вещами, — и замахал руками Денису, который в это время как раз оказался около музыкального центра. Друг заметил сигналы — видно, нам в тот день везло, — и, поняв, что надо отрубить аппарат, выключил его. После громкой музыки тишина показалась гробовой...

— Прошу сохранять спокойствие, — брат тут же взял ситуацию под контроль. — Без паники. В здании пожар, и если мы начнём действовать неразумно, то погибнем все. А потому спокойно!

— Какой ещё пожар? — вздохнула Катя, которая, похоже, не поверила и в этот раз.

— Не веришь, выгляни, — буркнул я.

Катя с вызовом посмотрела на нас и открыла дверь. Правда, тут же захлопнула — зрелище по ту сторону не радовало. Пройти к выходу не представлялось никакой возможности — пламя уже медленно пожирало двери и лестницу.

— Вот, блин, влипли, — пробормотал кто-то.

— Отметили выпускной...

— У кого-нибудь хоть телефон есть?

— Так, а ну спокойно! — рявкнул Денис. — Я уже позвонил в пожарку, но чёрт знает, когда они приедут и смогут сбить пламя. Мы к тому времени, быть может, уже хорошо прожаримся...

— Успокоил, называется, — икнул кто-то от такой перспективки.

— Так, спокойно, кому говорят, — вмешался брат. — Так, Вик, помнишь?

Я, конечно, помнил. Лет восемь назад, ещё до начала реставрации, нас троих — меня, брата и Дениса — какого-то лешего понесло в этот особняк. Мы излазили его вдоль и поперёк и случайно нашли заложенную неизвестно когда дверь, которая вела к другому выходу из здания, явно тайному - снаружи его ещё пойди поищи. Зачем он был предусмотрен строителями? Мы спорили до хрипоты, но так и нашли приемлемого объяснения. Про ход мы никому не рассказали — приятно было ощущать, что ты один из немногих, посвященных в какую-то тайну, — а кирпичи положили обратно, но так, чтобы потом их можно было одним хорошим ударом в правильное место выбить. Интересно, а рабочие там ничего не обнаружили? А то придётся опять что-нибудь ломать...

— Отлично. Значит, поведёшь всех, кто здесь, а мы с Денисом пойдём собирать остальных. Фонарь не забудь.

— Ага. Пошли, ребята.

Мы поднялись наверх. Олег с Денисом пошли в обход этажа — мы, впрочем, чтобы не тратить потом их время, вламывались во все комнаты по пути и забирали расположившихся там. Я считал двери — не дай бог, пропущу, все сгорим.

Страха смерти почему-то не было, только спокойная уверенность в своих силах. Откуда она взялась только и почему почти никогда до этого не являлась?

Так, стоп, здесь. Ага, дверь есть, рабочие её отковыряли и заделывать не стали. Теперь главное — правильно сворачивать внутри, там много ответвлений, а на воздух ведёт лишь один путь.

— Так, за мной и не отставать, а то заблудитесь. Мы тут шарились когда-то и знаем, куда идти, так что… Да, и возьмитесь лучше за пояс впереди идущего, — и с чего мне вдруг пришла в голову эта мысль? — Если что — кричите громче. Идём.

Не прошли мы и десятка шагов по узкому ходу, как, опустив в очередной раз ногу, я не ощутил опоры. Не успев сообразив, перенёс вес на эту ногу — и она ухнула в яму по колено, застряв там. Блин, раньше тут никаких дыр не было! Ещё реставрируют здание, называется! Я тоже хорош — и как сразу её не заметил, вроде фонарик всё хорошо освещает.

Нога застряла хорошо, пришлось, сунув фонарик идущей следом Кате, выломать кусок доски, чтобы её освободить. Больно, чёрт! Всю ногу разодрал, констатировал я, осматривая "ранение" в свете фонарика.

— Ты как? — обеспокоено спросила Катя. — Идти сможешь?

Я опёрся на повреждённую ногу. Больно, конечно, но терпимо, идти можно.

— Терпимо. Всем осторожно, тут пол местами обвалился, — крикнул я остальным. — Проверяйте перед собой, прежде чем наступать, понятно?

Дальше мы шли без происшествий — никто не отстал и не потерялся, да и дыра была всего одна, в самом начале, так что никто больше не пострадал. Вскоре к нам присоединился брат с остальными.

— А Денис где?

Брат поморщился.

— Да говорит, услышал чей-то крик по дороге, пошёл проверять. Ещё на третьем этаже. Я говорил ему, что померещилось — больше-то никто ничего не слышал, но он упёрся и сказал, что догонит. Скоро должен придти. А ты-то как?

— Порядок, — отмахнулся я, глянув на ногу. Мда, знатно разодрал.

Денис так и не вышел. Минут через пять подъехали пожарные и потушили огонь, забравшийся к тому времени уже на второй этаж, но тел внутри не было. Денис просто пропал.

Меня мутило и кружилась голова — не столько от ранений, сколько от стресса, скорее всего. По крайне мере, врач, осмотрев мою ногу, сказал, что ничего страшного, просто царапины, но сказал пару недель полежать в кровати, отойти от произошедшего.

Впрочем, я сбежал в деревню, к бабушке, уже через неделю, благо нога вполне зажила. Лежать дольше было выше моих сил — благодарные выпускники начали уже раздражать. Они ходили к нам с братом домой каждый день, чтобы выразить свою признательность за спасение и посочувствовать мне, как единственному пострадавшему — не считая, конечно, Дениса, но его все старались не упоминать — не хотели бередить душевные раны. Каждый выпускник старался что-нибудь притащить в подарок, и все как один выражали надежду на моё скорейшее выздоровление — будто со мной случилось не знаю что. Подумаешь, ногу немного рассадил!

В общем, когда мне это окончательно надоело — и удалось, наконец, убедить родителей, что я окончательно выздоровел, — я и сбежал в деревню.

Позже установили, что пожар начался из-за небрежности рабочих — те курили в помещении, и один не добросил окурок до мусорницы, даже не заметив этого. Почти сразу после этого они спокойненько ушли — ремонт вроде как был закончен.

С тех пор я очень не люблю курящих.

Впрочем, надо сказать, у меня с огнём вечно какие-то проблемы. То петарда взорвётся, то костёр начнёт угольками стрелять во все стороны ни с того ни с сего. Как-то пытался разжечь камин на даче, потратил целый коробок спичек, но ни одна так и не зажглась, зараза.

Однажды, помню, ходили в поход всем классом, тушили утром костёр, одноклассник один перепутал канистры — вместо той, что с водой, схватил другую, с бензином, которую вообще не знаю зачем взяли. Ну и плеснул в огонь, балда, нет чтобы проверить сперва. Крику было… Но тогда, к счастью, обошлось без жертв, не считая чьих-то штанов, мирно сушившимися над едва тлевшим костром — кто-то на переправе свалился в реку. Так что одноклассник на орехи всё же получил, и на следующей стоянке тушивший всё же вначале канистры проверил.

Задумавшись, я чуть не пропустил автобус — хорошо, толкнул кто-то под руку, и я пришёл в себя, а то бы пришлось ещё неизвестно сколько мёрзнуть на остановке. Транспорт ходил редко, похоже, грузовик ещё не убрали. Так что пришлось забираться в автобус, хотя народу туда уже забилось… Ну да ладно, в тесноте да не в обиде, иначе точно опоздаю.

— Деньги за проезд готовим, — заверещал кондуктор прямо над ухом — мне не повезло встать рядом. Блин, чуть не оглох.

Я привычно полез в карман… Пусто. Так, а куда я деньги засунул? Или после выбившей из колеи царапины я о них вообще забыл? Блин, надо быстрее искать. И какого фига я вообще купил куртку с такой кучей карманов?

— Эй, вы платить будете? — ну и противный же голос у этого кондуктора, да ещё верещит, будто его режут. — Молодой человек, я к вам обращаюсь!

— Сейчас-сейчас, — ответил я, лихорадочно проверяя карманы и на всякий случай приготовившись срочно выпрыгивать из автобуса. Ну это-то сделать легко, благо я зашёл одним из последних, и за мной только двери. Чёрт, неохота домой пешком тащиться, если деньги таки там оставил.

— Вы что, так решили проехаться? — по-своему оценил мои оглядывания назад кондуктор.

— Да деньги найду сейчас и расплачусь, — блин, и почему их нигде нет?

— Ишь, наглые пошли! — буквально взвыл кондуктор, таки оглушив меня. Народ отшатнулся от него, не смотря на то, что автобус был забит. — Да…

Что там дальше, я уже не слушал — к счастью, наконец, подъехали к остановке, и потому я ретировался, оставляя поле боя за своим противником. А что? Орать как он я всё равно не умею, а слух надо бы и поберечь. Да и вообще, вдруг он ещё на ультразвук перейдёт? Если уж он всегда таким голосом разговаривает.

В общем, я выпрыгнул из автобуса. Деньги, кстати, тут же обнаружились, в последнем кармане, который я не успел проверить. Я даже смутно вспомнил, что переложил их туда накануне — они у меня всегда лежали в самом большом кармане, куда пришлось, уходя с работы, сунуть не вошедшие в сумку диски. Вот деньги и пришлось переложить. Блин, что сегодня за невезуха! Теперь вот стоять, мёрзнуть, неизвестно когда следующий автобус подойдёт.

А может, взять и рвануть к метро? Докопаться туда, где я живу, у городских властей всё руки не доходят, ближайшая ветка заканчивается в паре километров от моего дома, но теперь-то я уже проехал одну остановку, и топать уже не так далеко. А то этого автобуса ждёшь-ждёшь… Решено, иду к метро.

Как говорили древние — или это не они были, а я просто прочитал где-то? — когда не знаешь, куда пойти, постой на месте. Типично мой случай. Останься я на остановке ещё ненадолго — и мог бы спокойно сесть в троллейбус, или, если бы не влез в него, то в идущие следом автобус и маршрутку. Нет же, взбрело в голову куда-то идти — и теперь остаётся только провожать взглядом других, более терпеливых. Ну да ничего, не поворачивать же теперь назад?

А ведь всё равно придется, понял я, смотря на листок бумаги, прилепленный рядом с закрытыми дверями метро. Текст на нём сообщал любому желающему — и хоть немного грамотному, конечно, — что в подземке опять что-то сломалось, в связи с чем спуск туда крайне нежелателен, а поезда, естественно, не ходят. Обошлось без жертв, о чём тоже было написано на листке. Для особо упёртых и непонимающих русский язык кто-то приписал одно слово. "Пока" Шутники, блин. Мда, таки придётся возвращаться и дожидаться наземного транспорта. Эх, давно надо было машину заводить, говорили же мне…

В общем, пришлось возвращаться на остановку, где ещё битый час ждать нужный транспорт. Говорить, что я опоздал на работу, думаю, глупо, и так понятно. Начальство такое опоздание тоже не слишком обрадует, это тоже ясно как божий день, ещё, того и гляди, разжалует. Ещё бы, так опоздать с представлением своего первого проекта… Боюсь, оно может подумать, что я совершенно безответственный и занимался вчера бог знает чем. И попробуй ему объясни про невезучий день.

— Родионов? Входите, — начальник кивнул мне, приветствуя. Странно, вроде не собирается ругать за опоздание. С чего бы это? Я же пришёл на пару часов позже, чем нужно было. — Проект готов?

— Да, — кивнул я, садясь в кресло. Шеф не любил, когда в его кабинете кто-то стоял, и я уже знал об этом.

Я достал из сумки диск и протянул начальнику. Тот взял его, открыл коробку и вставил в дисковод включённого компьютера. На то, чтобы ознакомиться с реализацией проекта, ему хватило минуты.

— Отлично поработали. Все требования клиента выполнены, в сроки тоже уложились. Поздравляю с вашей первой выполненной работой, — шеф протянул мне руку, я пожал её. — Как вы знаете, вашей группе полагается трехдневный отдых. Желаю приятно провести время.

— Благодарю.

— Через трое суток… Эти не будем считать, чего уж там… Так, у нас сегодня понедельник… Значит, в пятницу жду вас у себя, дам вашей группе новое задание.

— Ясно, — кивнул я.

— И не опаздывайте, — с небольшим укором сказал начальник, когда я выходил. Хм, о чём он, интересно, подумал? Даже не стал особо ругать. Может, это из-за моей царапины? Ну да, выглядит жутковато, всё-таки срезнем полоснуло.

Я вышел из кабинета. Мда, и стоило так торопиться? Моя группа всё равно знает, что раньше четверга здесь делать нечего — насколько я знал, обычно день сдачи проекта считается за выходной, это сегодня шеф чего-то расщедрился. Надо будет их не забыть предупредить. Хотя почему бы не сделать это прямо сейчас?

Достав мобильник, я понял, почему. Блин, ещё вчера же хотел на зарядку поставить! Телефон грустно смотрел на меня чёрным экраном, с сожалением сообщая, что батарейка села. Ладно, потом, как заряжу, надо не забыть будет ребятам позвонить.

Ладно, а что делать теперь? Можно, конечно, сразу пойти домой, и завалиться читать книжку либо попытаться порыться в коде ИИ — я уже который год пытаюсь довести его до ума, да что-то свободного времени в последнее время почти нет. Варианты конечно, неплохие, но сколько придётся добираться? Опять, что ли, стоять несколько часов и мёрзнуть? Не, пожалуй, от этого стоит отдохнуть, и чем дольше, тем лучше. Какие ещё есть варианты?

Стоп, меня же друзья просили зайти! Чёрт, совсем же из головы вылетело с этим проектом, разговор же ещё недели две назад был! Нет-нет, погодите-ка, тогда я им всё уже починил, Ванька звонил мне снова только вчера вечером. Да, точно, у них опять операционка полетела. Непорядок, надо зайти починить, причём прямо сейчас. А чего время, действительно, терять?

Приняв решение, я вскинул сумку с ноутом на плечо и отправился в путь, благо идти было недалеко, можно и прогуляться. На улице немного потеплело — или это я просто отогрелся в здании? Да нет, утром точно холоднее было, да и ветер сейчас утих — из-за него мороз казался гораздо крепче, чем был на самом деле. Увы, забыть, какой сегодня день, мне не позволили.

Проще всего пройти к фирме, где работали мои друзья-однокашники, было по неширокой — два авто ещё влезают, а вот третий уже никак, если так понятнее — улице. Однако на ней предо мной предстало странное зрелище — примерно в центре виднелась неширокая и на первый взгляд неглубокая яма. При этом улица почему-то была перегорожена полностью. Не понял…

Я попытался было перелезть через ограждение, благо пройти было по опасному участку ровно два шага, однако меня заметил один из рабочих, курящих почему-то за ограждением с другой стороны, из-за чего я их вначале даже не заметил.

— Куда лезешь, задери тебя холера?! — он оказался передо мной почти мгновенно, загородив дорогу. Телепортацию уже освоил, что ли? — Работы тут идут, не видно, что ли?

— Нет, — честно ответил я.

— Ах так?! А знак видишь?!

— Да, — безропотно согласился я.

— А яму видишь?!

— И что? — не понял я.

— "И что"?! — выпучил глаза от переполнявших его чувств рабочий. — ЭТО ЯМА! Понимаешь, Я-М-А! ЯМА! В неё падают!

— Не надо так кричать, — начал тихо звереть я. — Я вас и так слышу.

— А раз слышишь, то яму видишь?!

— Да вижу я, вижу.

— А лезешь куда?

— Так пройти надо, я быстро — раз, и всё, — попытался извернуться я. Не получилось.

— Быстренько! — взвился рабочий. — Ишь, разбежался! А коли поскользнёшься, а?

На улице, к слову, не наблюдалось не только льда, но даже и снега — видать, его здесь постоянно чистят. Но рабочего это обстоятельство нисколько не успокаивало.

— Да в яму упадёшь? — продолжал распаляться он. — Расшибёшься, и что потом? Бум — и кирдык? Больница-операционная-морг?

Вряд ли от падения в такую ямку даже головой вниз — а для этого нужно хорошо постараться, например, встать на руки, подойти к ямке и упасть, — можно заработать что-то хуже лёгкого сотрясения мозга.

— Ну что за люди пошли, совсем о здоровье о своём не заботятся! Куда жизнь катиться?

— В яму, — неожиданно подал голос второй рабочий. Больше он ничего не добавил, лишь хрюкнул и всхрапнул — мы его оторвали от занятия гораздо более полезного, чем тяжелая работа на морозе — сна.

— Да лан те, Эдгарыч, — вмешался третий, который, похоже, тщательно прогревал организм перед предстоящим ремонтом дороги. — Ну хочет он идти — и пусть идёт себе… Идёт и идёт… И… в яму. Хрм…

Третий присоединился к своему другу, но Эдгарыч, похоже, этого не заметил.

— Не пущу! Режьте меня, но не пущу! Кому потом отсчёты писать? Уволят же меня, как пить дать уволят! А у меня дети! Пожалейте, не оставляйте без пропитания!

— Ладно, ладно, не буду я лезть туда, — поспешно ретировался я. Не поймёшь его, то режьте, то пожалейте. Странный какой-то, лучше буду держаться от него подальше, а то вдруг это заразно?

К счастью, я знал и другой путь — надо было свернуть немного пораньше и пробираться дворами и переулками. Правда, пользовался я им всего один раз, да и то в сопровождении друга, который знал здешние улочки как свои пять пальцев. А потому мог и спокойно заблудиться… Ладно, поди подскажет какая-нибудь добрая душа, выберемся. Надеюсь…

… А зря. Я блуждал уже более получаса, и начинал тихо ненавидеть эти треклятые переулки. То иду всё прямо да прямо, никуда не сворачивая, а потом ловлю себя на мысли, что проходил мимо этого дерева уже раз пять. Я решил проверить, сляпал на стене из снега смайлик — он больше не попадался, как, к слову, и злосчастное дерево. Зато начались новые непонятки. Захожу в двор-колодец, оборачиваюсь, чтобы выйти — эй, а где дома, которые здесь только что были? Зуб даю, вот здесь стояла не эта девятиэтажка, а невысокий кирпичный домик, метров девяти в высоту от силы. Оборачиваюсь обратно — и двор уж не тот, там точно росло три дерева, а тут — ни одного, зато откуда-то взялась детская площадка. А-а-а, что за чертовщина?!

И главное, будто все вымерли. Ни людей, ни собак, ни кошек, птиц — и тех нет. Что же здесь творится-то? В прошлое посещение вроде ничего такого не было. Неужели действительно нечистая? В такой день и не в такое поверишь, пожалуй. Слушай, как тебя там, дворовой, уличный или городовой… Нет, последнее уже из другой оперы… Выпусти меня отсюда наконец! Я же тебя ничем не обижал! Честное слово, даже не сорил никогда, всегда мусор отправляю в корзину, и в реальности, и в виртуальности. Что я тебе сделал?

Так, ладно, хватит бесцельно бродить, а то уже бред начинается. Может, уже температура поднялась, раз такие мысли в голову лезут? Да нет, вряд ли, тогда бы морозило и появилась слабость, а мне очень даже тепло — пока двигаюсь, конечно. Весь вопрос в том — куда я двигаюсь? Нет, стоп, я что-то слышал. Кажется детский смех. Так, надо прислушаться… Точно, вон оттуда идёт. Вперёд, туда! Как говорил персонаж известного фильма: "Здесь были люди!"

Куда поворачивать? Непонятно, и звуков никаких больше не слышно. Где-то я читал, что для того, чтобы выбраться из лабиринта, всегда надо идти направо. Ладно, туда и свернём. Конечно, в такой невезучий день полагаться на удачу достаточно глупо, но что мне остаётся делать? Только шагать вперёд, в надежде набрести на людей или нужную улицу.

— Эй! — раздался чей-то вскрик сбоку, отвлекая меня от своих мыслей. В ту же секунду я почувствовал удар, выбивающий землю из-под ног. Каким-то чудом я извернулся и упал на снег, а не на ребёнка, врезавшегося в меня, да ещё так, чтобы сумка с драгоценным ноутбуком оказалась сверху меня, а не наоборот.

— Осторожнее надо быть, — пробормотал я, вставая и отряхиваясь от налипшего снега.

— Но уж всяко не мне, — фыркнула вставшая девочка лет десяти-двенадцати — меня опрокинула именно она. — Вы, дядя, вообще, по сторонам смотрите? Зачем под горкой ходить-то?

— А? — я с удивлением осмотрелся. Надо же, даже не заметил, как вышел во двор с детской площадкой — двумя горками, с трудом угадывающейся под слоем снега карусели и большим снеговиком в центре. Когда я успел здесь оказаться? Неудивительно, что в меня кто-то врезался. Мда…

— Извини, не заметил, — вздохнул я. А всё сегодняшний день… — Я задумался.

— О чём так сильно можно думать?

— Да заблудился я здесь, — виновато ответил я. Понимаю, как моё плутание выглядят для человека, живущего неподалёку, но что поделать, надо же дорогу узнать.

— Там вон бабушки сидят, за мелочью приглядывают, у них спросите, — девочка махнула в сторону дома, где действительно сидели две старушки, приглядывающих за несколькими детьми лет пяти, играющих в снежки рядом.

— Ага, спасибо.

— Обращайтесь, — махнула рукой девчонка и снова полезла на горку. И не холодно ей?

Я направился к старушкам.

— Здравствуйте, — обратился я к бабушкам.

— Здравствуй, внучок, — ответила одна.

— Здравствуй-здравствуй, — вторила ей другая.

— Вы не подскажите, как пройти к Советской восемь?

— К Советской? — обе старушки ненадолго задумались, потом первая продолжила. — Вон туда, внучок, там направо свернёшь — и прямо к ней и выйдешь.

Старушка указала в сторону второго выхода со двора, прямо напротив того, через который я зашёл.

— Да-да, — закивала вторая.

— Спасибо вам большое, — и я направился в указанном направлении. Неужели на сегодня невезение закончилось, и я всё-таки попаду к друзьям? Что-то даже уже не верится.

Но старушки оказались правы — я вышел на Советскую, у дома с номером десять. Уф, наконец-то, а то уж начал думать, что так и буду блуждать до старости. Похоже, неизвестный дворовой-уличный всё ж надо мной смилостивился, и выпустил из своего лабиринта.

Около проулка, из которого я вышел, сидел музыкант-попрошайка. Я как раз проходил мимо, когда он настроил инструмент и запел, подыгрывая себе на своей гитаре. Я резко затормозил — даже слишком резко, пожалуй. Одна нога остановиться не успела, поехала вперёд… Бряк! Блин, копчиком об лёд биться ни чуть не лучше, чем спиной о дерево, однако. Помягче, немного, не без этого — всё-таки одежды накручено немало, морозы. Но больно, чёрт!

Я не мог не узнать песню музыканта. Такое забудешь, как же… Всё-таки смертельная опасность обостряет не только все чувства, но и память. Да и вообще это недавно было, ещё не затёрлось новыми впечатлениями. Но откуда этот хмырь знает эту песню? Он не может — просто не имеет права, — знать её и петь вот так просто, посреди улицы!

Это была песня огненного торнадо маленькой девочки из моего последнего сна.

— С вами всё в порядке? — участливо осведомился музыкант, перестав играть.

— Э… ум… эм… — невнятно ответил я.

— Вы уж поосторожнее тут, лёд, зима всё-таки на дворе. А то, может, врача вызвать?

— Да нет, спасибо, — покачал я головой, не меняя позы. — Вы пойте, пойте.

А если это действительно та песня, то есть заклинание, то я тебя, урод, урою раньше, чем ты спалишь мой город. Но это я, понятно, говорить не буду, а то мало ли что. Ещё в психушку сдадут, выбирайся потом оттуда неизвестно как.

Музыкант пожал плечами и начал песню сначала. Я напряженно слушал, не вставая. Нет, всё-таки песня другая, только первый куплет совпадает с заклинанием… Почему, интересно? Ну да ладно, мало ли какие могут случайности произойти в мире.

— Вам не холодно? — снова участливо спросил музыкант. Ага, он уже закончил песню, а я тут так и сижу.

— Нет, спасибо, — я встал. — Вам-то самому не слишком холодно?

— Нет, мне вполне хорошо, — покачал головой музыкант. — Благодарю за заботу.

Музыкант вдруг уставился на меня, будто… запоминая? Но зачем? Хотя какая, собственно, разница? Хочет, пусть смотрит, мне-то какое дело? Надеюсь, не пойдёт в психушку сообщать… Ладно, не будем о плохом, а то, кажется, я мечтаю туда угодить, регулярно поминаю что-то в последнее время.

— О, Виктор, здорово, — поприветствовал меня Колька, когда я, наконец, добрался до их кабинета. — Всё-таки решил заглянуть к старым друзьям и починить их комп?

— Типа того, — я положил сумку на кресло и повесил куртку на вешалку. — Всем привет.

— Привет, — поздоровался Иван. — Как жизнь, как работа?

— Заходи, — кивнул мне Степан. — Как там твой искусственный интеллект? Скоро на Нобелевку или как?

— Жизнь ничего, только сегодня не везёт, на работе тоже всё неплохо. А ИИ пока никак, и до премии как до Луны пешком, — ответствовал я. — Вы мне тут мозги не пудрите и не отвлекайте, показывайте давайте, что у вас там случилось.

Комп они убили хорошо, качественно. Я провозился с ним почти весь день, прервавшись лишь на обед, который притащили друзья, но всё-таки смог восстановить систему. Фух, такое и специально не устроишь. Ещё бы понять, что они вообще тут сделали, чтобы так угробить машину…

— Кажись, всё, — я вновь, уже который раз за день, запустил компьютер, но теперь он выдал просьбу ввести пользователя и пароль. Ну наконец-то… — И больше такого не делайте.

— А чего не делать-то? — заинтересовался Иван, который и сломал машину

— А чёрт его знает, что вы тут устроили, — проворчал я. — То ли удалили чего, то ли наоборот, поставили. А может, вирус какой подцепили. Я поставил вам проверку всей системы, но это надолго, а мне дома ещё работать надо.

— Ну ладно, потом посмотрим.

— Ладно, давайте, бывайте.

— Ага, и тебе того же, — махнул рукой Иван, единственный, кто из моих друзей ещё остался в кабинете. Николая со Степаном я поклялся предать самой жуткой смерти, если ещё будут лезть под руку со своими советами, и они поспешили ретироваться. — Спасибо за помощь.

— Сочтёмся.

Я собрался, повесил на плечо сумку и вышел на улицу. Так, куда идти? Снова плутать не хотелось совершенно, хочется уже побыстрее домой, и залечь с какой-нибудь не очень серьёзной книжкой. Но если я пойду как обычно, то не выйдет ли ещё дольше? Прикинув, что с их темпами работы Эдгарыч с компанией работы всяко не успели бы закончить за этого время — проспались бы, и то дело, — я решил рискнуть и отправиться теми же переулками, только сразу уточнить маршрут у кого-нибудь. У тех же старушек, к примеру, — вряд ли они все уже ушли, время всего около пяти, кто-нибудь да выгуливает ещё внуков.

Давешний музыкант уже ушёл, чему я в душе порадовался. Как-то совершенно не хотелось услышать ту же песню, хотя я уже и знал, что она лишь похожа на заклинание. Хватило и одного раза. А вдруг музыканту придёт в голову поменять слова?

Тут я вспомнил, что собирался по дороге домой затариться продуктами — есть-то дома почти нечего, — и начал прикидывать список покупок, выбросив мысли о странном музыканте. Мне вон, в конце концов, уже вторую неделю сны странные сняться, и что с того? Может, ему тоже что такое пригрёзилось.

Погружённый в свои мысли, я подходил к знакомому уже дворику, когда странный багровый свет отвлёк меня от размышлений. Я удивлённо поднял голову и замер. На стене метались какие-то красноватые отблески. Неужели… Пожар? Чёрт, почему? Меня же вроде сюда никто не приглашал… Или в этот раз уже не из-за меня?

Дело в том, что все происшествия с огнём, которые со мной бывали, случались только тогда, когда кто-то приглашал меня — в поход ли, на день рожденье на дачу или ещё куда. Даже на злополучный выпускной меня потащил брат со словами "Нефиг всё время учиться, надо и развеяться уметь". Я, правда, подозреваю, больше за тем, чтобы было на кого свалить историю с фонариками… Если же я нагло приходил без приглашения, всё обходилось тихо и мирно — и спичка зажигалась с первого раза, не грозя при этом мгновенно сгореть, как было один раз, и канистры никто не путал. В общем, было без происшествий.

Но в этот-то раз тут был пожар, хотя меня никто из случайных знакомых в гости не звал — да и с чего бы им было это делать? Встретились, поговорили, разошлись — и всё. Значит, моей вины в этом нет? Или я просто пытаюсь оправдаться? В любом случае, делать нечего, надо идти посмотреть, что там твориться.

Я вышел из-за угла и осмотрелся. Горел тот самый дом, около которого днём сидели старушки, указавшие мне дорогу. Языки огня мелькали только в двух окнах, похоже, пожар затронул пока только одну квартиру. Но все жильцы, от греха подальше, выбежали наружу, благо было их немного — дом был невысокий и достаточно старый, — а потому все смогли разместиться во дворе. Хорошо ещё, что кирпичный, а не деревянный, а то бы пылал бы уже весь.

Поправив лямку сумки, я направился к толпе и обратился к какой-то старушке — может быть, той же самой, у которой узнавал дорогу, я не запомнил их лиц, — стоящей с краю.

— Что случилось?

— Семнадцатая горит… Минут десять уже… Свят-свят-свят… — перекрестилась бабка.

— Оттуда хоть вышли все? Пожарных вызвали?

— Не дурнее тебя, парень, — с угрозой произнес какой-то мужик, то ли подошедший, то ли тут и стоявший — я не обратил внимание. — Тебе какое вообще дело?

— Да никакого, — пожал плечами я. — Просто интересно, мало ли…

Мужик сплюнул.

— Вот и иди, куда шёл, а то нашлось ему мало ли…

— Женщина там живёт, с дочкой, — ответила на мой первый вопрос старушка.

— Алкашка, — снова сплюнул мужик, на этот раз с какой-то злостью. — И управы никакой нет, блин. Опять куда-то из дома умотала, небось, да сигареты свои не потушила. Дрянь! Сейчас сгорит дом…

— А она точно не дома?

— Нет, милок, нет, я сама видела, — покачала головой бабка.

— Как умотала куда-то часов в семь, так и не возвращалась, — бросил мужик.

— А девочка?

— Дочка-то? Да на улице крутилась… — неуверенно ответила старушка. — Кажется…

Мужик ушёл, видимо, потеряв интерес к беседе, нисколько, впрочем, меня этим не опечалив.

— Нет-нет, точно на улице была, с утра здесь. Ты, милок, с ней встречался же. Она сказала к нам подойти, про дорогу узнать.

Ага, всё-таки эта старушка одна из тех. А девочка, получается… Я похолодел. "Обращайтесь!" Неужели из-за этого…

— А-а, с горки которая каталась и меня сбила, да?

— Да-да, внучок.

— Пойду, поищу её, а то мало ли…

— Давай, милок, да…

Впрочем, никуда идти не пришлось — старушку прервал неожиданно раздавшийся полный ужаса крик. Откуда он, было понятно и так. Чёрт! Опять эта чертовщина с огнём! Проклятье, если с девчонкой что-то случится, виноват, по ходу, буду я. По крайне мере, перед собой, но мне достаточно и этого.

Заголосили женщины — до них дошло, что происходит. Я, впрочем, их особо не слушал.

— Кто знает, как пройти в эту квартиру? — крикнул я. — Кто отвести может?

Испуганные лица… Никому не хочется лезть в это пекло… Женщины голосят, мужчины переглядываются, не решаясь лезть в огонь. Блин, пока я сам буду разбираться, что там да как, девчонка просто сгорит!

— Пошли, милок, — вылезла вперёд давешняя старушка. — Сейчас покажу.

— А! — какой-то мужик в первом ряду, которого я вначале почему-то не заметил, сорвал шапку и бросил оземь. — Один раз живём, дважды не помрём! Бабушка, посторонись!

Мужик с каким-то утробным воев рванул к двери, на ходу вынимая гаечный ключ чуть ли не с себя ростом. И где прятал? К слову, он был гораздо ниже меня, где-то по грудь, полностью лыс, а его уши в неверном свете огня показались мне острыми. Или?

— Спасибо, бабушка, — я рванул вслед за неизвестным мужиком.

Он между тем уже добежал до двери и, хэкнув, саданул по ней своим ключом, выбив к чертям собачьим.

— За мной! — раненым медведем заревел неизвестный и бросился внутрь.

Вблизи я смог рассмотреть его получше, и у меня отпали уже всякие сомнения в его нечеловеческой природе. Даже у законченных алкашей и наркоманов не бывает кожи такого сочного зелёного цвета. Здравствуй, шиза… Но сейчас не до этого. Главное — спасти девчонку, а с этим гоблином я потом разберусь.

— Лифт сломан, — неожиданно сказал чей-то вежливый голос, и зелёный, не прекращая утробно реветь, резко повернул к лестнице.

— Голос чей? — спросил я на бегу.

— Домовой, — коротко бросил гоблин, прыгая через две ступеньки, потом резко затормозил. — Стой, вот семнадцатая.

Новый взмах ключом — и дверь просто смело. Мы влетели в пылающую квартиру.

— Её как звать-то? — пропыхтел зелёный, непривыкший, похоже, к таким высоким температурам.

— Без понятия, — покачал головой я.

— Ольга, — тут же проинформировал домовой.

— Оля! — проревел похлеще взбешённого мамонта гоблин.

— Оля! — вторил я ему, хотя у меня выходило это гораздо тише.

— Я здесь! — послышался детский крик.

— Прямо, — начал инструктировать домовой нас с зелёным, взявшим с места в карьер. — Теперь налево, стоп, два шага назад, направо, прямо, стол убери, вон за кроватью сидит.

Я подхватил плачущую девочку.

— Не бойся, теперь всё будет в порядке. Домовой, давай на выход.

— Прямо… На кухне газ! Сейчас рванёт…