Глава X / Смерть и солнце / Линн Рэйда
 

Глава X

0.00
 
Глава X

Раньше при слове "штурм" в груди у Рикса возникало странное, щекочущее ощущение азарта. Но за это утро он успел раз двадцать позавидовать Дарнторну, который не принимал участия в сражении.

В штурме Тронхейма не было ничего хоть сколько-нибудь героического. Крикс успел привыкнуть к схваткам с "Горностаями", где жизнь и смерть зависели не только от слепой удачи, но и от умения владеть мечом. Зато сейчас вокруг царила полная неразбериха. Со стен в штурмующих летели камни и глиняные шары с горючей смесью, которые разбивались у подножия стены, разбрызгивая вокруг себя шипящие плевки огня. На глазах Рикса одинаково нелепо гибли как вчерашние крестьяне, не успевшие толком отмыть с рук землю, так и ветераны Иллирийского сражения, сражавшиеся в Такии уже тогда, когда "дан-Энрикса" еще в помине не было. Ему казалось, что он никогда не видел ничего бессмысленнее и страшнее.

Пока южанин, перевесив щит за спину и уже не думая о том, чтобы прикрывать голову, помогал подтащить к стене очередную лестницу, защитники Зимнего города сумели поджечь одну из осадных башен. Идея с передвижными башнями принадлежала коадъютору, и сам лорд Ирем собирался участвовать в штурме на одной из них. Многие из имперских лордов не скрывали, что они считают штурм Зимнего города самоубийственной затеей, но внезапное решение мессера Ирема лишило их возможности остаться в стороне.

"Вся эта публика скорее даст себя убить, чем позволит кому-то заподозрить, что им не хватило храбрости, — заметил калариец в самом начале кампании, когда "дан-Энрикс" еще был его оруженосцем. — Никогда не забывай об этом, и ты сможешь вынудить их сделать все, что посчитаешь нужным".

Впрочем, Крикс серьезно сомневался, что ему когда-нибудь придется применять этот совет на практике.

Когда обмотанные просмоленной паклей стрелы сделали свое дело, и залитая горючей смесью башня запылала, словно факел, Крикс не испытал ничего, кроме облегчения от мысли, что лорд Ирем выбрал не ее.

А уже в следующую секунду думать о погибших стало некогда, поскольку сверху — как ему казалось, прямо с неба — хлынул поток кипятка, и энониец с криком отшатнулся в сторону.

Мир утонул в клубах белого пара. Правую щеку и незащищенную часть шеи как будто одновременно ужалило полсотни ос, и почти в ту же самую секунду совсем рядом с ним раздался истошный вой. Двум или трем его соседям пришлось куда хуже, чем "дан-Энриксу", но энониец даже не сумел понять, принадлежал ли кто-то из них к Братству, или все обваренные были ему совершенно не знакомы.

К звуку ударов стенобитного тарана стал примешиваться грохот осыпавшихся камней. Когда Рикс бросился вперед, к стене, под сапогами у него дымились лужицы смолы и танцевали язычки огня. Еще перед началом штурма в лагере ворчали, что военачальники совсем рехнулись, если думают, что проще будет проломить тараном каменную стену, а не деревянные ворота. Крикс помалкивал, прекрасно понимая, чем на самом деле продиктовано решение военного совета. Из Орденской башни — так теперь обыкновенно называли Марир Кхэн — было отлично видно, что от ворот Тровена шел узкий коридор, делавший несколько внезапных поворотов почти под прямым углом. Любой участок коридора замечательно простреливался как со стен, так и с ближайших башен. Выломав ворота, осаждающие оказались бы в ловушке, из которой не сумел бы выйти ни один из них.

… Споткнувшись, энониец наступил на человека, лежавшего лицом вниз, и на мгновение увидел прямо у себя под сапогом его раздробленную руку. Крикс давно считал себя привыкшим ко всему, но сейчас его желудок, сжавшись, подкатился к горлу. В тех трактатах по истории, которые он помнил, осажденные замки или города гораздо чаще брали хитростью, чем силой. Например, какой-нибудь предатель выдавал захватчикам секретный ход в донжон. Или наоборот — несколько смельчаков тайком перебирались через стену под покровом ночи, совершив чудеса ловкости, и на рассвете открывали осаждающим ворота города. Ну и так далее, и все тому подобное. После таких историй штурмы представлялись смелой авантюрой, чем-то вроде игры в "Три штандарта".

Если бы он только знал, как это выглядит на самом деле!...

"А ведь сэру Ирему такие мысли точно никогда не приходили в голову" — подумал Рикс внезапно. — "Штурм тут ни при чем. Просто я ошибался с самого начала… Я не воин. Даже не хочу быть воином".

Мысль была простой и скучной, словно он успел понять это уже давным-давно, а выразил в словах только теперь.

Крикс оказался в числе первых, кто ворвался в осажденный город через только что проделанный пролом в стене. Стрелы ударили практически в упор, и те несколько человек, которые случайно оказались впереди него, погибли в ту же самую секунду, как вступили в Зимний город. Крикс осознал, что следующим выстрелом такийцы превратят его и нескольких таких же полоумных смельчаков в подобие ежей, и успел с неуместным хладнокровием прикинуть, что за те полторы секунды, которые требуются хорошему стрелку, чтобы вторично натянуть свой лук, ему и его спутникам никак не одолеть эти последние несколько саженей.

Наверное, не стоило даже пытаться.

Чтобы сделать что-нибудь подобное, надо быть, по меньшей мере, Астером, — подумал Рикс и бросился вперед.

Нэери ндаро эши...

Нечеловеческим прыжком перелетев последние несколько саженей, он ударил по чужому луку краем своего щита, еще успев заметить на лице такийца то же изумление, которое так часто видел на лице убитых Нэери "Горностаев". А потом противоположный край щита ударил его по губам и подбородку, и Крикс полетел на землю следом за своим противником. Удар был так силен, что на мгновение вышиб из головы все мысли. Энониец копошился на земле, кашляя и отплевываясь кровью. Какой-то такийец ударил его мечом. Удар пришелся вскользь по шлему, и южанин, так и не успевший приподняться, снова рухнул на бок. Придавленную щитом руку пронзила острая боль.

"Сейчас добьет" — подумал Рикс. Но следующий удар такийца отразил внезапно оказавшийся с ним рядом человек. Меч в его руке прочертил широкую дугу, заставив противника отшатнуться в сторону. В следующий момент его спаситель пнул южанина ногой.

— Живой?

— К-кажется, да, — прохрипел Крикс, пытаясь встать. За эти несколько секунд он успел понять несколько важных, хотя и не связанных между собой вещей. Во-первых, его зубы, против всяких ожиданий, были целы, а текущая по подбородку кровь шла из разбитых губ и из прокушенной щеки. А во-вторых, только что спасшим его человеком был ни кто иной, как Даррек.

— Только попробуй сдохнуть! — яростно осклабился Данар и, продолжая остервенело отбиваться от такийцев, заорал — Ильт, Берес, Язь! Сюда!

Своих вокруг и впрямь заметно прибыло. "А ведь мы почти победили" — осознал "дан-Энрикс" неожиданно. Еще несколько часов, и Зимний город в самом деле будет взят.

— Спасибо, — сказал Крикс, когда он все-таки сумел подняться и встал рядом с Дарреком, довольно неуклюже отразив направленный ему в плечо удар.

— Да наплевать мне на тебя! — сумрачно огрызнулся Даррек. — Если бы не Звезда...

Закончить фразу Даррек не успел, вынужденный отбиваться от двух нападавших разом. Но Крикс все равно прекрасно понял его мысль.

В день перед штурмом Даррек отвел Рикса в сторону и неожиданно потребовал, чтобы тот не участвовал в сражении. Крикс так опешил, что даже не сразу смог найти ответ. А Даррек пер вперед, словно кабан, готовый насадиться на копье, лишь бы добраться до охотника.

— Если тебя убьют, то грош цена твоей Звезде! — говорил Одноглазый, и в его единственном глазу сверкал уже знакомый Риксу фанатичный огонек. — Не будет ни антарского наместника, не послабления в налогах. Так что незачем тебе туда соваться.

— Да меня никто и спрашивать не будет! — справедливо возразил "дан-Энрикс", незаметно отодвинувшись от одержимого антарца.

— Это ничего, — возразил Даррек неожиданно спокойно, так, будто это не он только что напирал на собеседника, пыхтя ему в лицо. — Мы что-нибудь придумаем. Возьмем у Пчелоеда рвотное, побольше. Пару деньков отлежишься в лазарете. Зато уж точно будешь жив.

— Ты совсем спятил, что ли?.. — вспыхнул энониец. — Это… это низость!

Даррек разозлился не на шутку. Сгреб "дан-Энрикса" за шиворот и притянул к себе, отчего его перекошенное, страшное лицо с вытекшим глазом оказалось совсем близко от южанина.

— Ах, значит, низость! А пожертвовать судьбой нескольких тысяч человек из-за своей дурацкой гордости — это не низость?!

Освободиться от руки, сжимавшей его ворот, было проще простого, в тхаро рэйн существовал для этого весьма простой прием. Но вместо этого "дан-Энрикс" лишь растерянно сморгнул. Самым ужасным было то, что в словах Дара был резон. Если его убьют, то все мечты об избавлении от власти каларийского наместника и о снижении налогов в Таресе пойдут, как говорится, псу под хвост. Какое-то мгновение "дан-Энриксу" даже казалось, что он должен сделать так, как хочет Даррек. Но потом ему со странной ясностью представилось, как в лазарет придут и скажут, что сэр Ирем был убит во время штурма. Или, может быть, не Ирем. Может, Ласка, или Мэлтин.

— Нет, — вырвалось у Рикса. — Нет, Дар! Дело не в гордости. Я просто не смогу.

— Ну ладно, — прошипел Данар, с досадой оттолкнув энонийца от себя. И, развернувшись, пошел прочь. Зловещий тон, которым он произнес это "ну ладно", Риксу очень не понравился, и вплоть до самого начала штурма он очень внимательно следил за тем, что ел и пил. В глубине души "дан-Энрикс" не сомневался, что ради своей мечты о Вольном Таресе Даррек вполне способен был кого-то отравить. А уж перед такой мелочью, как подмешать ему в еду обещанное рвотное, Кривой тем более не остановится.

Были у Даррека такие планы или нет, так и осталось неизвестным. Но зато, похоже, он решил по мере сил оберегать "дан-Энрикса" во время штурма.

Крикс внезапно осознал, что появление Данара рядом как раз в тот момент, когда такийец должен был его прикончить, вовсе не было случайностью. Выходит, Дар ни на минуту не задумался, прежде чем броситься за ним в пролом стены.

— Я понимаю, что ты это только ради Тареса, — выдохнул Рикс, не столько защищаясь, сколько пятясь от ударов. Тело умоляло о пощаде. Больше всего на свете Крикс хотел бы, чтобы это было тренировкой, на которой можно просто попросить противника о передышке. — Но это неважно… Астер как-то раз сказал мне, что спасти кому-то жизнь… — Крикс задохнулся. Говорить и драться было слишком трудно. Но закончить было очень важно, и, хватая воздух ртом, "дан-Энрикс" продолжал — Спасти кому-то жизнь — это как дать большую сумму в долг. Если ее не возвращать, то нарастут проценты втрое против первой суммы. Астер считал, что должен мне. Я с этим не спорил — значит, согласился, что он прав. То есть теперь я твой должник.

Внезапно оказавшийся с ним рядом Берес отвлек его противника, и Крикс наконец-то смог хоть ненадолго опустить налившиеся свинцом руки.

— Астер говорил, что это Истинная магия, — закончил Рикс, переводя дыхание.

Перед глазами все плыло. Кто-то тряхнул его за плечо и голосом Мэлтина спросил:

— Какая магия?.. С кем ты все время разговариваешь?

— С Даром.

Мэлтин чуть помедлил, прежде чем ответить:

— Его только что убили. В шаге от тебя. Я думал, что ты видел.

 

"Этот день войдет в историю" — подумал Ирем, увидев над собой призрачно-серый силуэт донжона. Вопреки всем законам тактики, стратегии и логики несколько тысяч человек сумели захватить самую знаменитую во всем Нагорье крепость, до сих пор считавшуюся неприступной.

Трепетавший на вершине башни стяг с эмблемой Бешеного принца доживал последние минуты.

— Сто ауреусов тому, кто сменит их штандарт на флаг дан-Энриксов! — распорядился Ирем. Глаза загорелись не только у простых латников, но и у многих рыцарей. Спокойно пренебречь подобной суммой мог только богач вроде Бейлора Дарнторна.

Из донжона почему-то не стреляли. Башня выглядела брошенной на произвол судьбы, и Ирем удивленно сдвинул брови. Может быть, в донжоне есть подземный ход, через который сейчас отступают уцелевшие защитники?.. Впрочем, шут бы с ними, пусть спасают свою шкуру. Это лучше, чем терять своих людей, штурмуя башню.

На помощь коадъютору должны были с минуты на минуту подоспеть отряды лорда Кейра и Финн-Флаэна. Собственно, по его расчетам, оба рыцаря уже должны были быть здесь. Ирем не отказался бы узнать, с чем связана эта внезапная задержка.

— Монсеньор, такийцы!.. — крикнул латник из его отряда.

Само по себе известие не впечатляло. Ну такийцы так такийцы, не такое уж большое дело. Несомненно, кое-кто из уцелевших защитников Тронхейма должен был сопротивляться нападающим даже теперь. Но истерическая нотка, прозвучавшая в этом внезапном выкрике, Ирему сильно не понравилась.

— Сколько?

Впрочем, ответа не потребовалось, потому что в следующую секунду Ирем все увидел сам.

— Да чтоб тебя… — выдохнул Ирем и рванул из ножен меч.

"Таким числом они нас попросту сомнут, — подумал он. — Можно попробовать укрыться под стеной донжона, но это уж слишком очевидное решение. Так и кажется, что нас прямо-таки упрашивают выбрать этот путь. Нет, к башне отступать нельзя..."

— Назад! — резко скомандовал лорд Ирем тем, кому идея занять оборону у стены пришла одновременно с ним самим.

И будто в ответ на это предложение с верхней площадки башни хлынул настоящий дождь из стрел. Даже не оглядываясь, коадъютор знал, что его отряд тает с каждой секундой. Оказавшиеся позади имперцы вскинули щиты, чтобы прикрыть самих себя и оказавшихся поблизости товарищей, но те, кто отбивался от такийцев, оставались почти беззащитными для стрел, летевших в спину.

"Где сэр Альверин?.. — подумал Ирем с бешенством, вступая в бой. — Еще немного, и нас здесь перестреляют, словно куропаток".

Судя по всему, его недавнее предположение было пророческим. Похоже, этот день действительно войдет в историю — как бой, в котором человек, на протяжении десятка лет считавшийся лучшим военачальником в империи, позволил перебить своих людей и сам погиб в нелепейшей ловушке, угодить в которую было бы несмываемым позором даже для зеленого юнца.

Финн-Флаэна сэр Ирем так и не дождался. А вот подкрепление действительно пришло — в виде двух или трех десятков оборванцев, неожиданно напавших на такийцев с фланга. Как ни мизерна была такая помощь, она все-таки произвела на оставшихся невредимыми имперцев воодушевляющий эффект, и они стали оттеснять противников к ближайшей улице.

Если бы только у него было больше людей, подумал коадъютор. Тогда, может, те, кто уцелел в самые первые минуты боя, и сумели бы вырваться из этой крысоловки… Какое-то шестое чувство снова сохранило Ирема, не позволив ему броситься вслед отступавшему противнику, и пущенная со стены стрела в очередной раз пролетела мимо. Но вечно так продолжаться не могло.

— Держитесь, монсеньор!.. — крикнул один из оборванцев.

Голос был на удивление знакомым.

Коадъютор вдруг подумал, что уже не первый раз слышит от Рикса это "монсеньор". А между тем Ирем не мог припомнить случая, чтобы южанин обратился к нему так хотя бы раз за те два года, которые находился у него на службе. Вместо этого южанин ухитрялся всякий раз использовать либо официозное "мессер", либо "сэр Ирем". Раньше коадъютор всегда делал вид, что ничего не замечает. Про себя он был уверен, что подобным способом Рикс хочет показать ему, что своим настоящим сюзереном до сих пор считает лорда Аденора. Это было неприятно, но, по крайней мере, объяснимо. Разумеется, такому гордецу, как Рикс, была невыносима мысль о том, что коадъютор взял его к себе на службу вопреки его желанию. А ожидать, что энониец будет держать свои чувства при себе, было вдвойне нелепо, принимая во внимание характер Рикса. Ирем предпочитал игнорировать этот неявный бунт со стороны оруженосца точно так же, как "не замечал" яростных взглядов исподлобья, рук, засунутых в карманы, и тому подобных мелочей. Порой вся эта дурь безмерно раздражала, но избавиться от нее можно было только одним способом. То есть, по правде говоря, двумя, но ломать Рикса ему совершенно не хотелось. К счастью, энониец знал, где следует остановиться, так что для сторонних наблюдателей отношения сеньора и его оруженосца выглядели вполне прилично. Через некоторое время Ирему даже стало казаться, что все уладилось. Рикс больше не смотрел на него волком, перестал сердито огрызаться на любую шутку и держаться с сюзереном так, как будто постоянно ожидал подвоха. Иногда сэр Ирем даже думал, что южанин, в сущности, доволен своим положением. А что не называет "монсеньором" — да подумаешь, какая, в самом деле, разница?.. Но разница, конечно же, была, и это ярче всего проявилось в той бездумной легкости, с которой энониец наплевал на свою службу и отправился бродяжничать с антарцами.

Зато теперь — извольте! — "монсеньор". Хегг разберет этого Рикса… сэру Ирему, во всяком случае, мальчишка представлялся самым непонятным человеком среди всех, кого он знал.

"Ну вот куда ты снова лезешь?.. — с застарелым раздражением подумал он. — Жить надоело?"

Надоело Риксу жить или все-таки нет, но дрался энониец так, как будто страшно торопился на тот свет. Он даже не давал себе труда взглянуть, кто прикрывает ему спину, будто бы речь шла не о сражении, а о турнирном поединке на мечах.

На несколько секунд отвлекшись на двоих своих противников, сэр Ирем потерял "дан-Энрикса" из виду. Но, когда он снова отыскал его глазами, энониец был не только жив, но даже невредим. И даже более того — когда какой-то такиец проскользнул ему за спину, Крикс с ошеломившей коадъютора четкостью ударил с полуразворота. А потом, не сделав ни одного лишнего движения, отбил щитом удар, пришедший с совершенно другой стороны. Ирем почувствовал необъяснимый холодок под ложечкой. Он сам учил "дан-Энрикса" владению мечом. Тот был талантлив… честно говоря, даже весьма талантлив. Но ничего похожего на то, что Рикс творил сейчас, южанин раньше не умел. Сейчас Рикс двигался куда быстрее, чем обычно, и вдобавок все его движения отличались странной, хищной плавностью, которой Ирем раньше никогда не замечал. Такая перемена не могла произойти сама собой.

— Сэр Ирем, берегитесь!.. — крикнул кто-то. Лучше бы молчал. До сих пор Ирем как-то обходился безо всяких предостережений. Но сейчас, услышав этот вопль, на мгновение замешкался и ощутил внезапно сильный, но при этом почти безболезненный удар. Ощущение было таким, как будто бы кто-то с разбегу толкнул его в спину. Но по онемению, которое мгновенно растеклось вокруг лопатки, коадъютор осознал, что дело плохо.

Еще несколько минут, — подумал Ирем абсолютно хладнокровно — Может, две, а может три. Пока недоумевающее тело еще не успело осознать того, что уже ясно разуму.

Лорд Ирем ощутил нечто похожее на вдохновение. И, первым же ударом добив своего противника, с остервенением набросился на следующих двух. "Леший, да их же совсем мало! Втрое меньше, чем вначале!.." — неожиданно подумал он, взглянув на поредевшие ряды врагов. И вожделенный выступ дома, за которым они станут недоступными для выстрелов, был уже совсем рядом.

Какая красивая могла бы быть победа, — мечтательно промелькнуло в голове.

Еще один удар-толчок — сильнее первого, и на сей раз — с мгновенной, жгучей болью, от которой в глазах на секунду потемнело.

Ничего, теперь уже не важно.

— Эйн дан-Энрикс! — хрипло крикнул он.

— Сэр Ирем!!

От этого крика-стона-вопля у Ирема на секунду прояснилось в голове. Лорд даже испытал смутное чувство удивления, но чему именно он удивляется, понять уже не смог.

Весь мир вокруг месссера коадъютора кружился, словно после двух бутылок белого ландорского, и то и дело норовил уплыть куда-то бесконечно далеко, в сгущавшуюся совсем рядом темноту.

Рикс почему-то оказался совсем рядом. Ирем увидел, как яростное выражение на лице юноши сменяется странно-беспомощным.

— Монсеньор, держитесь!.. — донеслось до Ирема откуда-то издалека. Он бы с удовольствием съязвил, что энониец это уже говорил, а простым изменением порядка слов особой глубины подобной мысли не добавишь, но губы онемели и упорно не желали шевелиться.

В момент следующего просветления сэр Ирем осознал себя бессильно привалившимся плечом к покрытой инеем каменной кладке. Ему даже удалось понять, что он находится за выступом стены, которого еще совсем недавно даже не рассчитывал достичь. А еще — рядом снова оказался Рикс. Два этих факта явно были как-то связаны.

Лорд поднял взгляд на "дан-Энрикса" и несколько секунд смотрел на него так внимательно, что энониец, кажется, смутился. Ирем хмуро усмехнулся. Если так подумать, то, кроме этой способности смущаться, в Риксе уже не осталось ничего от того мальчика, которого он знал. Странное дело, парню еще нет пятнадцати, а в лице уже почти не осталось детской неопределенности. Посмотришь — и становится очень легко представить, каким это лицо станет через три-четыре года.

Впрочем, правильность своих догадок ему уже не проверить. И, возможно, это к лучшему. Сэр Ирем, хоть убей, не мог представить, как он стал бы обращаться с повзрослевшим энонийцем.

Думать становилось все труднее. Боль все ощутимее вгрызалась ему в грудь и в бок при каждом вдохе, так что, наконец, устав бороться с приступами дурноты, сэр Ирем дал себе расслабиться и соскользнуть в заманчивую темноту.

 

Крикс до крови прикусил себе губу, чтобы не закричать от ужасающей несправедливости происходящего. Это было слишком похоже на тот день, когда убили Астера, только теперь на месте предводителя повстанцев оказался коадъютор.

"Почему именно он? Ну почему?!" — в отчаянии думал Рикс.

Бледное лицо погибшего было странно-спокойным. Энонийцу даже померещился намек на легкую улыбку, словно в самую последнюю минуту Ирем вспомнил о чем-то приятном.

Рядом с энонийцем неожиданно возникла Ласка, и Крикс испугался, что девушка обратится к нему с каким-нибудь вопросом или утешением. Нервы его были натянуты до предела, и ему казалось, что, если кто-нибудь сейчас заговорит с ним, то он обязательно ответит самой грубой бранью. Может быть, разведчице не хуже его самого было знакомо это чувство, потому что она ничего не стала говорить — только сняла с одного из убитых такийцев плащ, свернула его вчетверо и аккуратно подложила коадъютору под голову. Поступок был бессмысленным, но энониец все равно почувствовал нечто вроде прилива благодарности к разведчице и пожалел, что не додумался до этого раньше нее. А потом Ласка выкинула неожиданную штуку — вытянула из плаща грубую шерстяную нитку, поднесла ее к лицу мессера Ирема и замерла, сидя возле убитого на корточках. Крикс наблюдал за девушкой в болезненном оцепенении, не понимая, чего она добивается. "Наверное, сражение уже закончилось" — подумал он, увидев краем глаза Береса и Шестипалого. Но даже эта мысль не показалась ему стоящей внимания.

— Он дышит, — сообщила Ласка, плавно поднимаясь на ноги.

Южанин вздрогнул.

— Дышит?..

Ласка явно колебалась, стоит ли ответить напрямую, но в конце концов все же сказала:

— Пока да. Но, Рик… боюсь, твой калариец долго не протянет.

Крикс мысленно обругал себя последними словами и вскочил.

— Где Пчелоед?!

— Я здесь, — негромко отозвался лекарь у него из-за спины. Южанин резко обернулся.

— И долго ты еще намерен там торчать?! — яростно спросил он. — Лекарь ты или нет, Хегг бы тебя побрал?! Ирему нужна помощь. Сделай что-нибудь!

— Что именно, малыш? — грустно спросил целитель. — Тут нужны инструменты и кое-какие снадобья, а у меня их нет. Я вообще не поручусь, что эти стрелы можно вытащить. Не понимаю, почему он до сих пор не умер.

Криксу захотелось сгрести лекаря за ворот и как следует встряхнуть. Да неужели Пчелоед, действительно считает, что он будет стоять здесь и дожидаться, пока его сюзерен испустит дух?.. Южанин стиснул зубы.

— Значит, мы должны доставить его в лазарет. Нужны носилки. Мэлтин… — Крикс осекся, ощутив, что внутри словно провернули тупой нож.

Шестипалый шевельнул губами, явно собираясь сообщить, что Мэлтин мертв, но Крикс опередил его.

—… Я вспомнил. А теперь заткнись, во имя Всеблагих.

"Сейчас мне этого не выдержать"

— Тревога! — крикнул Берес. Крикс выхватил свой меч — но почти в ту же самую секунду опустил его.

— Это свои, — устало сказал он. Но в его словах не было особенной необходимости — другие члены Братства тоже опознали в приближавшемся отряде людей Альто Кейра и Финн-Флаэна. В свою очередь, гвардейцы Альто Кейра, успевшие приготовиться к сражению, узнали добровольцев из Лесного братства. Альверин замедлил шаг. Неизвестно, что бы он сказал, если бы Альто не опередил его.

— Как вы здесь оказались? — спросил Альто Кейр с брезгливым удивлением. Крикс готов был побиться об заклад, что в действительности он хотел сказать — "как вы оказались у донжона раньше нас". Знатные лорды вроде Альто Кейра едва замечали простых меченосцев или лучников, а уж на прибившихся к имперцам мародеров вообще смотрели разве что как на курьез. Должно быть, сэра Альто сильно уязвило, что такие люди оказались в самом сердце Тровена раньше его отряда. На лице наместника ясно читалась мысль — "вас не должно здесь быть".

Крикс не ответил на его вопрос. Он обернулся к Альверину и сказал, подчеркнуто не замечая его спутников:

— Мессер Финн-Флаэн, Тровен взят. Остался только небольшой отряд в донжоне. Но сэр Ирем ранен, его нужно поскорее переправить в лазарет.

Крикс с горечью подумал, что, хотя он и сказал всего лишь "ранен", было бы куда честнее говорить "он умирает". Словно бы в ответ на его мысли Пчелоед пробормотал:

— Уж очень ты упрямый, Рик… Если даже его и донесут до лазарета, он почти наверняка истечет кровью, когда из него попытаются вытащить эти стрелы. Я-то повидал достаточно подобных ран. Тут нужно быть волшебником, а не хирургом.

Крикс стащил шлем, откинул с головы кольчужный капюшон и яростно потер зудящий шрам. Без шлема голове стало до странности легко. Влажные волосы перебирал январский ветер.

— Оль Кербин с этим справится, — произнес Крикс с уверенностью, которой совсем не ощущал. — Не каркай, Пчелоед!

 

* * *

 

Крикс облизнул шершавым языком ссадину на губе и мутным спросонья взглядом посмотрел на сидевших возле стола людей. Здесь были Сайрем, Ласка, Шестипалый с ворохом бинтов на голове и сгорбившийся, разом постаревший Берес с согнутой рукой на перевязи.

— Коадъютор жив? — собравшись с мыслями, осведомился Рикс. Слова царапали сухое небо, словно мелкий гравий.

— Я же говорила, что он первым делом спросит про этого Айрема, — сказала Ласка остальным. И, развернувшись к Риксу, обстоятельно ответила — В городе говорят, он еще жив. Надеюсь, это правда. Вчера вечером я поднималась в Тровен, чтобы разузнать подробности, нарочно для тебя. Но то, что пересказывали в караулках — это только слухи, точно никто ничего не знает.

В словах разведчицы была какая-то тревожная неправильность. Собравшись с мыслями, "дан-Энрикс" уточнил:

— А сколько я проспал?

— Почти целые сутки.

Сутки!.. Раньше Крикс просто не поверил бы, что что-нибудь подобное возможно. Несмотря на это, выспавшимся он себя отнюдь не чувствовал. Глаза слипались, голова так и клонилась на подушку. Их сражение за Тровен словно отдалилось от него и сделалось похожим на какой-то давний сон.

— Есть будешь? — спросил Берес — Мы тут тебе кое-что оставили.

— Спасибо, нет, — ответил Крикс. Сейчас ему было противно даже думать о еде. — Где мы находимся?

— В чьем-то брошенном доме в Зимнем городе. Рядом еще пристройка — судя по всему, кожевенная мастерская. Ты разве не помнишь, как вчера нас разместили здесь?..

— Помню, — ответил энониец неуверенно. Он действительно кое-что помнил. Как шел по идущей под гору узкой улице вместе с повстанцами из Братства. Потом были большие красные ворота… узкая темная лестница, ведущая наверх — все это вспоминалось ему смутно, словно он был совершенно пьян. А впрочем, он и шел, как пьяный — задевая косяки и спотыкаясь на каждой второй ступеньке. На втором этаже было всего две комнаты, и часть повстанцев должна была лечь на чердаке. Крикс собирался прихватить соломенный тюфяк и пойти вместе с ними, но Берес сказал, что если кто-нибудь и заслужил нормальную постель, так это он. Крикс кое-как стянул с себя кольчугу, повалился на кровать, успел почувствовать, что рядом присоседился кто-то из Братства — может, Ильт, а может, Клест… И все. Дальше он ничего уже не помнил.

Мэлтин мертв, — подумал он. И Лис, и Язь, и одноглазый Даррек… В общей сложности — тринадцать человек, погибших в схватке за Тронхейм.

От этой мысли захотелось выть — бессмысленно, на одной ноте, как скулит попавший в капкан зверь.

Крикс встал. Собравшиеся у стола внимательно смотрели на него, как будто ожидая, что он теперь скажет или сделает. Ласка считала, что он первым делом спросит про мессера Ирема. Может быть, его товарищи уверены, что он сейчас помчится выяснять, что стало с коадъютором?.. По правде говоря, он с радостью бы так и поступил, и просидел бы у постели раненного до тех пор, пока тот не придет в себя… Вот только шансы, что его пропустят в Тровен, были исчезающе малы. Гвардейцам Альто Кейра наплевать, что он когда-то был оруженосцем коадъютора, зато о том, что их сеньор не любит Рикса, им наверняка известно.

Энониец вдруг почувствовал себя невероятно грязным и уставшим. Захотелось снова рухнуть на кровать, забыть про все на свете и проспать как минимум до вечера. А лучше вообще не просыпаться, — промелькнуло в голове.

"Да перестаньте уже на меня глазеть!.." — подумал Рикс, подвязывая волосы тесьмой, чтобы они не лезли на глаза. Он прикусил язык, чтобы не сказать это вслух. Нужно держать себя в руках. Едва ли остальным намного легче, чем ему. И он не облегчит им жизнь, если даст выход своему отчаянию и раздражению.

Несвежая рубашка неприятно липла к телу. Залезть бы сейчас в горячую воду, смыть с себя всю эту грязь и пыль, переодеться во все чистое...

"Мэлтина с Дарреком убили, а я думаю про чистую рубашку" — подумал "дан-Энрикс", морщась от презрения к себе.

— Ласка… ты знаешь, где похоронили Дара с Мэлтином? — спросил он.

— Вместе со всеми остальными, под стеной Зимнего города, — ответила девушка, ничуть не удивившись. — Там до ночи жгли костры, чтобы отогреть землю, а сейчас копают общие могилы. Остальные наши там же, помогают перетаскивать убитых. Кроме Пчелоеда — он встал засветло и ушел в госпиталь, сказал, что там сейчас нужна каждая пара рук. Я только что ходила относить ему еду.

Крикс ощутил внезапную досаду. Все были при деле — кроме разве что слепого Сайма и двух раненных, вынужденных оставаться здесь. И только он один, словно король, полдня продрых без задних ног...

— Почему вы меня не разбудили? — хмуро спросил он.

Ласка вызывающе прищурилась.

— Тебя? Да на тебя без слез не взглянешь. Бледный, словно привидение, а под глазами синяки размером с мой кулак. К тому же, Пчелоед велел, чтобы тебя не трогали.

Подумав, девушка сменила тон и вкрадчиво, почти просительно добавила:

— Если не хочешь есть, так хоть выпей вина, а то действительно всех выжлецов в округе распугаешь.

— Хорошо, — чуть-чуть подумав, согласился Крикс. — Но после этого я все-таки пойду к стене.

— А я пойду с тобой, — не терпящим возражений голосом сказала Ласка. И, пока энониец озирался в поисках своей одежды, налила ему полную кружку эшарета. От выпитого натощак вина по всему телу растеклось приятное тепло, и даже ощущение ужасной пустоты в груди как будто ослабело. Мысль о Мэлтине и остальных погибших не исчезла, но желание кричать и молотить кулаками по стене, не покидавшее "дан-Энрикса" с того момента, как он вспомнил про вчерашний штурм, мало-помалу утонуло в радужном тумане, затопившем его мозг.

"Если так будет продолжаться, то я скоро стану настоящим пьяницей" — подумал он. И натянул прямо поверх рубашки кожаный чехол, который раньше надевал поверх кольчуги.

С белого зимнего неба падал мелкий снег. Над Тровеном повисла странная, торжественная тишина, только штандарт "дан-Энриксов" беззвучно полоскался в небе над донжоном. Рытье могил обычно доставалось на долю обозников, наемников и слуг, но сейчас под стенами Зимнего города собрались очень многие из тех, кто принимал участие в недавнем штурме. Впрочем, на сей раз и погибших было столько, что похоронить их всех за один день было не так-то просто. Ласка взялась помогать переносить убитых, а "дан-Энрикс" взял у одного из пехотинцев заступ и принялся ожесточенно долбить мерзлую землю.

На него оглядывались с удивлением. Многие узнавали в нем бывшего оруженосца коадъютора, недавно получившего Семиконечную Звезду, и недоумевали, с чего вдруг такой, как он, решил собственноручно рыть могилы. В самые первые минуты Крикс невольно обращал внимание на эти взгляды, но потом работа затянула его целиком, и энонийцу стало все равно. Руки у Рикса давно огрубели от меча, но ему уже много лет не приходилось копать землю, и на пальцах очень скоро стали лопаться мозоли. Кто-то тронул его за плечо и Крикс увидел, что ему предлагают потертые кожаные перчатки, но он только с ожесточением помотал головой, так и не посмотрев, кто захотел ему помочь. Он поддевал заступом мерзлые комья земли, и саднящая боль в ладонях доставляла ему мрачное, тупое удовлетворение. Он будто хоронил всех сразу — Астера, Кривого, Мэлтина, всех раненных из лазарета под Сокатой и даже казненных "Горностаев". Честь Дарнторна и свои восторженные бредни о войне.

"Только бы Ирем выжил, — думал энониец в такт ударам заступа. — Только бы. Он. Выжил".

 

* * *

 

Лар каждое утро обещал себе, что уж сегодня-то он точно пойдет в город и разыщет Рикса, но всякий день в Тронхейме был похож на предыдущий, и Линару снова приходилось выполнять такое количество всевозможных поручений, что к вечеру бывший эсвирт валился с ног. К тому же, стража Тровена наверняка остановила бы его, надумай он спуститься в город ночью. Пришлось бы врать, придумывая какой-нибудь приказ мессера Ирема, из-за которого он должен выйти в неположенное время. И можно не сомневаться, что эта история уже наутро стала бы известна коадъютору. А как отреагировал бы на такое сообщение лорд Ирем, предсказать было нельзя.

Когда Лар появлялся в комнате больного, на лице сэра Ирема мелькала странная гримаса, словно рыцарь с радостью избавился бы от него, если бы только знал, как это сделать. Если раньше коадъютор бранил Лара за ошибки, то теперь он не сказал ни слова, даже когда Лар случайно опрокинул на его кровать бокал вина. Но что бы Лар ни делал, светло-серые глаза следили за ним с выражением, в котором явственно читалось: "Да когда ты уберешься, наконец?..". Пожалуй, больше Лара каларийца раздражали только посещавший его лекарь и мэтр Викар, который навещал больного почти каждый день. На этих Ирем временами смотрел так, словно в деталях представлял, как спустит их обоих с лестницы, едва способен будет встать. Увы, ни лекаря, ни ворлока это нисколько не смущало.

По городу ползли самые фантастические слухи о здоровье коадъютора. Кто-то рассказывал, что он до сих пор при смерти. Другие говорили, что, напротив, он почти здоров. А третьи мрачно уверяли, что на самом деле коадъютор уже умер, но это скрывают от послов дан-Хавенрейма. Можно было лишь догадываться, что думает о подобных слухах Рикс. Линар все чаще думал, что, если у него нет возможности выбраться в город и найти южанина, то следует каким-то другим способом известить бывшего оруженосца коадъютора о том, что происходит в Тровене на самом деле. Но "дан-Энрикс" избавил его от необходимости что-то придумывать. Он отыскал Линара сам, застигнув его в тот момент, когда тот нес обед мессеру Ирему.

Линар не сразу узнал Рикса в долговязом парне, неожиданно загородившем ему путь. Возможно, дело было в ожоге на щеке и в незнакомом, жестком блеске, появившемся в глазах "дан-Энрикса". Южанин крепко ухватил Линара за рукав, так что он чуть было не выронил поднос. Крикс ловко подхватил начавшую сползать с подноса полотняную салфетку и водворил ее на место.

— Тебя-то мне и надо, — деловито сказал он, не обращая ни малейшего внимания на замешательство Линара. — Как он?..

Уточнять, о ком именно шла речь, не приходилось.

— Хорошо, — заверил Лар поспешно. — То есть, я хочу сказать — уже гораздо лучше. Лекарь говорит, что его жизни больше ничего не угрожает. Он начал нормально есть, садится на постели, даже принимает посетителей...

Линар надеялся порадовать "дан-Энрикса", но тот необъяснимо помрачнел. И коротко ответил:

— Ясно.

Лар с невольным удивлением взглянул на Рикса.

— Ну, чего ты встал? Иди, — угрюмо сказал тот. — Обед остынет.

— А как же ты? — не выдержал Линар. — Ты разве не пойдешь со мной?

Южанин с непонятным равнодушием пожал плечами.

— Дурак, кто же меня пропустит? Думаешь, гвардейцы Альто Кейра стоят у входа в его комнату для красоты?.. К тому же, — голос Рикса становился все бесцветнее, как будто бы южанину недоставало сил закончить начатую фразу, — он меня не звал.

И прежде, чем Лар смог придумать, что теперь сказать, южанина с ним рядом уже не было.

 

После того, как Рикс узнал у Лара, что сэр Ирем жив и рано или поздно встанет на ноги, он постарался убедить себя, что остальное его не волнует. Поначалу энониец собирался обратиться к Альверину и попросить провести его в покои бывшего сеньора, но довольно быстро понял, что не сможет попросить Финн-Флаэнна о дружеской услуге. Тем более, что коадъютор явно не стремился видеть бывшего оруженосца.

Энониец чувствовал себя отрезанным от всего мира. Находясь рядом с мессером Иремом, он первым узнавал бы все, что происходит на переговорах, а теперь ему только и оставалось, что ловить обрывки слухов и гадать, какие из них соответствовали истине. Понаблюдав за Риксом, Ласка заявила, что ему не повредит отвлечься, так что время до обеда они часто проводили вместе, вспоминая тхаро-рэйн — по крайней мере, то, что Крикс мог вспомнить после тренировок с Астером. А когда Ласка возвращалась к Сайму, он обыкновенно уходил бродить взад-вперед по стене Зимнего города, где раньше выставляли часовых такийцы.

Для своих прогулок Крикс обычно выбирал пустую стену, обращенную на море. Свинцово-серые волны залива и пустынная прибрежная коса были таким тоскливым зрелищем, что никому другому не пришло бы в голову взбираться по крутой обледеневшей лестнице, чтобы мешать его уединению.

Февраль уже закончился, когда, стоя на башне и сжимая коченеющими пальцами края плаща, чтобы холодный ветер не так быстро пробирался под одежду, Крикс услышал за спиной шаги и раздраженно обернулся. Он уже хотел довольно резко поинтересоваться, с какой стати этот человек идет за ним, но промолчал, узнав мессера коадъютора — осунувшегося, заросшего, однако, без сомнения, вполне здорового. Рыцарь был бледен, темный бархатный колет болтался на его плечах, как будто под ним не осталось тела, но сэр Ирем, тем не менее, знакомо улыбался, щуря на зимнее солнце светлые глаза.

Крикс сделал шаг навстречу рыцарю, но почти сразу же остановился. Подойдя к южанину, лорд Ирем неожиданно взлохматил и без того растрепанные ветром волосы "дан-Энрикса". Несмотря на радость, которую он испытал, увидев коадъютора живым и невредимым, Крикс мгновенно ощетинился. Кто дал Ирему право обходиться с ним, как с лошадью или с собакой? И особенно после того, как коадъютор за весь месяц ни разу ни вспомнил о его существовании.

— Рад снова видеть вас живым и невредимым, монсеньор, — холодно сказал он.

— В самом деле?.. Судя по твоим заупокойным интонациям, ты предпочел бы видеть меня мертвым, — усмехнулся рыцарь. Но, посмотрев на "дан-Энрикса", продолжил уже без улыбки. — Думаю, я должен извиниться.

— Извиниться? Вы, мессер? — переспросил "дан-Энрикс" с нескрываемой иронией. Представить Ирема просящим у кого-то извинения было почти немыслимо.

— Да, разумеется. Не будь ханжой. Финн-Флаэн говорил мне, что ты вместе с остальными пехотинцами живешь чуть ли не на конюшнях. Он, похоже, ожидал, что я что-нибудь предприму, а когда я не стал этого делать, почти напрямую обвинил меня в неблагодарности. Но я весь этот месяц наблюдал за тем, как Альто Кейр раздувается от спеси, и готов поспорить: он не потерпел бы, если бы пришлось делиться с кем-то славой взятия Тронхейма. Словом, я подумал, что не стоит сталкивать вас лбами, пока я лежу в постели.

— Значит, вы не посылали за мной только потому, что не хотели привлекать ко мне ненужное внимание? — скептично спросил Крикс.

Сэр Ирем отвел взгляд.

— Нет, Рикс. Не только.

— Тогда почему?

Лицо рыцаря застыло.

— Я бы не хотел, чтобы ты видел меня в таком состоянии: беспомощным, прикованным к постели. Мне претит, когда на меня смотрят...

— С жалостью? — ляпнул "дан-Энрикс" прежде, чем опомнился и прикусил себе язык.

— Если угодно, да. Доволен?

Крикс растерянно смотрел на коадъютора, не зная, что ответить. Рыцарь посмотрел на его вытянувшееся лицо, и совершенно неожиданно для Рикса усмехнулся:

— Забудь. Поговорим о более приятных… и значительных вещах. Прежде всего, мы подписали мирный договор. Война закончена. Мы возвращаемся в Адель.

В Адель!.. К Лейде Гефэйр, Маркию и Юлиану!

— А Лесное Братство?..

— Я не сомневался, что ты спросишь, — вздохнул коадъютор. — Я уже распорядился насчет них. Каждый получит по семнадцать марок серебром. А если пожелает, то вдобавок к этому может занять любой свободный дом в Тронхейме. Или получить надел земли в Заречье. Полагаю, это будет только справедливо.

Крикс подумал, что сказал бы коадъютор, если бы узнал, что он намерен просить Императора установить в Антаресе власть нового наместника и снизить подати для местных жителей. Скорее всего, Ирем попытался бы внушить ему, что освященная обычаем возможность самому выбрать себе награду вовсе не означает, что он вправе совать нос в имперскую политику. Так что разумнее всего было пока что ничего ему не говорить.

 

— Значит, ты возвращаешься на Юг, — со вздохом подытожил Сайм, выслушав Рикса. — Ну что ж, по крайней мере, я успел закончить… Вот, возьми.

Он положил на стол объемный сверток, перевязанный бечевкой. Плотный и тяжелый сверток глухо звякнул.

— Что это такое? — с любопытством спросил Крикс.

— Кольчуга Мэлтина. Уверен, Маслобойка захотел бы подарить тебе что-то на память.

Крикс не удержался от соблазна тут же вытащить кольчугу и детально осмотреть ее. Оставшиеся от последнего сражения прорехи в кованой рубашке были тщательно заклепаны, а сама кольчуга — укорочена примерно на длину ладони, чтобы прийтись впору Риксу. Вдобавок ко всему, она была тщательно вычищена и переливалась на свету тусклым железным блеском, будто новая.

— Как тебе это удалось?.. — спросил "дан-Энрикс", не скрывая удивления.

— Не то чтобы совсем уж просто, но, как видишь, все же удалось. Однажды меня будут называть "Сайрем Зрячие руки", — усмехнулся мужчина. На его лице было написано мрачное удовлетворение. — Поначалу я хотел еще убрать пару рядов колец у ворота, но потом подумал, что в плечах ты скоро станешь шире Маслобойки, так что незачем портить хорошую вещь.

— Сайм, это потрясающе! — искренне сказал Крикс. — Я никогда не думал, что ты снова будешь...

Он осекся, опасаясь, что заходит слишком далеко.

— Делать что-нибудь полезное? — подсказал Сайм, нисколько не смутившись. — Я и сам не думал. Если бы не Ласка...

— Если бы я что? — осведомилась девушка. Она вошла так тихо, что сейчас не только Рик, но даже слепой Сайрем вздрогнули от неожиданности.

А разведчица вышла на середину комнаты и замерла, покачиваясь с пятки на носок.

— Долго еще ты собираешься от меня бегать, Сайм? Еще чуть-чуть, и я подумаю, что ты меня боишься.

— Эйрин, мы ведь не одни, — попытался воззвать к разуму седой повстанец.

— Ничего страшного, Рик мне нисколько не мешает, — отрубила Ласка. — Я хочу услышать правду, Сайм.

Крикс с удовольствием провалился бы под землю. Как и почти все члены Лесного братства, он давно предвидел этот разговор, но вовсе не рассчитывал присутствовать при нем в качестве невольного свидетеля.

Сайм тяжело оперся о дубовый край стола.

— Правду?.. Хорошо. Ты молода, а я старик. Слепой старик, который уже никогда не будет видеть. Эйрин, милая моя, да неужели ты считаешь, что я допущу, чтобы однажды ты пожалела о том, что сгоряча связала свою жизнь с такой развалиной, как я? А ты об этом непременно пожалеешь. Тебе нужен совсем другой человек. Сильный, красивый, молодой… такой, который будет тебя достоин.

— И это все, что тебя беспокоит?.. В таком случае, я бы хотела, чтобы ты позволил мне самой решать, кто именно мне нужен, — решительно сказала Ласка, подойдя к столу.

Она погладила мужчину по заросшей седой щетиной скуле. Сайм перехватил ее ладонь — но так и не решился отвести ее и замер, прижимая руку девушки к своей щеке.

— Эйринн...

— Это значит — "да"? — спросила Ласка напрямую.

Крикс почувствовал, что его присутствие становится все более неуместным, и, тихонько прихватив со стола сверток, ретировался к дверям.

Он знал, что Сайм ответит "да" — он давно привык видеть, как преображается его лицо, когда седой повстанец говорит о Ласке. Он бежал всю дорогу до донжона, и впервые со дня штурма чувствовал себя почти счастливым.

—… Ты опоздал, — заметил Ирем, когда он влетел в огромный полутемный зал, служивший трапезной.

— Простите, монсеньор, — ответил Рикс, мысли которого по-прежнему витали вокруг Сайрема и Ласки.

— Ну что ты, — на губах мессера Ирема мелькнула странная усмешка. — Я имел в виду — ты опоздал, и мне пришлось начать в твое отсутствие. Я бы охотно подождал, если бы знал, что ты скоро вернешься.

— А… да. Спасибо, монсеньор, — промямлил Крикс.

Раньше он полагал, что, когда он вернется к коадъютору на службу, все пойдет по-старому, но рыцарь явно не забыл ни их беседы на стене, ни того, как "дан-Энрикс" спасал ему жизнь. Когда-то Крикс втайне мечтал о том, что Ирем станет обращаться с ним, как равный с равным, но сейчас, когда это произошло на самом деле, церемонность каларийца не столько льстила самолюбию "дан-Энрикса", сколько действовала ему на нервы.

Энониец чувствовал себя вдвойне неловко оттого, что он успел совсем отвыкнуть от подобных трапез. Новый, не разношенный дублет казался ему неудобным и сковывающим движения, а налобная повязка, прикрывающая шрам, все время норовила съехать на затылок.

Крикс с огромным удовольствием вернулся бы обратно в лагерь, к Сайрему и Ласке, и поужинал огромным ломтем хлеба с ветчиной, запив все это кружкой местного коричневого эля. А вместо этого приходилось отрезать ножом маленькие куски жаркого и старательно делать вид, что его занимает что угодно, кроме собственно еды, поскольку жадность за столом считалась совершенно не приличной.

Энониец наколол на вилку последний кусочек мяса, прожевал его и с сожалением отставил в сторону тарелку, полную мясного соуса. Покосился на мессера Ирема, который продолжал ужинать в том же меланхолическом молчании, и чуть не прыснул от дурацкой мысли, что, пожалуй, даже его сюзерен не смог бы сохранить свою невозмутимость, вздумай Рикс поступить как, как сделал бы на его месте Мэлтин или Язь, и вылизать весь соус дочиста.

Нарушил напряженное молчание, против всех ожиданий, сам лорд Ирем.

— Завтра у нас будет слишком много дел, чтобы готовиться к отплытию, поэтому я распорядился, чтобы твои вещи отнесли на "Зимородок".

Энониец вскинул голову, подумав, что ослышался.

— На "Зимородок"?.. Но я думал, что плыву на "Беатрикс"!

— Нет. На каждом корабле нашей эскадры должен быть, по меньшей мере, один представитель Ордена. На "Зимородке" это будешь ты.

Крикс пристально смотрел на Ирема, обуреваемый самыми противоречивыми чувствами. Представлять Орден — это честь, которой очень редко удостаивались не прошедшие Посвящение оруженосцы. Но одновременно это и огромная ответственность. Команды большинства имперских кораблей обычно набирались из островитян, открыто презиравших всех, кто с детства не ходил на веслах. Можно себе представить, как отнесутся моряки к тому, что надзирать за ними отрядили четырнадцатилетнего мальчишку. Неужели Ирем этого не понимает?..

— Монсеньор, это большая честь. Но я бы предпочел остаться с вами, на "Бесстрашной Беатрикс".

Ирем насмешливо прищурился.

— Со мной? Я тронут. А тебе не приходило в голову, что мне плевать, что бы ты предпочел?.. После сражения за Зимний город в живых осталось слишком мало членов Ордена, чтобы я мог учитывать твои желания. Так что прости, но ты плывешь на "Зимородке", как я и сказал.

"Ну что ж, по крайней мере, что-то в мире не меняется" — подумал Крикс и против воли улыбнулся.

 

Первый день их плавания выдался на редкость хмурым и промозглым. Над скалистыми заливами Раш-Лехта поднималась кисея тумана, и весенний ветер, прилетавший с моря, легко пробирался под одежду. За спиной у Рикса развевался темно-синий доминантский плащ. Стоя у борта корабля, плывущего в Легелион, Крикс наблюдал за чайками, носившимися над водой, и вспоминал Асгейра Аэстерна и его слова о том, что всякая война — это странная смесь из доблести, жестокости, страданий, страха и самоотверженности. Сочетание несочетаемого, смерть и солнце.

Когда Крикс смотрел на берег, ему иногда казалось, что все то, что произошло с ним за этот год, было всего лишь долгим и сумбурным сном. Из всех этих событий он отчетливо — до боли — помнил только грустный зимний вечер после штурма, когда он отнес Семиконечную звезду на братскую могилу Мэлтина, Данара и других погибших, и, с трудом разрыв мерзлую землю, закопал имперский орден рядом с ними.

Отмечать то место он не стал.

  • Три дня до сентября / Жемчужные нити / Курмакаева Анна
  • С днем защитника / Хрипков Николай Иванович
  • Ведьма / Махавкин. Анатолий Анатольевич.
  • Чума / Nostalgie / Лешуков Александр
  • Готишный стиш / СТИХИИ ТВОРЕНИЯ / Mari-ka
  • Горит костер / Объединенные, но не единые / Росбури Анастасия
  • Я слежу за вами / "Теремок" - ЗАВЕРШЁННЫЙ ЛОНГМОБ / Ульяна Гринь
  • Дебют / В ста словах / StranniK9000
  • Я влюблена в С***! / Промокашкина Анастасия
  • С ГОДОМ ТИГРА! (Тигромикс) / Лонгмоб «Однажды в Новый год» / Капелька
  • Иллюстрация к рассказу Sinatra "Лёгкий пар" / Sen / Тонкая грань / Argentum Agata

Вставка изображения


Для того, чтобы узнать как сделать фотосет-галлерею изображений перейдите по этой ссылке


Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.
 

Авторизация


Регистрация
Напомнить пароль