Глава XI

Погода была удивительно безветренной и солнечной. Если припомнить, что буквально накануне небо разрывали страшные, оранжево-лиловые зигзаги молний, а вскипающие вокруг волны могли бы помериться размерами с Лаконской колокольней, наступившее затишье могло показаться почти чудом. Портила эту идиллию разве что мысль, что их корабль намертво застрял на скалах. Ирем наблюдал за морем, стоя на верхней палубе, и уже далеко не в певый раз гадал, какая участь постигла остальные корабли их небольшой эскадры. Больше все равно заняться было нечем, разве что прыгать за борт и пытаться добраться до ближнего побережья вплавь. Задача не то чтобы совсем уж невозможная — по крайней мере, для хорошего пловца — но находившийся неподалеку от этих мест Акулий мыс недаром получил свое название, и Ирем очень сомневался, что кто-нибудь в самом деле сможет достичь берега. По сути, оставалось только ждать. Может быть, им придут на помощь. Разумеется, если еще остались те, кто может им помочь, — не преминул напомнить себе доминант. Буря и в самом деле была жуткой, ничего подобного он на своем веку еще не видел, но сегодняшнее ожидание казалось еще более невыносимым. У рыцаря уже начало рябить в глазах от блеска волн, так что, увидев краем глаза, что к нему подходит капитан, мэтр Лювинь, сэр Ирем с удовольствием развернулся ему навстречу.

— Что вам, Лювинь?.. — спросил он любезным тоном, словно они не находились на разбитом корабле, застрявшем в нескольких стае от берега, а встретились в столичной гавани. — Хотите сообщить мне что-то новенькое?

— Взгляните вон туда, мессер. Вы видите корабль?

— Полагаете, это один из наших?.. — заинтересовался рыцарь.

— Нет, мессер, — отверг эту идею капитан. — Я думаю, что это островной корабль. И притом — пиратский. Кажется, они пережидали бурю, спрятавшись за теми скалами. А теперь держат курс прямо на нас. Идут на веслах, но довольно быстро… думаю, что будут здесь примерно через час.

— Великолепно, — хмыкнул Ирем. — И что им нужно? Уж не вознамерились ли они нас атаковать?

— Боюсь, что да, мессер. Пираты ходят без штандартов, но Ингвар клянется, что узнал их парус. Это "Бурая чайка". Вы, должно быть, слышали о ней? На этом судне ходят люди Айи. И она сама. Рассказывают, что она не доверяет никому другому командовать своим хирдом.

Ирем усмехнулся.

— Значит, этих пиратов возглавляет сама Королева? Это делает нам честь, Лювинь. Давайте приготовимся к достойному приему.

— Не понимаю, зачем им атаковать нас, — пробормотал капитан. — Они уже должны были понять, что перед ними военный крогг, а не купеческий корабль. Здесь им будет нечем поживиться.

— Почему же нечем! — глаза Ирема весело сверкнули. — Все-таки оружие, орденская казна...

— Все это мелочи, мессер, — пожал плечами капитан. — Во всяком случае, для Айи. Она за день собирает с островных контрабандистов втрое больше. Если бы можно было захватить наше судно — тогда еще понимаю. "Беатрикс" — лучший корабль, на котором мне случалось плавать. Но после этой бури, будь она неладна… думаю, сам Нейл Ольверт не взялся бы что-нибудь сделать. Флагману конец, мессер. Вот я и думаю — что же все-таки нужно Королеве?..

— Какая разница, Лювинь? — беспечно улыбнулся рыцарь. — Главное, они как нельзя кстати.

Капитан с недоумением взглянул на него исподлобья.

— Простите, монсеньор, но я не понимаю причин вашего приподнятого настроения.

— Ну как же, — усмехнулся коадъютор. — Почти весь запас пресной воды мы потеряли, так ведь? И я сомневаюсь, что мы сможем выбраться отсюда на этом полуразрушенном корыте… ну, не хмурьтесь, ради Всеблагих! Я тоже был привязан к нашей "Беатрикс", но, как вы совершенно правильно заметили, эта груда обломков — уже не корабль… И теперь нам остается только сидеть здесь и ждать, не подберет ли нас какое-нибудь судно, уцелевшее во время шторма. Хочу вам заметить, мы даже не знаем, сумел ли спастись хотя бы кто-нибудь помимо нас… а если да, как далеко они сейчас находятся, — смягчил свою мысль Ирем, вовремя заметив, как неуловимо изменилось лицо капитана. Рыцарь вспомнил, что сын Лювиня был кормчим на "Зеленом рыцаре", и предпочел не отнимать у собеседника надежду. Сам лорд Ирем, в свою очередь, очень хотел бы знать, что стало с "Зимородком" и его оруженосцем. Странно, но по-настоящему встревожиться на счет южанина у него в этот раз не получалось. Почему-то верилось, что, даже если "Зимородок" и разбило в щепки, то "дан-Энрикс" не пошел ко дну, а, в самом худшем случае, дрейфует сейчас на каком-нибудь обломке мачты. Парень оказался удивительно живучим. Если уж он смог спастись от "Горностаев", а потом еще и уцелеть при штурме Тровена… Про таких, как Рикс, обычно говорили, что им фэйры ворожат, и, очень может быть, за этим просторечным выражением и в самом деле что-нибудь стояло. Коадъютор понимал, что, по большому счету, все это пустые домыслы, но снизошедшему на него странному спокойствию был даже рад.

— Так вот, лично меня перспектива сразиться с хирдманнами Айи вдохновляет все же больше, чем возможность околеть на солнце без воды, — закончил коадъютор свою мысль. — Велите вашим людям разбирать оружие. Ну и еще… раздайте воду.

— Всю?..

— Конечно, всю, зачем ее теперь беречь? — пожал плечами доминант. — А драться с пересохшим горлом — небольшое удовольствие.

— Будет исполнено, мессер!

Ирем нетерпеливо оглянулся, нашел взглядом своего слугу и приказал:

— Линар! Мою кольчугу, наручи и шлем...

Мальчишка ринулся исполнять приказ. Ирем не сомневался, что он слышал весь их разговор с Лювинем. На секунду ему даже стало интересно, что тот думает о предстоящем им сражении с пиратами. Первое время юный протеже его оруженосца казался сэру Ирему трусом и мямлей, но со временем он изменил свое мнение об островитянине в лучшую сторону. Настолько, что сейчас, когда Линар принес, что велено, сэр Ирем даже счел необходимым предупредить:

— Не вздумай сам соваться в эту свалку. Спрячься где-нибудь и не высовывайся, пока мы не закончим с ними.

Лорд не собирался говорить Линару, что, скорее всего, выйдет с точностью наоборот. В другое время на военном крогге было бы достаточно людей, чтобы расправиться с дружинниками Айи, но во время шторма часть их экипажа погибла под рухнувшими снастями, а еще часть просто смыло в море, и в распоряжении у сэра Ирема людей осталось явно меньше, чем на "Бурой чайке". Все бы ничего, но многие из них к тому же были ранены, и, кроме того, вымотаны долгим путешествием.

Линар кивнул, явно не сомневаясь в словах лорда Ирема. В карих глазах островитянина читалась непоколебимая уверенность, что, раз уж коадъютор говорит, что они выиграют этот бой, то, безусловно, так оно и есть. Ирема это откровенно забавляло.

— Возьми свою порцию воды, — напомнил он.

Островитянин встрепенулся.

— А вы? Принести вам, мессер?..

Ирем уже собирался отказаться, но потом подумал и кивнул.

— Неси.

Крикс стиснул зубы. Нойе снова греб вполсилы, даже не пытаясь сделать вид, что налегает на весло, да и все остальные, кажется, выкладывались куда меньше, чем обычно. Нужно было что-то сделать, но "дан-Энрикс" чувствовал себя беспомощным. Во время бури капитана Датиса проволокло через всю палубу и смыло бы в море, не успей он ухватиться за случайно подвернувшийся канат. Увы, при этом он так сильно приложился обо что-то головой, что до сих пор лежал в своей каюте, не приходя в себя. Всякий раз, когда корабельный медик выходил от капитана, лицо его становилось все мрачнее. Энониец понимал, что это может означать, и с ужасом ждал, что рано или поздно лекарь подойдет к нему, чтобы сообщить о смерти Датиса. Крикс оказался совершенно не готов к тому, что ему придется принимать командование военным кораблем. Одна беда — та роль, которую ему отвел лорд Ирем, не оставляла ему выбора.

Конечно, Датис вполне мог прийти в себя. Но просто подождать, пока это произойдет, было нельзя. Из-за шторма энониец не имел ни малейшего понятия о том, куда их отнесло и где сейчас находятся другие корабли из их эскадры. Следовало прежде всего разыскать своих. Но, как назло, Нойе выбрал именно это время, чтобы выяснять с ним отношения. Ему, видите ли, совсем не улыбалось подчиняться парню на пять лет младше себя, ни разу не ходившему на веслах. То, что этот парень носил синий доминантский плащ, не значило для него ровным счетом ничего. Нойе из Дома Альбатроса было наплевать на звания и титулы имперцев, и он не стеснялся показать это при каждом подходящем — и неподходящем — случае. Нойе успел приобрести большой опыт в морском деле, плавая на разных кораблях. Он отличался редкой даже среди гребцов силой, одинаково умело дрался на мечах и топорах и слыл душой компании. К этим и без того довольно ценным качествам прилагались дерзкие небесно-синие глаза, кудрявые светлые волосы с отливом в рыжину и такая же бородка, что среди его соплеменников считалось почти эталоном мужской красоты. В общем, по меркам Островов, к неполным двадцати годам Нойе уже достиг всего, о чем только может мечтать мужчина — разве что не обзавелся своим кораблем. И вот теперь, пользуясь отсутствием Датиса, он наконец-то смог исполнить свое давнее желание и бросить вызов Риксу.

Энониец с трудом скрывал злость, глядя на то, как Нойе с вызывающей неторопливостью ворочает веслом. Крикс мельком посмотрел на Торвальда, сидевшего на скамье рядом с Нойе. С ним у южанина сложились более тесные отношения, чем с кем-либо другим на корабле, и Риксу даже показалось, что Торвальд считает его другом. А еще Тор пользовался уважением своих товарищей и мог бы, вероятно, как-то повлиять на Нойе. Но сейчас, заметив его взгляд, Тор быстро опустил глаза. "Дан-Энрикс" криво ухмыльнулся. Все понятно… дружба дружбой, но поддерживать чужого против Нойе, бывшего для Торвальда и остальных гребцов своим, Тор все-таки не будет. Значит, предстоит как-то выкручиваться самому.

Рикс уже далеко не в первый раз спросил себя, что ему делать. Затевать ссору с Нойе на глазах у всех остальных гребцов было немыслимо… вдобавок рыжий, судя по всему, упорно добивался именно чего-то в этом роде. Но если проигнорировать этот неявный бунт, то остальные быстро убедятся в его слабости. После такого точно можно не рассчитывать на то, что кто-то станет его слушать.

Нойе был первым человеком после Датиса, которого Крикс начал выделять среди других островитян. Присутствие капитана избавляло энонийца от необходимости общаться с рыжим напрямую, но сути дела это не меняло. Нойе был как гвоздь, застрявший в сапоге — вроде и мелочь, а попробуй-ка о ней забудь! Поначалу Крикс присматривался к Нойе молча, но довольно скоро пошел дальше, попытавшись навести у Торвальда кое-какие справки о его приятеле. То, что удалось выяснить, большого оптимизма не внушало.

Дом Серебряного Альбатроса посылал в Империю гребцов не меньше сотни лет. А до этого их узкие, узорчатые снеки с белой птицей, нарисованной на парусе, грабили Акулий мыс и Западное побережье, доходя, как утверждали хроники, даже до Гверрских берегов. Мир с тех пор успел довольно сильно измениться, но мужчины дома Альбатроса откровенно гордились своим прошлым. Крикс мрачно подумал, что рыжего Нойе было гораздо проще представить одним из предприимчивых и дерзких кеннингов из старых песен, чем гребцом на военном корабле. А, может быть, все дело было в том, что во время плавании на Бесстрашной Беатрикс южанин имел дело в основном с имперскими или такийскими гребцами, разительно отличавшимися от островитян. В первые дни своего путешествия на "Зимородке" Крикс никак не мог отделаться от ощущения, что он случайно перенесся на сто с лишним лет назад, в те времена, когда вождям в походе еще присягали на крови, а захваченных в бою врагов на месте приносили в дар Морскому змею. Впрочем, Криксу доводилось слышать, что пираты с Островов делают так и по сей день.

Время от времени южанин спрашивал себя, не потому ли Ирем выбрал для него именно "Зимородок", что представлять Орден на любом другом их корабле было гораздо проще?.. Судя по задумчивому взгляду Ирема, который он так часто ловил на себе в последние недели, коадъютор был не прочь узнать, на что способен повзрослевший Рикс. Но команда с Островов — это, пожалуй, было уже слишком.

Правда, с капитаном Риксу повезло. Встретившись с Датисом на берегу, Крикс увидел в его светлых, глубоко посаженных глазах глухую настороженность, и понял, что внезапное — как снег на голову — назначение на их корабль неизвестного мальчишки совершенно не по вкусу капитану. Рыцари из Ордена обычно выполняли на военном судне чисто представительские функции, руководя только своим отрядом и не досаждая капитанам вмешательством в их дела. Датис явно опасался, что там, где взрослый рыцарь предоставил бы им заниматься своим делом, не прошедший Посвящения мальчишка станет из пустого гонора совать во все свой нос. Энониец постарался дать понять, что не намерен путаться у капитана под ногами, и, хотя их первый разговор наполовину состоял из недомолвок, у "дан-Энрикса" возникло ощущение, что они поняли друг друга. Обнаружив, что южанин вовсе не намерен корчить из себя начальника, Датис заметно подобрел к нему и через пару дней уже рассказывал ему о кораблях, на которых ходил до "Зимородка". Молчаливый во всем остальном, о кораблях он мог распространяться долго и с заметной нежностью. "Зимородок" он хвалил за быстроходность, редкую даже для глейтов, до сих пор считавшихся самыми быстрыми среди военных кораблей. Впрочем, сам Датис утверждал, что "Зимородок" — вовсе и не глейт. "Скорее уж, бастард ваших имперских кроггов с нашей снеккой" — сказал он, посмеиваясь.

Поразмыслив, Крикс решил, что капитан не так далек от истины. "Зимородок" был до смешного мал, и в его узком черном корпусе, несмотря на название, было что-то змеиное. На нем размещались шестьдесят гребцов и всего двадцать лучников и меченосцев, которыми распоряжался — не считая Рикса — их имперский командир. Маленькое количество солдат искупалось тем, что в случае сражения команда корабля мгновенно превращалась в боевой отряд, во всем подобный островным военным хирдам. Строго говоря, единственным сугубо мирным человеком здесь был лекарь — блеклый человек без возраста, напоминавший в своем сером балахоне амбарную мышь. Крикс предпочел бы видеть в роли корабельного врача кого-то вроде Оля Кербина. А еще лучше — Пчелоеда. Пожилой антарец только посмеялся, выслушав эту идею. Он не собирался покидать Тронхейм, да и сам Крикс, по правде, не особенно надеялся его уговорить. На тот момент Эйрин и Сайм уже уговорили Пчелоеда поселиться вместе с ними, уверяя, что огромный дом с примыкавшей к нему мастерской слишком велик для них двоих. Другие члены Братства расселились в брошенных владельцами домах на ближних улицах.

Крикс был рад за них, но вместе с тем жалел о том, что снова оказался в полном одиночестве. Он обнаружил, что успел привыкнуть к мысли, что с ним рядом постоянно находится Ласка, или Берес, или Пчелоед, на которых он мог рассчитывать в любой тяжелой ситуации. Сейчас их помощь была бы как нельзя кстати, но увы — здесь он не мог рассчитывать ни на советы Пчелоеда, ни на Ласку с ее острым, словно бритва, языком.

Крикс в очередной раз тяжело вздохнул, еще чуть-чуть помедлил, собираясь с духом, и решительно направился к скамье Нойе и Торвальда.

Глаза у Нойе вспыхнули, как у голодного кота — видимо, он решил, что, наконец, добился своего. Рыжий и раньше не особо напрягался, а сейчас и вовсе перестал грести. Крикс подошел почти вплотную к ним, остановился рядом, сунув пальцы рук за пояс — так ему было удобнее смотреть на Нойе сверху вниз.

— Устал?.. — осведомился он. — Ты гребешь хуже, чем обычно.

Нойе поднял на него свои нахальные глаза и улыбнулся — вроде добродушно, но при этом с явным вызовом.

— Боюсь, что лучше не смогу. Спину зашиб… во время шторма. Разогнуться больно.

"Спину он повредил… трепло! — мрачно подумал Крикс. — И ведь все остальные тоже знают, что он врет. Но ни один, конечно же, пальцем не пошевелит, чтобы мне чем-нибудь помочь. Я ведь не свой, на веслах не ходил.."

Решение возникло неожиданно, как бы само собой.

— Спина — это серьезно, — хмуро сказал Рикс. — Вставай.

На лице Нойе промелькнуло удивение.

— Зачем?..

— Затем, что больше ты грести не будешь. Я тебя сменю, — отрезал Крикс, расстегивая плащ.

"Только бы мне хватило сил досидеть вахту до конца, — трезво подумал он, согнав рыжего со скамьи и занимая его место. — А то позора ведь не оберешься..."

Бой на крогге был почти закончен. Мэтр Лювинь сидел, привалившись к борту, и зажимал руками рану на боку. Перекошенное лицо капитала было совершенно белым, и Линар поспешно отвел взгляд. Ему казалось, что, если он еще несколько секунд посмотрит на Лювиня, то его попросту стошнит — и уж тогда-то, разумеется, ему ни за что не удастся остаться незамеченным.

Лар видел, что сэр Ирем остался на носу "Бесстрашной Беатрикс" совсем один, а, так как отступать рыцарю было некуда, он поневоле оказался лицом к лицу по меньшей мере с дюжиной пиратов.

Сжавшийся в своем укрытии островитянин прикусил губу и еще крепче стиснул бесполезный нож. Этим ножом он завладел почти случайно — тот упал на палубные доски буквально в пяти шагах от Лара, пока на палубе их крогга еще продолжался бой, и Лар, рискуя выдать свое местоположение, высунулся наружу, чтобы подобрать упавшее оружие. Пользоваться боевым ножом он не умел, но, когда пальцы сжались на широкой рукоятке, ему все равно стало чуть-чуть спокойнее.

— Без глупостей, месьер, — предупредил один из нападающих, снимая шлем. Светлые волосы рассыпались у него по спине. По этим волосам, а еще прежде этого — по голосу, высокому, хотя и несколько охрипшему, Лар понял, что пиратами командовала женщина. — Отдайте меч, иначе мои арбалетчики утыкают вас стрелами.

Оценив ситуацию, Ирем сделал неуловимо быстрое движение, намереваясь бросить Эйсат за борт, но кто-то из оказавшийся рядом пиратов вовремя ударил его по руке, и меч, сверкнув на солнце, отлетел под ноги девушке с охрипшим голосом. В ту же секунду один из пиратов попытался ткнуть мессера Ирема тупым концом копья в живот, но рыцарь успел вовремя перехватить древко — которое он, впрочем, тут же выпустил, увидев недвусмысленно нацеленный на него арбалетный болт.

Пользуясь этим, незадачливый противник все-таки ударил коадъютора — на этот раз в лицо.

— Довольно, Хесс! — резко велела девушка с копной светлых волос. В памяти Лара шевельнулось смутное, давным-давно забытое воспоминание.

— Что там у вас?..

— Местный мальчишка, моя королева. Он может сказать нам, где его деревня.

— К Морскому змею, Гирс! Его "деревня" — это нищие рыбацкие халупы и десятка два чумазых поселян. Что у них можно взять — вязку копченой скумбрии?.. Охота была руки пачкать.

— А мальчишка?

— Тьфу, вот ведь заморыш. За такого много не получишь, прокормить дороже.

— Значит, за борт?..

— Ладно, посадите-ка его пока под палубу. С кем-нибудь да сторгуешься на Филисе. И проследи, чтобы он там не наблевал...

Лар никогда не думал, что услышит этот голос еще раз. Эти воспоминания разом перенесли его на шесть лет назад. Островитянин вжался в палубу. Теперь он видел перед собой только сапоги пиратов.

— Благодарю, — донесся до Линара голос лорда Ирема, звучавший удивительно спокойно. — Мне кажется, что я вас уже видел, хотя и в другом наряде. Тогда вы назвались Далькой.

— Меня чаще называют Айей, — ухмыльнулась девушка. — Или еще, бывает, Королевой Алой гавани. А кто ты сам, месьер?.. Помнится, в прошлый раз ты вообще никак не представлялся.

— Сэр Айрем Кейр, рыцарь Ордена.

— Ты хочешь скзаать — лорд Ирем, коадъютор Императора? — в голосе девушки звучало мрачное веселье.

Лар опять приподнял голову, пытаясь лучше разобраться в том, что происходит. Был ли коадъютор раздосадован тем, что его узнали, или нет, но в ответ на слова морской разбойницы он только поклонился. Со стороны могло показаться, что все дело происходит на балу, а его только что представили очередной аристократке.

— Что вам нужно, Айя? Выкуп? — спросил он. — Дан-Энрикс даст вам столько, сколько вы попросите.

— Может быть, и даст, а может быть, и нет… стоит ли возвращать тебя дан-Энриксу — это еще большой вопрос, месьер, — осклабилась разбойница. — Думаю, что даже в Империи найдутся люди, которые смогут заплатить за твою голову гораздо больше. А уж если говорить об Ар-Шинноре или, например, дан-Хавенрейме… неплохая будет сделка, а?

— Вне всякого сомнения, — вежливо подтвердил сэр Ирем. — Ну, а мои люди, которых вы взяли в плен?

— За благородных возьмем выкуп. Остальных отвезем на Острова. Рабы сейчас в цене, особенно хорошие гребцы для кораблей Аттала Аггертейла.

— Ошибаетесь. Никто не Островах не станет покупать рабов, которые служили на имперских кораблях.

— На твоих людях не написано, что они присягали императору. Да и от них самих никто об этом не узнает — гребцу ведь язык совсем не нужен, — рассмеялась девушка. — Все островные перекупщики, месьер, собаку съели в своем ремесле и знают, как обделывать подобные дела. А если уж к отрезанному языку добавить, например, клеймо на лбу, то никому и в голову не придет посчитать твоих гребцов бывшими аэлитами.

В висках у Лара гулко застучало. Он и сам не очень понимал, что делает, когда тихонько приподнялся на локтях и начал выползать из-под скамьи, пользуясь тем, что взгляды всех пиратов в тот момент были устремлены на сэра Ирема и Королеву.

Разделявшее его и Айю расстояние Линар преодолел одним прыжком. Предостерегающее вослицание заметившего мальчика пирата прозвучало слишком поздно, и перехватить островитянина все-таки не успели. Зато сама Айя, крутанувшись на носке, ударила Линара по руке, изменив траекторию удара. Нож распорол потертый накольчужник из вареной кожи, с тошнотворным скрежетом скользнул по вязи металлических колец на боку у Айи… Лар и сам не понял, как согнулся в три погибели, спасая от увечья безжалостно выкрученную Королевой руку.

— Эт-то еще кто?.. — спросила девушка. Без злости, скорее с веселым изумлением.

От резкой и непривычной боли на глаза Линара сами наворачивались слезы. Айя потянула его руку на себя, заставив распрямиться, и Лар еще успел ужаснуться мысли, что сейчас все обязательно увидят, что глаза у него на мокром месте… А потом он неожиданно увидел сэра Ирема и поразился выражению его лица.

— Отпусти его. Он же ничего тебе не сделал, — глухо сказал рыцарь.

— Да. Но попытался, — мрачно ухмыльнулась Айя. — Как считаешь, бросить его за борт — или прямо тут пристукнуть, чтобы Морской Змей не посчитал, что его оскорбляют таким подношением?..

Лар подумал, что сейчас самое время испугаться, но, как ни странно, страха он почти не чувствовал. И думал не о том, что решит сделать Айя, а только о том, как ему отыскать такое положение, в котором боль в руке не будет такой нестерпимой.

— Что ты хмуришь брови, калариец? Ну давай, скажи, что ты убьешь меня, если я в самом деле выкину мальчишку за борт. У тебя это на лбу написано, — не унималась Айя. — Или будешь угрожать нам гневом Императора?..

На скулах лорда заходили желваки.

— Это же всего-навсего ребенок, Айя. Я прошу тебя.

— Эк ведь тебя разобрало! — присвистнула разбойница. — Ну ладно...

Она грубо оттолкнула Лара в сторону стоявшего поблизости пирата и велела.

— Энно, присмотри! Только поосторожнее — щенок-то, кажется, кусачий.

Поначалу Риксу показалось, что грести, вопреки его опасениям, будет не так уж трудно. Но уже через несколько минут у энонийца начали ныть от напряжения спина и руки, а еще через какое-то время онемение и боль разлились по всему телу от затылка и до поясницы. Было ли все дело только в непривычке или в том, что не умеющий грести южанин делал что-нибудь не так, как следует, — оставалось неизвестным. "Если доживу до вечера, спрошу у Торвальда" — пообещал себе "дан-Энрикс". Недавняя идея сесть на весла, чтобы утереть нос Нойе, уже не казалась Риксу такой уж блестящей, но деваться было некуда. Не приходилось сомневаться, что, если он не продержится до общей смены, то покроет себя несмываемым позором в глазах остальной команды и даст рыжему возможность с полным основанием прохаживаться на его счет. И даже то, что Рикс был младше всех на "Зимородке", его не спасет. Хотя бы потому, что, если верить Торвальду, Наор из Дома Альбатроса, отец Нойе, взял наследника в морской поход, когда рыжей заразе еще не исполнилось двенадцати. И, очень скоро, утомившись слушать просьбы и нытье, позволил ему сесть на весла. На снекках весла легче и короче, чем на глейте, но не сильно, так что Нойе полагалось либо быстро сдаться и уступить место старшим, либо надорваться от упрямства. Но, однако, рыжий греб на совесть, а к концу лета даже заслужил собственное место на скамье. По мере того, как усиливалась ноющая боль в плечах, эта история казалась Криксу все менее правдоподобной. Нойе, безусловно, был силен… но все же не настолько, чтобы в одиннадцать лет ворочать неподъемное весло, из-за которого у самого "дан-Энрикса" буквально отрывались руки. А ведь хлипким себя энониец вовсе не считал. Правда, голодная зима в Каларии оставила на нем свой отпечаток, и, поставь их кто-то рядом с Нойе, Крикс смотрелся бы не слишком-то внушительно… но даже без распирающих рубашку мышц он мог полдня не выпускать из рук утяжеленный меч или умело разрубить двухслойную такийскую кольчугу с одного удара.

Когда он решительно отодвинул в сторону опешившего Нойе, чтобы занять его место на скамье, островитянин был слишком растерян, чтобы возражать. Вдобавок, заявив, что он не в состоянии грести, Нойе из дома Альбатроса сам загнал себя в ловушку. "У нашего лекаря — вспомнить бы только его имя! — должен быть барсучий жир, — подумал Рикс. — Надо отправить к нему Нойе с его якобы ушибленной спиной… Во-первых, разогретый жир — лучшее средство от ушибов. А во-вторых — и в главных — он воняет, как протухшая треска".

Представив перекошенное лицо Нойе, Крикс злорадно улыбнулся.

Рыжий в это время изводился от безделья. С той минуты, как "дан-Энрикс" занял его место, Нойе успел постоять на корме, бесцельно побродить между скамей и под конец устроиться под мачтой, завернувшись в плащ. Поначалу Крикс посматривал на Нойе, но вскоре южанину пришлось зажмуриться, поскольку пот, текущий по лицу, все время попадал в глаза. Почему-то с закрытыми глазами работать оказалось куда легче. Внешний мир как будто бы исчез, и осталась только тяжесть весла, боль в усталых мышцах и ритмичные движения.

К вечеру стало чуть прохладнее. На небе стали собираться тучи, и летевший с юга ветер тоже ощутимо посвежел, а потемневшая вода за бортом начала рябить и пениться. К "дан-Энриксу", давно забывшему, что он здесь делает, и даже переставшему считать, сколько еще ему необходимо продержаться, вернулась способность соображать, и он распорядился править к берегу. После недавней бури "Зимородок" пребывал в таком плачевном состоянии, что даже слабый шторм мог запросто его прикончить. Оставшийся без одной мачты глейт повернул к берегу неловко, как подраненная птица, толком не способная взлететь. С неба закапал мелкий дождь, но предстоящий отдых на твердой земле вдохновил всех, и "Зимородок" заскользил вперед куда быстрее. Правда, кормчий еще битый час лавировал среди прибрежных скал и отмелей, и весло с каждой минутой казалось "дан-Энриксу" все тяжелее. Рикс даже успел подумать, что еще немного — и он, к радости Нойе, просто рухнет со скамьи.

Когда их глейт все же причалил к берегу, не чувствующий рук и ног южанин спрыгнул вниз, не дожидаясь, пока спустят сходни, и побрел на берег по пояс в воде. Он быстро пришел к выводу, что место для ночлега было выбрано очень удачно. Небольшой залив был защищен от бурь широкой отмелью, шагов за пятьдесят от них в море впадал ручей, и в довершение всему невдалеке от берега темнели несколько полуразрушенных рыбацких хижин, видимо, покинутых их обитателями из-за пиратских набегов. Судя по широкому кострищу, тщательно обложенному по краям камнями, корабли Берегового братства и теперь нередко останавливались здесь, чтобы дать людям отдых после долгого морского перехода.

Торвальд выбрался на берег почти одновременно с Риксом и от души хлопнул по плечу (Крикс, которому и без того казалось, что его недавно сняли с дыбы, чуть не взвыл). Он быстро обернулся, чтобы выяснить, что нужно островитянину, а также для того, чтобы обезопасить себя от дальнейших проявлений его дружелюбия. К счастью, Торвальд просто подмигнул:

— Неплохо ты это придумал. С Нойе. Думаю, что теперь он угомонится. А если нет, то наши его уже не поддержат, я уверен.

— М-ммм, — откликнулся южанин, чувствуя, что сил на разговор у него нет. И сам немного испугался — неужели он настолько выдохся, что теперь вообще двух слов связать не сможет и будет только гукать и мычать, словно глухонемой?

— Понравилось грести?..

— Ужасно, — подтвердил "дан-Энрикс". Собеседник, уловив двусмысленность, радостно заухмылялся.

— Ничего, привыкнешь. Зато это — самое что ни на есть мужское дело.

— А где Нойе?.. — спохватился Крикс.

— Помогает перенести Датиса на берег.

— Ладно, — согласился энониец. Сам он был так вымотан, что даже не подумал о злосчастном капитане. Ему даже пришло в голову, что рыжий, по большому счету, был не так уж плох, раз не помчался впереди всех отдыхать и греться у костра. В отличие от некоторых.

Пока на берегу готовились к ночлегу, Рикс решил сходить к текущему невдалеке ручью. Он с наслаждением стащил с себя заскорузлую от пота рубашку и выполоскал ее в бегущей по камням воде. Несмотря на близость моря, вода оказалась пресной и даже довольно вкусной. К разочарованию "дан-Энрикса", ручей был мелким — даже в самом глубоком месте вода доходила ему только до колена, а все дно было покрыто острыми и скользкими камнями. Тем не менее, южанин все же смыл с себя песок, морскую соль и пот, после чего почувствовал себя гораздо лучше. Криксу захотелось сесть на камень и хотя бы несколько минут просидеть в тишине, глядя на берег и залив. Но солнце уже скрылось за горами, и, когда холодная и мокрая рубашка облепила его плечи, энониец передумал любоваться морем и поспешил назад, радуясь, что на берегу уже успели развести костер.

У огня в эту минуту обсуждали судьбу остальных кораблей их небольшого флота. Удивлялись, почему за целый день им не встретилось ни одно судно, уцелевшее во время шторма. Потом вспоминали и саму грозу. Сошлись на том, что ничего похожего не мог припомнить ни один из моряков. Крикс слушал их беседу молча и жевал сорванную травинку, ощущая во рту горький и немного вяжущий вкус сока. Ничего полезного он все равно сказать не мог, поскольку сам он путешествовал на веслах всего трижды, да и то один раз — по реке. Если бы островные моряки увидели "Поющий вереск", они, надо полагать, сказали бы, что это не корабль, а дырявая лоханка с веслами. Островитяне называли кораблем только такое судно, на котором можно воевать. А потом удирать с захваченной добычей.

— Знаете, что меня смущает?.. Возле вон тех развалюх растут целые заросли лисьей мяты, — неожиданно сказал молчавший до сих пор островитянин, дернув подбородков в сторону рыбачьих хижин. — Кто туда ходил, наверное, их видели. Там еще полно таких желтых цветов...

— Ну видели, и что? — раздраженно спросил Нойе. Замечание насчет каких-то там цветов явно казалось ему в высшей степени дурацким и не относящимся к теме беседы. А вот Крикс, наоборот, насторожился. Сознание царапнула какая-то тревожная неправильность, заключавшаяся в словах моряка, но еще до того, как Рикс успел понять, в чем дело, тот успел ответить Нойе сам:

— А то, что лисья мята зацветает только в середине лета. А никак не в месяце Весенних Гроз.

— Т-твою ж мать!.. А ведь ты прав, — растерянно заметил Нойе. Сидевшие возле огня мужчины уставились друг на друга так, как будто бы сейчас был Огневик, и за пределами освещенного пятна от их костра была не пустынная песчаная коса, а жутковатый ночной лес, скрывавший множество опасностей, которые обычный человек даже не в состоянии представить. Криксу уже дважды приходилось сталкиваться с магией, и обе эти встречи были крайне неприятными. И сейчас ему снова сделалось не по себе.

— Может, это вообще не лисья мята? — буркнул кто-то.

— Да какая разница! — немедленно отреагировал на это Торвальд. — Все равно, в такое время года там не должно быть цветов. Потом — жара. Вы ведь заметили, какая днем была жара?.. Как будто сейчас не начало мая, а июль. Ну и вода сейчас совсем другая. Я заметил, когда прыгнул через борт после южанина. Не море, а парное молоко.

— Что ж ты тогда молчал, если такой приметливый? — съязвил все тот же голос.

— Я подумал — показалось. Мало ли, — пожал плечами Тор.

— Тор прав. Не надо было здесь причаливать. Это плохое место… что-то с ним не так. Лучше нам всем лечь спать на корабле, — заметил человек, лицо которого "дан-Энрикс" не мог толком рассмотреть в темноте.

— Да ерунда, — резко заметил Нойе. — Место самое обычное. Не знаю, что там с этой мятой; может, здесь она цветет именно в мае. Но я не намерен спать на жестких досках только потому, что кто-то перетрусил. А вы как хотите.

Показаться трусом никому не захотелось. В результате все устроились спать на песке вокруг костра, оставив пару часовых следить за безопасностью. Крикс завернулся в плащ и решил перед сном еще раз тщательно обдумать все, что обсуждали у костра. Но потом он услышал крик, в недоумении пошевелился и внезапно обнаружил, что вокруг уже совсем светло. Крикс был почти готов поверить в то, что это тоже действие вчерашней магии, если бы его одеревеневшее от предутреннего холода тело не свидетельствовало о том, что он проспал на этом месте уже несколько часов. В следующую секунду до него дошло, что разбудивший его крик вполне мог означать какую-нибудь неожиданную неприятность. Энониец торопливо вскочил на ноги, не успев еще до конца продрать глаза, но умудрившись подхватить лежащий рядом меч.

За спиной у Рикса грубо выругался Нойе, одновременно с остальными различивший в утреннем тумане силуэты трех военных кораблей, загородивших выход из залива. Похоже, их последний часовой заснул и проглядел их появление, а когда наконец проснулся, принялся орать, чтобы хоть как-то скрыть свою оплошность. Незнакомые суда были больше любого из тех, которые "дан-Энрикс" видел до сих пор, и оставалось только удивляться, как их умудрились привести сюда, не посадив на мель. С того, что оказался ближе к берегу, уже спускали лодку, на которой чужаки намеревались добраться до песчаной отмели. Крикс прищурился, приглядываясь к флагам, развевавшимся над мачтами обоих кораблей, и, опознав играющих друг с другом леопардов, успокоенно опустил меч.

— Штандарты Аггертейла. Это корабли с Томейна.

Нойе мрачно рассмеялся.

— Да какие там штандарты! Вон он, Аггертейл. Собственной персоной.

— Где?

— На лодке.

Спрашивать, о ком он говорит, было не нужно. Атталидов в спущенной на воду лодке было только семь — шесть человек гребли, а последний стоял в лодке во весь рост и смотрел в их сторону, положив руку на эфес меча. Лодка раскачивалась и подпрыгивала на волнах, но предводителю островитян это нисколько не мешало — вероятно, он привык. Энониец не мог отвести от лодки взгляд. В Легелионе про Аттала говорили часто, причем вещи, выглядевшие взаимно исключающими. Одни заявляли, что Аттал — один из лучших рыцарей на Островах, одерживающий блестящие победы на турнирах и разбивший флот аварцев в схватке за Акулий мыс. Другие утверждали, что он слишком любит развлечения и праздники, а кроме того — все время завивает волосы и обливается духами, как какой-нибудь столичный щеголь, ни разу не бывавший на войне. Запутавшись в этих рассказах, Крикс однажды попытался узнать правду об Аттале у мессера Ирема. "Аггертейл еще мальчишка, — хмыкнул коадъютор. — Полагаю, в юности он начитался "Повести о Бальдриане" и тому подобных сказок и с тех пор играет в рыцарей из Золотого Века. Впрочем, несмотря на свои шелковые тряпки, он талантливый военачальник и отменный фехтовальщик. Думаю, тебе бы он понравился". По мере того, как лодка подплывала к берегу, стоящего на носу человека можно было разглядеть все лучше. На нем не было ни кольчуги, ни даже любимой моряками куртки из вареной кожи — только бархатный колет серо-стального цвета. Крикс подумал, что сейчас глава Союза представляет из себя прекрасную мишень даже для слабенького самострела. Но Аттала это, судя по всему, нисколько не заботило. Услышав за спиной знакомый шелестящий звук выскальзывающей из ножен стали и сообразив, что кто-то из его команды обнажил оружие, Крикс резко обернулся — и, конечно же, увидел Нойе. Рикс поймал себя на том, что удивился бы, будь это кто-нибудь еще. Но размышлять об этом было некогда. Взгляд у рыжего был исключительно неласковым, и было ясно, что свою роль главной кости в горле Рикса он намерен доиграть до самого конца. К примеру, натравив на них островитян.

— Убери меч, — прошипел Рикс. — Тан Аггертейл — наш союзник.

— Ты уверен, что он тоже так считает? — огрызнулся Нойе, даже не подумав выполнить распоряжение "дан-Энрикса". Остальные гребцы с "Зимородка" в разговор не вмешивались, но, судя по выражению их лиц, в душе они были вполне согласны с Нойе. Оно и понятно. Как раз по вине Союза и его правителей их предкам пришлось отказаться от своего излюбленного образа жизни и вместо набегов на соседей продавать свои мечи Империи. А теперь Аттал, по слухам, вообще задумал присоединить к своей державе остальные острова. Крикс понял, что пререкаться с рыжим и его товарищами об Аттале — дело гиблое, и сменил тактику.

— Да посмотри на эту лодку. Их там всего семеро. Ты думаешь, они рассчитывают с нами драться?..

На сей раз его слова подействовали — показаться трусом, опасающимся нападения со стороны более слабого противника, рыжему явно не хотелось. Энониец с облегчением вздохнул, видя, что Нойе, чуть помедлив, нехотя вложил меч в ножны.

Когда узкая лодка ткнулась носом в берег, Аггертейл спрыгнул на песок и неспеша направился в их сторону, даже не оглянувшись, чтобы убедиться в том, что его спутники последуют за ним. Угрюмый вид столпившихся на берегу людей его, казалось, вообще не занимал. В этой манере было что-то удивительно знакомое, и энониец начал понимать, почему сэр Ирем называл Аттала фанфароном.

Коадъютор не переносил людей, похожих на него самого.

Вблизи островитянин оказался не так молод, как сначала показалось Риксу. Сейчас было понятно, что ему не меньше двадцати пяти, просто он, в согласии с причудливой островной модой, не носил усов и бороды. Лицо у Аггертайла было обветренным и загорелым, словно у обыкновенного гребца, а глаза светлые, зеленовато-серые, сразу напомнившие Риксу Айю. А еще, глядя на Аттала, Крикс поневоле вспомнил их вчерашний спор. Возможно ли, чтобы глава Союза мог так сильно загореть с начала мая, даже постоянно находясь на палубе своего корабля?..

Мужчина между тем еще раз скользнул взглядом по собравшимся на берегу, явно решая, к кому следует обратиться, но, так и не придя к какому-либо выводу, спросил:

— Кто ваш командир?

Крикс почувствовал себя довольно глупо, но деваться было некуда, и он шагнул вперед. В присутствии Аттала Аггертейла ему вообще-то следовало опуститься на одно колено, но жесткие взгляды остальных гребцов, буравящие ему спину, не располагали к церемонности, и энониец ограничился наклоном головы.

— Я Крикс из Энмерри, оруженосец лорда Ирема и представитель Ордена на этом корабле, — он указал на "Зимородок", выглядевший на фоне союзных кораблей маленьким и почти жалким. — К несчастью, Датис инн Ламрей, наш капитан, серьезно пострадал во время шторма и не может говорить с вами… государь.

Аттал слегка развел руками.

— Вижу, представляться мне не нужно. Тем не менее, раз вы назвали свое имя, следует ответить тем же. Я — Аттал инн Кранг из дома Аггертейлов, мессер Рикс.

— На самом деле, мейер Рикс. Я не имею рыцарского звания, — заметил Крикс, слегка смутившись.

— И, тем не менее, уже командуете кораблем. Сказать по правде, я наслышан о вашем участии во взятии Тронхейма, мейер Рикс. Должен сказать, это заслуживает всяческого восхищения, — заметил Аггертейл. Крикс почувствовал, как кровь сама прихлынула к лицу. Служба у сэра Ирема не приучила его к комплиментам, и сегодня, слыша что-нибудь подобное, он чувствовал себя так же неловко, как и много лет назад. — Мы заметили ваш корабль с моря, и решили высадится здесь, чтобы узнать, кто вы такие. Дело в том, что этой ночью мы наткнулись на обломки корабля, застрявшего на скалах. Это был имперский крогг. Мой капитан уверяет, что узнал в нем "Бесстрашную Беатрикс", лучший корабль, которым до сих пор располагал имперский флот. Я не стал с ним спорить, потому что никогда не видел "Беатрикс", но, думаю, наш капитан не ошибается. По тому, что там осталось, конечно, судить трудно, но я был готов поверить, что когда-то это в самом деле было выдающееся судно. Мы на "Утреннем тумане" подошли поближе, чтобы посмотреть, не удалось ли кому-нибудь спастись во время кораблекрушения, но никого не обнаружили.

Сердце у Крикса сжалось.

— Никого?..

— Увы. И это очень странно. Учитывая, что уцелевшую часть корпуса вашего крогга намертво заклинило между скалами, но не утопило и не разбило в щепки, кто-то из команды обязательно должен был выжить.

— Может быть, их подобрали люди с одного из наших кораблей? — предположил Крикс, почувствовав, что к нему возвращается надежда.

— Не думаю. Мы высадились на обломках "Беатрикс" и осмотрели все, что от нее осталось. Мы не обнаружили там ни единой ценной вещи, но на палубе повсюду были следы крови. Если бы ваши люди погибли в тот момент, когда корабль налетел на скалы, все тела остались бы на корабле. Но их там не было… Похоже, трупы кто-то сбросил в воду. Думаю, на палубе сражались. Уже после кораблекрушения.

— Сражались? С кем?..

— Тут ведь полно пиратов, мейер Рикс. Даже сейчас, в разгар войны. Им всегда нужны пленники, которых можно доставлять на Острова и продавать.

"А кто их покупает? Уж не вы ли?!" — в бешенстве подумал Крикс, вспомнив торги на Филисе, где он когда-то — как теперь казалось, в прошлой жизни — купил Лара. А ведь если Аггертейл был прав, Линара теперь снова продадут. Может быть, даже тому самому Арсио Нарсту, у которого он раньше был "в домашнем услужении"...

Наверное, на лице Рикса что-то отразилось, потому что Аггертейл сказал:

— Я понимаю ваши чувства, мейер Рикс. Покупка пленных у пиратов, не говоря уже о продаже в рабство имперских подданных, запрещена нашим законом. Но его нередко нарушают… Впрочем, "Утренний туман" и остальные наши корабли идут к Томейну. Если я не ошибся в своих предположениях, и ваших спутников захватили пираты, то мы перехватим их корабль по пути. А если правы вы, то мы догоним ваших товарищей, которые взяли к себе на борт команду "Беатрикс". Вы присоединитесь к нам?..

— Да, государь, — ответил энониец, не раздумывая. Правда, Ирем бы наверняка сказал ему, что нужно выполнить приказ и привести их глейт в Адель, а не гоняться по Заливу за пиратами. Ну и пусть говорит, что посчитает нужным. Только прежде всего следовало его разыскать. Энониец запретил себе думать о том, что коадъютор тоже мог погибнуть.

— Хорошо, — кивнул Аттал. — Прежде всего скажите: сколько стае вы прошли бы в одну смену при попутном ветре?

Крикс попытался вспомнить, что на этот счет говорил Датис, но тут в разговор вмешался Нойе.

— До шторма — десять или, может быть, двенадцать. Сейчас, думаю, не больше восьми.

— Ничего, для наших кораблей это почти предел. Крогги вообще неповоротливее глейтов, а наши раза в полтора больше имперских, — отозвался Аггертейл. На Нойе он даже не взглянул, продолжая смотреть на Крикса так, как будто в разговоре участвовали только они двое. — Если пираты тоже ночевали где-нибудь на берегу, то мы, скорее всего, их догоним. Но нам в любом случае не стоит терять времени. Если не возражаете, выйдем в море прямо сейчас.

Крикс наклонил голову.

— Согласен, монсеньор. Благодарю за помощь.

— А что за шторм только что поминал ваш человек? — осведомился тан.

— Бурю, которая случилась вчера ночью, монсеньор. Это из-за него погибла "Беатрикс". И, кажется, все остальные наши корабли, — добавил энониец тихо.

На лице Аггертейла промелькнуло изумление.

— Но вчера ночью не было никакой бури.

— Вы уверены?.. — недоверчиво спросил "дан-Энрикс".

— Ну еще бы. Мы ведь тоже находились в море, — мягко, как упрямому ребенку, пояснил Аттал.

— Тогда… тогда у меня к вам еще один вопрос, мессер.

— Пожалуйста.

— Какой сегодня день? И… месяц?

Губы Аттала дрогнули, как будто бы он собирался рассмеяться, но, внимательнее посмотрев на лицо собеседника, он осознал, что тот не шутит.

— Десятое июля по имперскому календарю, — медленно ответил тан. — По нашему — тоже десятое, месяц Пьяной Вишни.

Стоявший чуть поодаль от "дан-Энрикса" гребец что-то пробормотал себе под нос и сделал знак от сглаза.