Чужая душа

Чуть слышно потрескивала свеча. Трепещущий огонек освещал застывших друг напротив друга собеседниц. Одну, низенькую и хрупкую с ног до головы закутанную в плащ, била крупная дрожь, не смотря на то, что воздух в комнате прогрелся людским дыханием и пламенем большого камина. Вторая, высокая, статная для своего немалого возраста, казалась еще выше из-за идеально прямой осанки. Длинные седые косы были короной уложены вокруг головы, а строгое платье темно-зеленого цвета оттеняло яркие глаза.

— Я на многое глядела сквозь пальцы. На твое близкое общение с темным источником Дара. Мыслимое ли дело: мора черпает силу во Тьме? На все твои безумные выходки. В конце концов, на твоего полюбовника, для которого муж — и это княжеский воевода! — не более чем досадная помеха. Результатов ты добивалась, и ладно, а жалобы крестьян можно замять. Но нет, ты решила, что и этого недостаточно!

Настоятельница раздраженно вскинула руку, велев Тайле, уже готовой пуститься в объяснения, замолчать. Желтовато-зеленые, цепкие глаза старой колдуньи неотрывно следили за каждым движением собеседницы. Поговаривали, будто Настоятельнице давно перевалило за восемьдесят зим, но ум ее оставался все таким же ясным, а сила с годами лишь прибывала. Сколько ритуалов провела она, чтобы сохранить Дар по истечении положенного срока — то ведомо только богине. А вместе с колдовством словно оставила Настоятельница себе и молодость — женщине выглядела зим на сорок-пятьдесят.

— Я пришла за помощью. — Тайле говорила едва слышно. Каждое слово причиняло боль в пересохшем горле. Обветренные потрескавшиеся губы кровоточили. Женщину била лихорадка.

— И я тебе в ней отказываю. — Спокойно отозвалась Настоятельница. Шелестя платьем, села в мягкое кресло за широкий стол и, сложив кончики пальцев, положила на них подбородок. — Ты умрешь. И судя по всему, случится это довольно скоро. Тогда и проблема разрешится сама собой. Душа даже такой сильной колдуньи, как Чаяна, не может существовать без тела. Но, видно, эта дрянь уже и сама поняла, что ваша связь — это чудо богини, не иначе. Добровольное согласие, желание помочь… Повторить такое нельзя. А значит, найти новую оболочку невозможно. Мне искренне жаль, Тайле, я всегда считала тебя одной из лучших колдуний. Но пути Богини неисповедимы.

Огненная мора медленно развернулась. Была ли у нее надежда на благополучный исход дела, когда она мчалась в Крепость из безымянного придорожного постоялого двора? Нет. Но такой план все же лучше, чем совсем никакой. Что оставалось теперь? Отыскать Неждана. Муж наверняка нашел разгадку, а если нет, так вместе это сделать будет всяко проще.

Бродя по пустынному коридору Крепости, Тайле пыталась почувствовать тонкую нить, связывающую ее с Милоликой. Сознание расплывалось, кажется, вновь вернулся утихнувший было жар. Сколько удастся продержаться в седле? День, два, не больше, да и то если заклинания и отвары сумеют притупить боль. Что потом, Тайле старалась не думать.

На миг стены завертелись перед глазами в диком хороводе. Пришлось остановиться и прикрыть глаза, прогоняя постыдную слабость. Действие заклинания проходит, надо бы обновить. Жаль только исчерпанный почти до предела резерв не позволяет полностью отключиться от неприятных ощущений. Почувствовав слабое прикосновение к колену, Тайле опустила затянутый пеленой боли взгляд вниз. И слабая улыбка скривила бледные губы.

— Ну, здравствуй. — Дрожащие пальцы ласково коснулись мягкой шерсти, и Тень радостно, но в тоже время жалобно заворчала, будто обиженный и испуганный щенок. Ткнулась холодным носом в ладонь хозяйки, заскулила. — Надеюсь, вы с Милоликой поладили. Видно, придется тебе и дальше с ней путешествовать.

Снаружи поджидал Свирята. Мужчина так и сидел в седле, держа вторую лошадь на поводу, и старательно избегал смотреть по сторонам. Пасынок Тайле чувствовал себя неуютно среди мрачного серого камня и то и дело вспыхивающих в разных концах широкого двора искорок колдовства. Моры же на позднего гостя (отужинали в Крепости еще час назад, и теперь каждая занималась своим делом) внимания не обращали — просителей всегда было много. Порой и далеко заполночьраздавался стук очередного крестьянина в высокие ворота.

Безымянная лошадка, купленная второпях у пройдохи-старика, мирно жевала одинокий клочок травы, проглянувший из-под снега. Прежний хозяин запросил за старую хилую животину столько, что пришлось припугнуть наглеца карой Богини. Зато характер у лошаденки был тихий и мирный. То, что нужно для человека, едва держащегося в седле.

Простоволосая служанка выбежала из Крепости, осмотрелась, и, удостоверившись, что темные фигуры всадников никуда не делись, быстро приблизилась к колдунье. Протянула две объемные сумки и, когда мора пристроила их возле седла, смущенно спросила:

— А что делать с комнатой? Неужто ты не вернешься?

— Милолика приедет, отдай ей. — Спокойно ответила Тайле. Служанка поежилась от порывов резкого холодного ветра и, попрощавшись, поспешила вернуться в теплые стены Крепости.

Больше всадников никто не тревожил. Лошади, недовольные ночной поездкой, нехотя затрусили в сторону ворот. Еще пара часов и добираться верхом станет уже опасно. В темноте, да по дорогам, заплывшим грязью благодаря запоздавшим в этом году осенним дождям, путешествие обещает запомниться надолго. Но Свирята поперек и слова не сказал, когда мора велела не расседлывать лошадей и дожидаться снаружи.

С мачехой Свирята отправился не просто так. И не смотря на то, что женщина пугала его безрассудными поступками и своим колдовством, а ее странная болезнь грозила свалить колдунью на первом же привале — не хватало еще нянчиться с ней потом! — пасынок стоически терпел. На кону стояло куда больше, чем он мог мечтать. Эта дрянь знала, как ударить больнее, когда, задыхаясь там, у постоялого двора, корчилась от боли. Предложила замолвить за него словечко перед отцом, уговорить принять сына обратно в семью, чтобы тот разрешил вернуться в родной дом. И привести с собой молодую жену и сестру.

Колдунья знала, что подобное подвластно только ей. Что только ее слова смогут убедить воеводу. И Свирята тоже это знал. Он мысленно проклинал пригретую на груди отца змею, оказавшуюся смертельно ядовитой. И не дай Богиня, Тайле умрет в дороге, не видать тогда ни дома, ни отца. А уж если Неждан прознает, что Свирята рядом был в тот миг, когда его любимая умирала, то вовсе сына со свету сживет.

— Ты как? — Мужчина старался глядеть куда угодно, только не на сжавшуюся в седле спутницу. А выглядела женщина плохо: темные волосы, в которых больше не виднелось ни капли огненных прядей, спутались, под глазами залегли глубокие тени, а скулы заострились, придав лицу хищное, жесткое выражение. Колдунья похудела, осунулась, и теплый плащ висел на ней, будто на огородном пугале, разве что выглядел получше.

— Остановимся через час, дальше ехать нет смысла. — Тайле зашлась в приступе страшного кашля, зябко кутаясь в плащ. Свирята заметил, как колдунья поднесла ладонь к губам, будто проверяя, останется ли кровь. Кажется, на бледной коже что-то темнело. — Ты нашел карту?

— Нашел. Как ты собираешься искать по ней свою подружку? Или верный песик нашептал решение?

— Может, и песик. — Покладисто отозвалась колдунья. Невольно отыскала в темноте еле различимую знакомую фигуру, стелющуюся по земле в быстром, но ровном беге. Лошади шли слишком медленно, и Тени не составляло труда сопровождать мрачную процессию.

« -Вообще удивительно, как твоя темная тварь не убила кого-нибудь, пока добиралась до Крепости. — Голос в голове звучал на удивление бодро. Тайле вздрогнула, так вцепившись в уздечку, что заныли пальцы. — В конце концов, Настоятельница оказалась права. Дружба с порождениями Тьмы никогда не приводит ни к чему хорошему.

— Поэтому у нас с тобой и нет дружбы».

Издевательский хохот в голове на миг заглушил все остальные звуки. Похоже, на долю Тайле выпали обычные хвори, а Чаяна за свою самонадеянность медленно сходила с ума.

***

— Тень пропала.

Из уст Неждана это звучало так просто и естественно, что Милолика и не сразу поняла, что он сказал. А когда до замутненного сном и усталостью разума, наконец, дошло, резко выпрямилась на лавке, сбросив плащ. Пес ни на миг не отходил от воеводы, настороженно поглядывая на остальных, а тут вдруг с прошлой ночи не появлялся. Рано, конечно, бить тревогу, да вот только чутье подсказывало юной колдунье — дело тут не так просто.

И Всеслав как назло куда-то пропал! Отправился вчера на встречу Весее — ведунья весточку прислала, мол, до деревни всего ничего остается, со дня на день будут — и до сих пор ни о старухе, ни о княжеском посланнике ни слуху ни духу. Что же делать-то теперь?

Милолика всхлипнула, но тут же одернула себя, встретившись с равнодушным, пустым взглядом воеводы. Вот закончится все, тогда и можно будет себя пожалеть. Когда вернется Тайле, когда удастся вернуть древнюю ведьму обратно в мир духов, когда Неждан очнется от странного забвения… Юная колдунья утерла слезы и вздохнула. Слишком далекими казались эти самые «когда».

Лишь к полудню на горизонте показались фигуры всадников. В сгорбленном силуэте, едва держащемся в седле, без труда можно было признать Весею, вторым, без сомнений, оказался Всеслав. Возле ног одной из лошадей бежал большой, гораздо крупнее обычного, серый волк, и Милолика готова была поклясться, что глаза у него окажутся небесно-синими.

На юную колдунью старуха едва взглянула, после того, как Всеслав помог ведунье спуститься. А вот Неждан, застывший у порога безмолвным изваянием, полностью завладел вниманием Весеи. Приблизившись, ведунья долго изучала бесстрастное лицо, хмурясь и шепча что-то неясное.

— Ладно, идемте. Я провожусь дня три, не меньше, а пока, дорогие мои, не плохо бы отыскать нашу беглянку.

— Мне кажется, с Тайле что-то происходит. — Негромко сообщила Всеславу юная колдунья, когда они остались на пороге вдвоем. Из избушки донеслось неразборчивое бормотание Ульфа. — Ее Тень ушла. А ведь все это время пес ни на шаг от Неждана не отходил.

Мужчина промолчал, но Милолика заметила быстро промелькнувшее в его глазах и тут же исчезнувшее выражение злости.

***

— Найдешь мне знахарку и приведешь сюда. Самая крайняя изба от дороги. Не захочет идти — назовешь мое имя. — Тайле рукавицей смела снег с поваленного то ли бурей, то ли лесорубом тонкого деревца и села. С ее пальцев сорвались несколько рыжих искорок, и прежде чем Свирята скрылся за деревьями, пламя весело потрескивало сухим хворостом.

Никто и заметить не успел, как зима в свои права вступила. По утрам от холода не спасают ни костер, ни теплый подбитый мехом плащ. Нигде не видно даже самого маленького клочка темной земли — все белым-бело. И на деревьях ни листочка, только зеленеют вдалеке макушки высоких красавиц-елей.

Возле костра было тепло, пламя доверчиво касалось протянутых ладоней, не обжигая, и вскоре колдунью потянуло в сон. Но Тайле тут же одернула себя, с силой растерев лицо ладонями, и принялась переплетать длинную темную косу, чтобы хоть этим занять руки. Сильное колдовство чужой души изменило тело почти до неузнаваемости.

Нужно дождаться знахарку. То, что приключившаяся болезнь отнюдь не простая, и без того ясно. Ни травы, ни заклинания против нее не помогали. Но в лечебной магии колдунья никогда искусна и не была. Вдруг знахарка сможет помочь?

В воздухе закружились снежинки. Как бы тракты не замело, а то ведь всю зиму придется отсиживаться в какой-нибудь глухой деревушке, маясь от скуки и безделья. Хотя — Тайле криво усмехнулась — ей до этого дела нет. Хорошо бы хоть до середины зимы дотянуть, а там видно будет.

Пока Свирята не вернулся, женщина успела доплести косу, вскипятить воду в небольшом походном котелке и, прежде добавив травяной смеси, разлить дымящийся отвар. Грея пальцы о теплые деревянные бока кружки, колдунья рассеянно смотрела на карту, прежде расстеленную возле себя. Тень доверчиво льнула к боку хозяйки, все норовя положить голову на колени. Но даже сейчас взгляд животного беспокойно обегал нестройные ряды темных деревьев.

Потому-то первым заметил приближающихся к поляне людей именно зверь. Насторожился, чуть оскалив клыки. Колдунья, не отрываясь от изучения карты, успокаивающе потрепала его по холке.

— Тайле? — знахарка первой выскочила на поляну. Пальцы ее неосознанно принялись заправлять обратно под пуховый платок выбившиеся светлые пряди. — Но как?..

— И тебе здравствуй, Зоряна. — Женщина, наконец, подняла голову, давая разглядеть себя во всей красе. От бьющих прямо в лицо солнечных лучей хотелось спрятаться подальше, забиться в самый темный угол. А еще лучше укрыться на теплой печи одеялом с головой и носа оттуда не показывать, как в детстве. Но колдунья лишь без лишней спешки набросила меховой капюшон. — Извини, время поджимает, в гости забежать некогда. Мне совет нужен, а еще лучше помощь. Сядь, расскажу тебе.

Знахарка послушно опустилась подле колдуньи, с удивлением разглядывая бледное заострившееся лицо. Не то чтобы мору и вовсе узнать было нельзя, нет. Пожалуй, и в толпе, увидев мельком, Зоряна признала бы давнюю знакомую. Но слишком странными казались эти чужие черты, то и дело проглядывающие сквозь знакомое лицо. А история, что поведала колдунья, и вовсе сказкой представлялся. Да разве может такое в самом деле случиться?

Тайле говорила не все. Умолчала о многом, но и того, что произнесла, с лихвой хватило, чтобы знахарка надолго крепко призадумалась. Потом уже другим взглядом, с доселе неведомым еще оценивающим выражением, осмотрела колдунью с ног до головы. Словно высчитывала в уме, сколько та еще протянуть сможет.

— Тебе отлежаться нужно. Хотя бы день. Не обещаю, что травы и заговоры смогут чудо сотворить, но хворь остановят. — Вымолвила, наконец, знахарка. В ее спокойном голосе угадывалось плохо скрытое волнение.

Но не объяснишь ведь Зоряне, что сил бороться с чужим влиянием остается с каждым мигом все меньше. И чаще слышится в мыслях насмешливый, издевательский голос Чаяны. Больше всего Тайле боялась, что, заснув, проснется уже не полноправной хозяйкой своего тела, а лишь сторонним наблюдателем, как то было раньше. И не приходилось сомневаться, что стоит древней колдунье заполучить власть обратно, как она тут же рванет подальше от княжества. Прежде убив Свиряту, чтобы хоть как-то поддержать свои силы. А там уже и другое тело сыщется.

— Нет. Останавливаться мы не будем. Неси нужные отвары, травы, все, что посчитаешь необходимым. А я пока разберусь, куда нам дальше ехать следует.

Знахарка кивнула и заспешила обратно к деревне. А Тайле тем временем разгладила ладонями карту, сметая снег, и закрыв глаза, мысленно позвала Милолику. Немного силы, направленной куда следует, и вот уже оставшийся на поляне и все это время наблюдавший за странными действиями спутницы Свирята не удержался от тихого проклятия. Открыв глаза, колдунья слабо улыбнулась. Старенькое заклинание, вычитанное в одной книге, горячо неодобряемой Настоятельницей, оказалось действенным. Края карты обуглились, и вскоре невидимое пламя медленно поглощало деревеньку за деревенькой, город за городом. И замерло, оставив нетронутым лишь небольшой клочок.

Маленькое селение возле Новура не имело даже названия, но колдовство говорило, что ученицу следовало искать именно там.

— К вечеру будем на месте. — Еле слышно выдохнула Тайле, ни к кому, в частности, не обращаясь. В душе будто ослабла натянувшаяся нить. Потерпеть всего несколько часов, а там пусть Богиня рассудит, кто прав.

***

В лесу хорошо. Не то, что в деревне. Тихо, спокойно. Лишь изредка вдалеке вскрикивает птица, да с легким шорохом слетает с ветвей снег. Тропинку, если она и пролегала в такой дали от деревни, уже не разглядеть — скрыта от глаз под белым пуховым покрывалом, и вряд ли покажется до следующей весны. А еще здесь не донимали чужие любопытные взгляды.

Чужаки в деревне редкостью не были, но прозорливые крестьяне быстро сообразили, что собравшихся разом в одном доме путников объединяло общее непонятное и загадочное дело. Мужику, чье жилище собрало под своей крышей столь странных гостей, щедро платил Неждан, и потому все ограничивалось лишь тихими шепотками за спиной. Но уж слыханное ли дело — столько пришлых сторонних людей в деревне, да в такую пору?! Вот дороги заметет, и придется гостям дорогим зиму в чужой избе зимовать.

Ульф оглянулся, и, лишь убедившись, что вокруг никого кроме него да пары старых ворон не сыскать, сменил облик. Запахи, ранее наполнявшие воздух, ослабли, поблекли, а краски наоборот, налились яркостью. Отчего-то Весея велела мужчине не показываться местным на глаза. Вроде бы неладные у крестьян сложились отношения с северянами. Выспрашивать Ульф не стал — достаточно того, что старуха уверена в этом. Ведунья пришлого северянина за сына считала, и потому не было причины не верить ей.

Тем более что волчью шкуру мужчина за проклятие, как некоторые, не считал.

Стук копыт заставил насторожиться. Путники на дороге попадались все реже и реже, да и те спешили по домам, пока не грянули настоящие морозы. Вот и сейчас дробный перестук копыт рассыпался в морозном воздухе. Всадников двое, но разговора не слышно.

Неожиданно лошади замерли. Приглушенный расстоянием голос показался знакомым. В чем Ульф был убежден, так это в том, что принадлежал он женщине. А вот резкий ответ, в котором явно улавливались нотки ярости, звучал из уст мужчины. Северянина не съедало любопытство, и менять облик ради того лишь, чтобы подслушать случайный разговор он не намеревался. Собрался уже и вовсе уходить, но тут легкие шаги за спиной и знакомый голос будто пригвоздили к земле.

— Не думала, что старуха потащит тебя за собой. — Тайле с улыбкой разглядывала удивленно вытянувшееся лицо северянина. На фоне эдакого богатыря низенькая фигурка казалась и вовсе незаметной.

Мужчина же, наконец, справился с первым изумлением и покачал головой. Вот и отыскалась пропажа. Весея уже не знала, с какого конца княжества беглянку разыскивать, а та вдруг взяла да сама и пришла. Северянин невольно выдохнул, когда додумался заглянуть колдунье в глаза. Слава Богине, самые обычные, карие. Неужто без чужой помощи Тайле смогла враждебную колдунью обратно, в мир духов, вернуть?

Но тут женщина согнулась пополам, зашедшись в приступе кашля. Ульф бережно придержал ее за плечи, заметив, как колдунья уже привычным жестом утерла губы. На ладони остался кровавый след. И стало ясно, что не так-то легко оказалось справиться.

— Девонька, ты уж не обессудь. Нужно так. — Приговаривала Весея. Тайле очнулась спустя час — там, в лесу, все же не удалось удержаться в сознании — и, не открывая глаз, криво улыбнулась. Плечи, запястья и ноги затекли, и каждое, даже слабое, движение причиняло боль. А ведунья все продолжала обвязывать колдунью, накрепко приматывая к стулу.

Все верно. Кто знает, в какую секунду Чаяна надумает вернуться? Вот только смогут ли веревки удержать колдунью, знакомую с Источником, силой гораздо более древней и могущественной, чем Благословение. Или же боятся, что совсем мора умом тронулась, еще и сопротивляться начнет?

— Тайле, посмотри на меня. Тайле! — и хотелось бы отвернуться, да не получится. Настойчиво Всеслав приподнял подбородок, заставляя заглянуть в лицо. Он беспокоится, хотя и старается не показывать постыдного для княжеского человека чувства. Как-то отстраненно колдунья заметила в волосах приятеля седину. Раньше не было и в помине этих белых прядок.

Весея закончила, чуть прищурившись, оглядела результат, для надежности подергав один из узелков, показавшийся слабым. Из таких пут выбраться сложно, если только не воспользоваться колдовством. Но и тут старуха постаралась — по углам комнаты в глиняных чашках исходили ароматным дымом веточки трав, а над дверью и окнами проступали начертанные умелой рукой знаки. Даже от мысли о колдовстве кружилась голова, а внутри будто сжималась ледяная когтистая лапа.

Наконец ведунья вышла. У самой двери оглянулась через плечо и виновато улыбнулась. Если могла, Тайле отмахнулась бы. Старуха верно поступает. Хотя от таких узлов все тело занемело.

— Ведунья знает, что делать. Вчера еще эти каракули разобрала. А нам — вот карга — ни слова не сказала. Все с девчонкой твоей шепталась. — Всеслав пододвинул табуретку, и, усевшись возле колдуньи, бережно убрал с ее лба налипшие темные пряди. — А знаешь, так тебе даже лучше.

Мора закрыла глаза. Сейчас бы провалиться в сон, да так, чтобы только на следующий день, к вечеру проснуться. А то и позже. И чтобы вокруг оказались не серые стены незнакомой избушки. Подумалось почему-то про терем воеводы. Сам ведь Неждан должен неподалеку быть. Или же уговоры Милолики его не потревожили, и мужчина даже из Новура в путешествие отправиться не пожелал?

Дверь заскрипела. В комнату, цокая длинными когтями по деревянному полу, вошел большой волк. Не обратив внимания на Всеслава, лицо которого вмиг растеряло добродушное выражение, оборотень положил большую голову на колени колдуньи и заглянул в глаза. И этот утешает. Покосившись на княжеского посланника, Тайле невольно подумала, что будь его воля, Всеслав и оборотня, и старуху-ведунью отсюда бы прочь погнал. Не было у него веры в их силы. А если и была, то ничего хорошего мужчина не ждал.

— Шли бы вы, молодцы. — Видно, встревожила Весею наступившая за дверью тишина. То ли за Тайле опасалась, то ли боялась, кабы вспыльчивый Всеслав глупостей не натворил. Тем более что в глазах того уже вспыхнули опасные огоньки. — Девоньке выспаться нужно.

После ухода приятелей в комнате стало пусто. Какая-никакая, а забота. От такой отмахиваться себе дороже. Хоть голос Чаяны в мыслях и затих, да все равно неуютно сидеть в одиночестве. Тайле краем глаза увидела за окном неясную размытую тень. Вывернулась посмотреть и негромко выругалась, встретив равнодушный холодный взгляд Неждана. Прежнего воеводу он мало напоминал. Встречать колдунье подобного не приходилось, но в книгах старых вычитала давно еще о людях, потерявших себя. Душу отдавших за благие ли цели, или за темные.

Если б только могла, Тайле с досадой ударила себя по колену, пытаясь прогнать хоть каплю злости. Что ж они наделали-то! И сама себе подивилась — и куда только делась прежняя ярость к воеводе? Видно, не зря люди бают, что время любые раны лечит. Да если подумать, Неждан от худшей доли уберег, в дом привел, не обижал словом резким...

В дальнем углу, куда не доставали солнечные лучи, закопошился мрак, и Тень негромко завыла. Жалостливо так, тоскливо, что мурашки по коже забегали.

Весея двигалась проворно, спешно, но в ее жестах не было суетливости. Окна старуха закрывала плотной тканью, так чтобы и случайный отблеск свечи не увидели любопытные соседи. Убирала совсем истлевшие за полдня травяные стебли, зажигала новенькие, сухие и скрюченные. Обновляла руны над окнами и у двери, что-то неразборчиво нашептывая. Каждое слово отзывалось в висках колдуньи тупой противной болью. Связывает на время Благословение, поняла Тайле. Удивительно, как подобной умелицей не заинтересовалась Настоятельница.

— Что нужно для ритуала? — хрипло спросила мора, пытаясь пошевелить затекшими пальцами. Ни ног, ни рук колдунья уже не чувствовала. Отвяжут, так ведь на ногах сама не устоит. Облизнула пересохшие губы. Кажется, опять вернулся жар.

— Не бойся, девонька. Я тебе зелье приготовила, ты спать будешь и ничего не почуешь. — Как-то слишком уж неуверенно ответила ведунья. Даже не обернулась, продолжая угольком вычерчивать руны уже на полу. Хозяин бедный весь извелся, когда увидел творящееся в доме непотребство. Умолкнуть помогли недвусмысленные угрозы Всеслава и кошель с золотыми, который сунул несговорчивому мужику Неждан.

— Я спрашиваю не об этом.

— А что ты хочешь услышать? — резче, чем следовало, спросила ведунья. Выдохнула, тяжело опускаясь на лавку у стены. — Знала ли эта колдунья, когда писала те строчки, что когда-нибудь подобное приключится с ней? Думаю, ведала, тогда бы еще и сожгла их в костре. Ты ведь сама на себя не похожа, Тайле.

— Я похожа на нее. И этого более чем достаточно. — Устало отозвалась колдунья, откинувшись на спинку неудобного стула. Поскорей бы все закончилось, сил больше терпеть нет. После непродолжительной тишины Тайле проговорила. — Я знаю, для любого ритуала нужно колдовство. А для такого как раз впору придется мое. Как ты там говорила? Во Тьме увязшее.

Ведунья неотрывно глядела на бледное лицо колдуньи. Мора наверняка догадалась, что не один вечер билась над этим вопросом старуха, не зная, что и придумать. У самой ведь сил не достанет до конца провести ритуал, а Милолика, та ребенок неразумный, как такого к серьезному делу подпустить?.. На середине прервешься, кто знает, какие существа в этот мир выглянут. Того и гляди, пес колдуньи добрым кутенком покажется.

— Вот и ладно. — Прошептала ведунья. Заметила в приоткрывшейся двери лицо встревоженного Всеслава и властно поманила ладонью. — Иди сюда. Все из комнаты выноси, котомку мою главное не тронь. И скажи остальным, что до рассвета и носа в избе показать не могли. В лесу переночуйте. А Ульф пусть у порога ждет. Авось и сумеет оборотень побороться с темными тварями.

Когда старуха поднесла к губам Тайле высокий кувшин, велев выпить хотя бы половину, колдунья не упрямилась. Но измученному дорогой и болезнью телу хватило трех глотков. Уже ускользающим сознанием услышала мора тихий шепот ведуньи:

— Ну, богиня, редко ты мне помогала, так уж в этот раз не оплошай...