Глава девятая. Маневр Рети

(*прим.: маневр Рети — маневр короля из знаменитого шахматного этюда, названный в честь чехословацкого гроссмейстера Рихарда Рети, позволяющий свести вроде бы гарантированный проигрыш к ничьей)

Даже когда все уже разошлись по палаткам, укрываясь от ливня — Стайл стоял у входа в свой шатёр, в шаге от тяжёлых капель, барабанивших по вытоптанной траве. Просто не мог отвести взгляда от массива гор, черневшего на горизонте над полотняными крышами: темнее даже непроглядной дождливой черноты.

И не мог не думать о том, что через несколько дней закончится война, начавшаяся задолго до его рождения.

Поверить в это было почти невозможно.

— Не спится, принц?

Даже голос тэльи Фрайндина не заставил Стайла обернуться.

— Я не принц.

Встав рядом, брат Повелителя эльфов пожал плечами:

— Однако скоро станете королём.

Дождь зарядил с самого утра. Накануне на небе не было ни облачка, но за ночь его затянули тучи; и если эльфийским воинам вязкая глина размокших дорог идти не особо мешала, то людям — ещё как. В итоге сегодняшний переход вышел короче, чем планировалось.

Но до цели всё равно остался всего один.

Уже через день передовые отряды отправятся под горы. Расчищать путь через туннели дроу — ценой своих жизней. Его, Стайла, будущие подданные. А он будет просто сидеть тут, сзади, и отдавать приказы.

Как последний трус.

Нет, не годится он в Повелители. Он воин, не правитель. Не по душе ему отсиживаться за чьей-то спиной, пока другие умирают за него…

Именно поэтому он всегда восхищался принцессой Навинией: которой это тоже было не по душе.

— Идите спать, принц, — устало заметил Фрайндин. — Ваши маги знают своё дело, защитный контур на месте. Да и наши часовые не пропустят врага, если тот вздумает появиться.

Стайл смотрел на спящий лагерь армии светлых: ту малую его часть, что открывалась ему. На штандарты и знамёна, под ливнем обвисшие мокрыми тряпками. В ночи все они казались траурными, живо заставив Стайла вспомнить похороны старого Советника — его погребли как раз накануне дня, когда светлые выступили на войну. Безжизненное тело вирта Форредара всплыло перед глазами так ясно, будто он видел его вчера.

Его… и обугленную дыру на белой мантии.

Принцесса сделала это, твердили все вокруг. Тёмные подчинили её своей воле. А дети Повелителя Хьовфина переметнулись на сторону дроу — следом за своим дядей-изменником — и убили невинную фрейлину; нет, они убили фрейлину и пару гвардейцев Повелителя, нет, они убили двадцать гвардейцев Повелителя и чуть не сожгли дворец, они хотели убить самого Повелителя…

Стайл с негодованием отвергал все эти слухи. Кто бы их ни распускал. Эльфийских принцев он видел лишь однажды и мельком, но на исчадий зла они никак не походили; наоборот, показались ему чересчур изнеженными. Хотя… младший был тихим и молчаливым парнем, но явно себе на уме. А вот старший, бывший жених принцессы, трусливо сбежавший из-под венца…

Впрочем, непосредственное общение с эльфийскими владыками во время похода заставило Стайла — к печали своей — поверить: невинная фрейлина всё же погибла. Вначале о случившемся ему крайне эмоционально поведала леттэ Мэрисуэль, избранница тэльи Фрайндина; Стайл откланялся, не выдержав в её обществе и пяти минут, и не был уверен, что её рассказу можно доверять… однако потом его подтвердил и сам Фрайндин — неохотно, с плохо скрываемой горечью, и Хьовфин — сухо, без намёка на переживания. И даже если принцев одурманили и одурачили, факт оставался фактом.

Эльфы говорили, что сделают всё, чтобы освободить сыновей Повелителя при штурме тёмных городов. Но разве те доживут до штурма? Вряд ли движение армии светлых осталось для дроу незамеченным. Тёмные наверняка поприветствуют захватчиков изувеченным трупом кого-то из заложников ещё подле входа в туннели — в качестве предупреждения, что случится с остальными, если светлые пойдут дальше.

Только вот если бы это действительно могло кого-то остановить.

Это Стайлу тоже было не по нраву. Хотя он понимал, что Хьовфин, покойный вирт Форредар и все другие советники правы: когда дело заходит так далеко, для Повелителя все привязанности, симпатии и родственные связи обязаны отступать на второй план.

И это снова напоминало о том, что Стайл не годился в Повелители.

— Вы действительно верите в это, тэлья Фрайндин? — негромко спросил Стайл. — В то, что дети вашего брата встали на сторону тьмы… как и принцесса?

Эльф долго не отвечал. Пряди его волос, выбивавшиеся из-под глубокого капюшона, казалось, слегка светились в дождливой темноте.

— Пришлось поверить. — Фрайндин отвернулся. — Спите, пока есть возможность. Скоро всем нам будет не до сна.

Стайл проследил, как брат Повелителя эльфов неслышно растворяется в пелене чёрного дождя: по направлению к своему шатру, что поставили рядом. Щурясь, вновь вгляделся в темноту, как будто мог увидеть там зорких эльфийских часовых, высматривающих лазутчиков.

Потом, тяжело вздохнув, всё же вернулся в свой шатёр. Задул единственную свечу, горевшую там, не раздеваясь, лёг в постель. Какое-то время слушал внезапную тишину, показавшуюся неестественной.

И, сообразив, что это просто закончился дождь, всё же уснул.

***

Когда Лод вошёл в спальню, я валялась на кровати, листая очередной магический трактат. Бульдог ворочался в ногах, умудрившись собрать одеяло в один большой ком; время от времени я воровато стягивала очередную печенюшку с серебряного блюдца, лежавшего на подушке, услужливо предоставленного Акке.

Конечно, крошки в постели — это нехорошо, но…

— Пора, — коротко бросил колдун.

Без лишних слов захлопнув книгу, я вскочила. Достала из шкафа сапоги и плащ. Переодеваться не было нужды — я ждала уже почти готовой.

Ждала часа, когда настанет пора выдвигаться туда, где ждали остальные.

Основные силы дроу двинулись навстречу вражеской армии давно: по одному из подземных туннелей, выходивших на поверхность тайными ходами уже на территории светлых, далеко от гор. Шли налегке, не отяжелив себя латами, но вооружившись.

Даже если б вдруг что-то пошло не так — чтобы покончить со светлыми, латы не требовались.

Иллюранди с ними не было. Во всяком случае, всех. Поскольку они могли перемещаться мгновенно, то отправились лишь те немногие, что разведывали путь. Другие — помимо тех, что шпионили за светлыми — пока остались под горами… как и мы с Лодом. И Восхт с Навинией, и Дэн с Кристой, и Фаник с Эсфориэлем. А вот Алья и Морти лично повели свой народ на долгожданную встречу со светлыми собратьями.

Впрочем, Лоду было чем заняться, пока дроу продвигались к месту свидания с эльфами и людьми.

Ливень нам нужен был даже не по одной причине. Во-первых, замедлить движение вражеской армии днём, заставив остановиться там, где нам нужно. Во-вторых — заставить её быстрее укрыться в палатках ночью: чем меньше светлых останется на открытом пространстве, тем проще будет осуществить план. А потому под утро Лод предпринял кратковременную вылазку на поверхность, чтобы нагнать на путь светлых дождевых туч. Как я поняла, истратив на это немалую часть своего сидиса… однако, учитывая, что у нас оставались Навиния, Криста и Восхт, свеженькие и отдохнувшие — недостатка в колдунах у нас не было.

И, видимо, сейчас иллюранди наконец принесли колдуну долгожданную весточку о том, что светлые окончательно устроились на ночлег.

Пока я застегивала серебряную пряжку, руки у меня слегка подрагивали. От внимания Лода это, конечно, не укрылось.

— Волнуешься?

— Немного.

Он молча обнял меня. Прижался губами к моему виску, нежно и успокаивающе.

Как ни странно, мне действительно стало спокойнее.

— Всё будет хорошо, — отстранившись, Лод коротко поцеловал меня — уже в губы. Кивнул в сторону двери. — Идём.

Прошёл к выходу в библиотеку, предоставив мне следовать за ним, как обычно; а внизу, в гостиной, нас уже ждали.

— А, — изрёк Фаник, жизнерадостный, как всегда. — Вот и Белая Ведьма.

— Приветствую. Всех. — Слегка склонив голову, я обвела взглядом из-под очков трёх эльфов, колдуна, принцессу и невесту принца. «Наши светлые» в полном составе. — Что ж, все в сборе. Не будем терять времени?

Вместо ответа Эсфориэль первым двинулся к лестнице, выводящей из башни.

На сей раз перемещающую гексаграмму на площади перед дворцом чертила Навиния.

— Добавьте координаты, — сказал она, повернувшись к Лоду, когда зеленоватые рунные линии осели на тёмный камень.

Лод молча воздел руку, начертил в воздухе парочку символов — это не были цифры, — и гексаграмма наконец засияла во тьме призывным изумрудным светом.

— Готовы? — спросил колдун.

Кто-то сказал «да», кто-то кивнул. Все семь людей и нелюдей, собиравшихся отправиться к дроу, кругом выстроившихся у светящейся границы.

— Вперёд.

Шаг к центру гексаграммы мы сделали одновременно.

И когда бешеная круговерть окружающего пространства наконец успокоилась — даже несмотря на то, что я ожидала увиденного, оно всё равно меня удивило.

Нас переместило под своды огромной пещеры, слабо освещённой свечными фонариками. Они стояли у ног дроу, ждавших вокруг: сотен Детей Луны, серокожих мужчин и женщин с золотыми глазами, с клинками, покоившимися в ножнах — у девушек тоже. Я не могла видеть картины целиком, но армия дроу явно заполонила собой всю пещеру. И, скорее всего, некоторым отрядам пришлось остаться в туннеле, приводившим в неё… а ведь это далеко не вся армия тёмных. Дроу должны были выбраться наверх и зайти с разных сторон, и сейчас все наверняка уже заняли позиции, ожидая сигнала в других пещерах, у других выходов из туннеля.

Что же тогда такое семьдесят тысяч?

— Явились, — кивнул Алья. — Значит, можно начинать.

Повелитель ждал нас рядом с Морти и своими гвардейцами. Сумэйл, встретившись со мной взглядом, отвёл глаза, но больше никого из знакомых я не заметила. И Лу, и его отцу поручили возглавить другие отряды, которые займутся другими частями лагеря светлых — так что сейчас, должно быть, они ждали приказа выступать рядом со своими воинами.

На всякий случай я держалась от Лода в шаге, не меньше. Даже не пытаясь посмотреть на Морти: боясь того, что могу увидеть. Пусть мы трое и выяснили отношения, но я прекрасно понимала, как больно сейчас принцессе, и афишировать нашу близость с Лодом не собиралась.

Особенно перед Альей, у которого это наверняка вызовет… вопросы.

— Да, — согласился Лод. — Пора.

— Йон!

Слуга Повелителя, откликнувшись на зов господина, вынырнул из темноты.

— Как там дела? — спросил Алья.

— Как раз сменили караул, — почтительно ответствовал иллюранди.

— Тогда приступайте.

Йон, безмолвно поклонившись, снова исчез; а я, чувствуя подступление лёгкого мандража, принялась возводить в степень семёрку.

Мы правда начинаем…

— Мой черёд, — сказал Лод, прежде чем отвернуться. — Ждите моего сигнала. Сноуи, ты со мной.

Призвав на ладонь язычок волшебного пламени, направился к чёрному провалу туннеля, зиявшего впереди, выводившего на поверхность — и я поспешила следом.

— Здесь нет ловушек? — спросила я, когда мы ступили в каменный коридор: широкий, с высоким потолком, с грубыми, но добротными стенами, уходящий вверх под углом градусов в пятнадцать. Совсем не такой, как тот, по которому когда-то выбирались мы с Кристой, — там и вдвоём было тесновато, здесь легко могли бы пройти семеро в ряд.

— Здесь — уже нет. Остались в туннелях позади… и в соседних выходах, — откликнулся Лод. Его шаги звенели под каменными сводами гулким эхом, сливаясь с моими. — Этот односторонний, так что надобность в ловушках отпадает.

— Ясно. А соседние, значит, служат ещё и входами, и поэтому…

— Да. Но ловушки настроены так, что поражают только светлых, ни один дроу не может от них пострадать. И нейтрализовать их довольно легко. По крайней мере, для того, кто их сотворил.

— Значит, проблем с возвращением не возникнет.

— Никаких.

Я кивнула. Не удержавшись, взяла Лода за руку — для успокоения — и почувствовала, как он ободряюще сжал мои пальцы.

До самого выхода мы молчали. Впрочем, идти пришлось недолго. Меня немного удивило, когда мы замерли перед каменной стеной, вроде бы являвшей собой вполне благонадёжный тупик; однако Лод коснулся её ладонью, молвил пару слов на рандхейвском — и стена, бесследно исчезнув, наконец позволила услышать шелест ливня и увидеть непроглядную дождливую ночь.

— Стой здесь, — накинув капюшон, Лод выпустил мою руку и шагнул вперёд. Выйдя из-под каменных сводов, протянул пальцы к чёрному небу.

Заклятие сплелось во мраке певучими словами и сияющей рунной филигранью. Закончив, Лод какое-то время просто стоял, опустив голову: пока ливень стремительно обращался мелкой моросью. Когда небо вконец перестало плакать, скинул капюшон и махнул мне рукой.

Я послушно вышла к нему.

Впереди расстилалась тёмная равнина. Огни лагеря светлых мерцали на прояснившемся горизонте — от нас их отделяло совсем немного. Оглянувшись, я увидела крутой склон высокого холма, поросшего густой травой, в ночи казавшейся бесцветной. Просто склон: без намёка на какой-либо тайный ход.

Неудивительно, что светлые отыскивали туннели дроу с таким трудом…

— Акке, — позвал Лод, и иллюранди мигом появился подле нас. — Скажи Алье, что можно выходить.

Дождавшись, пока слуга исчезнет, достал из-под плаща небольшой бархатный мешочек.

Я смотрела, как колдун ссыпает в ладонь щедрую горсть сияющей пыли.

Время переходить Рубикон…

— Готова?

Как говорится, aleaiacta est[1]. И будем надеяться, что нам выпадет не менее удачный жребий, чем выбросил на маленькой речушке будущий великий диктатор.

Кивнув, я шагнула ближе к Лоду.

А потом мерцающие пылинки взметнулись вверх звёздным дождём.

***

Стайл проснулся от того, что кто-то бесцеремонно потряс его за плечо.

— Вставай.

Стайл даже не знал, чему удивиться больше: тому, что голос был женским, тому, что он бросил слово так, будто отдавал ему приказ, или тому, что голос этот даже спросонья показался ему знакомым. Но когда, повернувшись, он увидел над собой смуглое зеленоглазое лицо, неуловимо напоминавшее его собственное — все предыдущие причины удивиться отступили.

Потому что он прекрасно узнал ту, что нависла над его постелью.

— Принцесса?!

— Повелительница, мальчик. — Навиния, щурясь, оглядела его с головы до ног; её явно ничуть не смущало, что «мальчик» старше неё. — Это тобой, стало быть, хотели заменить меня? — и фыркнула. — Что ж, ты ещё не самый плохой вариант. Я ожидала худшего.

— Как…

— Иди, — жестом, не терпящим возражений, Навиния махнула рукой в сторону выхода из шатра. — Все остальные уже должны быть в сборе.

Снаружи послышались крики; ничего не понимая, Стайл вскочил. Смутно подозревая, что он ещё спит — слишком уж невероятным казалось происходящее, — почти выбежал наружу.

И обомлел.

В предрассветном сумраке, кутавшем большой круг свободного пространства перед его шатром, он различил своих генералов, командующих и советников. Не всех — человек шесть, тех, чьи палатки располагались рядом. Жавшихся друг к другу, словно перепуганные дети; кто-то кутался в одеяло прямо поверх исподнего, кто-то истошно вопил, призывая на помощь гвардию и воинов. Пять эльфов, приближённых Хьовфина, застыли поодаль, явно пытаясь поверить своим глазам.

А со всех сторон их обступили дроу.

Около двадцати кольцом стояли вокруг, держа ладони на рукоятях клинков. Они были в доспехах — как ни странно, только они: другие Дети Луны, ждавшие в проходах меж палаток, насколько хватало взгляда, были облачены в шелка и бархат… но они тоже были вооружены, хоть мечи их покоились в ножнах, и глаза их горели во мраке жёлтыми звёздами.

Сотнями жёлтых звёзд.

Их окружила целая армия. Незаметно.

Как?..

— К оружию! — надрывался командир копейщиков. — К бою, трусы, мерзавцы…

Но даже Стайл сразу понял: никто не откликнется на его зов. Если не откликнулись до сих пор — уже нет. Ведь крик командира был единственным, что разбивало окутывавшую лагерь мёртвую тишину.

И Стайл понимал, что когда дроу всё же обнажат клинки — он увидит кровь, заливающую ядовитую сталь.

Эльфийские владыки тоже были тут. Хьовфин и Фрайндин стояли в круге гвардейцев-дроу, рядом со своими советниками; если во взгляде Фрайндина сквозило удивлённое недоверие, то в глазах Хьовфина стыл лёд трёхвековой ненависти. Оба смотрели в центр круга, туда, где стоял дроу, чьё чело венчал серебряный венец короля.

Которого преимущественно окружали совсем не дроу.

— А, вот и вирт Мирстайл, — русоволосый мужчина в серой мантии колдуна, стоявший по правую руку тёмного владыки, насмешливо поклонился. В воздухе над его головой вспыхнул язычок белого пламени, разгоняя сумрак. — Все на месте.

Стайл присмотрелся к троим эльфам, молчавшим подле венценосного дроу. Оглянулся на Навинию, стоявшую у входа в шатёр.

Ни на ком из них — ни на принцессе, ни на эльфийских принцах — не было ошейников.

Всё-таки правда…

Стайл рванул было обратно к шатру, за мечом, намереваясь дорого продать свою жизнь тёмным ублюдкам, но не сумел даже двинуться с места. Ноги словно приросли к земле, тело сковало невидимыми путами.

— Я тебя никуда не отпускала, — укоризненно заметила Навиния, опуская ладонь.

— Довольно, — процедил Хьовфин. Он не пытался бежать: владыка эльфов явно умел проигрывать достойно. — Вы вырезали всех моих воинов во сне, как скот, а для нас устраиваете эффектное представление с этой пародией на политес? Не хватило простой резни, вознамерились потешить свой народ нашими мольбами о пощаде? Что ж, доставайте свои мечи, но имейте хоть каплю чести и избавьте нас перед казнью от вашей ложной любезности.

За спиной русоволосого колдуна тихо кашлянула девчонка-подросток в белых одеждах, со странным приспособлением на носу: словно соединили два увеличительных стекла в тёмных оправах. У Стайла возникло неприятное ощущение, что кашлем она пыталась замаскировать смех.

— Вырезали? — король-дроу вскинул бровь; он был совсем молод, немногим старше Стайла. — О, нет, Повелитель. Ваши воины не откликаются на зов вовсе не потому, что мертвы. Новая резня в наши планы не входила.

Хьовфин рассмеялся, высоко и холодно.

— И кого ты пытаешься обмануть, Альянэл из рода Бллойвуг, наследник Тэйранта Кровавого? Я не знаю, как вам удалось обойти нашу защиту и наших дозорных, не знаю, почему не вижу крови на ваших одеждах, но…

— Я никого не пытаюсь обмануть. Как не пытался мой отец. Но вам вот уже триста лет проще думать, что мы способны на один лишь обман. В отличие от вас, чистых и непогрешимых. — Венценосный дроу устало махнул рукой. — Лод, Восхт, покажите им.

Русоволосый колдун покорно воздел ладони к небу. Вместе с другим колдуном, державшимся чуть поодаль. Подчиняясь этому жесту, шатры и палатки вокруг вдруг взмыли в воздух, вырывая из земли колья и растяжки: ближайшие тридцать по меньшей мере.

И когда шатры открыли то, что скрывалось внутри, а сумрак рассеяло сияние непотушенных свечей — Стайл уставился на это с недоверием.

Они лежали неподвижно. Почти. Юноши и мужчины, люди и эльфы, одетые и нет. Кто-то — в постелях, кто-то — упав на землю. Чуть поодаль рыжели кудри избранницы тэльи Фрайндина, уронившей голову на стол. Кое-кто из людей был не один; на краешке сознания у Стайла некстати мелькнула возмущённая мысль, что он ведь предупреждал — никаких потаскух в его войске, особенно в резерве, которым он сам командует, особенно в почти священном походе…

— Не может быть, — ошеломлённо вымолвил Фрайндин. — Невозможно!

…но крови не было. Ни капли.

Потому что…

— Они что, спят? Просто спят?

Стайл даже не сразу осознал, что последние два вопроса сорвались с его губ.

— Здоровым крепким сном. Ещё ближайшие часа два. Все семьдесят тысяч. — Отведя взгляд от светлых воинов, мирно похрапывавших и ворочавшихся, Повелитель дроу улыбнулся. Едва заметной, тонкой, изысканной в своей издевке улыбкой. — Все, кроме вас.

И, встретившись взглядом с внимательными, почти пронзительными глазами девчонки в белом — Стайл понял, что ничего, совершенно ничего не понимает.

***

Все сработали точно, как часы.

К назначенному сроку — когда светлым осталось до гор два дневных перехода — и сумрачной, и сонной пыли у нас было в избытке. Жемчужины работали быстро, а иллюранди без устали опустошали полные горшки, чтобы они могли наполниться заново. В итоге на свидание со светлыми каждый дроу нёс при себе по два мешочка: в одном — пыльца волшебных маков, в другом — лилий.

И, прежде чем выйти из туннелей — каждый из Детей Луны осыпал себя последней.

Светлые полагались на свои защитные контуры и на зорких эльфийских часовых. Что ж, справедливо: они ведь не знали ни о близости наших туннелей, ни о сумрачной пыли, ни о том, что последней у нас хватит на целую армию. Маленькую, конечно, но армию. С женщинами и иллюранди вышло чуть больше десяти тысяч, следовательно, на каждого приходилось где-то по семь светлых.

Для того, что мы собирались сделать — задача вполне посильная.

Даже с пылью оставались некоторые сложности. Да, пыль делала тебя невидимым и позволяла незаметно миновать контур, однако она не скрывала всего. Не делала нематериальным и неслышным. Дроу шли почти бесшумно, но зоркие эльфийские часовые могли что-то заметить: например, как мокрая трава всё же приминается под ногами Детей Луны…

Если бы часовых не вырубили иллюранди.

Их обезвредили незаметно, всех одновременно. Устроив спящих эльфов в таких позах, чтобы никто не усомнился — они просто присели, дабы не нести бдительную службу на ногах. Или прислонились к стволу дерева. Тех, кто должен был проверять посты, тоже усыпили и уволокли в темноту. Всё произошло слишком быстро, чтобы вышестоящие лица успели заметить их отсутствие и встревожиться.

Поэтому никто не заметил, как армия дроу окружила лагерь.

Конечно, координировать действия целых отрядов невидимок было не слишком просто, однако тонкий слух дроу — ловивший не только тихие приказы, но и шаги тех, кто шёл рядом с тобой, и шелест их одежд — помогал Детям Луны оставаться организованным строем. К тому же ещё до успешного похищения жемчужин Алья отдал приказ муштровать всех, кому предстояло отправиться на дело, и сам принимал в муштре непосредственное участие, разыгрывая это рискованное предприятие в миниатюре… с завязанными глазами.

Как, собственно, и все остальные.

Когда все отряды заняли свои позиции — с помощью иллюранди, мгновенно перемещавшихся от Альи к другим командирам, позволявших синхронизировать любое действие, Повелитель дроу отдал приказ начинать.

Тут-то и началось веселье.

Они засыпали один за другим. Те, кто спал под открытым небом, и те, кто укрылся в палатках и шатрах. Воины и оруженосцы, возницы и скотники, конюхи и мальчишки-пажи на побегушках. Простолюдины и знать, слуги и господа, эльфы и люди, маги и нет: перед дроу и иллюранди, невидимками подкрадывавшимися из теней, все были равны. Наш отряд занимался резервом, но я знала, что по всему лагерю сейчас происходит то же.

Меня вёл за руку Лод. Я ведь не могла похвастаться ни сверхъестественной остротой слуха, как эльфы или дроу, ни зрением Изнанки, как Криста и Навиния. И мы с ним сохранили свою сонную пыль до шатров самых крупных рыб. Иллюранди дали нам исчерпывающее представление не только о расположении всех частей вражеского войска, но и том, где именно остановились главнокомандующие: у светлых были чары, позволявшие защититься от демонов-сноходцев, однако чары эти не предназначались для походных условий. В подобных условиях накладывать их не было ни времени, ни возможности.

Поэтому я точно знала, кого увижу в одном из шатров, к которому мы направились. И, несмотря на то, что на мою помощь изначально не рассчитывали — Лод разрешил мне взять на себя как минимум одного.

Вернее, одну.

Сначала разобрались с остальными шестью. Все были людьми: эльфов, с их-то реакцией, мы предоставили иллюранди и дроу. Кто-то настороженно оглядывался, когда мы проскальзывали внутрь, тревожа шёлковые двери шатра, один и вовсе вскочил в изумлении… но все падали, как подкошенные, когда невидимый Лод кидал им в лицо горсть сияющей пыли. Кто-то уже спал, и мы просто укрепили их сон. Кто-то, когда мы вошли, спал не один — несколько в другом смысле этого слова. Лоду хватило одной порции, чтобы усыпить и его, и девицу, с которой тот развлекался.

Затем настал мой черёд.

Машке выделили целый шатёр. Одной. Ещё когда иллюранди докладывали об этом, я немного удивилась, что она не спит вместе с Фрайном — особенно учитывая, что у эльфов не было пунктиков по поводу девичьей невинности; с другой стороны, это лишь облегчало задачу. Так что, когда я тихо вошла в её временное обиталище, Машка сидела за столом. С книгой, одной рукой сосредоточенно вычерчивая в воздухе руны, явно изучая новое заклятие.

Трудолюбивая ты наша…

Я просто подошла сзади и, остановившись за спинкой её стула, зажала ей нос рукой. Она успела встрепенуться, вяло дёрнуться — и рухнула лицом в книгу. Страницы смягчили удар, не то бы ещё нос разбила.

Глядя на бывшую однокурсницу, безмятежно спящую, я удовлетворённо отряхнула руки.

Ничего, моя рыжая головная боль. Скоро всё закончится. Надеюсь, твой жених сможет убедить тебя, что ты заблуждалась насчёт тёмных: похоже, его-то ты послушаешь… как, собственно, и эльфы. Ведь на этом и строился весь наш план.

Правда, для начала нам придётся заново убедить в этом Фрайндина. А, главное — его брата.

Но, думаю, тех фактов, с которыми мы их сейчас столкнём, хватит для убедительной аргументации.

— Идём.

Услышав голос Лода, я вышла наружу, в медленно светлевшую ночь. Позволив колдуну взять меня за руку, вместе с ним направилась к обусловленной точке сбора, отделённой от нас тремя-четырьмя шатрами. Пронаблюдала, как колдун творит чары, ограничивающие слышимость на той небольшой площади, где стояли шёлковые пристанища немногих эльфов и людей, что мы оставили бодрствовать.

Всё-таки Машке крупно повезло, что в Риджии я подхватила вирус доброты. Иначе многократные попытки моего убийства не сошли бы ей с рук. Впрочем, и так не сойдут; но я постараюсь отплатить максимально… мягко.

В конце концов, грех обижаться на убогих.

Действия сумрачной пыли хватило ровно до того момента, когда вынырнувший подле нас Акке тихо доложил, что всё кончено. Прекрасно: у каждого в запасе была вторая порция, но хорошо, что она не понадобилась. На то, чтобы плодить ещё и пыльцу проявления, жемчужин не хватило бы — а когда мы постучимся к тем немногим светлым, что оставили бодрствовать, нашей армии желательно уже выйти из сумрака. Для полноты картины.

Потом к месту грядущих переговоров со светлыми начали тихо стекаться остальные. Когда все оказались в сборе — Алья и его гвардейцы, Морти, все светлые-союзники, дроу из нашего отряда и ещё двух ближайших, пока державшиеся немного поодаль — можно было начинать следующий этап.

Приглашать высокопоставленных светлых к беседе.

Мне выпал визит к Фрайндину. Я смело вошла в шатёр: зная, что Акке уже ждёт меня там, пока скрываясь в тенях. Брат Повелителя эльфов не спал — и на шёлковый шелест, сопроводивший моё вторжение, отреагировал мгновенно.

— Что такое? — рывком привстав, Фрайндин нахмурился. — Что случилось? В такой час…

А потом запнулся.

Меня узнали.

— Тэлья Фрайндин, — вежливо произнесла я, чуть склонив голову. — Рада новой встрече.

Секунду эльф просто сидел на постели. Спустя другую уже оказался подле меня — но бледная рука, протянувшаяся, чтобы схватить меня, была остановлена другой рукой: между мной и Фрайндином, мягко улыбнувшись, встал иллюранди.

В дальнейшую беседу я вдаваться не стала. Всё, что от меня требовалось, я уже сделала. И когда Фрайндин отскочил назад, метнувшись туда, где оставил свой меч, я просто выбежала из шатра; а когда брат Повелителя эльфов выскочил следом за мной — безоружный, ведь Акке не стоило труда унести его клинок, предварив таким образом мой визит, — крик, которым он намеревался поднять тревогу, явно застрял у него в горле.

Как мы и рассчитывали.

Гвардейцы Альи оцепили периметр между шатрами Повелителя эльфов, его брата и того, кто возглавлял людей. Их советники к тому времени тоже были здесь: наполовину выманенные, наполовину загнанные. Дроу уже подступили к месту переговоров вплотную, живыми стенами заполонив все проходы, способствуя мыслям о том, что сопротивление не особо поможет — даже если бы светлым оставили оружие.

Впрочем, кто-то всё равно начал орать.

Запоздало призывая на помощь ту самую армию, которая сейчас мирно спала вокруг.

Хьовфин появился на месте действия буквально миг спустя. Замер, отойдя от входа в свой шатёр лишь на пару шагов. Обвёл взглядом своих сыновей, своего брата-изменника и тех, кто их окружал.

— Тэлья Фрайндин, — учтиво молвил Лод, стоя по правую руку от Альи. — Повелитель…

— Нам неловко нарушать ваш покой в столь поздний час, — проговорила Морти, певуче и церемонно, держась слева от брата, бок о бок с ним. — Однако причины у нас более чем весомые.

Сам Алья молчал. Пока.

К тому моменту, когда из шатра, стены которого отливали золотом даже в сумраке, стремглав вылетел растрёпанный темноволосый парень — я уже заняла своё место за спиной у Лода.

— А, вот и вирт Мирстайл, — поклонившись временному владыке людей, Лод зажёг над головой волшебное пламя. Освещения месту действия явно не хватало. — Все на месте.

Я сочувственно проследила, как парень ошалело озирается, прежде чем тщетно дёрнуться по направлению к своему шатру. Магические путы Навинии держали крепко.

А родственник принцессы и правда чем-то похож на неё. Даром что «очень дальний», как говорил Хьовфин. Надеюсь, этот Мирстайл не вздумает потом предъявлять на принцессу никакие права… в связи с их несостоявшейся помолвкой.

Иначе они с Альей вряд ли поладят.

— Довольно, — выплюнул Хьовфин. — Вы вырезали всех моих воинов во сне, как скот, а для нас устраиваете эффектное представление с этой пародией на политес? Не хватило простой резни, вознамерились потешить свой народ нашими мольбами о пощаде? Что ж, доставайте свои мечи, но имейте хоть каплю чести и избавьте нас перед казнью от вашей ложной любезности.

Я на миг представила себе, как изменится лицо Повелителя эльфов, когда он поймёт, что произошло на самом деле — и кашлянула, чтобы не хихикнуть.

Пусть даже это было совершенно неуместно, но на миг мне действительно стало смешно.

— Вырезали? — уточнил Алья, наконец лично вступив в диалог. — О, нет, Повелитель. Ваши воины не откликаются на зов вовсе не потому, что мертвы. Новая резня в наши планы не входила.

Ответный смех Хьовфина был холодным.

— И кого ты пытаешься обмануть, Альянэл из рода Бллойвуг, наследник Тэйранта Кровавого? — спросил Повелитель эльфов. — Я не знаю, как вам удалось обойти нашу защиту и наших дозорных, не знаю, почему не вижу крови на ваших одеждах, но…

— Я никого не пытаюсь обмануть, — сказал Алья. — Как не пытался мой отец. Но вам вот уже триста лет проще думать, что мы способны на один лишь обман. В отличие от вас, чистых и непогрешимых.

Наши колдуны среагировали на его знак почти мгновенно.

Пока шатры и палатки отрывались над землёй, я следила за лицом Хьовфина. Очень внимательно.

Поэтому всё-таки заметила, как по непроницаемому лицу эльфа скользнула тень изумления.

А вот Фрайндин оказался менее сдержанным.

— Не может быть, — выдохнул брат Повелителя эльфов. — Невозможно!

— Они что, спят? — ошеломлённо осведомился владыка людей, вглядываясь в беспробудно спящее воинство. — Просто спят?

В голосе парня явно слышалось, что он не слишком-то доверяет собственным глазам. Как и здравости своего рассудка.

Пожалуй, я могла его понять.

— Здоровым крепким сном, — подтвердил Алья. — Ещё ближайшие часа два. Все семьдесят тысяч. Все, кроме вас.

Я обвела взглядом всех, собравшихся в круге. Мирстайла, совершенно растерявшегося. Хьовфина, созерцавшего свою поверженную, но не пострадавшую армию. Фрайндина, который только и мог, что моргать. Их советников, замерших подобием каменных истуканчиков.

Все они молчали.

И это молчание подтверждало: мы на правильном пути.

— Что за игру вы ведёте? — наконец вымолвил Хьовфин. — Зачем?

В голосе эльфа тоже наконец проявились эмоции, и я не могла понять, чего больше — недоверия или мучительного вопроса.

— Нет никакой игры. Как вы до сих пор не поймёте? — Алья шагнул вперёд. — Вы безоружны и беззащитны. Мы могли бы сейчас надеть на вас ошейники. На всех вас. Или… как вы там сказали… «вырезать, как скот». Ведь мечи при нас, и два часа — более чем достаточно, чтобы убить всех. — Повелитель дроу держал ладонь на рукояти меча. Он не стал брать с собой твёфалдур, ограничился простым клинком, который можно демонстративно держать в ножнах. — Достаточно одного моего слова, и вы умрёте. И вы, и всё ваше войско. И Риджия будет нашей, потому что у тех, кто останется, не хватит сил, чтобы защититься. Тем более сейчас… когда у нас есть возможность незаметно подкрасться целой армией.

Замер. Посмотрел на Хьовфина так, будто впервые увидел.

И повторил:

— Одного моего слова…

Фаник, державшийся подле меня, настороженно вскинул голову.

Я не видела лица Альи — он стоял спиной ко мне — но прекрасно слышала его голос. То, как он произнёс последние слова: задумчиво, точно пробуя их звучание на вкус.

Вдруг поняла, к какой тонкой грани я собственной рукой помогла его подтолкнуть.

Отплатить за трёхсотлетнее унижение. За свою семью. За убитого отца, за мать, сгоревшую от горя, за сестру, запытанную в темницах светлых. За всех умерших детей, за всех женщин, отправившихся следом за ними, и за их мужей, погибших от эльфийских клинков. За всех, кто умер, потому что эльфы и люди не желали выслушивать просьбы о мире.

Ведь тот, кто повинен в этом, сейчас стоял перед нами. Тот — и те.

Я сжала кулаки. Оглянулась на дроу, безмолвно ждавших вокруг: мужчин и женщин, среброволосых, золотоглазых и прекрасных. Детей Луны, не живших под луной триста лет… по вине тех, кто сейчас спал вокруг.

Так заманчиво.

Если сейчас Алья прикажет своим подданным убить светлых, пойдут ли они на это? Хотят ли они этого сейчас — отомстить за века, проведённые под землёй, за три столетия без неба и звёзд? Наверняка хотят. Если не все, то очень, очень многие. Большая часть гвардейцев, бесстрастно наблюдавших за происходящим — точно: я уже имела возможность в этом убедиться.

Я беспомощно сглотнула.

Если он прикажет…

…а потом Алья оглянулся. Назад. На Морти, которая ждала его следующих слов, и Лода, спокойно стоявшего передо мной.

Затем — налево. Перехватив удивлённый взгляд Навинии, не понимавшей, почему он медлит.

И когда Повелитель дроу вновь повернулся к тому, кто убил его семью, я уже знала…

…нет. Не прикажет. Ведь стоят ли любимые мертвецы, которых уже не вернуть — того, чтобы ради них жертвовать любимыми живыми?

Или любовью этих живых?..

— Но мы не хотим войны, — наконец ровно проговорил Алья, — мы хотим мира. Мы хотели его давно… и восемнадцать лет назад — тоже. — Его руки опустились. — Всё, что говорил вам ваш брат, всё, что говорили ему мы, правда. Вашу жену убили не тёмные, а светлые. Один умелый манипулятор среди людей. Одна девочка среди эльфов, жаждавшая занять её место. Девочка, которая оказалась достаточно умна… и достаточно ненавидела нас, чтобы выбрать идеальное место и время своего преступления. Она же потом наняла людей, похитивших вашего младшего сына. Чтобы лишить вас наследников — и ещё на шаг приблизить её к короне, о которой она грезила с детства. Короне вашей жены.

— Фин, смерть Дилль была глупой случайностью. Попроси любого из наших магов просмотреть мою память, — тихо проговорил Эсфориэль. — Мою, Дэна, Фаника. Мы пойдём на это, мы вытерпим боль. И они сами всё увидят.

— Отец, пойми наконец! — Дэнимон тоже шагнул вперёд. — Мы в полной их власти! Мы с Фаником, и ты, и все… они хозяева положения, не мы! И как они этим воспользовались? Как пользуются сейчас? — наследник эльфийского престола встал бок о бок с владыкой дроу. — Скажи, какие ещё могут быть основания, чтобы не верить им?

— Ответь, отец, — негромко изрёк Фаник. — Озвучь хитрый план, частью которого это может быть. Всё это.

Повелитель эльфов не ответил. Лишь переводил взгляд с сыновей на брата и обратно.

Я видела, как в сторонке тихо шепчутся эльфы и люди — читая на иных лицах тоскливое сомнение, которого я так ждала.

Ну же…

— Знаете, Повелитель, — так и не дождавшись ответа, молвил Алья, — вы ведь убили не только моего отца, но и мою сестру. Ей было всего четырнадцать. — Повелитель дроу чуть склонил голову набок. — И вы даже представить не можете, сколько я мечтал о том, чтобы мои подданные проделали с вашим сыном всё то же, что на ваших глазах делали с ней.

К недоверию на лице Хьовфина примешалось что-то ещё. Некое странное… понимание.

Затем на лицо эльфийского владыки легла тень: к моему удивлению.

Он помнил девочку, которую пытали на его глазах. Помнил до сих пор. И воспоминания об этом явно не вызывали у него никакой радости.

— Но я прощаю вас. Я понимаю, во что вас превратили. Я сам превращался в то же… и теперь прошу вас простить меня. — Алья коротко выдохнул. — За все эти триста лет. За то, что делал мой предок, за то, что делали мои подданные по моим приказам… за то, что делал я.

Я не сразу поняла, зачем он обнажил меч. И блеск стали, сверкнувшей белыми бликами, несколько расходился с его последними словами, заставив всех присутствующих застыть в напряжённой тишине.

А потом я ощутила, как мои губы невольно размыкаются от удивления: потому что зрелище Альи, который, швырнув меч к ногам Повелителю эльфов, преклонил колено перед своим врагом — оказалось для меня чем-то на грани фантастики.

Пусть даже — в отличие от эльфийского принца, в своё время сделавшего то же — владыка дроу опустился лишь на одно.

— Я понимаю, что прощения не добиться в один момент. Что одного лишь «простите» ничтожно мало. Что раны не заживут просто так, что шрамы сотрутся лишь через десятки лет… но в наших силах сделать так, чтобы наши народы и наши дети жили в мире, где больше не льётся кровь, — Алья не согнул спины и не опустил головы. Даже коленопреклонённый, он оставался королём. — И я прошу… нет, я умоляю: давайте наконец оставим это в прошлом. Вы и я. Навсегда.

Я услышала странный шелест, точно шум прибоя, невесть откуда возникшего за моей спиной. Обернувшись, увидела, как один за другим опускаются на колени дроу — следом за своим Повелителем. Посмотрела на Лода и Морти, сделавших то же рядом со мной.

Подумала. Всего миг.

И аккуратно опустилась наземь, пачкая белые бриджи о мокрую траву.

Мне не за что было просить прощения. Я не была подданной Альи, и когда-то мне об этом даже говорили. Но это было до того, как я выбрала свой путь: стать частью мира, где каждый служил королю, тому или иному.

И я своего короля и свою сторону выбрала уже давно.

Хьовфин смотрел на всё это молча. Долго. С тем же недоверием.

Наконец опустил глаза, пристальным взглядом изучая меч Альи, слабо поблескивающий на земле у его ног.

— Ты ведь понимаешь, что я могу сейчас взять этот клинок и снести тебе голову. — Когда Повелитель эльфов заговорил, он почти шептал. — Прежде, чем меня успеют остановить.

Алья не отвёл взгляда, когда Хьовфин посмотрел ему прямо в глаза. Сверху вниз, пронзительно и остро.

С той же нехорошей задумчивостью, что звучала в голосе дроу немногим ранее.

Да. У Альи были те, кто держит его здесь: были и есть. Ради кого он никогда не переступит грань, из-за которой возврата уже не будет. Грань, которую когда-то переступил его предок, грань, которую почти переступил Хьовфин. И у обоих Повелителей, смотревших сейчас друг на друга, были причины зайти за неё.

Триста лет потерь и боли, крови и ненависти. У одного — за плечами, у другого — в памяти, рассказами и летописными строками. А месть — такая заманчивая, такая влекущая, так близко: возможность утолить свою жажду, возможность потоптаться на могиле того, кто разорвал твою душу в клочья, или того, кто к этому причастен. И смеяться над мыслью «простить», и думать: месть есть деяние, попытка сделать что-то, чтобы мир стал более справедливым, выбор сильных, а прощение — недеяние, смирение и пассивность, выбор слабых…

Но сколько мудрецов уже рассуждали на эту тему. Сколько раз приходили к тому, что месть, оплаченная кровью — порочный круг, выхода из которого нет.

Нет — пока кто-то не найдёт в себе достаточно сил не для мести, а для прощения.

Повелитель эльфов вдруг рассмеялся. Снова.

Только теперь в его смехе не было холода — одна лишь горечь.

— Солир пресветлый… неужели это правда? — его голос всё-таки сорвался, и не на шёпот — на хрип. — Я действительно был так слеп? Мог быть таким?

Хьовфин посмотрел на брата. Не на того, который стоял среди светлых за его спиной, а того, который ждал среди тёмных. Не на Фрайндина, на Эсфора.

От того, что я увидела в этом взгляде — колючая лапа тревоги, сжимавшая моё сердце всё это время, чуть разжалась.

Получилось. У нас получилось, чёрт возьми!

Получилось…

— Дурак, ослеплённый собственным гневом. Слепой и глухой… гордившийся тем, что может переступать через свои чувства во благо своего народа. — Сине-сиреневые глаза Хьовфина казались почти чёрными, но из точёных черт ушёл тот холод, что леденил их обычно. — Дэн, Фаник, Эсфор, брат мой…

Осёкся, не договорив. Впрочем, те, к кому он обращался, и так поняли, что он хотел сказать.

Эльфы не улыбнулись. Хотя Дэн пытался: я это видела. Пытался, но не смог.

Эльфы ничего не сказали, однако взгляды их сказали всё, что нужно. Что они тоже прощают всё, что требовалось простить.

И, вновь обратив взгляд на Алью, Хьовфин мягко, очень мягко — с интонацией, которой я никак не ожидала от него — произнёс:

— Я прощаю тебя, Альянэл из рода Бллойвуг. Как ты простил меня. Мир тебе… тебе и твоему народу.

…получилось?..

Повелитель светлых протянул руку владыке тёмных.

Нехорошее предчувствие родилось у меня в момент, когда их пальцы соприкоснулись.

Не поднимаясь с колен, я следила, как Хьовфин помогает Алье встать. Пытаясь убедить себя, что это бред: всё позади, и нельзя постоянно подозревать худшее. Но нечто внутри меня — наверное, та часть, которая привыкла не верить никому и ничему — беспокоилось и шептало, что всё не может быть так просто, что будет ещё…

…что оно обязательно случится — что-то плохое, что-то…

…поэтому, когда голова Хьовфина резко повернулась — с мгновенным, противным, пугающим хрустом — я не почувствовала ничего.

Наверное, именно поэтому.

Мгновение, которое владыка эльфов падал наземь, длилось вечность. Следующее, которое я завороженно вглядывалась в его мёртвое лицо, в глаза, даже не успевшие расшириться в удивлении, в беспомощно приоткрытые губы — ещё одну.

Увидела его убийцу, бившегося в магических путах позади тела, под взглядом Восхта, воздевшего руки к тёмному небу: с ужасом смотревшего на того, кто свернул шею его Повелителю, кого колдун остановил всего миг спустя.

Один миг опоздания, решившего так много.

И я не сразу поверила в то, что увидела.

Конец ознакомительного фрагмента. Целиком роман можно приобрести здесь:

feisovet.ru/магазин/Интегрировать-свет-Евгения-Сафонова