Глава 17. Расчеты и планы

Встретившие их в Апелоре стражи были не особенно любезны. Не собираясь даже выпускать Криана и Тэйнен из комнаты портала, они сообщили, что магистр Райдон не намерен сегодня никого принимать.

— Но Хранительница пригласила нас, — попыталась возразить Тэйнен.

— Магистр Райдон распорядился не беспокоить Хранительницу. Вам лучше покинуть форт, — ответил начальник стражи, преграждая им путь к дверям.

Тэйнен растерялась. Она пока плохо разбиралась в обычаях и манерах магов, и потому не знала, нужно ли ей протестовать и возмущаться, или же следует подчиниться требованиям стражей. Более того, оглядка на Криана тоже ничем не помогла. Маг, похоже, растерялся ничуть не меньше.

Помощь пришла оттуда, откуда ее не ждали. Обе створки двери неожиданно распахнулись, и на пороге появилась Хранительница собственной персоной. Удивились, похоже, все — и нежеланные гости, и неподкупные стражи. Во всяком случае, они одинаково остолбенели, разинув рты, и позволив внезапно прибывшей девушке высказаться без помех.

— Магистр Райдон уже позволяет себе распоряжаться мной? Как интересно. А я об этом ничего не знаю.

Реакции на высказывание не последовало. Охранники впали в ступор, не зная, кому подчиняться в первую очередь, а гости были слишком удивлены уже второму за столь короткое время неожиданному повороту событий. Салира, тем временем, решительным шагом вошла в комнату, заставив стражей с поклоном расступиться перед собой, взяла Тэйнен за руку и закончила:

— Передайте магистру Райдону, что я буду принимать у себя тех, кого захочу, и тогда, когда пожелаю.

Уже в коридоре Криан решился заметить Салире, что ей следует все же избегать подобных жестов. Девушка резко обернулась, посмотрела ему в глаза, и ответила:

— Я не боюсь Райдона. И тебе не советую. Нам нельзя его бояться.

Они расположились в креслах у камина, Салира разлила по бокалам вино и жестом предложила гостям выпить.

— Там, у Кристалла, — без предисловий начала она, — Я немного проникла в мысли Иерарха. Ему была нужна трава памяти, для какого-то человека, который уже давно лишен памяти и воли. Я сказала ему, что трава не поможет. Нет способа помочь. Но он мне не поверил.

— И что с того? — не понял Криан.

Салира холодно посмотрела на него, и спокойно продолжила:

— Этот Иерарх долгие годы копался в любых клочках оставшихся после магов записей в надежде отыскать этот способ. Хватался за ниточки, за домыслы, за обрывки фраз. Он хочет власти, и хочет спасти этого человека. Он уже и сам не знает, чего хочет больше. Но Роан может стать для него надеждой обрести и то, и другое.

— Но ты же сказала, нет способа помочь, — растерянно заметила Тэйнен.

— Но он этого не знает. Точнее, не верит в это, хотя умом и сам уже обо всем догадывается. Он умный и страшный человек, и он Иерарх, а не жалкий Первосвященник на побегушках. У него в руках реальная власть. Подумайте, что будет, если они с Роаном начнут действовать заодно.

Все трое помолчали. Они прекрасно понимали, что у Роана теперь нет иного пути кроме договора с этим Иерархом. Бежать, скрываться от магов и храмовников разом невозможно, да и бессмысленно. Лучше сыграть на одержимости, посулить помощь и обрести сильного сторонника.

— До сих пор, — продолжила Салира, — Магов спасало по большей части то, что храмовники попросту не могли до них добраться. Ну, и разгул нежити вносил свою лепту, все предпочитали отсиживаться за частоколами. Но теперь первой из этих защит больше нет. Роан знает все о фортах, об их укреплениях, защите, о числе и возможностях магов. А скоро пойдет на убыль и вторая защита. Через несколько лет охотники сильно сократят поголовье нежити, и страх перед военными походами пройдет. Что мы будем делать тогда? Сколько сейчас в фортах боевых магов? Сколько воинов?

Криан молчал, уставившись в пол. Он слишком хорошо знал ответы на эти вопросы, и слишком хорошо понимал, что и Роану они тоже известны. В одном Адараскане насчитывалось почти пять тысяч гвардейцев. А магов, включая детей и стариков, осталось немногим больше двенадцати тысяч. Конечно, в открытой войне победа все равно останется за ними, но что будет потом, после этой победы?

Великая Равнина заселена людьми, и ее не вернуть. Людей давно уже стало слишком много. Одну войну маги уже фактически проиграли, потом храмовники вновь разрушили установившийся было хрупкий мир. Но сейчас они, по крайней мере, гонимы за сомнительную вину, и люди уже начинают задумываться, стоило ли с ними расправляться. А если начнется новая война, из мирных, в общем-то, изгнанников они превратятся во врагов.

Выбор был невелик: погибнуть, уйти или договориться. Погибать не хотелось, уходить было некуда, Великая Равнина и прибрежные острова остались в этом мире последними землями людей и младшей, и старшей крови. За морем окончательно утвердились кэлты, северными пустошами владели драконы, на востоке был только океан, а на западе — бескрайние горы. Возможно, за этими горами и были какие-то земли, но людоедов им не удалось обойти и тогда, когда они были гораздо сильнее, чем теперь.

Оставалось договариваться. Но, во-первых, именно этого Роан не намерен им позволять. А во-вторых, непонятно, каким образом это вообще возможно сделать. Разве что как-то умудриться поднять людей против храмовников.

А для этого нужно было влезть в эту игру. Ведь не могло же так быть, что все люди, или хотя бы подавляющее большинство, безоговорочно поддерживали диктат храмовников. Наверняка это многим не нравилось, многие еще помнили, какой была жизнь до Переворота. Значит, поле для деятельности есть, и оно открыто.

Но чтобы сделать что-то там, нужно было для начала добиться поддержки здесь. А здесь сейчас всех держали в кулаке Керст Райдон и Эдар Ровари. И противопоставить им было совершенно нечего.

— Зачем ты все это говоришь мне? — спросил, наконец, Криан, подняв голову и заглянув Салире в глаза. — Я никто. Я ничего не могу сделать.

— Ты все можешь сделать, — убежденно ответила Хранительница. — Главное, перестань бояться.

— Райдон и Ровари уничтожат меня.

— Райдон и Ровари — это только два клана, — резко сказала Салира, вскочив на ноги и принявшись прохаживаться по комнате, скрестив руки на груди.

— Но их поддерживают все остальные!

— Но неужели же они делают это с удовольствием? Ты еще даже не глава клана, но и тебе уже не нравится только кланяться и кивать им. Не пойму, что заставляет тебя считать, будто остальным это по вкусу. Поверь, они пойдут за тем, кто предложит им вернуть прежнее равенство кланов.

Криан посмотрел на Тэйнен. Девушка сидела в кресле прямо, и напряженно ожидала, что он ответит Салире.

— Их вынуждают подчиняться. Они ответственны за свои кланы.

— Между Райдоном и Ровари хватает противоречий, — парировала Хранительница. — Сыграй на них. Если я в тебе не ошиблась, у тебя получится. Больше мне нечего тебе сказать.

Выйдя от Салиры, они спокойно покинули Апелор. Никто из стражей даже не встретился им по пути. И только уже в комнате портала форта Вейм Тэйнен неожиданно поймала за руку собравшегося уйти к себе Криана, притянула к себе и шепнула на ухо:

— Насколько я помню, кресло Великого Магистра всего одно. А Ровари и Райдон — это два человека, хотя вы и редко поминаете их по отдельности. Подумай об этом. Я считаю, Салира права.

* * *

Вернувшись к себе, Криан свалился на кровать, уткнулся в подушку и задумался. Тэйнен была совершенно права. Он был непростительно убежден в том, что Райдон и Ровари непременно договорятся, и поделят звание Великого Магистра. Но после слов Салиры, которая определенно знала, что говорит, эта убежденность если и не рухнула, то сильно поколебалась.

До сегодняшнего вечера он на собственный же вопрос по поводу того, кто будет новым Великим, уверенно отвечал, что Райдон или Ровари. И только сегодня задумался о том, о чем следовало бы подумать уже давно: а все-таки, Райдон или Ровари?

Клан Райдон богаче и многочисленней, и, к тому же, последним Великим Магистром был Ровари. Так, конечно, и раньше бывало, что представители одного клана возглавляли Совет два, и даже три раза подряд, но при нынешних обострившихся межклановых противоречиях это определенно снижает шансы архимагистра Эдара Ровари.

С другой стороны, Керст Райдон стар. Практически слишком стар, чтобы возглавлять Совет, хотя его мудрость и авторитет несомненны. Просто сейчас не то время, чтобы избирать самых почтенных. Поэтому однозначно определенная поддержка будет и у Ровари. Вопрос лишь в том, чья возьмет.

Дверь негромко скрипнула. Криан вскинул голову, вспомнив, что сам забыл запереть ее. На пороге комнаты стоял отец.

События последних дней не прошли для него бесследно, лицо Дирка Вэллейна заметно осунулось, под глазами залегли темные тени, но сами глаза оставались все такими же живыми и внимательными.

— Что вам рассказала Хранительница? — спросил он, увидев, что сын не спит.

— А откуда ты знаешь, что мы с ней говорили? — задал встречный вопрос Криан.

Сказать по правде, ответ был ему и без того известен. Возмущенный Керст Райдон наверняка уже потребовал объяснений, заодно решив поставить на место не только зарвавшихся юнцов, но и все их кланы.

— Райдон потребовал объяснений.

Так оно и есть. Впрочем, ожидать чего-то другого было бы странно, не мог же магистр Райдон просто так спустить подобную дерзость. Высказывать что-либо Салире он, конечно же, поостерегся, а тратить свое красноречие непосредственно на сопляков, каковыми для него являлись Криан и Тэйнен, счел ниже своего достоинства.

— И что именно он хотел знать?

— Не знаю, — неожиданно пожал плечами отец. — Годар Верье, которого он, забывшись, тоже вызвал на тот разговор, поднял его на смех. Сказал, что досточтимый магистр, по всей вероятности, уже окончательно помешался, раз хочет сунуть нос даже в девичьи сплетни.

Криан невольно рассмеялся, представив себе эту картину. Действительно, вызвать на подобную беседу хитрого старика Верье можно было лишь окончательно забывшись. Потому как у него на любой неудобный вопрос вечно был готов такой ответ, услышав который спросившему оставалось лишь пожалеть о собственном любопытстве. Причем частенько под дружный хохот окружающих.

— И что, — спросил он, отсмеявшись, — После этого Райдон даже про меня не спросил?

— Спросил, — ответил отец. — На что магистр Верье с самой издевательской учтивостью ответствовал, что молодой человек, надо полагать, сопровождал его внучку, которая, как это ни прискорбно, покамест не умеет самостоятельно использовать порталы.

— И что же было дальше?

— Да, собственно, ничего. Но я все же хотел бы знать, о чем был тот разговор.

— О нашем будущем.

Отец помолчал некоторое время, потом все-таки присел на край кровати, тяжело вздохнул, и спросил:

— Хоть Хранительница-то смогла донести до тебя, что ты неправ?

— Смогла, — с вызовом ответил Криан, усаживаясь в постели. — Она мне сказала, что я делаю недостаточно, сейчас надо делать много больше, чтобы спасти положение.

— Ты ничего не спасешь! — воскликнул отец, вскакивая на ноги. — Ты лишь все окончательно погубишь!

Обычно после подобных слов отца Криан опускал голову и давал очередное честное слово впредь вести себя более умно и осмотрительно. Но на этот раз все было совершенно иначе, и спокойствие отца уже не было самой важной вещью. Поэтому он тоже вскочил на ноги, но голос его прозвучал спокойно.

— Все уже погублено, отец. Окончательнее губить некуда. Теперь нам нужно или начинать жить по-другому, или готовиться к смерти. Что выбираешь ты?

И отец тоже повел себя не так, как обычно. Не повысил голос, не потребовал извинений за неподобающее поведение. Он наоборот заметно сник и сказал очень тихо:

— Я давно готов к смерти. Но на тебе ответственность за весь клан.

— Нет. На мне ответственность за всех магов вообще.

— Не много ли ты на себя берешь? — прищурился отец.

— Нет, не слишком.

— Райдон раздавит тебя.

— Да пусть попробует, — холодно ответил Криан.

Только теперь он действительно ощутил, что освободился от страха. Раньше он боялся, не столько за себя, сколько за семью, за клан, за тех, кто может невинно пострадать из-за его неосмотрительности. Но теперь стало окончательно ясно, что если он проиграет или отступится, результат будет один — конец всему. И именно осознание того, что пути назад больше нет, придало ему решимости.

— И ты пойдешь один, против всех?

— О нет, я пойду только против тех, кто не хочет ничего менять, потому что слишком хорошо устроился. И я пойду не один.

Отец снова тяжело вздохнул, и неожиданно сменил тему.

— Я не сказал матери про Роана. Пока что держу ее в комнате, но это не сможет продолжаться долго.

— А ей не надо ничего говорить, — сухо ответил Криан.

— То есть? — удивился отец.

Криан сел на кровать, обнял подушку, и все-таки решился рассказать.

— Во всей этой суматохе я совсем забыл о «маяках» на виларском кладбище. А сегодня утром проснулся и вспомнил.

— И что с того? — продолжал недоумевать отец.

— А то, что я, возможно, и сильно недооценивал Роана, но некромант из него как из тебя алхимик. На кладбище же действовал кто-то опытный, это было ясно даже по начертанию знаков призыва. Их нанесли твердой, уверенной рукой, а не срисовывали с книги линию за линией. Но, однако, когда я снимал эти знаки, вложенная в них сила попыталась вернуться в меня. Значит, они приняли меня за хозяина. Тот, кто их поставил — мой кровный родственник.

— Но ведь Роан твой брат…

— Да, внезапно ставший магистром некромантии. Когда он учился в Академии, мама не могла его научить даже делать зомби из мышей! Или ты думаешь, что он с двенадцати лет планировал все это, включая призыв нежити на проклятое кладбище, и тщательно скрывал свои таланты? Нет, об этом ритуале надо было знать, и его еще надо было правильно провести. Я со своей отличной оценкой по некромантии и то не рискнул бы.

— Но как она могла?

— А все просто, — буркнул Криан. — Портал-петля. Ведь никто не следит за мамой днями напролет, она все время где-то бродит, потому братцу ничего не стоило забрать ее на кладбище на некоторое время, а потом вернуть. Никто и внимания не обратил. А я, между прочим, обыскал сегодня горную беседку, и в одной из трещин нашел обгоревший фрагмент артефакта, создающего такой портал. Роан не мог создать портал на кладбище, это бы сразу заметили, но он мог создать здесь, в форте, вход и выход практически в одном и том же месте, исказить портал, замедлить его, и на пару часов получить маму в свое полное распоряжение.

— Значит, — медленно проговорил отец, — Она с ним заодно.

Криан покачал головой.

— Вот уж не думаю. Скорее всего, он наплел ей каких-нибудь сказок о том, что собирается спасти мир. Она же верит каждому его слову, поэтому даже если мы сейчас попытаемся ее переубедить, ничего не выйдет. Не переживай, все просто решат, что она окончательно помешалась.

— Это все же твоя мать, — с легкой укоризной в голосе напомнил Дирк Вэллейн.

— Она мать Роана, — грустно ответил Криан. — А меня просто родила по недосмотру.

Он уже много раз думал о том, стоит ли сказать отцу, что он был прав насчет причин, по которым мать осталась с ребенком одна, и была вынуждена вернуться к родителям. И решил ничего не говорить. С их семьи без того было достаточно разоблачений.

Отец ушел, но Криан больше не лег. Он так и остался сидеть на кровати, обдумывая свои дальнейшие действия. Думал, на кого из членов Совета можно было бы сделать ставку на грядущих выборах Великого Магистра.

Сэйн Фарик слишком стар, и у него уже нет больше шансов стать первым полукровкой, занявшим этот пост, Реднен Раньяр слишком молод, едва стал магистром, его даже рассматривать не станут. Тэйан Меркс тоже едва ли мог рассчитывать на избрание, хотя и стал в прошлом году магистром первой ступени. У Рэстонов чересчур сомнительная репутация, среди Орнеллов и Бернов давно не бывало архимагистров, потому они не пользуются особым уважением, и, вообще, считаются сомнительно чистокровными. Их не поддержат даже Тамасы, давно расставшиеся с последними крохами клановой гордости.

Оставался, пожалуй, один только Дегар Крайз. Вокруг него и следовало объединять остальных. Но вот только каким же образом можно будет тогда вбить клин между Райдоном и Ровари? Они скорее объединятся против такого тяжеловеса, как Крайз, потому как при соперничестве с ним им уже будет не до взаимных разборок, не остаться бы обоим с носом.

Снова ничего не складывалось. Что же он должен был сделать, что должен был смочь? О чем ему пыталась сказать Хранительница? Возвращаться и переспрашивать было бессмысленно. Не следовало лишний раз злить Райдона, да и Салира определенно дала понять, что ничего больше не скажет. Надо было думать своей головой.

* * *

Иерарху Маарану в ту ночь тоже не спалось. И он тоже обдумывал планы на будущее. Идеи мага по своей смелости граничили с безумием, но нельзя было не признать наличия в них большой доли рациональности.

Маг предложил для начала втихомолку ослабить меры по розыску охотников, а когда нежити в лесах и на пустошах поубавится, придет время решительных действий. Понадобится новый враг, потому что народная любовь к гвардейцам станет иссякать вместе со страхом перед нападениями чудовищ. И единственным подходящим врагом тогда будут маги. Причины войны Роан обещал обеспечить лично, посулив, что будут они более чем вескими.

Конечно, шансы на победу в этой войне для храмовников призрачны, но победа им и не требовалась. Нужно было лишь захватить Хранительницу, чтобы Роан смог завершить свое Восхождение. И тогда магам будет уже не выстоять.

В ответ на вопрос о том, не догадаются ли маги об их планах, Роан беспечно ответил, что даже если и догадаются, это ничего не изменит, потому как у магов, равно как и у храмовников, заправляют всем несколько старых дураков, давно не видящих ничего дальше своего носа.

Ну, а дальше… А дальше все обещало сложиться просто замечательно. На излете победоносной войны маги из мстительных соображений должны будут покончить со всей верхушкой храмовников, и единственный, чудом уцелевший Иерарх неизбежно станет новым единоличным лидером победителей-людей.

Однако, пока это все было только планами на будущее, хотя и в настоящем дела шли вполне неплохо. Никто из стражи и впрямь не вспомнил, что ночью они ловили магов в Зале Кристалла, бегство пленников объяснилось предательством храмовника Лиада, а изчезновение Первосвященника Вемара списали на магов.

Положению самого Маарана, таким образом, ничего не угрожало. Никто так и не узнал, что инициация Хранительницы состоялась, а значит, у него теперь было преимущество перед Приобщенными — ему было известно истинное положение вещей.

Но он по-прежнему не понимал мотивов действий мага, и это его чрезвычайно беспокоило. Власть над мирами, бессмертие — все это звучало странно, слишком уж похоже на безумие, хотя все прочие высказывания и поступки Роана говорили о том, что он весьма разумный, расчетливый и практичный человек.

Бессмертие, это, конечно, заманчивая перспектива, и желание найти подходящего соправителя для мелких человеческих дел тоже вполне понятно. Но делиться этим самым бессмертием маг, судя по всему, не собирался. Во всяком случае, не упоминал об этом.

Это настораживало, особенно учитывая то, какая судьба постигла Вемара. Обстоятельства его смерти были Маарану неизвестны, но тело Первосвященника выглядело так же, как и тела храмовника и магички, убитых Роаном, так что сомневаться в том, что и он пал от той же руки, не приходилось.

Впрочем, вопрос о том, насколько стоит доверять человеку, без колебаний убившему родного брата, Марана в действительности волновал не слишком. Мало ли какие у них были отношения в семье, и какие вообще у магов представления о семейных отношениях.

Просто Иерарх слишком хорошо понимал, что, даже если он и достигнет своих целей, для Роана он был, есть и будет всего лишь средством, которое может начать путаться под ногами, или попросту наскучить. И если с нынешними Приобщенными он боролся на равных, то с магом, тем более всесильным, так уже не получится.

Поэтому сейчас, пока на это еще было время, следовало досконально выяснить, что это за ритуал Восхождения. Наверняка даже и после него у мага останется хоть какое-то слабое место, которым можно будет воспользоваться, если тот вздумает нарушить их соглашение.

* * *

С самого возвращения от Салиры Криан днями напролет безвылазно сидел в библиотеке, копаясь во всевозможных записях. В ответ на вопрос о том, что он хочет найти, маг отмахивался, говоря, что его интересуют подробности ритуала Восхождения. Его отец на все расспросы Тэйнен только плечами пожимал — ну какие, в самом деле, могут быть подробности у ритуала, существовавшего только в теории?

Тэйнен это злило. Она никак не могла понять, что Криан хотел выяснить, когда все вроде бы было и без того понятно. Поэтому, прождав неделю, но так и не добившись сколько-нибудь внятных объяснений, девушка пришла в библиотеку, уселась на край стола и уставилась на мага.

— Что? — не выдержав ее взгляда, сдался Криан.

— Хочу знать, что ты ищешь.

— Я хочу понять, — буркнул маг, снова утыкаясь в манускрипт, — Что Роан будет делать дальше.

— В таком случае тебе следует подзаняться телепатией, — саркастически ухмыльнулась Тэйнен.

— Я так понимаю, — неожиданно продолжил Криан, — Что он собирался сделать все иначе.

— То есть? — заинтересовалась девушка.

— Мы пошли в Адараскан одни. Это было не слишком предусмотрительно, но тут он все рассчитал верно — Совет мне не особо поверил, потому нам и не дали никакой поддержки. Можно сказать, мы шли туда на свой страх и риск. А дальше, надо полагать, Роан рассчитывал, что все мы уснем от дурманного зелья, он завершит ритуал и вернется к магам, сообщить, что видение мое оказалось бессмыслицей, храмовники нас схватили, и всех убили.

— И маги ничего бы не поняли?

— Маги поняли бы, если бы появилась Хранительница, а он собирался от нее избавиться. Тут мне все понятно, вопрос совсем в другом. Зачем ему ты?

— Ну…

Тэйнен задумалась, а Криан тем временем продолжил:

— В эту ерунду про возрожденного Ландияра я, с твоего позволения, не верю. Никаким безумием тут и не пахнет, он все рассчитал совершенно точно и хладнокровно. Вот поэтому-то я и не возьму в толк, зачем ему ты.

Тэйнен отвернулась. Она и сама не раз уже задала себе этот вопрос. Любовь? Та легкость, с которой Роан переступил через всех, кто когда-либо был частью его жизни, едва ли позволяла верить в то, что подобная причина могла быть для него существенной.

— Сначала я думал, — заговорил дальше Криан, — Что дело в ритуале. В какой-то детали, о которой я не знал. Но я перерыл все записи, до которых мог добраться Роан, и ничего нового в них не нашел. Нет никаких лишних деталей, никаких достоверных записей о том, что происходит после завершения Восхождения. Никто же его никогда не совершал. В общем, я в тупике. Если я не могу понять его прежних поступков, как я смогу предсказать будущие?

Некоторое время оба помолчали, а потом Тэйнен неожиданно спросила:

— Помнишь, там, на кладбище, ты проверял склеп какого-то мага? Ты так мне и не объяснил эту историю.

Вопрос произвел совсем не тот эффект, на который рассчитывала Тэйнен. Она понадеялась получить, наконец, хоть какие-то объяснения, но Криан вместо ответа сорвался с места и помчался куда-то вглубь библиотеки, уже на бегу прихватив лестницу.

Совершенно обескураженная, девушка последовала за ним. Возле одного из шкафов в самой глубине зала маг остановился, что-то посчитал, загибая пальцы, поставил лестницу и полез наверх за старым, пыльным фолиантом.

Впрочем, при ближайшем рассмотрении взятая с полки книга оказалась не такой уж пыльной. Более того, в ней обнаружились несколько явно новых закладок, сделанных из полосок бумаги. Криан открыл первую заложенную страницу и углубился в чтение. Тэйнен заглянула через плечо мага, и с неудовольствием обнаружила, что язык, на котором была написана эта книга, ей совершенно неизвестен.

— Что это? — удивленно спросила она.

— Древние руны, — буркнул Криан. — Это книга по некромантии, описания запрещенных ритуалов.

Он немного помолчал, водя пальцем по выцветшим строчкам, и сказал неожиданно спокойным, ровным голосом:

— Я идиот. Полный, безнадежный идиот. Догадался, как он ухитрился устроить все на кладбище, и до того обрадовался, что совершенно забыл подумать, зачем ему понадобились кости магистра.

— Теперь понял?

— Понял, — кивнул Криан. — Только теперь уже поздно.

— И зачем?

— Ритуал восхождения на самом деле не так-то прост. Иерарху Роан подсунул лишь описание механической части, а главная его суть в том, чтобы забрать силу умирающего. То есть, в сущности, это некромантский ритуал, а в некромантии мой братец как раз и не силен. Точнее, совершенно бездарен.

— Но он же мог все изучить, подготовить, — неожиданно сама для себя запротестовала Тэйнен.

Она понимала, что вступать в спор с магом о магии для нее не самое мудрое решение, но надеялась, что, заставив Криана возражать, сумеет хоть немного разобратся в происходящем. Маг ее ожидания оправдал.

— Способность или неспособность к определенной сфере магического искусства определяется главным образом природными возможностями мага, — терпеливо пояснил он. — Причина всех трудностей Роана с некромантией заключалась в том, что он очень мало способен управлять чужой энергией. Конечно, у трупов, с которыми некроманты обычно имеют дело, энергия лишь остаточная, очень слабая, потому и действительно хороших некромантов мало.

— Но ведь он же имел дело не с трупами!

— Смерть жертвы делает отбирание энергии ее жизни в принципе возможным, но она и значительно осложняет задачу, если ритуал проводит посредственный некромант. Само собой, дурман и единение крови Роану тоже помогли, но, даже учитывая все это, он все равно не должен был справиться. Для того и понадобилась сила настоящего некроманта.

Тэйнен кивнула, признавая его правоту. Но маг еще не закончил.

— Вот теперь, — тихо, почти шепотом выдохнул он, — У меня появился еще один вопрос. Кто помог ему вскрыть могилу архимагистра Райдона?

* * *

Вероятно, у Тэйнен тоже имелись еще вопросы, но Криан предпочел оборвать разговор, попрощаться и быстро уйти к себе. Библиотека форта определенно не была подходящим местом для обсуждения подобных вещей.

Вся эта история окончательно запуталась. Могло быть даже и так, что Тэйнен на самом деле была с Роаном заодно. Более того, именно этот вывод и напрашивался. Ведь ее он не собирался убивать, вдруг затем и позволил ей сбежать вместе с Крианом и Салирой, чтобы иметь глаза и уши среди магов?

Однако, именно очевидность этого вывода заставляла Криана сомневаться в нем. Во-первых, как бы хорошо Роан ни подготовил девушку, телепатического допроса она не выдержит. Во-вторых, на нее постоянно будут обращать пристальное внимание, каждый ее шаг будет замечен. Не самая лучшая обстановка для тайного шпионажа. Прямо скажем, обстановка хуже некуда.

Роану логичнее было бы выбрать на роль шпиона кого-то, кого не будут подозревать в связи с ним, а не девушку, почти никого из магов не знающую, и не ориентирующуюся в фортах. Например, того, кто помог ему с расхищением могилы.

Потому как портал порталом, но с защитными чарами склепа ему помогала совсем не мама. Подобными вещами занимались очень немногие, и все они были по меньшей мере архимагистрами. От таких размышлений становилось по-настоящему страшно.

Ведь если честолюбивые планы полукровки, которого общество магов так до конца и не приняло, были вполне объяснимы, то для чего подобное могло понадобиться архимагистру? Те же мотивы: недооцененность, желание, но невозможность подняться выше? Но Хранительница-то была одна, стало быть, и властелином мира мог стать только один. Посему возникал третий вопрос: на что рассчитывал этот покамест неизвестный архимагистр?

В очередной раз тяжело вздохнув, Криан подошел к окну, и стал рассматривать бегущие по стеклу капли. Каждая прокладывала себе собственную дорожку, они стекались, разбегались, падали на подоконник и дальше, в водосток. Дождь шумел так привычно, так спокойно. Раньше ему всегда нравилось стоять вот так у окна, и слушать перестук тяжелых капель и вторящий им легкий звон стекла.

А теперь эти звуки почему-то безумно его раздражали. Не просто нервировали, а именно раздражали, причем настолько, что хотелось разбить стекло и любыми силами прекратить поток воды с небес. Чтобы просто стало тихо, чтобы шум не мешал думать. Искать ответ на самый жуткий для него вопрос.

Почему Роан так поступал с Тэйнен? Сначала он просто рассказал о девушке-охотнице, с которой неплохо проводил время. Потом однажды заикнулся, что зовут эту девушку Тэйнен. На удивленный вопрос брата о столь неожиданном для простой охотницы имени, отмахнулся, что, скорее всего, его просто позаимствовали у магов. Криан, вероятно, удовлетворился бы таким объяснением, но чуть позже Роан сам рассказал о необычном случае, произошедшем с ними на охоте. По его словам, девушка, просто отмахнувшись рукой, послала гарпию в дерево. И сама этого даже не заметила.

Настоящими спонтанными магами были, вероятно, одни только Хранительницы, но, хорошо подумав, они отмели этот вариант. Скорее всего, девушка была недоучкой, которой кто-то преподал основы, но слишком давно, чтобы она могла сознательно это помнить.

Именно тогда его впервые посетила мысль покопаться в архиве, но искать записи о девушке, о которой он знал только имя и примерный год рождения, было бесперспективно. Роан же продолжал настаивать на том, что дочка магов, которой в дни Переворота было всего несколько лет от роду, не могла бы выжить в том кошмаре. Криан предпочитал с ним не спорить. В конце концов, охотница с большой дороги попросту не стоила таких споров.

В Тенкму он отправился исключительно потому, что рассчитывал найти там Роана, всего-навсего решившего в очередной раз весело провести время. Но уже в Драве окончательно понял, что если его брат с кем и развлекался, то уж точно не с Тэй. Можно было, конечно, узнать наверняка, но и без амулетов Криан сразу же понял — самые жаркие совместные ночи они проводили в обществе нежити.

Получалось, что Роан хвастался, как подросток, только вот непонятно, зачем он это делал. Ведь у него никогда не было недостатка в женщинах. И с Айялой Рэстон он все эти годы поддерживал весьма близкие отношения, не особо переживая по поводу ее мужа, и другие у него бывали. Выдумывать ради выдумки? Бред. Роан сроду ничем подобным не занимался.

Первым и покамест единственным пришедшим в голову внятным объяснением был отказ девушки, признаваться в котором, конечно же, не хотелось. Но все то, что произошло по дороге из Адараскана в Винаран, разбило эту версию вдребезги. Объяснение в доме Ламара было определенно первым. Да, там Криан позволил себе воспользоваться телепатией чуть больше, чем позволяли приличия, и стыдно ему не было. Еще во время охоты на липунов он бесповоротно понял, что девушка на самом деле выжившая дочка магов. Стало быть, Тэй принадлежала к одному из кланов, и ему предстояло отвечать перед этим самым кланом за все, что его брат мог с ней натворить.

Но Роан снова ничего не сделал! Даже попытка бегства в Апелор вышла у него какой-то неубедительной, словно брат только и ждал, когда же их остановят. Сдался ведь едва ли не с радостью, хотя все, что сделал Криан — и телепортация ради появления на пути беглецов, и вырванная из рук узда — было скорее эффектными жестами, чем эффективными мерами противодействия.

Роан мог уехать, и увезти девушку, но не стал делать этого по какой-то категорически непонятной Криану причине. Которая, однако, могла бы объяснить многое из происходящего сейчас. Если бы только удалось ее выяснить…

На третий день размышлений Криан дошел до того, что обратился с вопросом к отцу. Отец только плечами пожал, ответив, что хищникам свойственно желание метить территорию. Все снова уперлось в уже отброшенную версию о любви.

И только сейчас, продолжая разглядывать дождь, Криан по-настоящему вдумался в слова отца. И все понял. Хищники не любят свою территорию, но желают обладать ею. Роан поступал точно так же. Он желал обладать недоступным. Силой. Властью. Женщиной.