Глава 13. Новый мир

— Ты видел их лица, когда они шли через зал Славы к Огненному трону? — спросил с бравадой в голосе Омирон Велезара, провожая взглядом, удаляющуюся из замка Григз делегацию греманнов в сопровождении гвардейцев, — Да, когда такое видишь впервые, невольно проберет до дрожи. Помню, как еще ребенком, я сам впервые лицезрел высеченных из Станмарского камня наших прославленных воинов и полководцев, о которых мне столько читали и рассказывали. Помню, как не мог оторваться от картин с описаниями их великих побед, высеченные мастерами в камне. Я тогда пообещал себе, что научусь читать к следующему празднованию.

— И как?

— Что как?

— Научился к следующему празднованию читать? — без особого интереса спросил Велезар, наблюдая за почти скрывшимися греманнцами.

— Не. Не научился, — Омирон повернулся к брату и увидел удивление на лице Велезара, после чего они оба рассмеялись, — Отец, заметив мой интерес к картинам, все красочно прочитал мне, и даже добавил лишку от себя. Когда я вырос и прочитал самостоятельно, то понял это. Теперь я точно знаю, как отцу всегда легко удавалось меня заинтересовать чем-либо, — Омирон, увидев вопросительный взгляд брата, продолжил, — У него настоящий дар превратить скучное и нудное дело в увлекательнейшее приключение.

— Да, это точно, но и страшилки удавались ему на славу. Я всегда с нетерпением ждал вашего приезда, чтобы послушать истории твоего отца. Никто так не мог их рассказывать, как это делал он. От некоторых, как сейчас помню, я потом подолгу не мог заснуть.

— Дай угадаю, — Омирон придал лицу загадочное и одновременно страшное выражение, затем поднял две руки перед собой, изображая коршуна, — Бойтесь вознесения Огненного трона. Когда шесть могучих воинов не смогут закрыть правителя своими щитами, — голос Омирона стал пугающим, — Придет на нашу грешную землю Морена. Все царства падут ниц перед его могуществом, моля о милости. Беспросветная тьма накроет землю и поселится в душах. Каленым железом будут выжигать варгаи непокорных по приказу своего господина.

— Точно, — лицо Велезара растянулась в улыбке, — Только он рассказывал это страшнее, или просто я был меньше? — братья рассмеялись и обнялись в сердцах. Неожиданно память царевича прорезали строчки из письма матери. «Остерегайся варгаев, Велез, им нужен этот ключ. Я прятала и оберегала его как могла, теперь пришла твоя очередь».

— Когда ты собирался сказать мне? — неожиданно серьезным тоном спросил Омирон в самое ухо.

— Сказать, о чем? — с недоумением отстраняясь, задал встречный вопрос Велезар, — Ты о сегодняшнем расторжении помолвки?

— Не делай вид, что не понимаешь, о чем я, — веселье слетело с лица мирмандца. Он смотрел серьезным взглядом на Велезара, — Почему я, как все остальные, узнаю в тронном зале от царя Мироса, что ты править не будешь. Если бы не эти проклятые греманнцы, то полагаю, я узнал бы об этом на церемонии, объявленной на следующей неделе? Давно ты решил это с отцом? Но даже забыв об этом, я все равно не понимаю, почему?

— Не заводись Омирон, — успокаивающе ответил Велезар, — не было время и возможности. Прости, что так вышло. Я не буду править в Криворге…

— Я это и так уже понял, — перебил, нервничая товарищ, — где же ты собрался тогда править? В Лимеке? Или может быть в Сабурце? А может в Шигронне вместо Арема?

Не обращая внимания, на то, что его перебили, он давно привык к манерам своего брата, Велезар продолжил:

— Я скоро уеду, — глаза Омирона округлились от новости.

— Куда? Куда ты собрался? Неужели и вправду в Шигронн?

— Нет, Омирон, меня ждет очень далекий путь. Я сам ничего не знаю. Не знаю куда он меня заведет, но другого выбора просто нет.

Омирон смотрел на него круглыми, растерянными глазами. От навалившегося возмущения он никак не мог собраться с мыслями.

— Как давно ты все это задумал? Скажи честно, ты собирался мне об этом рассказать? — Велезар некоторое время смотрел в глаза брата молча, а затем ответил негромко.

— Я узнал это после празднования победы. Поверь, я очень хотел сказать тебе, но не мог решиться.

— Значит нет, — сухо подвел итог Омирон, — По-твоему это поступок друга? — он прожигающим взглядом смотрел на Велезара.

— Пойми Омирон, это очень опасный путь, я чувствую нутром. И скорее всего, путь в один конец. Я только на днях сам узнал, что мои детские сны, про которые я тебе все детство твердил, о Великой Арене, о падающих под ударами огромных армий крепостях… Так вот все оказалось не просто сны, Омирон. Это были вещие сны, крант меня раздери. Ты понимаешь? — таким взволнованным Велезара Омирон еще не видел. Успокоившись, царевич продолжил, — Они снова вернулись ко мне, долгие годы их не было, но в ночь перед битвой я снова видел странный и жуткий сон, — Омирон потупил обиженный взгляд в землю, делая вид, что не слушает его.

— Прости брат, но я слишком хорошо тебя знаю. Знаю, что ты обязательно решишь отправиться со мной, и никто тебя не сможет остановить, а я не могу и не хочу потерять тебя. Отец скоро …, — Велезар отвел взгляд в сторону, — Вообщем, поэтому я решил, что должен пройти этот путь в одиночку. Может я и не прав, но я хотел, как лучше.

— Конечно не прав, — вдруг взорвался молчавший Омирон, — Не тебе решать, тем более за меня, не смей этого делать. Мы с детства делили все тяготы и невзгоды на двоих, — Омирон говорил с обидой и раздражением в голосе, тряся головой, — Мы клялись Великому Шестилику, что любые удары судьбы также будем держать вместе. А что сейчас? Что изменилось?

— Ничего не изменилось, брат. Прошу еще раз, прости меня! Я правда думал, что так будет всем лучше, — Велезар подал руку для их приветствия и после произнесенных им слов «Брат за брата» услышал:

— Никогда не делай больше так, не скрывай от меня правду, какой бы тяжелой она не была. Я хочу быть уверен, что хоть один человек в этом мире мне не врет. Если мне суждено погибнуть на этом пути, значит на то воля Шестилика. Но лучше погибнуть, сражаясь с тобой рядом, чем медленно умирать от обжорства и беспробудного пьянства, борясь с тоской и скукой.

— Клянусь Великим Шестиликом, Омирон, больше никогда в жизни я от тебя ничего не скрою! Прости брат, что нанес тебе эту обиду.

— Ваше величество, — сказал Алант, протягивая царю, сидящему на кровати, маленький бутылек с зельем, — Выпейте, чтобы полегчало. В тронном зале большинство персон уже собрались. Пока Вас оденут слуги, зелье подействует и снимет боль.

— Дай мне еще два таких, — выпив, сказал Мирос, — Не хочу на церемонии выглядеть слабым. Пусть в этот день меня запомнят сильным.

— Но это …, — глаза Аланта быстро забегали, а сам он сильно напрягся.

— Что? Убьет меня? Друг мой сердечный, я готов пожертвовать неделей своей жизни, лишь бы не выглядеть сегодня таким, — он показал рукой на себя, — Хочу сегодня быть сильным и уверенным, как раньше, и не чувствовать боли хотя бы один день.

Алант покорно исполнил волю царя, наблюдая как Мирос залпом опустошает еще два пузырька.

— Прошу тебя, никому не говори, пусть это останется нашей тайной.

В палату вошли слуги, неся его торжественные наряды.

— Как себя чувствует Ярос? — спросил Мирос Аланта, поднявшись с кровати, чтобы одеться.

— Ярос почти здоров, его здоровью, в отличии от Вашего, ничего не угрожает.

— Не зуди как нудный дед, Алант. Я благодарен тебе за заботу, но сегодня мне хочется торжества. Будь со мной рядом везде, но только не лишай радости старика.

В тронном зале, где в очередной раз за этот год собрались важнейшие лица царства, стоял непрекращающийся шум и гам. В ожидании царя, тут и там проскакивали громкие разговоры и споры, а некоторые особо горячие лица, зачастую переходили на крик. Но большая часть присутствующих вела спокойные и негромкие беседы.

От земель Лимека прибыло множество именитых персон, но главными среди них были двоюродный брат погибшего Ерона, Энишер Гибронс, и дальний родственник Азармата, Орзиний Шурхат. Два непримиримых соперника во всем, два противоположенных взгляда на развитие Лимека. Не вступивший еще в зрелых возраст, Энишер, был известен своей горячностью, иногда даже Ерону с трудом удавалось охлаждать его пыл. Но несмотря на свою горячность, он обладал и другим драгоценным качеством, который был мало кому присущ в его окружении, отходчивостью. Энишер быстро остывал и в отличии от Ерона, забывал полученные во время спора обиды и упреки, которыми часто обмениваются спорщики.

Орзиний, слегка полноватый и седовласый, совсем недавно переступил за пятый десяток. Горячность в спорах расценивал как недостаток доказательств. Он считал, что если к тебе не прислушиваются, то это только твоя личная вина. Значит нужно было лучше продумывать свои доказательства и никакие крики тут уже не помогут.

Сабурц сегодня представляли уже почти полностью поправившиеся Стоян, с сыном Вукашем, из рода Андаров. После проведенного Огненным троном расследования, и казни всех заговорщиков, они остались практически единственными из представителей высшей знати в этих землях, кто не предал Мироса.

Семья Легаров сегодня присутствовала в полном составе. Руна о чем-то горячо спорила с сидящим рядом с ней Омироном, не обращая внимания на мужа Освара, беседовавшего со своим давним другом, Энарием Кераном. На лице Руны читалась тревога, хорошо было видно, что ей никак не удавалось в чем-то переубедить упрямца сына. Омирон, гордо задрав голову вверх и раскрасневшийся, делал вид, что не слушает ее.

Наконец, все споры и разговоры затихли после того, как трубы известили о выходе царя. Каждый с нетерпением ожидал начала церемонии по установлению нового мира. Мирос, сопровождаемый Алантом, проследовал к Огненному трону, у подножия которого в ожидании стояли Велезар с Яросом.

Зелье чародея подействовало, вернув былое зрение Миросу, и он с радостью вглядывался вниз, на двух своих красавцев. «Спасибо Великий Шестилик, за то, что подарил мне таких сыновей!»

Поднявшись со своего трона по-молодецки, как в былые голы, царь, окинув присутствующих взглядом начал свою речь. Его слова четко слышались в каждом уголке огромного зала, моментально разлетаясь по системе звуковых трубок, вмонтированных по всему помещению.

— Приветствую всех собравшихся на этом важном для настоящего и будущего Криворгского царства. Сегодня мы вместе, определим лучшие пути, по которому потом, будут следовать наши дети и внуки. Сегодняшний день так же станет судьбоносным и поворотным для многих присутствующих, — Мирос сел на трон и дал команду начинать.

После этих слов, поднялась Руна Легар и поклонившись царю в знак уважения, произнесла свою речь:

— Мы уже не раз обсуждали новые назначения за общим столом. Но сегодня, я услышала одну интересную мысль, которую мы не учитывали в своих решениях. Она мне показалась весьма разумной, и я хотела бы, чтобы все присутствующие ее оценили, а затем подумали, прежде чем будет принято окончательное решение. Орзиний Шурхат, — обратилась Руна к сидящему недалеко от нее седовласому человеку, — Вам слово!

Орзиний, не спеша поднялся, после чего низко поклонился Миросу, затем приветственным взглядом обвел сидящих в зале и наконец начал:

— Азармат, правитель западных земель, просит нас о милосердии. Арем войной разорил все восточные земли, народ голодает, тысячами покидает пустые дома и селится на его владениях по родне, а кто и просто на улице.

— Это его проблемы, нужно было думать до того, как позволили Арему безнаказанно творить мерзости, — зло выкрикнул, вскочив со своего места, Энишер Гибронс, — Раз восток разорен, то мы соберем дань с запада, — договорив, он обвел взглядом присутствующих, ища поддержки.

— Я думаю, что народ на западе ни в чем не виноват, — продолжил спокойным голосом седовласый Орзиний, но его тут же перебил разгоряченный Энишер.

— Ты так говоришь, чтобы выгородить своего родственника, — плюясь от злости, почти прокричал он.

— Спокойнее, Энишер, — сказал жестко Освар Легар, повернувшись назад, — Ты не на базаре торгуешься.

— Спасибо, — сказала Руна мужу и успокаивающе стала гладить его по плечу, видя, что Освар начинает закипать, от наглости и хамства. — Прошу Орзиний, продолжайте. Мы вас внимательно слушаем, каким видится выход из этого вам?

— Азармат не любит ничего нового, но он любит свой народ. Мы можем полностью разорить Шигронн, забрав то, что наше по праву. Но для чего? Что это даст? Не лучше ли объединить восток и запад под управлением Азармата… — он снова не успел договорить, как его перебил пылающий ненавистью Энишер.

— Я понял, ты решил обогатиться за чужой счет, негодяй! — Мирос подал рукой знак Кригронцам, и два воина подошли к бунтарю.

— Если вы не успокоитесь уважаемый Энишер, если еще хоть раз посмеете перебить кого то, вас немедленно выведут от сюда, эти прекрасные люди, — сказала Руна уловив знак Мироса и указала на кригронцев, — Прошу Орзиний простить это неприличие, пожалуйста продолжайте.

— Азармат конечно испугается этого и попытается отказаться. Объединение с теми, кого долгие годы считали врагами, да еще с полностью разоренными землями. Это конечно не то, о чем он мечтает, но я уверен, что Азармат не сможет остаться в стороне, видя горе и страдание его родного, разоренного войной, разделенного народа. Мы можем помочь ему в этом, — тут снова взорвался Энишер.

— Дать земли, дать денег, что еще нужно? Кто кого победил, я не пойму? — Мирос подал знак, и Кригронцы выволокли обезумевшего от злости Гибронса вон.

— Я понимаю Энишера в его злости и ярости. Брат убит, многие города и поселки разорены, но я все же уверен, — он на мгновение замолчал, пытаясь уловить реакцию царя на его слова, — Я уверен, разорив Шигронн окончательно, мы больше потеряем, чем приобретем, — Орзиний окинул взглядом присутствующих, и увидев сконцентрированные на себе внимательные взгляды, продолжил, — Мы можем помочь Шигронну сейчас, для этого нужно немного, но потом получим гораздо больше. Для этого будет составлен и скреплен договор, по которому Азармат через пять лет начнет возвращать все со сторицей, а за эти годы, его царство придет в порядок. За счет западных земель, если их не разорить, — пояснил он, — Лучше иметь сытого союзника на границах, чем голодного и нуждающегося в хлебе врага. Голод творит страшные вещи, нам придется постоянно держать на этих границах войско, что сильно бьет по карману. Для Азармата, привыкшему отвечать только за запад, это будет тоже настоящим испытанием, но я уверен, если ему в этом помочь, направить в нужную сторону, он обязательно исполнит свой долг перед народом Шигронна. Госпожа Руна, вы прекрасно знаете, каково это — поднимать озлобленный на власть народ и восстанавливать край, разоренный войной. Но посмотрите сейчас, каким стал Мирманд. Разве мог в те трудные годы кто-нибудь из присутствующих здесь представить его процветающим, каким он стал сейчас?

Орзиний закончил речь и наступила полная тишина. Каждый обдумывал сказанное, понимая, что в его словах таится огромный смысл. Еще никто и никогда в их царстве не планировал такого. Пришло время действовать решительно, чтобы покончить с разорительными войнами на границах. Никакие крепости от этого не спасут, проверено временем, пора пробовать другой путь.

— Спасибо за теплые слова о моей сестре, Орзиний, — нарушил тишину голос Мироса, — Мы все знаем, как ты предан Криворгу, знаем, как чтишь традиции. Нам известно, как народ Лимека любит и ценит тебя. В твоих речах много мудрого, и я уверен, что, выбрав твой путь, мы добьемся большего. Сделай так, чтобы никто и никогда не пожалел об этом.

Закончив с этим важным вопросом, который отнял немало времени, царь поднялся с трона и объявил твердым голосом.

— Орзиний из рода Шурхатов, объявляю тебя новым наместником Лимека!!! С сегодняшнего дня от твоих заботливых рук зависит развитие и процветание этих чудных земель Криворга!!! Так же мы совместно разработаем план по Шигронну, отвечать за который тебе придется не только перед Огненным троном, но и перед Великим Шестиликом!!! Такова воля твоего царя и твоего народа!

— Да государь, это честь для меня служить на благо Криворга!!!

— Этот вопрос объявляю закрытым. Теперь переходим к Сабурцу.

— Как всем известно, после распутанного заговора, в котором, как оказалось, участвовали сами Скарлизы и Мариусы, в Сабурце нашли и казнили всех зачинщиков. Предатель Олер, — Мирос сделал на этом особый акцент, — остался на Аваннском поле, где ему самое место. Но среди нас есть и другие жители этих земель, настоящие герои Криворгского царства. Для них честь и долг дороже собственной жизни, что они и доказали на поле брани. Встаньте отважные сыны Сабурца — Стоян и Вукиш!!! Примите наши искренние поздравления и выслушайте волю своего царя!!!

Вокруг отца и сына Андаров раздались радостные овации и поздравления. После затишья с высоты Огненного трона вновь раздался голос Мироса, который торжественно объявил:

— Верные сыны царства, я безмерно благодарен вам, за то мужество, которое вы проявили. Благодарен за то, что вы, несмотря ни на что, остались преданы Огненному трону. Я знаю, как не сладко вам пришлось в окружении врагов и предателей. Таких храбрецов, как Вы, с почетом встречает сам Онтагор на входе в замок Храбор. Ваш подвиг никогда не будет забыт!!! На таких людях, как вы, долгие столетия держится и процветает наше могучее царство!!! Стоян из рода Андоров, я назначаю тебя новым наместником Сабурца!!! Такова моя воля и воля твоего народа!

— Да государь, это честь для меня и моего рода, служить на благо Криворга!!! — Стоян говорил волнуясь, еще до конца не понимая, что же произошло, а вокруг, слышались громкие поздравления и овации. Вот, тот самый славный момент, ради которго стоит жить и бороться, не сдаваясь до самого конца, оставаясь преданным своему слову. Ничто не может сравниться в жизни с чувством гордости, которое ты испытываешь, когда перед тобой преклоняются все без исключения, отдавая дань мужеству, которое ты проявил. Сын и отец, стоящие в центре зала, смотрели на все это счастливыми глазами, запоминая каждое мгновение, они заслуженно получили свой миг славы!

— Так тому и быть, Стоян из рода Андоров. Два дня шли переговоры с греманнами, — перевел тему Мирос, — Вопрос почти решен. Наши люди сейчас направляются в Вонодар с переговорщиками, теперь уже нового правителя, Рэмуза Дора. Будем надеяться, что Рэмуз выполнит все обговоренные обещания, скрепленные печатью Доров и нам не придется выступать против него с войском. Скоро мы увидим на деле его ответ, — по залу прокатилась волна перешептываний, каждый спешил высказать свое мнение о новом правителе греманнов. Большинству из присутствующих казалось, что Рэмуз ничем не отличается от Согра и всех его предшественников. Скорее всего в будущем Криворг ожидает война, которую непременно развяжет новый правитель, чтобы отомстить за поражение брата.

— А сейчас пришло время объявить главное, ради чего все сегодня собрались здесь, — Мирос поднялся с трона, весь внутренне собрался и начал, — Я объявляю, данной мне самим Шестиликом Великим властью, новым наследником Огненного трона, Яроса из рода Брагизов.

В зале наступила полная тишина. Только на лице Руны на миг проскочило счастливое выражение, она поняла своего брата. «Все правильно, дал клятву, так выполняй, чего бы это не стоило».

Наконец твердый голос царя, вновь прорезал воздух:

— По воле Великого Шестилика моему младшему сыну Велезару, уготован другой путь, не связанный с Огненным троном. У каждого в этом мире есть свое предназначение, и мы не в праве вмешиваться в чужую судьбу, кем бы мы не были, — кроме нескольких человек в зале, никто не понимал, о какой судьбе он говорил, но Миросу на это было наплевать. Его совесть была чиста перед сыном, перед Неей и перед самим собой, — Поздравьте своего будущего царя Яроса с этим назначением, и начнем празднование после долгого и тяжелого дня.

— Слава Брагизам! Слава Миросу Брагизу! Слава Яросу Брагизу!!! — наполнили до самых потолков тронный зал голоса. Под непрекращающиеся крики ликования многочисленные гости последовали примеру Велезара, который первым поздравил от всего сердца брата. Затем голоса заглушила праздничная музыка, заполнившая тронный зал.

Мирос гулял и веселился в последний раз. В последний раз он крепко обнимал своих сыновей, ощущая их тепло и дыхание. В последний раз он говорил с Руной, Мирос жил полной жизнью в этот день. Он был по-настоящему счастлив, хотя понимал, что прощается навсегда со всеми, кто был ему дорог здесь. Потому что осознавал, что скоро вновь встретиться с той, по которой безумно истосковался, со своей любимой Неей.

Алант оказался прав, хоть Великому Шестилику и было принесено много даров и жертв за здоровье царя, несмотря на все это, здоровье ухудшалось на глазах.

Спустя два дня Мирос потерял сознание, а на третий день скончался, так и не приходя в себя.

Это было большим ударом для всех, но Велезар тяжелее других перенес эту утрату. От него ушли все те, кто так искренне любил его, кому он был дорог. Весь следующий день он провел в одиночестве, не выходя из своей палаты.

В своих детских воспоминаниях Велезар снова мчался во весь опор на коне, обгоняя отца. Вот впереди заветные ворота, вот та линия и победа уже его. Влетев во двор конюшен первым, он, повернувшись, смеялся и шутил над немного отставшим отцом. Мирос приблизившись, потрепал по голове сорванца, в очередной раз победившего в скачках.

— Как тебе удается всегда обогнать меня? — спросил, улыбаясь отец, смотря на него счастливыми глазами, — В следующий раз я точно приду первым!

— Нет, ни за что, я всегда и везде буду первым, — смеясь и бравадничая, кричал в ответ Велезар.

— Ах, так, — отец шутливо грозно сдвинул брови и слез с коня, отдавая его слугам, — значит в следующий раз, будем по пути поражать мишени из лука. Тут мне нет равных, придется и тебе испытать горькое поражение.

— Ни за что, ни за что. Все равно я выиграю! — радостно кричал, бегающий вокруг него Велезар.

— Ну все разбойник, теперь не жди пощады, сейчас я тебя изловлю и закую в кандалы, — Мирос сделал быстрый выпад и поймал его, — Все, теперь ты попался и никуда не денешься.

— А вот я все равно убегу, никак ты меня не удержишь.

— Не удержу, Велез, ты прав. Это мне не под силу, — говорил отец и в его голосе проскакивала непонятная грусть и тревога.

— Ты чего, расстроился? Я же просто шучу, — Велезар смотрел на отца пытаясь понять, что вызвало тревогу.

Неожиданно Мирос снова рассмеялся и начал вовсю щекотать его:

— Вот я тебя и провел. Вот как я ловко это сделал!

— А вот и не провел, — кричал, заливаясь смехом от щекотки, Велезар в ответ.

«Вот бы сейчас вернутся туда», — думал, лежа на кровати, царевич, — «А еще лучше, в те годы, когда мама еще была жива. Почему так, почему ушли те, кто дороже всех? Если бы я только мог, то с радостью отдал бы свою жизнь, в обмен на их. Чтобы они могли по полной насладиться не отдельным кусочком, а целой жизнью. Чтобы доделали все то, что планировали, но так и не успели. Чтобы …»

Неожиданный стук в дверь прервал его мысли:

— Кто там?

— Это Веронд, можно войти? — прозвучал знакомый голос.

— Конечно, заходи, — Велезар поднялся с кровати, чтобы поприветствовать друга, — У тебя что-то случилось?

— Нет. Благодаря тебе и Омирону, мои проблемы остались в прошлом.

— Ты заметно возмужал, — сказал Велезар, внимательно разглядывая Веронда, — Поездка в Криворг, пошла явно тебе на пользу. Постой, а что это у тебя на груди? — он указал пальцем на искусную вышивку, украшающую камзол юноши.

— А, это, — посмотрев куда указывал палец ответил парень, — Это память о моей покойной маме, — увидев вопросительное выражение на лице царевича, он продолжил, — Она всегда рисовала эту птичку, особенно когда ей было тяжело или грустно.

— Извини, а как звали твою покойную маму? — вдруг с нескрываемым интересом спросил Велезар, чем сильно удивил Веронда.

— Мою маму звали Маниса, — на лице Велезара любопытство сменилось задумчивость. Он сдвинул брови, думая о чем-то своем, — Когда-то давно, она работала в замке Григз помощницей распорядителя, но потом ей пришлось переехать в Сабурц, не знаю почему. Мама никогда не рассказывала о своих делах, — ничего не понимая, добавил парень.

— Ты знаешь откуда она родом, или вообще, что-нибудь о ее прошлой жизни? — продолжал с интересом расспрашивать царевич.

— Нет. Она ничего не рассказывала.

— А ты ничего не замечал необычного? Ну там привычки, или может в поведении что-то? — глаза Велезара горели от ощущения близости разгадки.

— Всех всегда интересовало, — вспоминая, ответил Веронд, — Где она научилась так хорошо разбираться в тканях, украшениях, музыке и в многих других вещах. Пожалуй, больше ничего, — парень пожал плечами, — Во всем остальном, она была обычной.

— Возможно я знаю ответ на эти вопросы, — пробормотал Велезар, открыв верхний ящик своего шкафа.

Теперь уже Веронд с замиранием сердца наблюдал за ним. Повернувшись вновь лицом к парню, Велезар показал ему птичку Кайюн.

— Ничего не напоминает?

— Это моя птица. Мама всегда рисовала ее точно такой, — сказал, оторопев Веронд.

— По-моему, Веронд, я догадываюсь откуда родом твоя мама и как она оказалась здесь. По воле Великого Шестилика после коронации Яроса, мой путь лежит в далекие Барские земли, где, если я не ошибаюсь, жила твоя мама. И если я прав, то ты не одинок в этом мире, там долгие годы ждут вестей от нее.

— Если это все окажется правдой, — проговорил в сердцах парень, — Я буду самым счастливым человеком во всем Аскериане.

— Если это окажется правдой, то знай, Веронд, наша встреча в Сабурце была не случайной. Возможно наши матери были знакомы при жизни, твоя, моя и Омирона. Они все скрывали какую-то страшную тайну, выдавая себя за других, а тетя Руна, помогала им в этом. Великий Шестилик свел нас троих не просто так, а для каких-то своих планов.

— Это лучшая новость, какую можно только услышать. Я сейчас же отправлюсь в храм Шестилика, и буду молить его, за твое здоровье и твой успех. А может, — он вопросительно уставился на Велезара, — Может, мне тоже поехать с тобой?

— Я не хочу рисковать твоей жизнью напрасно, Веронд. Неизвестно, что ждет впереди. Подумай сам, если они всю жизнь скрывали что-то и прятались, значит было от чего! Не обижайся, но ты еще слишком молод для такого путешествия.

— Я понимаю это, — тяжело вздохнул парень, — Я буду с нетерпением ждать от тебя вестей. Когда ты отправишься в путь? Хочу принести Великому Шестилику дары.

— После коронации. Еще точно не решил, но я обязательно сообщу тебе перед отьездом, чтобы мы попрощались как положено. Посидим с друзьями вечером где-нибудь, ты споешь нам свои любимые песни, которые я потом буду вспоминать в дороге.

— А, что ты хотел? Зачем пришел? — вдруг поинтересовался Велезар.

— Ничего важного. Я чувствовал, что тебе тяжело сейчас, как мне тогда в Сабурце, но не знал, чем могу помочь. Решил просто зайти, проведать. Я могу чем-нибудь помочь?

— Спасибо Веронд, ты уже мне помог, осталось только убедиться, что я прав в своих догадках. Когда я разберусь со всеми тайнами, наши матери обретут наконец покой. Ступай по своим делам, я хочу немного побыть один.

Веронд, пожав крепкую руку Велезара, повернулся, и выйдя из палаты, направился в храм Шестилика.

Через неделю после коронации Яроса, рано утром, Велезар собрался в свой далекий путь.

Стоя недалеко от крыльца Григза, он проверял как слуги подготовили поданного Орла. Подняв голову вверх, царевич увидел, как к нему по ступеням спускается Ярос, держащий под руку Энилию. С лица нового царя еще не успела сойти скорбь, связанная с кончиной отца, как ее место уже заняла глубокая печаль, из-за предстоящего расставания с братом. Велезар, оставив коня слугам, пошел навстречу Яросу. Остановившись друг напротив друга, они молча стояли, пытаясь подобрать слова, но как назло ничего не приходило на ум. Вместо тысячи слов, они крепко, по-братски, обнялись. Им было неизвестно, увидятся ли они когда-нибудь еще в этой жизни.

— Велезар, — спросила с тревогой в голосе Энилия, — Ты уверен, что отправиться без сопровождения хорошая идея. Только недавно казнили заговорщиков, вдруг кто-то еще остался не раскрытым или захочет отомстить?

— Я буду осторожен и постараюсь не привлекать к себе внимания. Не волнуйся за меня Энилия, я могу за себя постоять, — сказал он, крепко обняв на прощание жену Яроса, — Поцелуй за меня маленькую красавицу Коссею. Я буду очень скучать по вам.

— Пусть Шестилик хранит тебя, Велез, — наконец смог выдавить из себя Ярос, — Ты точно уверен, что сопровождение будет лишним? Хотя бы до Великого Торга?

— Точно. Не переживай. Я все уже не раз обсудил и обдумал это с друзьями, и Кригронцы со мной согласились, что так будет лучше, если я хочу остаться незамеченным. Дольше всех упирался Тимрог, никак не соглашаясь. Держи его рядом с собой, это надежный парень, таких трудно отыскать.

— Не волнуйся за него, верные люди у меня на вес золота. Велез, — растрогавшись расставанием Ярос тут же добавил, — Не забывай, здесь твой дом, и я буду ждать твоего возвращения. Береги себя. Я знаю, что ты воин, но все же, брат, будь осторожен в своем походе.

— Буду, — он обнял еще раз на прощание Яроса, крепко прижав к себе и добавил, — Ты тоже береги себя! Береги Энилию и Коссею. А я… Я обязательно вернусь, — отпустив брата, он посмотрел на семейную пару, и пообещал, пошутив, — К свадьбе Коссеи точно вернусь. Ни за что не пропущу такого события. Единственная племянница, которую я безумно люблю. Поцелуйте ее от меня, я специально уезжаю пораньше, не могу видеть, когда она расстроена.

— Поцелуем, а тебя ждем на ее свадьбу. Ты обещал, — пошутил в ответ Ярос, наблюдая как Велезар лихо запрыгнул на коня и медленно тронулся в путь.

Велезар помахал им на прощание рукой и заметив в окне замка, одиноко стоящую фигуру Веронда, помахал рукой и ему. Быстро уменьшающийся вдали силуэт махал в ответ, пока царевич не скрылся из виду.

Велезар направил Орла к южным воротам города, откуда намеревался двинуть к Великаньему хребту. «Прокачусь, через большие города, Холмогорье, Мирманд, давно там не был. К тому же, это самый короткий путь до Великого Торга», — решил он.

Отъехав уже на довольно приличное расстояние от города, он краем глаза увидел летящего во весь опор в его сторону всадника. Повернувшись и приглядевшись внимательнее, он узнал могучий силуэт:

— Омирон, — и улыбка озарила его лицо.