Глава 9

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

К "Перекопу" Петр подъехал чуть раньше намеченного времени на своем "Жигуле", спрятал его в проулок и принялся мерять шагами длину кинотеатра и опоясывающую его широкую лестницу. Афиши на громадных витринах сообщали, что сегодня состоится премьера фильма "Затерянные во времени". Но вид по­луголой грудастой девицы с навороченным пулеметом в руках и парня с гро­мадными бицепсами, перевитыми канатами вен, держащего в левой руку секиру, а правой, будто между делом, душившего дракона, говорил об обратном. Зате­рянные должны быть подавленными, а эти герои очень даже были рады тому, что потерялись.

Желающих посмотреть "Затерянных" было не очень много, очевидно никто не верил, что такая впечатляющая голливудская парочка могла где-то зате­ряться. У касс стояли лишь единицы киноманов и небольшая толпа людей, ко­торым негде было убить время. Основной контингент зрителей состоял из пас­сажиров трех вокзалов, решивших подремать в темноте.

На противоположной стороне улицы, напротив кинотеатра, за остановками общественного транспорта, под стену шашлычной вильнула бежевая "Волга" и замерла. Из нее выскочил полковник, сегодня он был в повседневной форме. Разглядев маячившего на площадке Петра, перебежал улицу и торопливо подо­шел к нему, помахивая генеральской фуражкой с высокой тульей, шитой на за­каз.

— Извини! Немного задержали в отделе, — скороговоркой сказал милицио­нер, справляясь с легкой одышкой, бросив вскользь, очевидно про своих:— В каждой проблеме видят конец света.

Петр молча ждал продолжения. Он уже заметил, что все "застрявшие" во временном кольце, при встрече не здороваются.

— Может быть пройдем в машину, чтобы не светиться здесь, — передернул плечами полковник, проявляя профессионализм сыщика. Но секунду подумав, усмехнулся:— Хотя… Сейчас это безразлично: можно раздеться догола и раз­говаривать посреди толпы — все равно завтра никто о нас не вспомнит.

— Пошли в мою машину, — сказал Петр и не ожидая ответа, развернулся в сторону проулка, где стоял "Жигуль". Милиционер покорно пошел следом.

Усевшись в машину, Петр продолжал равнодушно молчать, представляя име­ющему к нему дело человеку самому проявлять инициативу. Поняв это, полков­ник покряхтел, повозился на пассажирском кресле и попросил:

— Помоги мне… — сказал тихо, ожидая или отговорки, или отказ. Практи­чески все "закольцованные", это тоже успел заметить Петр, затаились, каж­дый в своей скорлупе, агрессивно конопатя иногда появляющиеся щели, ни ко­го не подпуская близко.

— Чем? — коротко спросил Петр.

Полковник жалко улыбнулся и стал собираться с мыслями, радуясь, что не получил отказ.

— Понимаешь: я уже седьмой год кручусь в этом аду. Приблизительно — седьмой год, — поправился он и напряженно взглянул на Петра. Тот никак не отреагировал на подобное признание. Потому что заметил еще один штришек: никто не упоминал и не намекал на количество дней или лет проведенных в западне.

— Я — около года, — безучасно сообщил Петр:— Может быть чуть больше. Ну и что?..

— Да нет, ничего, — заторопился полковник. — Просто все таятся и живут каждый сам по себе.

— А в подвале собираются и лекции слушают...

— Рыбак к рабаку тянется, — согласился милиционер и тут же зло бросил:— А что им остается делать, только лапшу ушами ловить.

— Лектор вместо клоуна?.. — поинтересовался Петр.

— Да нет! Он на самом деле физик. Зовут, кажется, Александром. Точно не знаю. Кликуха — профессор. Толковый мужик, знает свое дело. Но сам не может выпутаться из этого круга шесть-семь тысяч лет!.. — полковник внезап­но прикусил язык.

Петр с сомнением посмотрел на собеседника. Уж слишком громадное число тысяча. Он подумал, что с ощущением времени у попавших в кольцо какие-то сдвиги. Петр просто не верил сказанному. Но не подал вида.

Милиционер махнул рукой и, словно бросаясь в холодную воду, сказал:

— Ты меня не продавай пожалуйста, а то устроят обструкцию — выгонят. Обычно, через три четыре года начинаешь видеть изнанку… Тебя как бы пос­вящают в некую тайну, если посещаешь регулярно:— и он зло обругал обитате­лей подвала:— Тамплиеры чертовы! — сплюнул в окно и просительно посмотрел на Петра:— Помоги?..

— Чем? — вновь задал свой вопрос Петр.

Милиционер помялся и выпалил:

— Я заметил, что ты не гражданский, но и не военный: похоже из наших или из "конторы". Тебе проще понять. Лет восемь-девять назад — настоящих лет, — пояснил полковник, — а не оборотных. Давно это было. Тогда я еще в старлеях ходил, работал опером в этом же, в двадцать втором отделе Юго-За­пада, — сказав это, он резко захлопнул рот, но дернулся и решил махнуть на все рукой.

— В общем — попал я в вилку. В моем кусте стали "трещать" квартиры, регулярно, раз в неделю. И продолжалось это почти полгода. И муровцы копа­ли, и Управление УГРО — бесполезняк! Вот и повесили все на меня.

Но что-то там было не так. Я понял по словам шефа. Он как-то мне ска­зал:" У тебя два выхода — один плохой, другой хороший: или голова в кус­тах, если не раскроешь, или задницу намыливай, на крайний случай смажь ва­зелином, если раскроешь". В общем — конец света.

Я сначала не врубился. Но мне кое-кто намекнул, что домушники из золо­той молодежи, а родители их до сих пор наверху. Вот тогда я все понял: ес­ли не раскрою: живьем схарчат в отделе, а если раскрою: сначала напялят, а потом все равно сожрут. Тупик! А квартиры продолжают "ломать".

Подключил я своих шестерок, чтобы спецоплату даром не прожирали. Ну они мне вскоре выдали: хаты "долбят" парень с девкой. Оба давно на игле, а денег нема. Героин дорогой… Их и в МУРе, и в Управе знают, а трогать бо­яться. И папе с мамой сказать бояться. Вот так я и вляпался.

Шестерки дали наколку, что и когда "домушники" будут делать. Решил я их один взять, тем паче, что когда показали мне их, определил — хиляки. Правда у обоих по браунингу, но это для меня было словно допинг.

Подкараулил я их и по башкам кастетом. Затолкал в тещины "Жигули", вот такие же, как твоя "копейка" и повез за окружную дорогу в лесок. Когда приехал, смотрю, а парень копыта откинул. Девка еще шевелилась. Пришлось и ее… Прикопал я их там. И все! Кражи прекратились, их в розыск объявили, а я в стороне. Правда выговоряку схлопотал. Но это так, семечки.

Петр молча слушал, не перебивая. Полковник подышал немного и тяжело продолжил:

— Перед тем как в оборотку попасть, в это кольцо, за год примерно, проезжал мимо того места, где их прикопал… И знаешь как мне плохо ста­ло!.. Будто кто за горло схватил и давит, и давит… Едва откачали, когда проехали. Мой водила, я тогда уже начальником отдела стал, мой водила, Се­мен, скорую вызывал! Конец света!..

Ну а как в кольцо попал, тоже ездил на то место. Один раз. Там и ос­тался, коньки откинул. Утром дома проснулся. Это они меня подлюки в обо­ротку загнали! И сейчас покоя не дают, — полковник просительно посмотрел на Петра:— Помоги, если можешь.

— Чем? — вновь повторился Петр.

Милиционер поскреб в затылке и выдохнул:

— Думаю, что наш профессор прав — тот свет существует. А они почему-то там не устроились. Болтаются где-то между… Я когда в ящик сыграл, на мгновение заметил глаза, вроде бы их глаза. Страшно, — рассказчик поежил­ся. — Смотрят, будто на куски рвут, и чего-то просят. Но я их не слышу, словно они за стеной. И понял я тогда, что не мне, а только чужому скажут, что надо делать.

— Хочешь, чтобы я застрелился из-за тебя на том самом месте и погово­рил с ними? — хмуро поинтересовался Петр.

Полковник неопределенно пожал плечами и отвернулся к окну, молча наб­людая как пять воробьев дерутся из-за корки хлеба.

Петр хмуро думал, что у него своих жмуриков невпроворот, а тут помогай какому-то… Мочи самого себя в подбородок навылет.

Молчали долго. Голос не подавал ни один, ни другой. Наконец Петр ска­зал:

— Ладно. Попробую.

— Спасибо, братан! — засуетился полковник и схватив руку Петра, с чувс­твом потряс ее. — Век не забуду! — на секунду задумался и спросил:— Извини. У нас не принято… Да плевал я на все выдуманные профессором правила! Как тебя зовут?

— Петр.

— А меня Виктор, — полковник снова потряс руку Петра. — Ну я тебе сейчас все обрисую. Мне можно лишь до какой-то границы с тем местом подъезжать, если дальше — я кончаюсь. Сейчас жми за мной на окружную. Там и покажу, — и он приоткрыл дверцу, с намерением вылезти из машины, но втиснулся назад. Расстегнул кабуру и протянул Петру свой табельный "Макар". — Возьми...

Петр молча вытащил из внутреннего кармана куртки свой пистолет и пока­зал милиционеру.

— Что за система? — с удивлением заинтересовался Виктор. — Ни разу не видел, — и протянул руку, пытаясь взять неизвестный пистолет.

Петр молча сунул оружие в свой карман и негромко сказал:

— Поехали.

Полковник с любопытством взглянул на Петра и тихо сказал:

— Я угадал — ты из наших. Но не пойму кто? На отморозка на похож..

— Топай, — легонько подтолкнул Петр полковника в плечо:— Да не гони слишком быстро.

Милиционер выскочил из "Жигуля" и побежал к своей "Волге", а Петр за­вел двигатель.

Когда проезжали мимо трех вокзалов, Петр неожиданно увидел у турнике­тов, отгораживающих автостоянку о вокзальной площади, Стаса и блондинку Ольгу рядом с ним. Он резко принял вправо и, втиснув машину на единствен­ное свободное место, рванул к ним. Парочка стояла в тридцати метрах от не­го, и о чем-то нервно спорила. Блондинка картинно развела руками и показа­ла Стасу кукиш. Петр почти бежал. Полковник, заметив маневр Петра, остано­вился метрах в пятидесяти впереди и стал сдавать назад, вдоль припаркован­ных к ограде частных извозчиков.

Стас первым заметил Петра и что-то крикнув Ольге, метнулся в шумную многоголосую спешащую толпу: плотную лавину людей с громадными сумками и тележками. Ольга секунду рассматривала Петра и тоже бросилась в сторону, но не в толпу, а вдоль нее. Петр прибавил ходу и столкнулся с вылезшим из "Волги" Виктором.

— В чем дело?! — тревожно спросил полковник, положив руку на кабуру с пистолетом.

— Я сейчас! — бросил Петр, перескакивая через ограждения:— Жди!..

Но он не догнал Ольгу. Она проскользнула в узкую щель между трубчатой оградой и прыгнув в кофейный "Форд" лихо рванула с места. Петр не рассмот­рел номера машины, но успел заметить ярко красные брызги, нарисованные вокруг пробки бензобака на крыле машины.

Плюнув от досады, он вернулся к "Жигулю", где томился в ожидании пол­ковник.

— Из наших? — осторожно поинтересовался Виктор.

— Возможно, — неопределенно ответил Петр, усаживаясь в машину.

— "Форд", кофейный, с красными брызгами, — начал Виктор, но Петр резко перебил его:

— Знаешь эту машину?

— Знаю, — кивнул головой милиционер. Пожевал губами и сказал:— Принад­лежит одному помощнику депутата. Он из новых русских, или нерусских, черт его поймет. Случайно видел на одной презентации.

— Найди мне его адрес и место стоянки, — попросил Петр:— Если можно.

— Нема делов, — усмехнулся Виктор:— Долг платежом красен, — и быстро по­шел к своей "Волге".

Съехав с окружной на грунтовку, "Волга" медленно проползла километр и остановилась. Петр загнал "Жигуль" в кусты, провалившись в какую-то яму, чтобы дать возможность выехать Виктору. Полковник стоял как столб у своей машины, приподнял от страха плечи так, что они сравнялись с макушкой голо­вы. Петр подошел к нему, и затолкал очумевшего милиционера в "Волгу" через водительское место на пассажирское, видя, что тот находится в полной прострации, Резко газанув, выехал задним ходом подальше от опасного для грешника места.

Виктор постепенно приходил в себя: посиневшая кожа лица стала приобре­тать белый оттенок и наконец на щеках пробился румянец.

— Граница была дальше, — прохрипел полковник и сунув пальцы за ворот рубашки, рванул, обрывая пуговицы, сыпанувшиеся на колени словно горох.

— Расширяется значит? — деловито поинтересовался Петр.

Виктор мелко покивал головой:

— Скоро меня выдавит на другой конец города.

— А может и вообще с Земли, — хмуро усмехнулся Петр.

— Не шути так, Петр, — попросил Виктор. — Ты не знаешь что это такое, — он страдальчески закрыл глаза:— Не-вы-но-си-мо!.. — по складам сказал он и обмяк.

— Ты не раскисай, — строго бросил Петр. — Садись за руль и гони отсюда поскорее.

— Да-да! — заторопился Виктор и быстро пересел на водительское место, которое освободил ему Петр, выбравшись из машины под желтую шелестящую листву деревьев, словно аркой закрывающих небо, начавшее темнеть от напол­зающих с севера туч, Петр ежился — не нравилось ему все это.

— Про "Форд" не забудь, — напомнил он, взглянув на трясущегося милицио­нера.

— Не забуду, — скороговоркой ответил Виктор и быстро сказал:— На всякий случай запомни мой номер телефона, — и он продиктовал цифры:— Запомнишь?

Петр молча кивнул и пошел в глубь леса, а за его спиной "Волга" нервно взвыв двигателем, стремглав помчалась задним ходом к окружной дороге.

Он нашел то место, где Виктор, и слово-то подобрал, подлец, "прикопал" свои жертвы. В пятнадцати метрах, от исчезнувшей в густом высохшем бурь­яне, дороги. На его плечи будто взвалили мешок с грязью, да такой тяже­лый!..

Петр вспомнил, что и раньше он ощущал подобные места, но объяснял свое состояние усталостью. И только сейчас понял — эти места на земле помечены убийством. В городе, в шуме и суматохе лишь иногда возникало такое чувство подавленности, смазанное нескончаемым гулом людского моря. А здесь в лесу, в тишине, чувства оголялись и воспринимали окружающее почти таким, каким оно было на самом деле.

Он не очень-то верил в успех своего предприятия и убежденности Викто­ра, что сможет ему помоч. Но, раз назвался груздем… Конечно, стреляться не хотелось, но иного способа заглянуть за край у него не было. Если этот край существовал. Туман был, а края не видел.

Вытащив пистолет, Петр передернул затвор и чтобы долго не раскачивать­ся, резко ткнул ствол в подбородок и нажал спуск.

Выстрела он не слышал, а почувствовал сильный удар внутри головы, та­кой же, когда застрелил себя в первый раз. Боль еще не успела вцепиться в сознание, а Петр уже плавал в сером тумане, рядом с чем-то непроницаемо черным. За серым туманом светился яркий белый свет и между туманом и све­том была какая-то граница. И вот неожиданно на этой границе Петр увидел огромные грустные глаза, еще более грустные, чем на самой жалостливой ико­не. Он чувствовал, что глаза живые и они принадлежат не двум людям, а большему количеству. Но он не мог определить сколько было глаз, потому что вдруг разучился считать, и даже не знал как это можно посчитать глаза или тех, кому они принадлежат.

Очень пристально на него смотрели несколько голубых глаз и одни из них принадлежали ребенку, не родившемуся ребенку. Это Петр, почему-то чувство­вал очень остро. Эти глаза ему что-то шептали, но он не мог их понять. Сильно напряг слух, так, что зашумело то ли в голове, то ли где-то рядом. И он услышал далекие, словно угасающее эхо в горах, тройное слово:"Покая­ние!.."

И Петр сразу понял, какое нужно покаяние. Он напряг все имеющиеся у него силы и громко заорал:"Да"… — и услышал свой голос, тоже похожий на далекое эхо.

Глаза поняли его ответ и немного удалились. А вокруг них и рядом он продолжал видеть множество других глаз, которые тоже хотели что-то сказать и молили его понять их. Но он не понимал и не слышал голосов. А глаза кри­чали и кричали, очевидно тоже:"Покаяние!.." Но кто должен каяться за эти глаза, Петр не знал.

Видение длилось мгновения и вечность, глаз было несколько и бесконеч­ное количество. Но никто не сказал ему самому, чтобы он покаялся, Петр определил это точно. Наверно тех глаз, за которые он был в ответе, здесь не было.

Через миллиарды лет и серый туман, и чернота, и белый свет испарились и Петр проснулся на своей кровати. Он чувствовал себя очень плохо, такого раньше не было. Повернувшись на бок, почуял, что лежит в луже собственного пота: мокрый насквозь и даже глубже: хуже, чем мышь. Вставать было тяжело, как после месячного марафона по горам. Прежде чем поставить чайник, Петр прилип к крану и выпил, как ему показалось, ведра два воды. Устанавливая чайник на плиту, старался не шевелиться резко, вода внутри тяжело перели­валась и булькала.

К одиннадцати часам более или менее пришел в себя, а в двенадцать уже был готов к действиям. "Жигуль" стоял как обычно, за гаражами. Петр поехал в Юго-Западный округ, но по дороге передумал и покатил к центру города. Около супермаркета увидел череду телефонов-автоматов и остановился. Но все они работали от карточек, а не от жетонов. Сунулся в киоск, стоявший ря­дом, и пенсионер, продающий периодику с голыми грудастыми знаменитостями женского пола на первых страницах, продал ему талон на десять минут разго­вора.

Петр набрал номер, который сказал ему Виктор. В трубке затараторила какая-то девица, что вы попали в отдел внутренних дел… Петр перебил ее и потребовал к телефону начальника. Девица на секунду замерла и сказав, пе­реключаю, запустила какую-то игрушечную музыку.

— Слушаю вас внимательно, — услышал Петр в трубке немного искаженный голос Виктора.

— Будешь записывать или запомнишь? — спросил Петр.

Полковник сразу узнал его и тревожно помолчав, поинтересовался:

— Ну… Как?

— Нормально, — ответил Петр и снова спросил:— Запомнишь?

— Ты где?! Я сейчас приеду! Там поговорим!

Петр сказал где он находится и полковник обещал подъехать через сорок, сорок пять минут. И действительно, немногим больше чем через полчаса из-за дальнего поворота вылетела бежевая "Волга" с голубой мигалкой на крыше.

Приткнув машину к тротуару и выключив мигалку, Виктор подбежал к Пет­ру, стоявшему с газетой в руках неподалеку от киоска у парковой скамейки, невесть как попавшей сюда.

— Ты погляди, что пишут? — удивленно сказал Петр, показывая милиционеру развернутые листы:— Сплошной бардак!

— Я все газеты и журналы от сегодняшнего дня и за целый год назад про­чел, — ответил Виктор, тыкая большим пальцем за спину, поясняя, что за прошлый год. И без предисловий снова спросил:— Как?!

— Видел, говорил, — тяжело вздохнул Петр и ушел в себя, как он это де­лал: без мыслей и без картинок перед глазами.

— Не томи!.. — попросил Виктор, выводя его из каталепсии.

— Страшно, — сказал Петр:— Не дай Бог туда попасть. Они ждут, что ты покаешься.

— Как каяться-то?! — почти крикнул полковник. Пробегавшие мимо люди удивленно взглянули на них.

— Понятия не имею, — хмуро обронил Петр и потряс перед собой газетой:

— А ты знаешь, я раньше ничего не читал. Вот возмусь сам за себя и прочту все что можно.

Виктор чуть не подпрыгивал от нетерпения, с желанием вставить слово в речь Петра. Но Петр продолжал, не обращая ни какого внимания на стремление Виктора спросить что-то еще.

— Глядя на эти глаза… — продолжал Петр, — я понял, что нам здесь куко­вать до скончания веков. Так что у меня есть плюс: буду читать, запишусь в библиотеку, может быть что и узнаю о нашем мире и о нашем положении.

— Да про это самое положение профессор каждый вечер лекции читает, — вставил Виктор.

— Я почти ничего не понял в его выступлении, — признался Петр. — Отстал. придется догонять. После школы в руки не брал ни одной книги. А газеты?.. Иногда, во время наружнего наблюдения: закрывался ими от объекта и все!

— Какого объекта? — не понял Виктор и неожиданно мелко закивал голо­вой:— А!.. Понял! Ты из наружки?

— Почти, — согласился Петр и спросил:— Как насчет кофейного "Форда"?

— Принадлежит помощнику депутата, который проживает за городом на да­че, — Виктор назвал адрес. — Там его посещает некая Мария Стрельцова — акт­риса театра "Современник". Она и пользуется машиной, а помощника возят на членовозе. Стрельцова живет в городе, — полковник назвал адрес актрисы. — Но иногда. Чаще проводит время за городом, на даче и не всегда в обществе по­мощника.

— Понятно, — протяжно сказал Петр, немного подумал и тяжело вздохнув, изрек:— Я тебе не завидую.

— Я тоже, — согласился Виктор.

— Ты не понял, — вновь вздохнул Петр. — По моему разумению тебе нужно каждый день ездить на границу с тем местом, где ты их "прикопал", не дово­дя себя до смерти, и каяться.

— Молиться что ли? — растерянно поинтересовался Виктор.

— Нет. Я понял их так, что ты должен изменить сам себя внутри. Ты дол­жен признать себя убийцей.

— Да я и так...

— Очевидно не так, — перебил его Петр. — Не внушить себе, а признать — это две большие разницы. После этого у тебя будет не страх в душе, а рана, возможно огромная и рваная.

Виктор глубоко задумался. Через некоторое время поднял глаза на Петра и сказал:

— А если я не выдержу подобное и скопытнусь?

— А ты знаешь, как это сделать? — удивился Петр.

— Примерно, — кивнул головой Виктор. — Только сейчас понял. Ты не думай, что я тебя посылал для проверки. Маячило в голове, но понять не мог, что предпринять. Сейчас понял, — он опустил взгляд к земле и тихо спросил:— Ты их видел?

— Видел, — подтвердил Петр. — Всех троих.

— Как троих?! — чуть не подпрыгнул Виктор:— Двое их было! Двое!

— А третий не успел родиться! — неприязненно буркнул Петр.

Виктор с силой стукнул себя кулаком в лоб:

— Балбес я балбес! Ну конечно же — я за двоих молился!.. Просил за двоих!.. У меня даже и в мыслях не было!..

— Ну вот сейчас есть, — сказал Петр, добавив:— Я там слышал лишь одно слово:"Покаяние".

Виктор понимающе закивал головой, как китайский болванчик и ничего не сказав, медленно побрел к своей машине, продолжая кивать.

Петр дождался, пока он уедет и взглянув на начавшее темнеть небо, по­размыслил и направился к Чистым прудам, к театру "Современник". Припарко­вав машину в переулке, пошел к скамейкам вдоль водоема, по дороге в одном из киосков купив черный зонт. Уселся неподалеку от театра с газетой в ру­ках, закрывшись от мелкого дождика широкими полями зонта.

Кофейный "Форд" стоял неподалеку от центрального входа в театр. Наблю­дать Петру было удобно. Он сегодня хотел лишь получше рассмотреть эту Машу или Ольгу, а потом придумать, что делать дальше. Петр сам не понимал: за­чем она ему нужна? Даже если она тоже попала во временное кольцо. Что-то ему было нужно от нее, но что, скрывалось за завесой тайны.

Мимо торопливо пробегали люди, стараясь скорее попасть под крышу от мелкой водяной сыпи с небес. Примерно через час, укрываясь цветным зонтом, продефелировала женщина средних лет показавшаяся Петру странно знакомой. Он посмотрел ей вслед и ничего не вспомнил. Возможно уже встречал где-то в другом районе города за этот год длиною в один день.

А еще через час к "Форду" подошел невысокий парень, поковырялся в зам­ке, открыл дверь, уселся на водительское место и, через три секунды, резко рванул с места. Но далеко уехать не успел. Он пересек трамвайные пути, по которым резво бежал вагон весом в восемьнадцать тонн. "Форд" смяло как на­дувную игрушку, превратив в металлолом.

Петр встал и быстро пошел к месту аварии. Он догадался, что парень был угонщиком, вором. Не повезло. Люди, высыпавшие из вагона трамвая охали и ахали, пересиливая страх с любопытством заглядывая в спрессованный салон машины. Там лежало что-то красно-черное и мокрое. Петр не стал проталки­ваться к месту аварии, внимательно рассматривая толпу, разыскивая Оль­гу-Машу. Но, к его сожалению, ее не было около машины. Или была сильно за­нята, или ее не интересовало что произошло, так как завтра, если она од­нодневка, все окажется на своем месте в полной исправности.

Дождавшись, когда спасательная служба растащила сцепившиеся насмерть автомашину и трамвай и движение восстановилось, Петр пошел к своему "Жигу­лю" с намерением найти недалеко от подвала приличную библиотеку и что-ни­будь почитать.

Он так и сделал, записавшись в читальный зал. Внимательной девушке, спросившей его, что он хочет почитать, Петр сказал:

— Давайте с самого начала, — и пояснил ничего не понявшей, хлопавшей накрашенными ресницами брюнетке:— Я вообще ничего не читал раньше. Предло­жите, с чего начать.

— Даже "Муму"? — поинтересовалась девушка.

— Даже про эту корову, — кивнул головой Петр, не понимая, что вызвало улыбку библиотекарши. Но он ее честно предупредил:— Я про животных не очень-то… Лучше что-нибудь про людей. Про необычные происшествия, кото­рые происходили с кем-нибудь.

— Понятно, — протяжно заключила девушка:— Тогда вам нужно почитать фен­тези или просто — фантастику.

— Давайте, — согласился Петр, добавив:— А еще лучше про людей, которые в одиночестве не потеряли сами себя.

Библиотекарша на минутку задумалась и ушла. Она принесла ему две кни­ги:"Граф Монте-Кристо" и "Робинзон Крузо". Петр расписался за них и пошел в дальний пустующий угол. Он решил, что должен узнать об этом мире, в ко­тором живет, как можно больше, а не только как выслеживать объект и ликви­дировать его, или как отличить поддельные монеты от настоящих. Он и без книг видел монеты насквозь, четко ощущал: где они побывали, в чьих руках?

В подвал он попал около одиннадцати часов ночи. Все было как обычно: поп начал вторую бутылку, паренек уже подвесился в своей клетушке, профес­сор заливался соловьем, но вот под стеной, рядом с тем местом, где сидел ушедший висельник, скукожившись вжимался в стенку полковник. Коленки его форменных брюк были желтыми от глины. Петр понял, что он ползал под дождем неподалеку от границы с "прикопанными". Виктор даже не поднял головы, что­бы посмотреть на вошедшего. Очевидно он был в шоке, или знал, что кроме Петра никто прийти не мог.

Петр уселся за соседний с попом столик и опять услышал:

— Не садись тюда! — зашипел церковный служитель. — Я же тебе говорю, что дъяволово это место, — в сердцах, покосившись на ослушника, поп плеснул се­бе в стакан и выпил. Утеревшись, он прошипел, кивнув головой в сторону не­подвижно скрючившегося в темноте полковника:— И с ним не водись — него­дяй!.. Продаст не за грош.

— А ты сам? — неожиданно поинтересовался Петр, взглянув в темные глаза священника.

— И я мерзавец? — спокойно пояснил поп. — И со мной не водись, — он акку­ратно наколол огурчик в банке и аппетитно захрумкал.