Глава 10. Бал

Громада ворот все более нависала над нами, заслоняя серое небо. Мой конвой безмолвствуя, двигался вперед. Ну, от трупов ничего доброго не жди, потому пусть лучше молчат. Я продолжал практически неподвижно лежать на носилках, хотя рану больше ничего не тревожило, и она быстро затягивалась. Да и что мне оставалось делать, кроме как лежать? Я не смог справиться с пятью Страдающими, а здесь их больше десятка. Да с ними еще и тот, что был лучшим из нас. Нет, сбежать сейчас не было ни единого шанса. И потому я смотрел в серое небо, и думал о тех, что остались, тогда, лежать на поле боя, тех, кто, возможно, сейчас идет в конвое. Такие мысли навевали апатию, но избавиться от них не было никакой возможности. Хотя бы потому, что одно из доказательств отпечаталось в памяти, лежащим на мостовой, в серебристых доспехах, с полными боли глазами. Отражение этих глаз я видел в каждой маске конвоиров.

Погруженный в невеселые мысли, я не сразу заметил, что небо приобретало иной оттенок. Оттенок крови. Ночь красного неба медленно входила в свои права. В это время мы уже вплотную приблизились к вратам замка. В отличие от прошлого раза, их охраняли всего двое. Но так как это были Страдающие, я был уверен, что такого количества хватает для охраны.

Конвой остановился в нескольких метрах ото рва, наполненного серо-зеленой водой. Мост опустился перед нами, и мы продолжили путь. С каждым шагом я приближался к своему врагу, приближался к своей смерти. А умирать я совершенно не хотел, по крайней мере, вот так. Но крепкий мост, куча конвойных, связанные руки и ноги, и особенно то, что я вообще не умею плавать, остановили меня от попытки прыгнуть с моста в воду. Я уже почти физически ощущал холод воды, предвещающий спасение, но разум победил панику.

Наша молчаливая процессия прошла через ворота, и мост поднялся, проскрежетав цепями. Передо мной предстал замок Эландиара во всей его красе. В прошлый раз я не обращал внимания на его строение, теперь же мне только и оставалось, что глазеть на это великолепие мысли архитектора. Белые стены, пронизанные то тут, то там красными жилами. Все это выглядело так, будто артерии выступили на нежной коже девушки. А окна башни, в которой находились покои короля и его приближенных, представляли собой витражи со сценами из жизни Эландиара. Вот он повергает вождя орков и тот падает, истекая кровью, а на следующем витраже выжившие орки преклонили колени перед Бесстрашным. А вот Эландиар убивает эльфийского принца и его командиров. Дальше сцена свадьбы с Саркиэлой и первая Ночь красного неба. Все витражи отражали цвета неба, ставшего уже грязно-красного цвета, и выглядели поистине красиво.

Единственное, что портило впечатление от замка — черные провалы бойниц. Но замок — сооружение для защиты, а одной лишь красотой не защитишься. Потому это был просто отличный замок, укрепленный, и в то же время красивый.

Конвой двинулся к низенькой башне, приютившейся с краю от остальных. Перед дверью моя стража остановилась. Носилки осторожно опустили, а затем развязали путы на ногах и потянули вверх за веревки на руках, заставляя меня подняться. Аки открыл дверь и исчез во тьме проема. Страдающие втолкнули меня вслед за ним. Моему взору открылась небольшая тюремная камера, строение которой показалось мне очень странным, после того, как я пригляделся. Первая стена ее представляла собой решетку из металлических прутьев, как это обычно бывает в тюрьмах. Остальные тоже, на первый взгляд, были обычными каменными тюремными стенами. На одной — узкое окно, забранное решеткой, для притока воздуха и света. Но в другой — металлическая дверь! Зачем в камеру два входа!? Какая-то глупая конструкция.

Бывший капитан прошел к решетке и распахнул дверь в камеру.

— Проходи, располагайся, — улыбнулся он, — не стесняйся, ведь здесь тебе предстоит провести остатки своей жизни.

— А не боишься, что я сбегу вот через ту дверь? — поинтересовался я.

— Нет, конечно. Но ты можешь пройти туда, думаю, там тебе будет на что посмотреть, — произнес он, все так же улыбаясь.

Ткнув меня пяткой копья, Страдающий показал, что разговоры окончены и мне пора за решетку. И я, повинуясь, сделал пару шагов вперед. А затем услышал, как решетка, скрипнув, закрылась за спиной.

— Приятно провести время, — произнес на прощание Аки и вышел из башни.

За ним вышли и Страдающие, никого не оставив меня охранять. Поглядев на решетку, я понял причину отсутствия охраны. Она сама по себе уже была неодолимым препятствием для того, кто не является сильным магом, — по каждому пруту решетки вились знаки рун, вспыхивающие огнем при приближении к решетке. Я начал ходить по камере, так как сидеть, сложа руки, не хотелось. Как оказалось, серый камень тоже скрывает немало секретов. Возле двери, что так привлекла мое внимание своим присутствием в камере, обнаружились следы крови. В принципе не удивительно, что в тюрьме на полу присутствует кровь. Подрались заключенные, или стража избивала провинившегося. Но это пятно не могло появиться от этого, оно были слишком большое, чтобы быть просто кровью из разбитого носа или от выбитого зуба.

Приглядевшись, рядом с пятном можно было обнаружить царапины на камне. Но определить, отчего они взялись было невозможно. Может быть, из-за той двери выпускали на заключенных зверей? Этакое своеобразное развлечение для стражи. Но увидев однажды глаза Страдающих, я бы ни за что не поверил, что они могут желать развлечений. Тогда причиной царапин может быть только заключенный, который хотел написать что-либо? Но вряд-ли кто-то стал бы писать на полу. И я решил, что это заключенный, корчась в муках от раны, из которой как раз и натекло столько крови, царапал камень, находя в этом спасение.

Продолжив осматривать камеру, я заметил в дальнем углу от странной двери нацарапанную на камне надпись:

«Опять эти крики за стеной… они не дают спать… и выворачивают наизнанку душу… кажется, я схожу с ума… днем мне почудилось рычание оттуда, и скрежет когтей… Матерь-всемилостивая, помоги мне!»

Мне эта камера не нравилась (как будто камера может нравиться!?), но дверь в ней и того меньше. Интуиция буквально кричала об исходящей от нее опасности. Но мне оставалось либо сидеть в камере и ждать (вот только что произойдет раньше — кричащее и рычащее выйдет из своей берлоги или меня вытащат из камеры на поклон Эландиару?), либо пойти и проверить, что кроется за дверью. Любопытство всегда было одним из моих пороков, а потому я подошел к двери и осмотрел ее. Никаких следов. Обычная металлическая дверь, если конечно можно так выразиться о второй двери в камере, за которой кто-то выл и рычал.

Решившись, я сделал шаг вперед и толкнул дверь. Пусто. Точнее нет, пусто в плане живых, рычащих и кричащих. Зато пара столов, один даже кандалами, и алхимических приборов. В кандалах мирно покоился скелет, по которому можно было сказать лишь то, что он очень давно здесь лежит, может десять, а может и сто лет. А вот колбы и перегонные кубы выглядели так, словно их недавно использовали.

И вот как, скажите, это понимать? Колбы использовали недавно, но вот скелет не вынесли. И кто тогда здесь выл и рычал? Алхимик-неудачник?

— Ты выбрала себе жертву? — услышал я мужской голос.

— Да, но он сбежал, когда карета перевернулась, — произнесла девушка, судя по голосу и разговору, это была Аэтрис.

— Ты упустила свою жертву!? Через час ты должна предстать перед нашими подданными, и доказать им, что ты истинная принцесса! А ты говоришь мне, что упустила жертву!? — сорвался на крик третий голос, принадлежавший женщине.

— Мама! Это был не обычный смертный! Там, в карете, на его месте был Култириар, точно такой, как показывают его изображения! — оправдывалась Аэтрис.

С каждым мгновение я слышал голоса все отчетливее, а потом смог различить даже шум шагов.

— Хватит нести вздор, — произнесла женщина, — где ты вообще нашла этого человека?

— За городом, в охотничьей хижине, — ответила Аэтрис так тихо, что я еле расслышал.

— Ты выбрала себе жертвой БРОДЯГУ!? Опозорить нас хочешь!? — вскричала Саркиэла.

— Нет! В нем было что-то такое, что заставило меня выбрать именно его, — продолжала оправдываться принцесса.

— Все, хватит, об этом мы потом поговорим, — произнес снова мужской голос, принадлежавший моему врагу — Эландиару.

Вдруг шаги затихли. Я услышал звон металла, а затем скрежет проворачивающегося замка. И дверь распахнулась. В лабораторию вошли, как я и предполагал по голосам, Эландиар, его жена Саркиэла, и Аэтрис.

Спрятаться было некуда, а потому я лишь спокойно стоял около одного из столов. Взгляды вошедших упали на меня. Глаза Аэтрис расширились от удивления, взгляд Эландиара отразил крайнее удовлетворение, и лишь Саркиэла осталась равнодушна к увиденному.

— Отец, что здесь делает избранный моей жертвой!? — воскликнула девушка.

— О, так это он твоя жертва. Похвальный выбор, только его кровь тебе не по зубам! Это мой старый друг, — произнес Эландиар, улыбаясь, а затем он прошел к столу с колбами, взял одну из них в руки и обратился ко мне, — смотрю, ты уже успел познакомиться с моей лабораторией, и как тебе здесь?

— Скажу лишь одно, ты — чертов ублюдок, — ответил я.

— Замолчи тварь! — прошипела Саркиэла и попыталась ударить меня по лицу, — Как ты смеешь так разговаривать с Королем объединенного королевства эльфов и людей!

Я уклонился от удара и сделал шаг назад, наткнувшись на второй стол, на котором покоился скелет. Эландиар же сделал шаг вперед и остановил разъярившуюся супругу.

— Ну, право, дорогая, не стоит обижать моего собрата по несчастью, это негостеприимно, — произнес он, а затем сделал едва уловимое движение руками.

Я инстинктивно бросился на пол, но выглядело это глупо. Целью заклинания были Аэтрис и Саркиэла. Обе они застыли без движения.

— Так-то лучше, — сказал Эландиар, удовлетворенно разглядывая проделанное.

— А запереть меня в камере — верх гостеприимства, — рассмеялся я.

— Прошу простить великодушно мне эту оплошность, мои подчиненные иногда проявляют несвойственную им волю и заботу о мелочах, — улыбнулся Эландиар, — но, видишь, как только мне доложили о твоем прибытии, я сразу же поспешил сюда. Поверь, ты мне очень дорог.

— О, в этом я не сомневаюсь. Насколько я помню, ты сам мне и отдал пророчество про нас, «выживет только один», — ответил я ему.

— Пророчество? — удивился мой враг, — Ах да, в пещере старейших. Ну, спешу тебя обрадовать, никакого пророчества не было, это лишь моя выдумка, чтобы привести тебя ко мне.

— А я думал, что хоть что-нибудь ты сделаешь честно.

— На войне все средства хороши, — ответил маг, — и по-моему, ты придерживаешься того же правила. Или напомнить тебе, как погиб один из лучших отрядов того времени — «Кровавое око»? — произнеся это, Эландиар рассмеялся.

— Я прекрасно все помню. Итак, если нет пророчества, зачем я тебе? — поинтересовался я, подойдя к стене и прислонившись к ней.

Теперь Эландиар был напротив меня, Саркиэла и Аэтрис — слева. Я надеялся прорваться через девушек и пробиться на свободу. Это могло сработать, так как тела эльфийки и ее дочери заслонили бы меня от заклинания мага. Но еще слишком рано прорываться, надо успокоить его бдительность.

— Я жаждал отомстить Натаниилу за заточение здесь! Култириар тебя побери, я двести лет ждал вашего появления! — прокричал Эландиар, а затем добавил уже спокойнее, — я готовился, проводил опыты, искал артефакты. Моя сила возросла в десятки раз, но я так и не справился с ним.

— Ты сам пришел в мой замок и привел этого ублюдочного «бога», мечтая отомстить мне и избавиться от него. Но он переиграл нас обоих. Он стравил нас, как бойцовых петухов и наблюдал со стороны за нами, — с горечью произнес маг, — я жажду отомстить. Но выход отсюда только один — убить избранного и открыть его кровью портал.

— Ваше появление тогда было издевкой. Натаниилу я проиграл, ты — исчез, — продолжал маг, — что ж, я многое осознал с тех пор, и собрал силу, способную помочь мне в моей мести. Но поверь, я не хочу убивать тебя. Однако и выбора у меня нет.

Я рассмеялся. Игры «богов» продолжались, хотя турнир закончился. Да и зачем отпускать полюбившиеся игрушки, если есть варианты стравить их между собой? Правильно, незачем. Вот Натаниил и разыграл эту партию. И даже ходы к отступлению отрезал — нам ни за что не объединиться с Эландиаром. Выживет и отомстит только один. Но смеясь над нашим положением, я не забывал, что собираюсь выжить, и сделал шаг в сторону двери, из которой появились мои гости.

— Если ты решил, что я не буду сопротивляться — ты очень сильно ошибаешься, — произнес я, сделав еще один шаг влево.

— Сопротивляться? Сопротивляйся, так даже интереснее, — улыбнулся враг, — только твои старые друзья все равно не дадут тебе сбежать.

— Ну, это мы еще посмотрим, — прошипел я, и бросился спасаться.

Вспышка заклинания угодила в стену рядом со мной, а затем я исчез в проеме двери. Впереди длинный узкий коридор, за спиной — маг. Не самый лучший расклад для побега. Но захочешь жить и не на такое решишься. Впереди несколько дверей и поворот. С разбегу врываюсь в первую же дверь и захлопываю ее за собой. Слава истинному Богу, в комнате пусто. Но и бежать некуда, комната оказалась оружейным складом. Единственный плюс того, что я попал сюда — возможность разрезать путы и вооружиться. Оборачиваюсь и закрываю дверь на защелку. Беру первый попавшийся кинжал, зажимаю коленями лезвием вверх, и начинаю резать веревку. Удобного мало, оружие то и дело заваливается, но работа спорится и вскоре путы опадают на камень.

За дверью слышу голос Эландиара, он что-то читает нараспев. Воздух в комнате ощутимо нагревается. Оглядываю комнату еще раз — щиты в углу. Хватаю один из дубовых треугольных щитов и надеваю на руку. Хватаю ближайший меч, и встаю под углом к двери. В следующий миг дверь начинает вибрировать, а в комнате уже практически невозможно находиться от жары. Пот градом течет по лицу, заливая глаза, смахиваю его рукавом лохмотьев. И из-за этого пропускаю момент, когда дверь распахивается и входит враг.

Рывок вперед и удар щитом, маг падает на стойку с оружием, а я выбегаю на свободу. Вперед по коридору и в последнюю дверь. Выход наружу! Свобода!

Натыкаюсь на Страдающего. Взмах мечом, удар срывает маска и повреждает горло воина. Фонтан крови, заливая меня. А я смотрю на его лицо. Второй раз я вижу своего друга на другой стороне, второй раз в приступе ярости убиваю его. Наклонившись к его бездыханному телу, я перекрестил Миклоша. Не знаю зачем, наверное, надеясь, что это дарует ему все же успокоение. А затем побежал дальше.

Осталось всего полпути до ворот, когда в спину ударило заклинание, опрокинув меня на землю. Я прокатился по земле, но вскочил, ощущая жжение между лопаток, и рванул дальше. Вспышка заклинания привлекла внимание Старадющих — прозвучал сигнал горна, а стражи на вратах выстрелили по мне. Одна стрела угодила в щит, вторая пролетела совсем рядом с головой.

Прыжок вперед и вот я уже на ступенях, ведущих на верхнюю часть ворот. Еще одно заклинание взорвалось совсем рядом. А один из Страдающих, охранявших ворота, тоже начал подъем наверх. Добежав до верхней площадки, я скинул щит с руки и бросил его в преследователя. Он уклонился от летящего в него щита и продолжил подъем. Но это было уже не важно — я прыгнул вниз, в леденящую воду серо-зеленого цвета. И плевать, что я не умею плавать, как-нибудь выживу, лишь бы убраться из замка.

Секунды томительного полета и удар о воду, от которого я едва не потерял сознание. А затем всепоглощающая боль. Жжение. Все тело словно в огне. Руки и ноги больше не подчиняются моей воле, а воздух покидает легкие, которые наполняются водой и вместе с тем нестерпимым жжением. Красная пелена накрыла взор. «Какая глупая, донельзя нелепая смерть» — пронеслось в голове.

— Ну, нет, так просто ты не умрешь, — прошипел Эландиар.

Я открыл глаза. Уже на берегу. Не понимая, как меня вытащили. Жжение понемногу стихало, но попытка пошевелить руками ни к чему утешительному не привела. Их сковывали металлические кандалы.

— Ну как тебе моя водица? — ухмыльнулся маг, присаживаясь рядом.

Я закашлялся и не смог ответить. Король поднялся и знаком указал Страдающим вести меня. Нам нужно было снова пройти через мост и весь двор, чтобы оказаться в замке, а Ночь уже вступала в свои права. И Эландиар заметно нервничал. Одновременно с нами к мосту подъехала белая карета. Небогато украшенная, она, тем не менее, привлекала много внимания. Уже тем, что ее по углам украшали четыре черные летучие мыши, а на дверях, которые были с обеих сторон, красовались раскрытые в зверском крике лица рогатых демонов.

Поравнявшись с нами, карета остановилась, дверь ее приоткрылась, и оттуда выглянул молодой человек. Средней длины черные волосы, резкие черты лица, стройная фигура, облаченная в белый фрак. Его можно было бы назвать красивым, если бы не пустые глаза песочного цвета. Увидев, что наши взгляды обращены на него, парень ухмыльнулся, а затем заговорил.

— Мой король, не стоит вам ходить пешком, да еще и среди обычной стражи и заключенного, — произнес он, и голос его, был таким же пустым, как и глаза, — эта земля недостойна того, чтобы ваши ноги ходили по ней, — улыбнулся парень, и картинным жестом, в полупоклоне, пригласил Эландиара в собственную карету.

— Барон Легро, рад видеть. А, стало быть, карета ваша достойна меня? — улыбнулся Эландиар.

Парень лишь пожал плечами в ответ.

— Выбор за вами, мой король.

— Что ж, я охотно составлю вам компанию, однако этот заключенный — мой особый гость сегодня, и он поедет со мной, — произнес король, приближаясь к карете.

— Ах, понимаю-понимаю, — гадко ухмыльнулся Легро и исчез в глубине кареты, освобождая проход своему королю.

Эландиар посторонился, пропуская меня вперед, а когда я ступил на подножку кареты, схватил за плечо и прошипел мне на ухо:

— Не дергайся, с Квимом Легро шутки заканчиваются однообразно, а я не хочу, чтобы ты умер раньше времени.

Я лишь ухмыльнулся в ответ и передернул плечами, стряхивая его руку. Эландиар поднялся вслед за мной в карету. В карете более не было ничего примечательного — та же бело-черная гамма обивки и минимум украшений в виде голов демонов на дверях и черных летучих мышей. Но рассматривать это не было желания. Все внимание поглощал барон Легро… и его спутница.

— О, барон, и ваша… кхм… жена здесь, — произнес Эландиар, усаживаясь удобнее и поправляя свою мантию.

— Ну, вы же знаете, мой король, моя дорогая Элоиза всегда со мной. Такую красоту нельзя держать взаперти, — улыбнулся Квим.

Черные как смоль локоны вились вокруг милого личика. Глаза цвета неба, вздернутый носик и тонкая линия губ. Баронесса Легро была воистину ангельски красива. А пышное белое платье, скрывающее естественную бледность кожи, подчеркивало эту красоту.

— Да, действительно. Еще раз скажу, что рад видеть вас, и мне приятно осознавать, что вы откликнулись на мое приглашение, — учтиво ответил Эландиар.

— Ну что вы, мой король, даже не стоило беспокоиться. Я всегда на вашей стороне, — произнес Легро, — однако, смею заметить, что мы уже пару минут как стоим у парадного входа в ваш прекраснейший замок, — и сделал картинный жест, приглашая Эландиара покинуть карету первым.

Кучер открыл дверь кареты, и король Логрейда вышел, потянув за кандалы, заставляя меня выйти за ним. Первое, что бросалось в глаза — вход в замок. Черный провал входа, пронизанный красными жилами, вьющимися из нижних углов. Такой вход наводил жуть. Но если приглядеться, можно было понять, что это всего лишь оформление обычного дерева. Безумное магическое оформление, но, несомненно, красивое. Отведя глаза от входа, я увидел, что небо из грязно-красного цвета стало ярко-алым.

— Началось, — еле слышно произнес Эландиар, и добавил уже громче, — барон Легро, поторопитесь.

Я обернулся. Легро вышел из кареты и помог спуститься своей жене. Страдающие открыли двери в замок. Эландиар пошел первый. Он так и не отпустил цепи, сковывающие мои запястья, а потому я был вынужден следовать за ним. Как только я вошел, мне открылся длинный коридор, такой же белый, как внешние стены, и точно так же пронизанный жилами красного камня. Вдоль стен стояли колонны черного цвета, но все с теми же красными жилами. Благодаря этим жилам создавалось впечатление, что замок — это живое существо, а мы проходим все глубже в его тело, пробираясь к самому сердцу. Хотя отчасти так оно и было — мы проходили вглубь замка, следуя в центральный зал, где должны были собраться все знатные люди Логрейда, которые решились ответить на зов своего короля.

Бежать здесь, в замке, было невозможно. Впереди нас шли два Страдающих. После нас — Квим Легро и Элоиза, а замыкали шествие еще четверо стражей. Потому я не делал никаких попыток побега, заранее обреченных на провал, но которые могли лишить меня и малейшей подвижности и возможности сбежать в дальнейшем. Все мое внимание поглощали гобелены, висевшие между колонн. Благо разглядеть их не составляло особого труда, так как освещение обеспечивалось свечами, расположенными на каждой колонне. Слава богу, на них были изображены не только подвиги Бесстрашного, но и события из далекого прошлого Логрейда. Первая война с орками, когда Логрейда еще как такого не существовало, а был лишь город Лирелиан, изображалась на двух гобеленах. На одном сражение с орками, как раз около стен Лирелиана. На втором где-то в лесах недалеко от города. Гобелен эпохи правления предка Квима Легро, Магараса Легро, прозванного Строителем, отображал строительство множества городов, над которыми и возвышался Магарас. Следующая пара гобеленов изображала войну с Эльфами, под предводительством Эландиара, когда были уничтожены младшие эльфийские дома. И еще множество гобеленов с изображениями деяний, как великих, так и ужасных.

Пока я рассматривал гобелены, наша процессия достигла лестницы, выполненной в стиле колонн. На верху лестницы располагались красно-золотые двери, сквозь которые доносился шум голосов. Эландиар прибавил шаг, и мне пришлось поторопиться, чтобы не волочиться, как собачка на цепочке. Страдающие распахнули перед нами двери. Я споткнулся, ошеломленный размерами и оформлением зала, открывшегося перед нами. Это было огромное помещение, выполненное в красно-бело-золотом стиле. Белые колонны, пол и куполообразный потолок золотого оттенка, пронизанные красными жилами. Около каждой колонны располагались подсвечники, и огромная люстра висела под потолком, больше в зале ничего не было — ни столов, ни скамей для гостей.

Количество приглашенных так же поражало, как и размеры зала, — их было больше сотни, и все дворяне, в пышных одеждах, пестреющих украшениями. Слуги, тоже в пестрых одеждах, сновали между знатными господами, подавая им напитки, которые тоже отражали свет свечей. Поэтому зала блестела всеми оттенками цветов и буквально ослепляла меня.

Эландиар двинулся вперед, здороваясь с одними полупоклоном, другим просто кивая. Страдающие вели меня вслед за ним. Проходя через всю эту толпу, я заметил, что среди них множество богатых, поистине знатных особ, но рядом с каждым из них ошивались люди, выглядевшие гораздо беднее. Слуги? Не похоже, ведь они не бегали за напитками, не носили детали костюма знатных особ, не сдували с них пылинки. Они вели себя так, словно вообще не понимали, где оказались и почему. Хотя, видимо так оно и было, особенно если учесть и мое положение. Еще днем меня везли сюда, неизвестно в каком качестве.

Неизвестно в каком? Аэтрис, она что-то говорила про жертву Саркиэле. Жертва. Меня везли сюда в качестве жертвы. Похоже, что они тоже жертвы. Но кому? Или чему? Ладно, дальше посмотрим.

Мы продолжали идти сквозь толпу. Люди расходились перед Бесстрашным и кланялись ему. А на меня смотрели кто со снисхождением, а кто с недоумением. Но все взгляды были устремлены в нашу сторону. Я сначала решил, что смотрели не на нас, а на барона Легро и его жену, но вскоре они затерялись среди этой безликой толпы. А взгляды все сопровождали нас с Эландиаром.

Вскоре Эландиар достиг своей цели. Трон стоял около стены, напротив входа. Это был цельный кусок металла, магией превращенный в невиданной красоты кресло. Подлокотники представляли собой человеческие черепа, а спинка была украшена огромными дьявольскими рогами и крылами. Трон висел в нескольких сантиметрах над полом. По мановению руки Эландиара, он опустился, а когда Эландиар занял полагающееся ему место, трон снова воспарил над полом. Я же так и остался стоять у подножия трона, словно лакей, ожидающий команды господина.

— Я рад видеть вас здесь, мои друзья, — произнес Эландиар, едва в зале воцарилась тишина, — рад, что вы откликнулись на мой призыв. И вы, несомненно, будете вознаграждены. Но всему свое время. А пока — пейте и танцуйте.

И грянула музыка. Мелодичный звон колоколов переплетался со стенаниями флейты, а переливы арфы сплетались со зловещим боем барабанов. Бароны и баронессы закружились в безумном танце. Многие даже танцевали со своими «жертвами».

— Ты так и не спросил меня, что же за опыты я проводил в той лаборатории, неужели тебе не интересно? — произнес Эландиар так, словно был разочарован во мне.

— Это были безумные опыты. И ты за них еще ответишь, это все, что мне нужно знать, — вызывающе ответил я.

Эландиар рассмеялся.

— Ты никогда не изменяешь свое мнение, так? Уперся в то, что знал раньше, в свою черно-белую систему оценок. Мне жаль тебя, — почти с нежностью проговорил Король, — позволь, я все же разъясню тебе.

Певцы неистово горланили героические песни, музыканты играли, словно одержимые, толпа бесновалась в танце. А я слушал о тех ужасах, что безумец творил с ними.

— Понимаешь!? Да, ты должен понимать! Теперь они — как мы. Быстрые, ловкие, сильные. Они смогут помочь мне отомстить, — кричал Эландиар. Несмотря на громкую музыку, я прекрасно слышал его и без крика, но он уже не был способен сдерживать свои эмоции. — Я отомщу этим чертовым «богам» за все, что они сотворили со мной! А мои «дети» помогут в этом. Благодаря крови твоих друзей, перелитой им, они теперь способны на это. Теперь они способны на многое.

— Вот посмотри на Легро — щеголь, высокопарный щенок, но ему есть чем гордиться. Он лучший боец во всем этом мире, — продолжал король, безумно блеснув глазами, — а все благодаря крови твоего бывшего капитана. А моя Аэтрис? Она лучший стрелок, опять же, благодаря крови вашей лучницы-прорицательницы.

— Но есть один недостаток, — устало опустив голову, произнес маг, — и как я не бился, не смог от него избавиться. Кровь «богов» поглощает их собственную. Они сгорают, даже просто живя, а использование способностей буквально испепеляет их. Но и из этого есть выход.

— Пусть прольется кроооооооовь! — дико прорычал Эландиар, перекрикивая музыку и певцов.

Безумие! Ад! На такой ад не было способно даже мое сознание. Бароны и баронессы впились в плоть своих жертв. Вампиры! Они рвали их на куски под крики ужаса и боли. А музыканты продолжали играть свой дьявольский вальс.

Я стоял в оцепенении, холод сковал меня. А Эландиар дико хохотал, выкрикивая проклятия богам. Затем он наклонился ко мне, и кровь блеснула на его губах и шее, похоже он прокусил губы в экстазе и даже не заметил этого.

— Смотри и наслаждайся! Скоро ты поможешь им выполнить свое предназначение! Умирая, ты откроешь портал в мир «богов», — прошипел враг, — наслаждайтесь дети мои! Набирайтесь сил! — снова прокричал он в толпу.

Звериный вой, от которого кровь стыла в жилах, был ему ответом. Кровь заливала лица и костюмы дворян, она разливалась по полу, а они бесновались, сражаясь за еще трепыхающиеся жертвы.

Переборов оцепенение, я бросился прочь. Я больше не мог наблюдать эту этот отвратительный пир. Я бросился влево, где заметил дверь для слуг, когда мы входили. Слева еще одна дверь. Пустая комната, если не считать нескольких столов для готовки. Оглядываю столы и нахожу нож. Хватаю его, но скованные руки не дадут возможности защищаться долго, а открыть кандалы нечем. Кончик ножа не проходит в отверстие замка. И вдруг откуда-то сбоку доносится рычание.

Бросаюсь в сторону, но в поднимающейся фигуре узнаю На`хезна. Он что-то пытается произнести, вроде бы зовет на помощь. Приближаюсь к нему. Замечаю у его ног мертвую Аэтрис. Проходя к ее трупу, похлопываю по плечу гнома, успокаивая и ободряя его. Он лишь трясет головой, словно пытается прийти в себя. Снова что-то неразборчиво бурчит, но я уже не обращаю на это внимания — в теле Аэтрис торчит стилет. Аккуратно вытаскиваю его и пытаюсь вскрыть замок. На`хезн за спиной все еще что-то шипит, затем падает на колени, похоже он ранен. Потом я помогу ему, потом. Сначала надо вскрыть замки. Две минуты мучений и кандалы падают с тихим звоном на каменный пол.

Поднимаюсь, но тут же падаю на спину, получив сильный удар в грудь. На`хезн наваливается сверху, пытаясь укусить меня. Его челюсти смыкаются рядом с моей шеей, но мне чудом удается удержать его на расстоянии. Всматриваюсь в лицо гнома — клыки его с каждой секундой удлиняются, по подбородку течет слюна, а глаза безумны. Потом замечаю укус на шее — похоже вампир достал его, и боль лишила рассудка. Еще одна попытка со стороны Фридриха укусить меня обернулась для него провалом, а для меня шансом на спасение. При рывке центр тяжести тела гнома сместился, и мне удалось скинуть его с себя. Схватив нож, я вонзил его в грудь На`хезна. Гном дернулся в конвульсиях, отбросив меня на стену. От удара на секунду в глазах помутилось, но в следующий миг я вскочил на ноги, приготовившись защищаться. Однако в комнате не было никого, кто был бы способен нанести мне вред.

На`хезн все еще дергался, умирая. Но подняться уже не мог. Тело Аэтрис же вообще рассыпалось в прах, оставив после себя лишь серый скелет да кучу одежды и оружия. Я осторожно приблизился к трупам и обыскал их. Доспехи и одежда мертвецов мне не могли пригодиться, но вот оружие очень даже помогли бы мне сбежать отсюда. В ворохе одежды Аэтрис я нашел двуручный меч, гарда которого была сделана в виде крыльев летучей мыши, в рукоять вправлены рубины, а по лезвию вились рунические символы.

— Нехорошо брать чужие вещи, особенно если это был подарок, — раздался позади голос Легро.

Я резко обернулся, принимая стойку. Внешний вид барона озадачил меня — на нем не было ни единой капли крови! Безупречный белый костюм,

— Ну что же вы так смотрите на меня, как удав на кролика. Это неприлично, — усмехнулся Квим, осматривая свою одежду он продолжил, — ах, ну да. Я всего лишь не подвержен этому кровавому безумию. Но все же вашей крови я желал бы отведать, ведь вас выбрал сам король. Кстати, как он упустил свой корм? Ну да не важно, приготовьтесь умереть.

Он нанес удар кулаком. Я же взмахнул мечом и уже приготовился к тому, что он пронзит плоть барона. Но сталь зазвенела о сталь! В руке Легро держал катар. И снова удар, теперь уже левым кулаком и в последний миг в руке Квима появился катар. Он вонзился мне под ребра, и я закричал. Рану жгло огнем даже после того, как Легро вытащил лезвие из раны, замахиваясь для очередного удара. Я оттолкнул его и ударил гардой меча, так как расстояние было слишком близким, чтобы бить лезвием. Легро отскочил, удовлетворенно осматривая нанесенную мне рану.

— Так вы оказывается один из нас, — удивился барон, — или один из них? Хотя и это не важно. Однако будет забавно…

Закончить и рассказать, что будет забавно, Квим не успел. Я нанес рассекающий удар, пытаясь развалить противника от плеча до пояса, но он легко увернулся. Тогда я ударил еще. И еще раз. Широкими ударами, не позволяющими противнику контратаковать. Однако четвертый удар Легро принял на катары, а затем сделал шаг вперед, оказываясь в опасной близости. И тогда я ударил его кулаком. В этот удар я вложил всю свою силу, и враг отлетел к столу, зацепив его телом и перелетев через него. Проход был свободен, и я бросился бежать, а сзади зазвучал голос Легро, напевающий какую-то песню.

Я бежал по коридору, не разбирая пути. Сворачивал в другие ответвления, заглядывал в комнаты. Но выхода не было. А в висках стучала лишь одна мысль. Против меня полсотни, а то и больше вампиров. У меня же нет ни доспехов, ни привычного для рук оружия. Но я хочу умереть достойно. Это должна быть смерть на поле боя, в лучах солнца и славы, а не в этом ублюдочном замке, пропитанном злом и кровью невинных. А еще, мне нужно найти способ упокоить моих друзей. Мое время умирать еще не пришло. По крайней мере, я на это надеялся.

То там, то здесь я находил трупы слуг. Кое-где ими еще питались. Но я не вмешивался. Возможно, я бы смог уничтожить вампиров по одному, пока они питались, а возможно звуки битвы привлекли бы их ко мне в таком количестве, что я не смог бы справиться. Рисковать не хотелось, а потому я проходил мимо. Совесть услужливо молчала, видимо ей тоже хотелось жить. Я усмехнулся собственным мыслям. Но затем за спиной раздался голос, который стер улыбку с моего лица. Квим Легро.

— Взгляни на Элоизу, на эту хитрую подлизу, — пел барон, — В ее глазах красивый свет, ее прекрасней в мире нет.

Он догонял меня. Об этом свидетельствовал его усиливающийся голос. А я, как назло, оказался в тупике. Отсюда вела лишь одна дверь, которую я и распахнул. И наткнулся на Элоизу Легро.

— Видишь ты ее глаза? В них голубые небеса, Солнца лучик в волосах и улыбка на губах, — продолжал петь Квим.

Судя по голосу, он уже был в нескольких метрах от комнаты, где я настолько неудачно попытался скрыться. Однако Элоиза стояла, ничего не предпринимая, словно была уверена, что я не причиню ей вреда. А когда я приблизился к ней и приставил меч к горлу, она лишь улыбнулась.

— Я выведу вас отсюда, — прошептала она.

И в этот момент в комнату вошел Квим Легро. На секунду он словно замешкался, а потом отступил в сторону, освобождая проход.

— Ты взгляни на Элоизу, на эту хитрую подлизу, ее красивей нет на свете… она сплела свои тугие сети… — эти слова Легро напевал, пока я выходил из комнаты, прикрываясь телом Элоизы.

Я прошел уже несколько метров от входа комнаты, когда баронесса Легро вдруг развернулась ко мне. Она взглянула мне в глаза. И я увидел там небо и землю, огонь и воду, жизнь и смерть. А затем почувствовал, как сталь пронзает мои легкие.

Маленький нож она прятала в рукавах своего белоснежного платья, но поражение мне нанес не он. Я поверил ее словам, не ожидая, что такая красивая девушка может обмануть. И все же, в последнем порыве я нанес удар мечом, отсекая ей голову. Элоиза Легро падала с перерезанным горлом, пачкая кровью свое ангельское одеяние и лицо. А около дверей комнаты, где я ее увидел, падал на колени Квим Легро. Его глаза покидали последние капли жизни.

В своей второй, темной жизни, Легро был не только лучшим бойцом, но и искусным магом. Он вложил свои жизненные силы в куклу, которую создал сам. Она поддерживала его жизнь, позволяя так же избежать проклятья. А он любил ее, как живого человека. И вот она умирала, и он умирал вместе с ней. В последний раз в их глазах вспыхнула жизнь, и они потянули руки друг к другу. Но им не хватало сил, преодолеть расстояние, отделявшее их. И они умирали, так и не коснувшись друг друга в последний раз. На прощание Квим Легро смог выдохнуть:

— Ее красивей нет на свете… она сплела свои тугие сети…

Затем жизнь покинула их тела, а я медленно оседал вдоль стены, не в силах вдохнуть живительный воздух. Легкие налились огнем. Сердце жгло раскаленными углями. Казалось, что в груди у меня поселился дракон и выжигает себе место.

Но в следующую секунду все прекратилось, и легкие наполнились воздухом. Я поднялся и, пошатываясь, побрел на поиски выхода. Или своей смерти.

Размытое белое пятно возникло впереди по коридору и двинулось в мою сторону. Существо приближалось осторожно, словно ожидая удара. Хотя, после того, что произошло здесь, я бы очень удивился, встретив того, кто не ожидает клинок под ребро.

— Ричард, ну ты и дурак, — раздался знакомый голос.

— Ты? — только и смог прошептать я.

— Я это. Я, — произнесла Фрида и приблизилась ко мне.

— Давай по старой дружбе — безболезненно, — отреагировал я на ее приближение.

— Чего? Придурок, блин, — разозлилась она, — вот сейчас брошу тебя, будешь знать.

Я оседал на каменный пол, не в силах дальше сдерживаться. Тело, служившее мне почти два десятка лет верой и правдой, ныне отказывалось повиноваться. Да и чему повиноваться? Тьма закралась в мысли, стальными тисками сдавила разум, и медленно продвигалась к сердцу. Огонь моей жизни угасал.

— Эй, ты куда?! Ну уж нет, умереть я тебе не дам, — произнесла Фрида, и это было последнее, что я услышал и увидел.

Темнота застилала взор, тишина давила на слух. Но скоро я смог различить в этой тишине шум дождя, шелест ветра в листве и траве, чириканье птиц. Шум нарастал с каждой секундой. А перед глазами теперь проносились красивые картины той, прошлой, жизни, теперь уже невообразимо далекой, словно и не со мной это было. Я наслаждался этими мгновениями, но их прервали самым жестоким образом. Сначала вернулись тьма и тишина, а затем, рывком, я вернулся в свое тело. Это было похоже на погружение в ледяную воду, с последующим выныриванием, когда воздух и свет причиняют дикую боль. Зато прочистились мысли. И, собственно, большая часть меня возмущалась отнятыми мгновениями спокойного созерцания. Но Фрида не давала покоя. Она суетилась вокруг моей бренной оболочки, перевязывая раны, и что-то мне рассказывала. Похоже, она даже не заметила, что я отключался.

— Теперь ты понимаешь, что ничего не изменилось, мы ждали тебя, и теперь готовы отомстить, — говорила Фрида, — а еще, мы с Жаном хорошие актеры, раз даже ты поверил.

— После того, что происходило вокруг, поверишь и в то, что собственная тень готова тебя предать, а уж про людей и говорить нечего, — извиняющимся тоном произнес я.

— Какая мелодрама, — вдруг раздался за спиной Фриды властный голос полный ядовитой насмешки, — друзья остались верны своей дружбе и строят заговоры против тирана и убийцы.

Эландиар рассмеялся. Фрида попыталась воспользоваться этим и, вытянув из ножен кинжал, напала на короля. Легким щелчком пальцев «избранник богов» обездвижил ее. Затем неразборчиво пробормотал какое-то слово, и наши тела взмыли в воздух.

— Надеюсь, вы не против присоединиться к остальным в общей зале? — усмехаясь, произнес король.

Влекомые магией, мы следовали за Эландиаром, в зал, где он устроил кровавую бойню. Туда, где нас ждали десятки вампиров. Туда, где ждала смерть. А король был весел и рассказывал истории.

— И вот, эта тупая скотина уставилась на меня, словно не понимая, что его жизнь закончена. Он валялся, запутавшись в собственных кишках, истекая кровью, и не верил, что умирает! Они тупы даже для того, чтобы осознать свою смерть! — рассказывал Эландиар об убийстве предводителя орков — Гезмера Черноухого, — и знаешь, я мечтаю увидеть точно такой же взгляд из глаз Властителя! Я жажду видеть, как он захлебнется своей кровью!

Я хотел ухмыльнуться и ответить ему, что желаю видеть то же самое в главной роли с Властителем и с ним, однако ни один мускул не дрогнул, а воздух не вышел из легких сверх нужного для дыхания. Проклятая магия сковала тело, позволяя лишь дышать.

Эландиар продолжал рассказывать о том, как убил всю свою команду, как выплескивал свою ненависть на орках, о своих экспериментах, и, конечно же, о своей великой мести, которая скоро свершится. Он веселился словно малое дитя, распаляясь от собственных слов все больше и больше.

Я пытался запомнить о нем все, чтобы использовать против него же и чтобы не стать таким как он. Однако вскоре все его слова стали ускользать, ибо все внимание стала занимать ужасающая вонь. Запах горелой плоти. Долгое время мы не понимали, откуда он взялся, а спросить не было возможности. Однако вскоре этот вопрос отпал сам собой.

Мы вошли в парадный зал. Кровавая оргия, произошедшая в нем, уступила место еще одному ужасающему зрелищу — пожару. Кто-то опрокинул свечу с колонны и одежды жертв — кровавой ночи и опытов «короля» — вспыхнули. Одни были уже мертвы и лишь их плоть, сгорая, источала вонь, другие метались живыми факелами и применяли свои способности в магии, чтобы сбить огонь, однако уже через секунды рассыпались пеплом.

Стены замка потряс дикий вой, плач, крик отчаяния, перекрывший стенания умирающих аристократов Логрейда. За считаные минуты Эландиар потерял свою армию, которую готовил несколько столетий, от досадной неожиданной мелочи. В этот крик он вложил всю свою ненависть, все отчаяние и всю силу — и стены замка не выдержали. Потолок и колонны обрушились, погребая нас под своими обломками.