Глава 7. Утро в "Двенадцати дубах"

Утром Найджел тяжело выбрался на кухню «Двенадцати дубов» (хорошо еще, что Линдариэль уже куда-то ушел, спят-то эльфы чутко, а значит, беспокойный сосед мигом его разбудит). Вчерашняя вечеринка была весьма интеллигентной, то бишь, без попоек, но музыки и танцев было много — ноги и голова, надо полагать, гудели у всех.

Возле кухонного столика обнаружилась хозяйка со стаканом молока в одной руке и небольшим бутербродиком в другой — в прежней жизни тело не всегда могло выдержать любимые продукты, но сейчас Нат, похоже, отрывалась сполна. Она весело улыбнулась, облизнув губы, и кивнула магу на свободный стул; особых приглашений не требовалось, так что Найджел сел.

— Сам-то жениться не думаешь? — поинтересовалась мадам у старого друга.

— И тебе доброе утро, — скривился колдун.

Старый друг семьи и побратим Джерарда, он был напарником Наталии еще в годы их общего стажерства, хотя и был старше ее, но неожиданно именно их пара «оперативник-координатор» оказалась идеальной, так что мало-помалу молодые люди стали относится друг к другу как брат и сестра. Найджел был веселый и отходчивый всегда, но насмешек не терпел, равно как и издевательств над собой, спуская подобное только Нати с Джерри.

Это и было одной из причин, по которой колдун не стал жаловаться на юных сорванцов, решивших испытать, сильна его магия или нет — натянутая почти над полом веревочка едва не стала коварной растяжкой, ведь «мина» к ней все же крепилась в виде довольно увесистого ведра воды на голову. Старые трюки самые действенные.

Маг все-таки помылся традиционным способом, вовремя учуяв капкан и слегка пройдясь ремнем по «нижним полушариям мозга» Джима и Сержа на правах любимого и любящего дядюшки.

Не то, чтобы Найджел был женоненавистником или ветряным повесой, просто он искал женщину, по характеру напоминающую именно Наталию, так как полностью разделял точку зрения Джерарда о том, что она из числа тех, кому не нужно быть красивыми чтобы оставаться королевой. К вящему огорчению колдуна, таких было крайне мало, что его не особенно устраивало. Хорошо, что живут маги очень долго.

— Ты какая-то напряженная с утра, — заметил он, — голова болит?

— Есть немного, но не по физической причине, — хмуро ответила хозяйка. — Я перестала волноваться только за Машку, уж ее-то Хидео в обиду не даст, я его хорошо знаю…

Найджел захохотал:

— Твои пацаны сами кого хочешь обидеть могут, так что лучше успокойся.

— Я — мать, — с достоинством подняла голову подполковник.

Да, в прежней жизни она прекрасно заботилась о приемных детях, умея их и поощрить, и поругать, и выслушать, и пожалеть… но родные дети все-таки немного иное дело, их начинаешь видеть с первых дней жизни, а потому и любишь сильно, и гордишься безмерно, и страшно делается до судорог. Сейчас, не обманывая себя, Ната четко могла сказать одно: ее беспокоила Аланна.

Младшая девочка сильно напоминала саму Наталию в нежном возрасте, хотя внешне они не были похожи (все дети, по большому счету, пошли в Джерри, только Аланна унаследовала фигуру бабушки и ее небольшой рост). Нату начинало беспокоить, что застенчивость дочери отчего-то не проходит, что та считает себя бездарной и несколько комплексует от того, что старшие браться и сестры, как родные, так и приемные, талантливее ее. Ненавидеть или завидовать их семейный ангелочек не умела по определению, радуясь за всех.

Кроме всего прочего, Артемида не смогла исправить все, пусть даже чуть вмешалась на генном уровне, и «подарочком» Аланне от матери стал небольшой дефект вегетативной нервной системы, вызвавший гипотоническую дистонию — для эмпата это не самая приятная вещь в мире, хотя чувствительность усиливает.

Маша, конечно, тоже эмпат, но она более сильна в плане здоровья, и вот дар на том же уровне, что и у Наталии — Аланна в этом плане сильнее.

— О дочери думаешь? — угадал ее мысли Найджел.

Колдун мог бы быть менталистом, но подслушивать терпеть не мог.

Нат молча склонила голову в знак согласия, затем ответила:

— Все родители из-за детей с ума сходят, это закон жизни.

— Тебя годы совершенно не изменили, — мягко улыбнулся Найджел, — и это прекрасно. Всегда будь такой.

На кухню спустился Джерард, тоже решивший, что торчать в столовой, когда половина особняка еще спит, это слишком. По дороге оперативник учинил налет на рефрижератор, захватив шоколадные меренги, и затарился парой чашек крепкого кофе.

— Так и знал, что уже не спишь, — хозяин поставил вторую чашку перед Найджелом.

За спиной у мужчин чуть звякнуло — это опустилась в мойку тарелка и стакан из-под молока (да, есть, конечно, роботы-домработники, но рожденные в ХХ веке и до него руками работать умеют). Домыв посуду и поставив ее на полочку-сушилку в шкафу, Наталия вернулась за стол.

— Помню те времена, когда наша бригада и не разлучалась вовсе, — мечтательно сказала она, — столько воды утекло…

Самые главные мужчины ее жизни тотчас заулыбались.

Вне всякого сомнения, любовь — истинное волшебство, но не менее прекрасным волшебством является дружба, и далеко не каждый заслуживает два этих великих дара.

Да, как писали когда-то классики, жизнь дает три радости: друга, работу и любовь. Джерри с женой невероятно повезло, у них было все, Найджел жил без любви, но тогда радостей становилось на одну меньше, а их всего три… впрочем, оплакивать свою жизнь колдун был не намерен, его неисправимый оптимизм с годами становился только сильнее. Чем дольше живешь, тем сильнее влюбляешься в саму жизнь, это неоспоримая истина.

— Ох, ребят, и хорошо же у вас тут! — вслух подумал он.

Муж и жена засмеялись.

Сверху раздался шум, чьи-то торопливые, почти перешедшие в бег, шаги, затем дом мгновенно ожил:

— Мам! Пап!

— Гав-гав-гав!

Начинался новый день в нежно любимом дурдоме.