Глава 4

План Алевтины был принят, девушка дала вампиру понять, что придет к нему на свидание… и наступило самое мучительное. Хорошее платье она с собой взяла, в ближайшем же магазине «Миловица» (белорусское название Венеры) тоже удалось шустро экипироваться, но втиснуться в проклятую грацию было пыткой всегда. «Как только в корсетах ходили?», — терялась в догадках Аля, стараясь вдохнуть поглубже.

Трижды проклятые колготки треснули мгновенно, пришлось, ругаясь на чем свет стоит, натягивать дрянные чулки, резинки которых, естественно, начинали ползти вниз, казалось, еще до начала надевания. Проклятье! Но красота требует жертв, равно как и работа, да и скромное платье-миди в серо-синюю мелкую клетку шло ей прост бесподобно, равно как модельные туфли. Крупные локоны пришлось удержать с помощью сколотых на затылке верхних прядей, которые удерживала очень красивая заколка с рисунком из маленьких ленточек — вышивка изображала синие цветы на черном фоне. Затем минут двадцать ушло на легкий макияж — умело и умеренно накрашенное лицо всегда делало моложе и красивее, об этом следует помнить всегда, равно как то, что утром освежает персиковая помада, а вечером — коралловая.

Вздохнув, Аля взяла синюю сумочку — местное изделие, чистый лен — и вышла из номера. Фарсы она ненавидела, поэтому приказала себе думать о Быстрицкой. Прямая спина, гордо задранный подбородок, и примадонна летящей походкой проследовала к такси.

Ярош торчал у кафешки незаметно позевывая: он скучал. Учуял он Ловца раньше, чем увидел, а потому злорадно наблюдал, как неуклюжая корова вылезает с заднего сидения такси стараясь не потерять сумочку. Еще и на каблуки встала, с ее-то весом!

Но тут вампир присмотрелся и забыл, как дышать.

Да, каблуки были, классические овальные туфельки были явно на каблуке сантиметров в семь, но шла девушка легко, словно была босиком, а по изяществу обуви сроду не подумаешь, что размер сороковой. И без того высокая, она была теперь с него ростом, а ноги оказались такими длинными и стройными, что любой голову потеряет. Изящные аристократические руки, пусть и крупные, но красивые и с безупречным маникюром, были открыты, маленький рукавчик закрывал только плечи в соответствии с классическим этикетом.

Стоило взглянуть в лицо, как Ярош опять проглотил отлепленный было от гортани язык — белоснежная кожа, огромные глаза в оправе пушистых ресниц, пухлые чувственные губы… и это — мымра?! Вампир остро почувствовал себя идиотом, чего с ним не случалось с самой юности, прошедшей лет сто тому назад. «Идиот, — ругнул он себя, — на косметику купился?!». Да уж, но косметику все же надо на что-то нанести, бабу Ягу в Снегурочку особенно не превратишь, а она, если бы была брюнеткой, была бы вылитой Белоснежкой, хотя и русые в золото кудри очень неплохи. Сейчас Ловец казалась восхитительной женщиной.

— Аншанте, — с придыханием выдал Ярош.

— Салют, мальчик, — выдернула взятую для поцелуя ручку Аля, — без рук, пожалуйста, я не сказала «да», милорд.

— Вы не сказали «нет», — пустил в ход свои чары красавец.

Аля фыркнула, но не презрительно, а, пожалуй, заинтересовано.

На самом деле, девушка была жутко раздражена: проклятые подвязки на резинке все-таки сдохли, и она почти физически чувствовала, как чертовы чулки ползут вниз (не говоря уже о том, что на капрон у Али была аллергия, а значит, не миновать сухих пятен, от которых с трудом помогает только салициловая мазь или любимый крем для вымени «Зорька», которого в багаже нет). Одним словом, нынешнее задание — один сплошной ущерб, моральный и материальный.

Недовольство с физиономии она сумела убрать просто бешеным усилием воли, втихомолку радуясь, что вампиры, сколь бы сильными телепатами они не были, не способны «читать» Ловцов. Теперь главное повесить ему лапшу на уши и заманить куда надо; хмурое небо тоже несколько раздражало, ведь, стоит только пойти дождю, как тю-тю тщательно наводимый марафет, ибо в дамскую сумочку зонт не влез. Леший побери этот имидж!

Если бы не пришлось куклой рядиться, были бы на ней любимые брюки и позорная, зато непромокаемая куртка, плюс настолько удобные сапоги, что в них даже она запросто кросс даст, спортивным шагом по пересеченной местности. Ладно, надо успокоиться и делать свое дело.

В кафешке засуетились официанты, мошенник-вампир явно договорился обо всем заранее. Алевтина приготовилась наблюдать спектакль.

Ярош пришел в себя быстро — то, что Ловец оказалась при ближайшем рассмотрении вовсе не такой уж и мымрой, не отменяло того, что ее нужно убрать с дороги. Все же прожженный соблазнительно не дает волю эмоциям, а тем более тем, что вырвались невольно и значения для него не имеют. Сейчас нужно потрясти ее, при чем сделать это непринужденно-изящно, но девицам многого и не надо, немного музыки «для нижней чакры» — и она будет его.

Заиграла заказанная им песенка «Золотого кольца»:

— Виновата ли я,

Виновата ли я,

Виновата ли я

Что люблю?

Виновата ли я,

Что мой голос дрожал

Когда пела я песни ему?

Аля едва сдержала усмешку: ловок, шельма, хотя на нее подобные приемчики не действовали совершенно, хотя музыку любит с детства и песен знает на память штук двести (правда, все советские, потому что в современных ни ума, ни сердца, а те очень красивы). Интересно, что еще изобретет этот вампир.

— Счет раздельно, — предупредила она официанта.

Вот так, сразу поставить нахала на место, чтобы понял, что расплачиваться натурой она точно не намерена.

— Целовал-миловал,

Целовал-миловал,

Говорил, что я буду его,

А я верила все

И как роза цвела,

Потому что любила его…

Вот этого он точно не добьется. Правы народные песни, уж если что неприятного и случается, то «виновата сама, виновата во всем, еще хочешь себя оправдать». Пусть эмоции и зашкаливают, но разум для того и дан, чтобы понять, нужно ли тебе это. Попавшиеся в ловушку Ловцы именно таким образом и отказались от дара, но ничего не приобрели, а только все потеряли — теперь они никто, цель жизни от них ускользнула, а ждать у моря погоды можно всю жизнь.

Но трижды чертовы чулки попросту убивают! Она слиняла в дамскую комнату, в сердцах содрала с себя проклятую дрянь и швырнула их в мусорное ведро, после чего вернулась за столик. Вампир протянул руку, приглашая на танец.

«Осел думает, что я не умею, — мысленно презрительно фыркнула девушка, — там удивим его».

Рука легла на плечо, вторую сжал кавалер, заиграла чудесная гитарная мелодия, с первых же тактов можно было опознать Никитиных:

— Каждый выбирает для себя

Женщину, религию, дорогу,

Дьяволу служить или пророку —

Каждый выбирает для себя…

«Вот именно, а мне повезло». Аля не лгала себе, выбор она сделала еще в годы такой далекой теперь юности, с пути не свернула, а хорошо ли, плохо ли она по нему идет — целиком и полностью ее дело. Эрик всецело уважал ее точку зрения, подружки поддерживали, а на остальное общество (тем более, на ее умственно недоразвитую часть) Алевтина чихать хотела.

Похоже, партнер увлекся произведением на нее впечатления, аж зрачки алым отливают как у сиамской кошки… пусть потешит свое самолюбие.

Ярош, надо заметить, себя самого просто не узнал, подобные ощущения он уже испытывал, но давным-давно, прошел, наверное, уже целый век с тех пор, как вампир чувствовал себя живым. Дело было не в том, что он любил подобные игры и сражал девиц образом джентльмена в классическом костюме и с соответствующими изящными манерами, нет, игры только развлекали, внося разнообразие в досуг. Просто непонятно почему он сейчас словно летал, и виной тому были не музыка и танец, виной тому был тихий, быстрый стук сердца танцующей (и превосходно, вот неожиданность!) с ним девушки. В чем же дело?

Да, выяснилось, что у нее неплохая фигура, красивые ноги, а причиной неуклюжести при выходе из машины послужила их длина и высокий каблук; да, у нее оказалось довольно красивое лицо и красивые руки, но она совершенно обыкновенная. Она даже немолода, но еще и далеко не стара, и понятие «зрелая красота», пусть и очень своеобразная, и уж точно не броская (хотя и яркая получилась внешность) — словом, понятие «красота, заметная только близко» вполне к ней применимо. Ярош поймал себя на том, что одно чувство тут определенно есть — удивление. Неужели люди не так уж и примитивны?

Со всеми людьми не так уж и понятно, но она уж точно не примитивна и не одноклеточна, в глазах виден ум, в манерах — воспитание, а в ядовитых высказывания заметна образованность. Еще она смелая, но далеко не безрассудная — тут-то он точно не нападет.

«Ничего, я и не таких привораживал, добыча моя, ты не станешь исключением»

Отвлекшись, он и не заметил, как в соседнем дворе появились сразу три Ликвидатора…