Глава 1

Аметис несколько пораженно смотрела на предоставленную Дуэйном одежду, что предстояло носить в том измерении, куда она собиралась проникнуть. Разумеется, ни она, ни Тайра не стыдились своих идеальных или почти идеальных тел, но наряды все же были какими-то варварскими, потому что оставляли большую часть тела ничем не прикрытыми. Странная логика для мира, где жарко далеко не везде, а женщины (Дуэйн успел рассказать) гордятся своими равными с мужчинами правами.

— Поистине удивительно! — воскликнула Тайра. — Эти женщины требуют уважать их, но при том не уважают себя сами! Безвкусные наряды, ужасные волосы, совершенно не соответствующий этикету облик — на что они рассчитывают?

— В то время, что я еще был дома, — заметил Дуэйн, — женщины были другими: умели себя вести, умели себя подать, были прекрасно образованы и эрудированы… боюсь, это мир-деградант, — заключил он.

Аметис все еще молчала.

Королева всегда доверяла данным разведки (особенно если за подлинность их отвечал сам Дуэйн), но ей казалось просто диким, что люди могут вести себя так, как не одобряет мораль их собственного общества, ведь признак цивилизации есть воспитание. Этот мир переплюнул все предшествующие — в нем было разрешено все. Действительно все. Неудивительно, что его жители столь похожи на разумных амеб с оловянными глазами: им приелось уже все. Кто бы что ни говорил, но некоторые запреты, вроде запрета убийства, кражи либо соблазнения чужой невесты должны быть во всех мирах, иначе цивилизация попросту уничтожит сама себя, а общество буквально взорвет себя изнутри.

Особенно важно, чтобы женщины и правда были равны мужчинам, но при этом не менялись с ними ролями и не подделывали одну модель поведения другой, что, по словам Дуэйна, ему и самому внове. По его же словам, он покидал мир, в котором не имело значения, какого ты пола и возраста, потому что любой человек, имеющий знания и навыки, получал ровно то, что он заслужил, пусть и не частичкой больше. Теперь несчастный лорд попросту не узнавал некогда любимый город, и дело было не только в грязи на улицах или ветхости старых построек, люди его стали злы хуже бродячих хищников, дети стали балованными, поскольку росли во вседозволенности, а у большей части населения и вовсе угас разум. Дуэйну это причиняло мучительную боль, о чем и королева, и Тайра уже знали.

Увы, Аметис приходилось соблюдать ряд правил, главным из которых был основополагающий постулат, гласивший: "Ни в одном мире ни во что нельзя вмешиваться". Исключение делалось только при непосредственной угрозе уничтожения того или иного мира, но, конечно же, очень редко и при поддержке самого этого мира, когда в бой вступало так называемое "сердце мира" — чаще всего это был человек. Что будет в данном случае пророчица Тайра пока что увидела только частично, и ничего конкретного, кроме рифмованных строк, у королевы и ее друзей на руках не было.

Да, некоторые вопросы морали и этики неизменны с древних времен, а потому начинает иметь значение первый закон Этер-Мима, гласящий, что монарх не имеет права на чувства. Несмотря на свой ум, Аметис Прекрасная часто нарушала его в юности, и, возможно, его предстоит нарушить и сейчас.

"Это еще и ради Дуэйна", — уговаривала она себя.

— Ваше величество, — негромко напомнил о себе телохранитель.

Аметис вздохнула:

— Без глубокого изучения культуры мы, боюсь, ничего не поймем… придется затратить больше времени, чем обычно.

Как бы там ни было, любая подобная вылазка длилась от силы неделю по времени Этер-Мима, а вот в измерении пребывания на тот момент могло пройти сколько угодно лет, благо магия это позволяла. Да, королева может жить вечно и прожить множество жизней, и ей никогда это не надоест, как не надоест подобное времяпрепровождение ее верной свите. Очень часто после их возвращения менестрели получали новые песни, часть которых королева и ее спутники привозили их тех миров, а часть складывали сами, причем в последней были факты о мирах, и все это становилось частью культуры самого королевства. Неудивительно, что Аметис предавала столько значения чужой культуре, ведь незнающий ее человек сразу должен бросится в глаза как пришелец.

Королева всплеснула руками, вызывая Зеркало Демиурга — придумывая собственные заклинания, она часто учитывала ошибки предшественников, а потому придумала, как пропускать через Зеркало силу окружающей среды, используя само заклинание как линзу и ставя его на замкнутое воспроизведение, так то почти не отнимало магических сил, а изображение становилось только четче. Сейчас же нужен был еще и звук, ведь предстояло наблюдать этот мир как живую картину, чтобы попытаться понять его и сделать определенные выводы по культуре.

Все трое смотрели сейчас на сцену какого-то полутемного помещения, а точнее, на женщину с гитарой в руках — длинные волосы, приятное умело накрашенное лицо, опрятная одежда. Пусть она была уже немолода, но производила не отталкивающее впечатление, а скорее даже вызывала симпатию. Она пела о том, как мечтает отправится в путь, чтобы ее оставило и не смогло догнать прошлое, но что-то ей в том мешает, будто не хватает на то храбрости. Королеву неожиданно тронула эта странная, но, несомненно, красивая песня.

Да, культура в этом мире была неповторимая, но, похоже, и она уже менялась или исчезала, отчего стало горько. Нельзя позволить такой цивилизации уничтожить себя.

Пророчество было неслучайным.

Нужно искать сердце того мира.

— Тайра, взгляни в будущее, — попросила Аметис.

Наперсница покачала головой:

— Не могу, ваше величество, что-то не пускает. Утром я гадала на песнях менестреля, и выпало вот что.

Она показала своей королеве маленький свиток с текстом, развернув который правительница Этер-Мима прочла следующее:

«Это как шерстинки на ковре считать —

После миллиона сбился ты опять,

Это как пытаться отыскать звезду —

Все хожу по лесу, никак я не найду,

Это лучик солнца в банке заключить —

Как бы не хотелось, не осуществить,

Это словно ветер попытались в плен

Взять, но невозможно это же совсем...

Точно так удачу мне в руки не дадут,

Лишь дороги снова лентами сплетут;

Точно так любовь нам не подарят, но

Встретишь на пути ее, если суждено».

Когда при простом гадании-жребии пророчице выпадала подобная бессмыслица, это могло означать только одно: судьба еще не определена, и потому дороги мироздания не знают, куда им свернуть. Редко, очень редко такое положение вещей было нормальным, тогда объявлялось время выбора, а значит, смотреть в будущее абсолютно бесполезно, оно будет зависеть целиком и полностью от поступков. В этот раз, похоже, время выбора зависело и от их поступком тоже.

Аметис слегка нахмурила свои безупречные брови — не ожидала она, что переломный момент наступит так скоро, ведь еще в начале ее правления он уже был, пусть и для другого мира, а тут должен произойти вновь. Однако королевская пророчица, самая лучшая среди себе подобных, врать не станет.

Странным образом это заставило Аметис перестать колебаться.

— Мы понаблюдаем за этим миром до конца недели, а затем отправимся туда, — решила она, — одновременно изучим летописи и постараемся понять сходство и различие науки. Дуэйн, остальное расскажешь нам ты — ты будешь направлять нас.

Телохранитель молча склонился перед правительницей своего нового дома, ставшего почти родным за эти долгие годы. Сейчас его беспокоили противоречия, но работа есть работа, на время нее следует забыть обо всем прочем, даже о том, что ни один человек не может жить в двух мирах одновременно, и, в связи с этим, ему тоже предстоит выбор.

Потерять свою королеву он не мог.

Аметис вплела в Зеркало заклинание поиска ключевых моментов и повернулась к верным вассалам:

— на ночь нам следует выпить настой Ясного Цветка, пусть грезы дадут те ответы, что могут хранить.

Настой Ясного Цветка действительно давал сны-подсказки, но только в Этер-Миме, и в момент видения сон не запоминался, он лишь откладывался в глубинной памяти, чтобы в иных мирах сниться снова и снова, лишь тогда открывая свою тайну. К подобным советам прибегали редко, но сейчас это лишним точно не будет.

Даже если никто не готов к переменам, они все равно произойдут.