4

— И-эх! — Кира села на постели, буквально подскочив от визжащего звука звонка, который использовали как побудку для любящих проспать студентов. — Ну, хоть пару часов ухом придавила, и то отлично.

Из душевой доносилось приглушённое мурлыканье, Алсия пыталась проснуться при помощи бульварных песенок, которые совершенно нечаянно подслушала вчера под дверями закрытой аудитории.

— Да здравствует народное творчество! — алхимичка излучала жизнерадостность, улыбнувшись во весь рот. — Поистине эти теоретики что-то да значат.

— С чего такие выводы? — Кирсана аккуратно потянулась, с тоской бросая взгляд на подушку. Ещё пара-тройка часов под одеялом точно стала бы счастьем.

— Они заложили в слезливый романсик о несчастной брошенной девице тонизирующее заклинание. Вчера два часа сидела под дверями. Съёжившись и скукожившись, но записала полностью, а заодно и выучила. Экс-с-спериментаторы!

Последнее слово прозвучало с явным восхищением и толикой зависти. Маги-теоретики, которых в академии насчитывались единицы, частенько выдавали на-гора оригинальные, а главное полезные открытия. Диагностическое плетение для определения причины смерти тоже было их творчеством, неожиданно созданным из-за занозы, посаженной на очень неудобное место. Ну вот такой вдохновляющий момент!

— Давай, — и в руки Кире полетел изрядно мятый листок.

После четвёртого повторения, лишь только удалось поймать ритм песнопения, и впрямь стало лучше, хотя голова продолжала оставаться, пусть и отдалённо, туманной.

— Не забыть бы, — пробурчала Кирсана, возвращая записку соседке.

Та уже вовсю заплетала волосы потуже — преподаватель алхимии и лечебных снадобий не терпел малейшей распущенности.

— Сейчас завтрак, потом дивная контрольная работа по сонным зельям, — на кровать полетели тетрадки с записями, а также крошечные листочки-шпаргалки.

Пусть магистр Зайритан Наушвар обладал помимо дивного нюха еще и потрясающей внимательностью, но временами уходил в какие-то свои раздумья и не обращал внимания на списывание. Правда, если обращал, то давал ещё пару билетов, сажал прямо перед собой и дотошно придирался к каждому ингредиенту, выспрашивая его свойства и особенности.

— С подопытными кроликами или без них? — невинно переспросила Кира, в свою очередь выныривая из душевой и торопливо закручивая в узел волосы.

— Сначала теория, а потом практика в тюрьме, — алхимичка поморщилась. — По договору с городской стражей воры-грабители-разбойники поступают в наше полное распоряжение. Если честно, то это жутко — ведь невозможно угадать, что нахимичат в лабораториях студенты-недоучки. И не пить нельзя — сразу под плети отправляют. Наказание то ещё…

Преступность в городе вовсе не цвела пышным цветом и воры-грабители-убийцы и впрямь побаивались тюрьмы. Если раньше они чувствовали себя там как дома, ну разве что кормят похуже, но за звонкую монету, извлекаемую из подошвы, каблука или пояса можно было раздобыть что угодно. Почти, что угодно.

Но!

Начальник тюрьмы гаденько усмехнулся, когда на городском празднике один из подручных воровского короля мастерски срезал у него кошелёк и во всеуслышание зачитал новый приказ. Новый, потому как подобное не практиковалось ни в одном городе, даже столица обращалась со своими преступниками куда мягче — пытки или мгновенная смерть. Даже костёр не растягивался так надолго.

Суть его состояла в следующем — все виновные, отбывающие наказание в стенах мрачной крепости, стоящей на отшибе и, словно в насмешку, окружённой грядками с весёленькими цветочками, отныне помимо заключения обязаны были служить подопытными кроликами для студентов магической академии. Белыми мышками для алхимиков, артефактников, аптекарей и целителей. Вроде бы такие мирные специальности, направленные на защиту здоровья и благополучия горожан и прочих жителей государства и, одновременно, сумасшедшее опасные, поскольку преступники дураками не являлись и прекрасно понимали, чем грозит встреча с недоучками.

В общем, или пожизненное заключение в каменном мешке, размером метр на два, или десять лет в качестве жертв для студентов. Впрочем, яды и противоядия проверяли только на тех, кто был приговорён к смерти, а остальное можно было попытаться пережить. Переживших подобное наказание насчитывалось немало, но возвращаться в тюрьму и снова видеть сосредоточенные лица учащихся, пытающихся точно отмерить некое неизвестное лекарство, или целительствующих всякие раны и прочие болячки, вплоть до неприличных, никто не желал. Либо возвращались к праведной, отчасти, жизни, либо совершенствовались в преступном ремесле, заставляя совершенствоваться и соответствующие службы городской стражи, ведающие следствием и дознанием.

Мэрия его поддержала, утвердив поправку к Закону, и в городе воцарился относительный порядок.

Тем не менее, поджоги, драки с поножовщиной или без неё, особенно в тавернах по пьяни, всё же случались. Пострадавшие поступали в распоряжение дежурных целителей в городской лечебнице, если были не в состоянии добраться до дома.

Временами на ярмарках приворовывали карманники, но тут стоило держать ухо востро, а руку на кошеле. Сам виноват, если не следишь за своим добром. Но редко… редко.

— И много у вас подопытных? — настала очередь морщиться будущей целительнице. Через пару месяцев и до неё дойдёт очередь дежурств в городской тюрьме.

Но, одно дело лечить стражников, приболевших по случаю, и совсем другое — неизвестный и опасный сброд, как частенько называли заключённых добропорядочные горожане.

— С пару десятков, — пожала плечами Алсия. — Не считала. Привели и привели, и ладно. Я даже их лица не запоминаю.

Кира невольно поёжилась, представив, как этот незапомнившийся тип встречает в тихом месте незадачливого алхимика-экспериментатора, припирает его далеко не к тёплой стенке и отводит душеньку… Бр-р-р…

— Ох, у нас сегодня кожные болезни и неприятные раны, — целительница поморщилась, припоминая, как приходилось лечить детскую золотуху и гнойные язвы в посёлке. — Чувствую, что нанюхаемся всякой дряни, уже раздумываю — стоит идти на завтрак или и так сойдёт до обеда?

Ташварт пришёл в столовую одним из первых и сейчас мрачно разглядывал тарелку. Из головы не шёл разговор с призрачным магистром. Пять лет назад ему удалось обнаружить старого Биртаниса, практически сразу после поступления в академию, но вопросом, почему он его видит, а остальные — нет, не задавался. Списал на то, что бывший глава целительского факультета стоял у истоков основания этого учебного заведения. Мало ли, чем в те времена владели маги, по большей части знатоки старой рунной школы?

Ненависть к проклятому роду буквально кипела в крови наследника тёмного охотника. А, нет, тёмным Сирха Ситкера никто не считал, проверка за проверкой показывали обратное.

Метаморф не удивился, что потомок Л'Эста решил помочь первокурснице. Проклятый род славился семейной поддержкой, об этом ему рассказывал отец. Мимоходом, по крупицам выдавал самые разные сведения, одновременно уча собирать и анализировать информацию.

Девчонка и впрямь была не виновата, что родилась с таким даром, в этом Биртанис был прав. И не только в этом. Работа требовала найти хороших специалистов в любых магических искусствах и уговорить их переехать в Аэзхенвалл, город всегда собирал лучших и давал им защиту. И в том, что уникальным даром нужно учить пользоваться и контролировать силу. И в том, что от рук грабителей и убийц по всему континенту умирают куда больше людей, чем от сумасшедших учёных, поглощённых своими исследованиями. И от эпидемий, которые случались с завидным постоянством — пару раз на пятьдесят лет. Как раз именно столько, чтобы жители обращали свои взоры к храмам. Последнее вдруг озадачило, поскольку инквизиция когда-то тоже являлась особым отделением жрецов. Давно… но всё же. Светлейших магов набирали со всего континента, тщательно отбирая по одним им известным требованиям.

— Ты видел стеклодувное оборудование? — рядом за стол плюхнулся парень из его же группы.

— Да, Саар-са показал мне его вчера. Хотел кое-что уточнить, а мне приходилось учиться основам, — пояснил Таш, видя изумление на лице сокурсника. — Насколько я понял, мэтр хочет попробовать использовать стекло для создания артефактов.

— А что привезли? — от соседних столов, услышав разговор, подошли ещё двое. — Неужели так легко печь поставить?

— Так всё уже разгрузили в четвёртый флигель, а там есть подходящая печь. Очевидно, хозяева этого поместья предпочитали иметь уникальную посуду и у них работали собственные мастера. Станки тоже сохранились, а вот формы и трубки…

Ташварт развёл руками. И в самом деле, пора перестать постоянно крутить в голове одно событие, впереди демонски много работы и у него появились свои идеи насчёт… стекла.

***

— Уу-у-у, — простонала Кира, роняя голову на парту.

Складывалось впечатление, что магистр Вервиан решил впихнуть в них все основы за год. За первый год, если быть точнее.

— Вы чем-то недовольны, студентка Лартине? — приподнял брови преподаватель по целительству.

— В расписании стоит урок по кожным болезням…

— Стоит, — согласился магистр.

— А причём тут гнойные раны?

— А притом, будущая госпожа целительница, — дедок язвительно хихикнул, — что первым делом делается диагностика. А сеть используется одна и та же.

Он развернулся к доске и начал вписывать руны в заранее подготовленную классическую схему. Мелко, так, что значки едва различались с последних рядов. Класс недовольно загудел, но быстро заткнулся, как только декан повернулся лицом к студентам.

— Итак, отличие накидывания диагностической сети в том, что она располагается по диагонали. Центр, предположительно, должен находиться над поражённой частью, но это не всегда возможно, когда в наличии именно гнойные язвы, занимающие большую поверхность. Обратите внимание, если при накидывании сеть словно проваливается, — магистр сделал ладонью едва уловимый жест и рисунок на доске стал объёмным, — то это означает, что имеются глубокое повреждение внутренних тканей, а на поверхность выходит нечто вроде свища.

— Ик! — не выдержала Кирсана.

— Вам нужно определить глубину повреждения — это в данной сети самое главное. Ну и представьте себе…

Бух! У одной из будущих лекарок оказалось чересчур буйное воображение, и она попросту свалилась в глубокий обморок.

— Эх, — Вервиан почесал затылок, — такие слабонервные и впечатлительные точно не смогут работать в лечебнице. Как только в своих деревнях и посёлках практиковали? Окажите ей помощь.

Он на самом деле не мог себе представить целителя, падающего в обморок при виде ран, лиц и тел, обезображенных болезнями и кривящегося от вони, которая сопутствовала многим болячкам, особенно тем, про которые он только что собирался рассказать.

Сидевшие рядом парни, подняли рыжеволосую Юлию, больше напоминающую своей внешностью ведьму и переложили на скамью около стены. Пары хлопков по щекам хватило, чтобы привести её в чувство.

— Продолжаем, — магистр останавливаться собирался. — Смотрим на левый край, алые сполохи на этих, — он небрежно ткнул пальцем в демонстрационную сеть. — рунах означают воспаление, возникшее в результате загрязнения раны. Например вы неправильно собрали ногу после перелома и осколки остались в тканях и начали гнить. В случае загрязнения при операции, тяжёлых кожных заболеваниях при всяческих неприятных инфекциях… Ну, в общем, вы поняли, куда я клоню. Зелёные сполохи означают болячку, наведённую при помощи тёмного атакующего заклинания или проклятия.

— Магистр, так мы не некроманты, — неуверенно проговорил здоровяк Казиш. — Нам с черномагическими травмами не справиться.

— Не справиться, — согласился Вервиан. — Но как вы определите оно это или не оно? Только диагностикой. Разбираем симптомы подробнее, ну и по лечению тоже пройдёмся.

К концу третьего часа у Киры онемели пальцы и ручка начала падать на тетрадь, оставляя кляксы. Декан целительского факультета диктовал быстро, почти не повторял и не давал ни минуты на отдых.

— Ну, кто успел — тот записал, — старик ехидно оглядел студентов, торопливо разминающих руки. — Последствия темномагических проклятий лечатся долго и нудно, требуют массу вложенных сил, хорошее знание алхимических препаратов, относящихся к аптекарскому отделу и не только. Оптимальный вариант, если рядом есть хорошая ведьма или некромант, а лучше и та и другой — компанией надёжнее.

— Ага, вот прямо так некроманты сидят по лечебницам? — хмуро попытался возразить Казиш. — Они по кладбищам, да заброшенным капищам шастают.

— Сидят, но редко, — парировал магистр. — Бывает, что ходят в патруле, где на четверых стражников приходится один тёмный маг любой квалификации или боевик, один целитель и крайне редко артефактник. Любой тёмный маг, так или иначе, имеет познания о проклятиях, умертвиях, нежити, а соответственно о начальных способах лечения или способах защиты. А так, всё верно, территория приложения их сил совершенно иная, но это не говорит о том, что вы не можете пересекаться. Ну, вот как давеча в столовой. Пишите, это простейшее заклинание отмены свеженаложенного атакующего проклятия. Не факт, что у вас получится, но мало ли…

И он шустренько застрочил мелом по доске, выписывая витиеватую формулу.

Студенты переглянулись — по разговорам с предыдущими курсами программа изменилась и ускорилась, теперь целителей готовили быстрее и упорнее, буквально вбивая в них кучу знаний и тут же отправляя на практику.

— Мэтр, формула понятна, но есть ли в ней какой-нибудь подвох? — из головы у Киры не выходило, как некроманты в столовой разом позабыли отмену.

— Есть! — Вервиан обрадовано потёр руки. — Она проходится мимоходом, потому как подразумевается, что представители тёмного ремесла обязаны обладать повышенной внимательностью, бдительностью и памятью. Соответственно, с первого момента должны её осмыслить и запомнить на веки вечные.

— Так чего ж не запоминают? — обиженно буркнула девушка, припоминая, что ни один из второкурсников не использовал формулу. Ни в столовой, ни в морге, хотя полученные ранения могли бы подстегнуть мозги заработать.

— Банальная тупость, лень и надежда, что не пригодится, — магистр оглядел ряды полусонных студентов, заодно отметив, что и у этих заклинание вряд ли отложится в голове. Сочтут ненужным, поскольку их основная работа в лечебницах, под присмотром опытных лекарей, а те на всяких ранениях и болячках съели не одну стаю собак.

Кирсана на всякий случай несколько раз повторила формулу, прислушалась к звучанию. Что-то царапало, словно в запись вкралась ошибка.

— Итак, имеем два варианта развития болезни — зелёные сполохи есть, или таких не наблюдается, — декан как ни в чём не бывало продолжил читать лекцию.

Первые пары у артефактников отменили, поскольку мастер Икчин Саара-са, бросив студентов, развлекался с записями по стеклу и пытался сварить первый состав. Без лишних глаз, чтобы не было стыдно от своего неумения.

Будущие маги-прикладники, артефактники и алхимики, честно обрадовавшись возможности творить без пригляда сверху, разбрелись по мастерским.

Не все, Ташварт решил пройтись и сделать то, что следовало выполнить несколькими годами раньше.

— Неплохо устроился, — нежданный посетитель плотно прикрыл дверь и щёлкнул пальцами, активируя полог против прослушивания, — собственный кабинет, отличная должность.

— Должность вполне соответствует моему уровню, — хмуро усмехнулся мужчина, сидящий около стола. — Да и прикрытие неплохое.

— Не боишься, что обнаружат? — парень прошёлся мимо книжных шкафов, провёл пальцами по корешкам книг, наклонил голову, слушая отзвук от магических талмудов. — Департамент по надзору совершенствуется десятилетиями.

— У меня только связь и первичный поиск, больше ничего. Сканирование, умение свести друг с другом, а самому остаться незамеченным.

Хозяин кабинете развёл руками, мол, так… по мелочи, ничего такого… Искоса глянул на гостя, оценивая его потенциал, покачал головой и извлёк откуда-то снизу бутыль с настойкой кроваво-вишнёвого цвета.

— Абсолютная устойчивость к алкоголю, высокая к ядам, достаточно высокая к запрещённым алхимическим зельям особого назначения. Или просто хочешь похвастаться букетом? — поинтересовался парень, небрежно опустился в кресло и… сменил облик.

Теперь перед магистром сидел мужчина средних лет, низкорослый, коренастый, с непропорционально длинными руками и коротким ёжиком светло-русых волос.

— Истинный? — хозяин кабинета разлил настойку в два бокала, один придвинул поближе к гостю.

— Истинный, — метаморф слегка наклонил голову, подтверждая свои слова. — Смысл скрываться от профессионала, который всё равно рано или поздно его считает? Тем более, что играем на одной стороне.

Врал в лицо, не моргнув глазом. Наука пошла впрок, хватило заключения и пыток. Всего-то стоял за справедливость, гордился своей сумасшедшей честностью. Кому была нужна его честность, когда на кону стояли жизни и судьбы? И его собственная жизнь тоже была под угрозой из-за… юношеской доверчивости, в том числе.

Он помнил, как ускользнул из застенков инквизиции, которая уже называлась отделом дознания и наказания, трансформировался в собаку и побрёл к кладбищам, ещё толком не представляя, как сможет вылечиться. Двойной перелом голени, многочисленные трещины на рёбрах и челюстях, почти вытек глаз, синякам и ожогам не было числа. С пальцев содрали ногти, а потом присыпали раны солью и перцем.

Собака тоже получилась трёхногая, полуоблезлая, трясущаяся от невозможного напряжения, не представляющая, где можно спрятаться.

Не выдержал, свалился около каких-то ворот, а там вышли дети, позвали отца… Чудо, что этим родителем оказался контрабандист с хорошим даром, который хмуро усмехнулся, а потом вынес здоровенную мешковину, на которой и отволок псину в дом.

Пока ждали повозку, наслушался много нелицеприятного о себе, но не было сил огрызаться, только вздыхал, стараясь не скулить от боли и не свалиться в беспамятство. Потом монастырь, настоятельница, которая вытащила бывшего защитника буквально с того света, тут же надавав по щекам, когда очухался, конечно, и высказав своё мнение, почти не отличающееся от мнения контрабандиста.

Потом бесчисленные тренировки в Аррак-ша… да много где побывал.

Теперь помнил одно — живёшь под одним обликом, имеешь ещё один про запас, истинный и прочие не показываешь никому, всё равно профессионалов, умеющих различить обличья тёмных метаморфов, насчитывались единицы и только среди своих же.

Теперь, после откровенного разговора с призрачным магистром, он понимал — почему так получилось.

— У тебя странная аура, — декан факультета предсказаний приподнял бокал, разглядывая настойку на свет. Такой насыщенный густой цвет указывал на хорошую выдержку. — Невозможно считать расовую принадлежность.

Ни на мгновение не поверил, что сидящий перед ним мужчина немолод. Метаморф решил поиграть — пусть себе позабавится.

— Читается как человек со слабой примесью демонической составляющей, — Ташварт усмехнулся и в свою очередь посмотрел на бокал. — Настолько слабой, что это практически не влияет на магические способности.

Хаурван прищурился — этот неровный колышущийся цвет ауры собеседника частенько встречался у старых, битых жизнью и обстоятельствами метаморфов, предпочитающих отсиживаться, а не лезть на рожон. Ну и у артефактников, которые в силу ремесла могли немного пользоваться дарами стихий.

Его самого иногда привлекали к работе сканера, если возникали какие-то вопросы определения расы или магического таланта. Редко, поскольку с основным сканированием справлялись преподаватели, из года в год заседающие в приёмной комиссии. Здесь, если бы не знал точно, кто придёт с ним поговорить, и в самом деле считал бы только человеческую кровь и способности к анализу и ручному творчеству, которыми славились прикладники.

— У тебя знак артефактора? — предсказатель отпил из бокала, поставил его на стол и жестом указал на вазу с мелкими грушами, набранными в здешнем саду. — Уже учился этому ремеслу или…?

— Или, — Таш покачал головой, отказываясь от угощения. — Я учился стеклодувному мастерству, тонкой резьбе по дереву и камню. Как раз то, что требуется артефактору — умение работать с материалом.

«А ещё работе со стихиями в пустыне Аррак-ша, — неожиданно зло подумал он. — И ведению боя в городе и в лесу, с завязанными глазами, просто в темноте, даже на верхушке рассыпающейся каменной стены. Здесь же никакой практики, ладно хоть студенты иногда кидаются всякой дрянью, стремясь произвести впечатление на себе подобных. И в боевики идти нельзя, их учат слишком мало».

Его учили выживанию, в первую очередь. Раскрытию всех талантов, и конечно превращениям. Трансформации, много трансформаций, чтобы мог менять облик практически мгновенно. В жёстких, порой невыносимых условиях, но он был благодарен за это. После того, как свои же сдали лучшего переговорщика инквизиции, перестал доверять вообще и временами радовался, что не болтал языком лишнего — это было буквально вбито с малолетства. Никто о нём ничего толком не знал, лишь те крупицы, которые тщательно отбирались и соответственно преподносились.

Сейчас, перед ним сидел лучший маг-сканер этого королевства, да что там — этого материка, плюс со способностями нехилого предсказателя. И не мог точно ничего сказать, кроме того, что знал изначально и в строгом соответствии с легендой. А этого было немного — метаморф, имеющий пару обличий, выполняющий работу по поиску лучших мастеров для Аэзхенвалла. Всё!

Всего не знал никто. Ни мать, которая не видела его с четырнадцати лет, ни отец, который наблюдал за учёбой будущего защитника издали, чтобы не сделать сына первой мишенью. В академии права знали одно, инквизиция тоже много не накопала, не сумев верно определить расовую принадлежность, иначе бы ему не уйти. Пожалуй, больше всего о нём знала мать-настоятельница, старая рахнидка, которая многое определяла с помощью собственных врождённых способностей. Но тоже не всё, поскольку следующие десять лет обучения прошло без её внимания.

— Нашёл своё призвание? — разговор затягивался и Хаурван начал нервничать.

— Почему нет? — пожал плечами Ташварт. — Тихое спокойное мастерство, вдали от драк, лавка или магазин. Денежное, опять же. Самое то. Да и в Заливе пригодится…

Вовремя напомнил про Аэзхенвалл, который свои называли «Заливом», из-за прямого выхода к морю.

— По твоей работе пока никого нет, но если сможешь поговорить с парой местных вредных магистров, отошедших в мир иной, то реально получить намётки по их специальностям. Собственно и сам знаешь — не первый год в академии. Канал связи — мой, аварийный уход из порта. Как у тебя с некромантией?

— А никак, — метаморф решил и эту свою способность никак не афишировать, как и то, что с одним из здешних призрачных архимагов он познакомился, буквально, сразу после поступления. — Темномагические искусства — не мой конёк. Неужели в этом наборе опять пусто и ничего ценного не ожидается? Неужели предсказатель с колоссальным опытом не попробовал ради интереса проверить новых учащихся?

Хаурван чуть не подавился, подобная проверка ему и в голову не приходила. Вот ещё — тратить время на недоучек, из которых всё равно ничего путного не вырастет. Даже по его факультету. Даже из собственных студентов.

— Плохо, — загрустил Таш, но поднялся со своего места и неторопливо двинулся к двери.

Ещё одно дело было сделано — показался связному, которого опасался и в чьих услугах не нуждался. Прошлое приучило искать собственные каналы связи и пути отхода, больше доверять контрабандистам, чем магам, сидящим на тёплом привычном месте и трясущемся за него. А уж верить одному из известнейших сканеров… пффф, он больше — не самоубийца.

Проверка удалась, и он вздохнул спокойнее. Магистр бы молчать не стал, блеснул своим умением, Хаурван не из Аэзхенвалла — ему просто платят за связь, ничего больше. Чем держат, ему было неизвестно, да особенно и не интересовало, в случае сдачи вербовщика связисту грозила немедленная смерть. Своих город контрабандистов берёг и мстил за их потерю с особой жестокостью.

Ну, метаморф, ну и что? Смена обликов, которая не нужна в Академии, умение концентрировать потоки силы, что так важно для студента прикладного факультета — всё это не страшно, и вряд ли привлечёт внимание департамента магии. Последнее в случае, если его продаст декан прорицателей. Мало ли талантливых артефакторов, одержимых жаждой исследований и экспериментов?

Хотя, он видел одного, точнее одну, сам помог добраться до Аэзхенвалла. Вот той подготовке можно было позавидовать — мастер высочайшего класса! Сумасшедший уровень, доведённый до совершенства!

Насчёт устойчивости к ядам и алхимическим зельям подчинения не лгал, эта белоснежная полоска в ауре была хорошо видна. Другое дело, что никто не знал, как удалось этого добиться. Частично унаследовал от отца, частично помогла выучка у пустынников, где ему предложили прививку от всех существующих ядов. Провалялся в горячке почти месяц, бредил, до сих пор помнит ту сумасшедшую скручивающую боль и кошмары. Зато теперь его очень трудно отравить, практически невозможно.

Ну и кровь метаморфа, куда ж без неё, умение трансформироваться в другое существо почти полностью копируя генетическую составляющую. Почти, поскольку магическую скопировать идеально было невозможно.

— Стой, — Хаурван решил оказать милость и дать совет. — Ты привлекаешь лишнее внимание.

— Разве? — вполне натурально удивился Ташварт. — Я никуда не лезу, если идиотам с отделения боевиков неймётся, то, простите, уродовать себя не дам.

— Я не об этом, — декан вяло помахал ладонью. — Пять лет учёбы и ни одной любовной интрижки? Ты — любитель мальчиков или импотент? Выглядишь молодым парнем, так веди себя соответственно, заведи подружку. Любовная история — неплохое прикрытие.

Метаморф только пожал плечами.

Прорицатель проводил посетителя взглядом, брезгливо изогнул губы. Если бы не оплата, то никогда не принял в своём кабинете подобного гостя. И дело не в том, что он работает на «Залив», а в том, что ничего собой не представляет. Смена масок, ха! Шутовство чистой воды. По слухам, этот студент родом из театральной семьи, которая разъезжала по городам, давая представления. Странно, что проявился талант артефактника, а не иллюзиониста. Представители метаморфов славились способностями к иллюзиям и актёрскому мастерству.

Наблюдал за ним пять лет, с момента поступления, хотел присмотреться и решить — что выгоднее. Поддержать знакомство и помочь со связью или откреститься и сдать департаменту? Задействовал способности прорицателя, но ничего не обнаружил. Парень дневал и ночевал то в библиотеке, то в мастерских, то бегал хвостом за преподавателями с просьбой разъяснить или показать. Выходов в город мало: за крендельками в хлебную лавку, на ежегодную ярмарку за сапогами или ремнём, за мелкими яблоками, которые щедро отсыпали за пару медяков. Никаких лишних разговоров, никаких тайных встреч в подворотнях или на ночных улочках.

Странный студент не особо усердствовал в знакомствах, а значит и в том деле, ради которого явился. Ни под кого не копал, никуда не лез, опасности не представлял, поэтому Хаурван и допустил для разговора в кабинет. За пять лет сорвался бы любой, выдал себя хоть словом, хоть взглядом — а этот и впрямь с головой погрузился в учёбу, искренне радуясь редкой, но заслуженной похвале от своего куратора.

Пусть шарит, всё равно никого не нашарит — нынешние маги измельчали по сравнению со старыми мастерами, а за появляющимися самородками следили пристально, всячески проверяли и наставляли, а потом забирали на службу короне.

Ташварт не спеша прошёлся по коридору, свернул в библиотеку — единственное место, где можно было сидеть долго, изображая мыслительную деятельность и не выдавать истинного хода своих мыслей.

Совет, который ему дал Хаурван, стоило принять к исполнению. На самом деле удивительно для студенческой братии, в компаниях которой завязывались лёгкие интрижки, а то и вполне серьёзные отношения. Подавляющее большинство учащихся, так или иначе, крутили любовь, а он остался в стороне.

Трудно, ох, как трудно сыграть влюблённого парня, пусть и на время. Хотя…

Сегодня утром он столкнулся с девчонкой, которую чуть не смёл волной собственной ненависти. Жуткое чувство поутихло после отповеди, выданной магистром Лаундрэ, сменившись холодным расчётом, той эмоцией, которая помогала выжить не ему одному.

Это вариант, пожалуй, один из лучших. Что там, самый лучший!

От собственного отношения, бурлящего в крови, он вряд ли избавится, но вот то, что не потеряет голову и не ринется в любовный омут — это точно. С одной стороны разберётся, насколько опасна наследница проклятого дара, с другой — сможет решить, нужна ли такая Аэзхенваллу. Уровень магии он мог определить не хуже магистра-прорицателя, от которого только что вышел. Практически у любого студента, учащегося в этой академии. Но не у неё, и это подогревало интерес.

Интерес призрачного целителя, Таш прекрасно понял. Старому представителю известнейшей семьи, пусть его и не раскрыли, хотелось обезопасить немногочисленных представителей своей крови. И он был прав — преступления, которые веками навешивали на род Л'Эста, терялись в пучине других преступлений, составляя ничтожный процент.

Итак, знакомство. А сначала нужно поговорить с Биртанисом, чтобы побольше рассказал о своей семье, нужно знать, чего ожидать.