10

Минул день. Они все еще поднимались по заснеженной каменной лестнице. Мороз чувствовался сильнее. Каждый шаг стоил неимоверных усилий. Ильдар не понимал и не переставал поражаться бодрости Ясмира — откуда здоровяк брал силы? Еще и с Аэлин на руках. Сам Ильдар еле переступал с ноги на ногу, часто спотыкался, поскальзывался, чуть не срываясь вниз, на что Ясмир зло пошутил — мол, не хватает ему еще и Ильдара нести вместе с Аэлин.

К полуночи закружила вьюга. Они остановились на более-менее пологом отрезке и прижались к отвесной стене скалы. Снежный вихрь проникал под полы плаща, ледяными пальцами проникал под ворот, рукава, мурашками проносился по всему телу. Ильдар боялся, что Аэлин замерзнет, и часто растирал ее руки и лицо снегом.

Вьюга затихла только утром. Первые лучи солнца замечательно сверкали на белоснежной слепящем снегу, придавая всему сказочную красоту. Ильдар и Ясмир с Аэлин последовали дальше.

Начиная отчаиваться, Ильдар часто смотрел назад, вниз. Перед глазами раздваивалось. Они зашли очень высоко. Лес казался таким маленьким, а речка — тонкой черной нитью.

— Эй! — рявкнул Ясмир. — Ты что вниз пялишься? Что задумал?

Ильдар обернулся. Ясмир стоял на добрых два десятка ступеней выше.

— Просто смотрел. Что здесь такого?

— Не хватало тебе еще вниз рухнуть, — нахмурился Ясмир.

«А было бы намного проще. Закончили бы все представление в миг. Прыгнул, и конец всему, всем страданиям. Я не выдержу самого Храма, а если Аэлин не очнется, мне и жить не за чем», — подумал он, улыбнулся и ответил:

— Надеюсь, недолго нам осталось мучиться.

Ясмир еще немного смотрел на него, затем с недоверием отвернулся и на ощупь, словно слепой, двинулся дальше по скользким ступеням.

— Как она? — крикнул Ильдар, пытаясь догнать их.

— Жива, — спокойно ответил Ясмир. — Что с ней случится.

Ильдару стало не по себе. Он уверен? Что, если Аэлин… Волна дикого страха обуяла его.

— Ясмир! — он услышал в своем голосе панический оттенок. — Посмотри, как она!

Тот обернулся и показал Аэлин, укутанную в два плаща. Голова ее свисала, лицо белое, как снег вокруг, и можно было подумать, что она и вправду мертва. Но Ильдар почувствовал ее жизнь. Он не знал, как, но понял, что она жива. Может, так бывает у очень близких людей? Обида за нее, хрупкую и безвинную девочку, снова накрыла его, подступила комом к горлу. Он сдержал ее и стиснул зубы. За что… за что ей столько испытаний!

Силы взялись будто из неоткуда. Брат называл это вторым дыханием. Но Ильдар понимал, что это все Аэлин, его нежная добрая Аэлин — самая прекрасная девушка на свете, вновь ожившая его.

Ильдар посмотрел вперед. Ясмир уже скрылся за поворотом. Он твердо пошел за ним и быстро нагнал. Услышав шаги, здоровяк оглянулся и с удивлением уставился на Ильдара.

— Если устал, могу сменить тебя, — сказал Ильдар.

— Магия, что ли? — только и нашел что сказать Ясмир настороженно и положил Аэлин на руки Ильдара.

— Да, магия, — он крепко обхватил девушку, прижал к себе и продолжил подъем по обледеневшим хрустящим ступеням. — Магия любви.

Ясмир промолчал и грузно, с шумным дыханием, пошел за ними. Ильдар ощущал тепло Аэлин и бережно нес ее. Нужно успеть во что бы то ни стало. Если Аэлин не выдержит… Нет, он не хотел думать о плохом. Они успеют, непременно успеют!

Они шли весь вечер и всю ночь. Солнце еще не успело взойти, как впереди показалось ровное плато. С трепетом Ильдар взобрался на него и замер перед величественным Храмом. Это был целый дворец — с белыми колоннами, с серебристыми башнями, с хрустальными куполами. К арочному порталу, под которым сверкали двери, вели широкие белые ступени.

Оставалось пройти пятьдесят шагов, но Ильдар снова ощутил упадок сил и опустился на колени. Тяжело дыша, он положил Аэлин на землю. Руки не слушались, тряслись. Казалось, неведомая сила Храма заставляла припадать к земле, смиряться, покоряться.

Ясмир подошел к нему и тихо сказал:

— Не знаю законов Храма. Могу ли я закончить начатое тобой?

— У нас нет выбора, — прошептал Ильдар, не отрывая глаз от Аэлин.

Он не хотел отдавать ее. Он больше не увидит ее… Он коснулся ее волос, щеки, обнял и прошептал:

— Прощай, Аэлин… и знай, я… я…

Его руки бессильно повисли. Ясмир, припав коленом, поднял ее и взял на руки. Прикрыв ее лицо от ветра, он понес девушку к Храму.

Ильдар беспомощно сидел на коленях и рыдал. Скупые слезы текли по щекам. Аэлин уносили прочь, и больше ему не увидеть ее. «Зачем? Зачем позволил это! — кричало его рыдающее сердце. — Зачем!»

— Постой! — Ильдар смотрел им вслед.

Ясмир повернулся, будто понял, чего он хотел. Ильдар взглянул на еле заметное, спрятанное под капюшоном бледное личико — самого дорогого ему человека. Ясмир нахмурился, отвернулся и продолжил путь, последний путь Аэлин…

Внезапный свист разорвал тишину на плато. Снег у края скалы разлетелся в разные стороны, из воздушного вихря, рассеявшегося пылью, перед ними предстал чародей в длинном плаще — тот самый старик! Его лицо, как и тогда, скрывала тень капюшона.

Ильдар безмолвно взирал на мертвеца.

— Не так быстро, пособник ордена! — крикнул чародей, обращаясь к Ясмиру. — Кажется, в пещере ты был со мной согласен! Так изъяви мою волю и возьми девчонку себе в жёны или отдай её мне!

Ясмир будто не удивился. Он взглянул на старика и усмехнулся. Неужели он посмеет?..

— Нет, Ясмир! — выкрикнул Ильдар. — Прошу! Не слушай его!

Ясмир перевел взгляд на Ильдара. В его лице читалась смесь злости и снисходительности.

— Даже не думал, Ильдар! Я предлагал сделать это раньше, но… ошибался...

— Вернись, Ясмир! — сквозь завывающий ветер вскричал старик.

Ясмир шел к Храму. Ему оставалось совсем немного до ступеней, еще несколько шагов… Внезапно он замер. Ильдар прищурился и разглядел сквозь пелену снега и ветра кинжал между его лопаток. Колдун подло кинул кинжал Ясмиру в спину! Тот осторожно положил Аэлин на первую ступень Храма и развернулся. В его глазах бурлила кровавая ярость воителя. Обнажив ятаган, Ясмир сорвался с места на врага. Тут же ему в грудь вонзился ещё один кинжал. Здоровяк лишь вздрогнул, но не остановился и, будучи уже вплотную к колдуну, сделал сокрушительный удар. Ятаган прорезал воздух, Ясмир потерял равновесие и покачнулся — за мгновение до удара старик взлетел вверх и оказался рядом с беспомощно лежащей Аэлин. Ясмир выдернул из кровоточащей груди кинжал и швырнул в сторону. Кровь полилась из дыры в его плаще яркой струей. Ильдар схватился за голову. Это была ошибка! Зачем он это сделал! Он умрет от потери крови...

Ясмир заметно ослаб, но всё же шёл на старика, сжимая верный ятаган. Чародей стоял, не шелохнувшись. Ясмир шатался или пытался увернутся от возможного нового клинка, но старик не двигался, лишь в одно мгновение слегка махнул рукой, и ещё один кинжал проткнул грудь Ясмира. Тот остановился и сел на колени. Чародей рассмеялся.

— Глупцы! С кем вы вступили в поединок! С бессмертным! — он посмотрел на Ильдара. — Твой меч хорош, мальчик, но не в силах сразить меня!

Ясмир завалился набок и больше не двигался. Старик повернулся к Аэлин. Ильдар уперся руками в снег. Гнев, ненависть и страх за любимую заставили его подняться с колен, выпрямиться и выхватить меч. Он медленно, неуверенно переступая с ноги на ногу, пошел к Храму. Колдун услышал скрип его шагов по снегу. Он обернулся, снова взмахнул рукой — кинжал, столкнувшись с мечом Ильдара, со звоном отлетел в сторону. Чародей пустил второй — и тот так же, как и первый, пропал в снегу.

— Твой брат многому научил тебя! — воскликнул старик. — Уроки не прошли даром!

— Отойди от неё! — взревел Ильдар, волоча ноги и приближаясь.

— А ты знаешь, кто этот Ясмир на самом деле? — спросил старик, и это на время остановило Ильдара. — Он принадлежит Ордену! Да, Ильдар, тебя все водили за нос!

— Не заговаривай мне зубы, — прорычал Ильдар. — Просто отойди! Мне всё равно, кто он и к кому принадлежит! Уйди прочь!

Чародей вгляделся в лицо Аэлин и сказал с беспокойством:

— Она сейчас умрёт, глупец. Освободи её и уходи. Неужели ты хочешь её смерти?

Ильдар застыл. Сердце тоже будто застыло. Он боялся пошевелиться. Что, если чародей говорит правду? Унести её отсюда и...

Чёрная волна пепла отбросила Ильдара назад. Он ударился о большой камень, торчавший неподалёку, словно одинокий зуб из пасти дракона. В глазах потемнело, мир вокруг померк.

— Аэлин… — прохрипел он, глаза наполнились слезами.

Сквозь туманную пелену Ильдар увидел яркий серебристый свет. Он исходил от самого Храма. Чародей плёл новое заклятье, громко повторяя слова на древних языках, вокруг него вился черный дым. Увидев свет, он отшатнулся, отпрянул. Сила Храма хлестнула его точно плетью. Старик рухнул и покатился к краю плато, безобразной фигурой сорвался и, подхваченный ветром, скрылся с глаз.

Свет заполонил всё пространство вокруг Храма. Аэлин, недвижимая Аэлин, медленно поднялась, словно проснулась после здорового крепкого сна. Он увидел её совсем иной, не той, которая лежала без сознания. Она посвежела, похорошела и, посмотрев на него, улыбнулась. Ильдар улыбнулся в ответ. Не мерещится ли ему? В этот момент он заметил, что тело девушки, укутанное в плащи, осталось лежать на нижней ступени. «Аэлин умерла!» — пронеслось в его сознании. Он сжал руки в кулаки и застонал. Ему хотелось кричать, вопить раненым зверем, но вырвался только стон.

Девушка, мягко ступая по снегу босыми ногами, подошла к нему. Полы её лёгкой одежды колыхал ветер. Она присела на колени рядом с ним, взяла его правую ладонь в свои руки. Он чувствовал ее. Ильдар изумленно смотрел на свои пальцы, касающиеся ее белоснежной кожи. Она улыбнулась и прошептала одними губами:

— Спасибо, что ты у меня есть, Ильдар.

— Ты ли это говоришь, Аэлин?

— Да. Это я, только в ином мире.

— Ты умерла...

— Нет. Я жива, и все теперь будут живы. Ты сделал то, что должен был сделать.

— А как же то тело, — он кивнул в сторону ступени. — Ты ли это, Аэлин?

Тело, которое он так мучительно берег и нес к спасению, тело, к которому он с замиранием сердца прислушивался, прижимал к груди, убаюкивал… Оно в одно мгновение превратилось в прах, и пепел его унес зимний ветер.

— Это бренное тело, — проговорила Аэлин тихо, коснулась руками его волос. — Я чувствовала твоё тепло, Ильдар, когда ты обнимал и гладил по волосам… Я всё помню… и первый снег… — в её глазах блестела печаль. — Меня ждут. Но я знаю, что мы будем вместе.

— Когда?.. — выдохнул он.

— Позже… — она отняла мягкие ладони от его лица. — Мы будем вместе.

Аэлин на прощанье снова взяла его руку в свои ладошки и улыбнулась. Не понимая, как, он поднялся, выпрямился. Она смотрела в его глаза, потом освободила его руку, отвернулась и, словно прекрасная благородная птица, пошла к Храму.

Сердце Ильдара сжалось. Он забыл сказать ей самое главное!

— Постой, — он догнал её. Аэлин повернулась к нему. — Я не мог сказать этого раньше, но… я… я тебя…

Она коснулась пальцами его губ. На лице читалась печаль.

— Я знаю, — она смутилась и отвернулась. — Я тоже… но Храм считает это непозволительным. Прости. Не забывай меня, Ильдар. И знай, я тоже...

Аэлин в последний раз заглянула в его глаза и словно оставила в них себя. Он будет помнить этот взгляд всю оставшуюся жизнь… Да, он найдёт её потом, непременно найдёт.

Аэлин поднялась по ступеням и скрылась в арочном проходе Храма, откуда до сих пор лилось наружу серебристое свечение. Она оглянулась на прощание. Их взгляды встретились. Она улыбнулась ему и отвернувшись, вошла в Храм. Эта улыбка, её глаза сказали ему намного больше того, о чем он мог мечтать...

Двери за Аэлин тихо затворились. Ильдар смотрел на них завороженно. Когда теперь он вновь увидит ее?.. и увидит ли вновь?

Отныне он стал свободным, полным жизни, но в сердце затаилось сомнение, нужна ли ему свобода и жизнь доставшаяся столь дорогой ценой?