8.Монстры под кроватью

— Никого здесь нет, — сказал я, смотря в кромешную темноту и щекой ощущая пыльную Сахару на полу. Поразительно, мама только сегодня помыла полы и проветрила комнату. Как эта пыль только успевает накопиться?

— Ты уверен?

— Уверен.

— Точно?

— Слушай, я лежу уже чуть ли не под кроватью и совершенно точно могу сказать, что здесь никого нет!

Я встал, отряхивая песок с рук и лица.

— Все?

Эмили сидела на кровати, обняв руками и ногами как минимум три игрушки. Независимо от того, что живой из всех был только я, ей почему-то упорно казалось, что, если она будет уделять внимание только одной, остальным обязательно будет обидно.

— Слушай, Эм, ты же знаешь, что мне всё равно отсюда уже никуда не деться. Если кто-нибудь появится, я непременно тебе об этом сообщу.

Не сказать, чтобы это помогло: малышка сильнее сжала игрушки и всхлипнула.

— Все, ложись уже.

Сегодня у меня явно не было настроения для ночной тусовки. Я подошел и укрыл мешанину из ребенка и плюша одеялом.

— Джин, — проскулила она таким голосом, что я невольно вздрогнул.

— Что?

— Полежи со мной.

Я вздохнул и лег рядом, прямо поверх одеяла. Малышка заворочалась на месте, но через несколько минут наконец-то нашла полностью удовлетворяющее её положение и успокоилась. Я остался лежать, смотря в потолок. Странно, но все дети боятся похожих вещей. Хотя, чего здесь странного: все люди одинаковы. Самое страшное всегда таится там, куда не можешь посмотреть. Всегда кажется, что враг именно за спиной. Какое-то время Эмили боялась шкафа. Большой и старый, по ночам он имел обычай скрипеть и даже подвывать, словно стая голодных волков. Чтобы успокоить напуганного ребенка, я попробовал открывать его дверцы на ночь, но они перегораживали половину окна и не пускали свет в комнату, из-за чего шкаф казался разверзнувшейся бездонной пастью. Сидя перед черной дырой с дверцами, Эмили в истерике требовала закрыть их. Пришлось мне тогда залезть внутрь и провести там ночь. Не самое приятное времяпрепровождение, скажу я вам. Затем, правда, родители купили новый шкаф, а тот, старый, скрипящий, выбросили на помойку.

Ну уж нет, под кровать я лезть не собираюсь — там пыльно. Вспомнился один стишок, который я когда-то услышал по телевизору:

Что же это в зеркале,

Или на краю глаза?

Что за шаг преследует,

Не затихая сразу?

Наверно, они ждут,

Когда мы все умрем

И медленно все выползут

Из-под кровати днем.

Да, стих не высшего качества, я согласен. Но на английском звучит красиво. А ведь Женька по ночам в комнату не забегает. Я засунул руки под подушку и нащупал там что-то угловатое. Кубик-рубик. Достал и задумчиво начал крутить в руках. Тишина. Только часы тикают, да малышка сопит под боком. Забеспокоившись, я на всякий случай проверил, не уткнулась ли она во что-нибудь носом и может ли дышать в этом плюшево-одеяльном коконе. Результаты проверки меня успокоили, и я вернулся к раздумьям.

Шторки окна были раскрыты, естественно, вопреки маме, которая не могла уснуть даже без повязки. Жуть какая. Свет фонаря, пробивавшийся из-за крыши соседнего дома, идеально освещал комнату, по-ночному. Из трубы струился вверх дымок, а с неба падали хлопья снега. Красиво так. Умиротворенно. Тишина. Откуда-то, будто ветерок, повеяло холодом. Странно. Может, форточка где открылась? Но всё равно я слегка насторожился. Интересно, который уже час? Двенадцать? Час? Три? Ночью время всегда идет как-то по-другому. Один и тот же промежуток времени может сойти как за два часа, так и за три минуты. Ночью я чувствовал себя превосходно. Проклятый, я был предан темноте, в то время, как свет делал меня медленнее и ленивее. Хотя, что поделать: эта главная проблема всех подростков. Может, дело вовсе и не в сущности?

Нет, здесь что-то не так. Я заметил, что машинально стал переворачивать грани кубика медленнее и тише. Как будто боялся нарушить тишину. Так, надо что-то сделать. Откашляться резко или кинуть этот чертов куб. Нарушить эту мертвую тишину. Надо. Да. Однако тело упрямо не хотело делать лишних движений. Будто в маршрутке: знаешь, что скоро твоя остановка, вроде и не боишься, однако слова просто застревают в горле, и по виску ползет капелька пота. Я замер, захваченный беспричинным волнением, и вдруг заметил: я не слышал больше часов. Только сейчас я понял, как мне их не хватало. Будто ты находишься под призрачным захватом. Дыхание стало ужасно громким, холодный воздух врывался в легкие и колыхался возле лица. Вдох — этот отдающий эхом шум — и слышимый чуть ли не на Аляске выдох. Так, успокойся. Глупый трус и паникер. Надо срочно что-то сделать. Хоть что-нибудь. Краем глаза я уловил какое-то движение. "Что же это в зеркале или на краю глаза?...". Я резко посмотрел в ту сторону. Пусто. Просто показалось. И я решился. Резко выдохнул, и… Остался лежать. Дубль два. Насчёт три: раз, два… Я резко сел. Это оказалось не так сложно. Всё, конец ужастика. Я покачал головой и поставил ноги на пол. И вдруг...

Что-то коснулось моей ноги. Сначала коротко, будто царапнуло когтем, а затем обхватило голень своими цепкими сильными пальцами.