6.Влияние

Сомнений не оставалось: нас забыли.

Эмили испуганно зашагала из стороны в сторону. Она так сильно стиснула медведя, что меня помутило.

— Малыш, пойдём к лавочкам.

Она покорно последовала за мной. Я усадил её, положив рюкзак на колени. Теперь она сжимала не только игрушку, позволяя крови хлынуть к моему мозгу. Я думал. Как скоро они заметят, что потеряли ребёнка? И вернутся ли? Опять же, как скоро?

— Я домой хочу, — шмыгнула Эмили. Казалось, она сейчас расплачется.

Я почесал бритую часть головы. Оставить её ночевать здесь, на перроне — ну уж нет. Расписание щёлкнуло, показав, что скоро приедет нужный поезд.

— Ты поедешь домой, — ответил я. И огляделся. Народу на станции было не так уж и много.

Я сказал ей приготовить деньги, что мама дала в поездку. Держа малышку за руку, я расталкивал народ на пути к платформе. Люди ойкали и оборачивались на пустое пространство, где меня уже не было.

Девочка засыпала на ходу.

На улице я поднял Эмили на руки и встал в самое незамеченное место. Малышка обхватила меня конечностями, зажав между нами медведя. Я прижался щекой к её виску и думал о том, как бы проехаться зайцами. Волосы малышки щекотили лицо.

— Ты тёплый, — сказала она мне на ухо.

— Ты тоже, — ответил я.

— Разве джинны тёплые?

— Не знаю.

Электричка приехала, хоть и с опозданием. Держась в толпе незаметным, я юркнул внутрь.

За окном было темно, хоть глаз выколи. Эмили спала, прислонившись ко мне. Народу в вагоне было немного, каждый занимался своими делами, но время от времени в нашу сторону все же прилетали удивленные взгляды. Я беспокоился, как бы из-за них малышка не провалилась сквозь меня. На стыках проводов свет время от времени мигал, что вызывало восклицания маленького ребенка в дальней части помещения. Так мы ехали.

По проходу медленно продвигалась высокая тонкая фигура и поочерёдно останавливалась у лавочек. Один мужчина встал и начал искать что-то в карманах. Не торопясь, фигура закатала рукав и медленно засунула её внутрь мужчины. Тот на мгновение застыл, но очнулся и проморгался, только рука существа покинула его тело. Медленно кивнув, фигура продолжила свой путь. Приблизившись к нам, она замедлилась и остановилась.

— Мне казалось, сделки заключаются поцелуем, — сказал я. Фигура откинула капюшон назад. Это оказалась женщина лет сорока. Я видел её как-то раз на одной из железнодорожных станций: она спала на асфальте. Невольно я подумал, что демон для неё оказался скорее благословением.

— Бывают разные способы. Этот мешкал.

Демон оглядел своими чёрными глазами Эмили и плюшевого медведя, прижатого ей.

— Ты же проклятый. Да тебе место в музее.

— Или же здесь.

Женщина сухо рассмеялась.

— Сверхъестественная нянька.

Она не спешила.

— Как много людей могут продать душу за мимолётные и незначительные желания. Срочно выпить горячий кофе, съесть бургер, попасть домой.

Я понял, к чему она клонит, и постарался закрыть малышку собой.

— Ты не можешь забрать её душу. Она ребёнок, и совсем чиста.

— Но решать не тебе, не так ли?

Я аккуратно переложил Эмили и встал.

— Прочь.

Чёрные глаза вперились в мои, белые, с чёрными крестами вместо зрачков.

— А не спросить ли саму хозяйку?

Я разозлился. Ну уж нет. Ни черта тебе, гнида подземная. Ты ничем не лучше того лешего, которого я прогнал из машины в прошлом году.

— Пока это маленькое существо не достигло как минимум четырнадцати лет, Я решаю, ЧТО БУДЕТ С ЁЁ душой!

Демон усмехнулся, но надел капюшон, кивнул мне и молча продолжил свой путь.

Эмили проснулась. Она смотрела на меня испуганным взглядом.

— Джин, что это было? — спросила она, посерьёзнев.

— Неважно, — ответил я, — спи, пока кондуктор не пришла. А то будет нам весело.

— Я есть хочу.

— Терпи. Поешь, когда выгонят.

Она положила рюкзак мне на колени и легла сверху. Я уставился в окно. Время от времени там мелькали фонари, освещающие ближайшие деревья и редкие домики. Близко можно было видеть выныривающие из темноты провода.

А ведь действительно, как мы зависимы от мелких потребностей. Если, например, ты считаешь своей самой настоящей мечтой — стать космонавтом и работать на космической станции, то эта станция тебе и бесплатно в личное пользование не нужна, когда ты бежишь домой с мыслями как можно скорее успокоить свой ревуший желудок.

Кондуктор пришла где-то через час. Пока она пробиралась по проходу, я разбудил Эмили.

— Так, суёшь ей деньги и говоришь то, что скажу тебе я. Ясно?

Она кивнула. Вариант спрятаться под сиденье я тоже, кстати, рассматривал, но обломало меня только то, что места под ними не было: все сиденья были как чёртовы ступеньки. Малышка уселась получше, и её коротенькие ножки выпирали до середины проёма между сидениями, на противоположное из которых сел я.

К нам подошла кондуктор.

— Твой билетик, солнышко?

Эмили протянула ей деньги, оставленные мамой.

— У меня его нет.

— Как же ты сюда попала? — она огляделась, — И где твои родители?

— Вышли в туалет на перроне, — тихо хохотнул я, но малышка, не поняв шутку, повторила её. Кондуктор испуганно посмотрела на девочку, явно что-то заподозрив. О нет, нет, надо следить за своим языком.

— Сколько тебе лет?

Каверзный вопрос. Никто не отпускает ребёнка в шесть лет ездить куда-то на электричке в десять часов вечера. Или было уже одиннадцать? Малышка испуганно посмотрела на меня.

— Эм, скажи, что ты пошутила.

Она находчиво посмеялась.

— Это шутка.

Я наскоро зашевелил мозгами, стараясь придумать что-нибудь правдоподобное. В голову, как назло, пришла только всем и так известная история.

— Так, малышка, а теперь повторяй за мной.

— Моя бабушка очень больна. Она встретит меня на станции. Я опоздала на нужный поезд и поехала этим. Пожалуйста, не выгоняйте меня.

Эмили сделала жалобное лицо. Я скрестил пальцы, надеясь, что женщина поверит в нашу версию Красной шапочки. Кондуктор посмотрела на девочку, на деньги у неё в руке, затем на меня (ну, точнее, не на меня, а на то место, на которое малышка постоянно посматривала), затем опять на ребёнка с деньгами и сказала:

— Ну хорошо. Тебе до какой станции?

О чёрт. Чёрт-чёрт-чёрт. Я уронил голову на руки, лихорадочно пытаясь вспомнить название. Так, Фокино, Гореличи… что это вообще за слово? Литейная… аааааа! Эмили захлюпала носом.

— Я… я не знаю… я помнила… хлюп… мама сказала, что…

— Северная! — победоносно воскликнул я. Мне почему-то не приходило в голову, что она спросит станцию. Я вообще надеялся по виду определить, когда выходить надо будет.

Малышка повторила название. Кондуктор хмыкнула, продала билет и пошла дальше по проходу.

— Может, пора уже поменьше нюни распускать? — проворчал я, как только женщина отвернулась, — Тебе сколько лет уже!

Эмили сразу же перестала хныкать и преспокойно вытерла слёзы.

— Но ведь сработало.

Я открыл было рот, но сразу же захлопнул обратно. Она не перестаёт меня удивлять.

На станции было тихо. Тихо и холодно. Эмили застегнула свою курточку и спряталась в шарф носом. Вдалеке, там, куда ползли длинные переплетающиеся рельсы, небо начало светлеть. Я потянулся, поскакал на месте и испустил короткий радостный возглас. Предрассветное время, сумрак, который ещё не до конца прогнало солнце — что может быть лучше? Теперь почти все твари потихоньку уползали в свои тёмные заплесневелые норы. Теперь я мог не беспокоиться за Эмили, которая стояла, кулачками потирая свои глаза. Свет ещё не был достаточно ярким, чтобы клонить меня в сон, и я был полон сил! Чёрт, да мой зад просто искал приключений! Я даже успел пожалеть о том, что не повёз малышку вслед за экскурсией. Мне внезапно так расхотелось домой: ну вот придём мы, вот все всполошатся, сразу начнут целовать-обнимать. И мне, конечно же, попадёт. Меня даже передёрнуло от одной только перспективы быть зажатым между Эмили и мамой.

Я потёр руки.

— Что ты думаешь о небольшой прогулке по городу? — весело предложил я и добавил: — всё равно сейчас ещё ничего не ходит.

Девочка продолжала тереть глаза.

— Ты издеваешься? — был её ответ, — шесть утра….

— Фу, какие мы скучные. Фу-фу-фу.

Она бросила на меня свой «взрослый взгляд», показывая, какой я нелепый ребёнок. Я вздохнул.

— Ладно. Деньги ещё есть?

Эмили полезла в карман и кивнула.

— Ну что, тогда пошли есть.

Макдоналдс был пуст. Большая тяжелая дверь открылась и медленно вернулась обратно. Эмили уверенно подошла к стойке — её сапоги стучали по чистому полу. Она встала на носочки, заглянув поверх стойки:

— Есть здесь кто?

Несколько секунд было тихо, затем к нам выбежал молодой человек лет 20-25. Видимо, он спал: на лице были видны складки чего-то, на чём он лежал. Поправляя в спешке форменную шапку и приглаживая волосы, парень подбежал к стойке и растерянно оглядел зал, затем, никого не заметив, опустил взгляд ниже, на личико Эмили. Та деловито достала кошелёк, открыла его и начала перебирать бумажки, данные ей мамой перед отъездом.

— Мне, пожалуйста…….

— А где твои родители? — перебил он. Парень усиленно рассматривал зал в надежде, что где-то под столом спрятались папа с мамой. Малышка напустила на себя важный вид и сказала тоном, означающим, что её намерения тверды, как сталь:

— Неважно. Я ваш посетитель. Мне, пожалуйста, биг брекфаст ролл и стакан кофе.

— Нет-нет, молодая леди, кофе ты пить не будешь, — вступил уже я. Девочка в мою сторону даже не посмотрела. Блин, и ведь не делаешь же ничего.

Саша, теперь я прочитал его имя на бейджике, не торопился. С сомнением, противоречит ли это правилам и, может, не позвонить ли ему в милицию, парень медленно попятился к кухне и крикнул внутрь, что просят ролл. Опять посмотрел на Эмили, уверенно и спокойно стоящую на месте, что было видно даже по одной макушке, торчащей над стойкой.

Через несколько минут мы сидели за столиком у окна. Я надулся, скрестив руки на груди.

— Ну чего ты ворчишь? Мамы рядом нет. Это всего лишь кофе.

— Я не ворчу, — я уставился в окно, — между прочим, кофе способствует образованию камней в почках.

Эмили с вызовом взяла в руки стакан и сделала пару глотков. Я всё ещё упрямо делал вид, что смотрел в окно. Не знаю, почему я так взъелся на этот кофе, в конце концов я сам хотел как-нибудь попробовать. Внимание моё привлекла машина, остановившаяся прямо в нескольких метрах от окна, в которое я смотрел.

— Приехали, — сказал я, поняв, в чём дело, — кушай побыстрее, за нами карета.

Прозвенел колокольчик: дверь открылась, и внутрь вошли пара милицейских. Как я уже сказал, приехали.