1.Как всё началось

В эту семью я попал давно, очень. Меня подарили какие-то «давние хорошие знакомые», которые, естественно, по старой дружбе, услышав о рождении малышки, непременно посчитали своим долгом купить в первом попавшемся дешёвом магазинчике плюшевого медведя. Женщина, которой, конечно же, не чуждо было чувство стиля, непременно придушила игрушку лентой, завязав её издевательским бантом. Давние хорошие знакомые, попив чаёк и поулыбавшись, благополучно ушли, а я же остался отдуваться за них двоих, посаженный на полку в детской.

Не знаю, хорошими родителями были эти люди или нет, но их дочь плакала катастрофически часто. К слову сказать, почти всё время дня она спала, но часы бодрствования всегда сопровождались диким криком. А ещё она ела. Кормили её почти с каждым появлением слёз, то есть, по моим меркам, всегда. Сутками шатаясь по комнате, из которой никак не мог выйти, и страдая, я проклинал эту весёлую парочку «давних…». А в одну из ночей, когда юный генератор высокочастотных звуков опять принялся за работу, я не выдержал. Вскочив с подоконника, я заколотил в стену соседней комнаты руками, пока дверь не открылась, и внутрь не влетела мама. Наскоро приготовив на кухне бутылочку детского питания, она вернулась, поставила её на столик и… уснула! Поражаясь способности мамы спать при звуке работающей бензопилы, я выругался и постучал в стену ещё раз, дабы разбудить вторую няньку. Но мои попытки не принесли никаких результатов. Сетуя на невозможность убить самого себя, я приблизился к кроватке. Существо изнутри вылупилось на меня своими огромными тёмными глазками, не забывая непрестанно краснеть и кривиться.

— Чего смотришь? — огрызнулся я и покосился на бутылку с разведённым в воде порошком. Ребёнок не прекращал давить на отсутствующую у меня жалость и, к сожалению, на существующие барабанные перепонки. Воровато оглядевшись, я взял в руку бутылку. Белая жидкость булькнула.

— Хочешь это? — спросил я, будто бы надеясь на ответ. Но его, конечно же, не последовало. Поглядев на бутылку, как на что-то чуждое мне и моему пониманию, я, сам себе не веря, наклонился и сунул её в рот ребёнку.

Молча исполняя свою трапезу, существо смотрело на меня победным взглядом, властвовавшим над вей семьёй, жившей в доме. Как ребёнок и моя хозяйка, она могла видеть меня и ощущать, что давало ей прекрасную возможность сверлить меня своими глазками.

Мой геройский поступок имел продолжение. Вскоре ночами я расхаживал по комнате с малышкой на руках, перекатываясь с ноги на ногу. Угораздило же стать сверхъестественной нянькой.

Маленькая Эмили росла, и вместе с ней росло и количество игрушек в нашей комнате. Причём, как мне казалось, игрушки её опережали. С каждым праздником, приездом знакомых в гости и походом в Луна-парк их становилось всё больше и больше. Я проверял каждую из них, но ответом мне всегда служил безжизненный взгляд холодных пластиковых глаз. Вот и чудненько. Факт того, что я единственный проклятый в этой семейке, меня даже радовал, потому что делить эту и так крошечную комнату ещё с кем-то я бы не смог. К тому же, стоит задуматься, поскольку никто не будет заморачиваться и проводить этот до усрачки сложный и необратимый процесс проклятия просто так. Надо катастрофически сильно взбесить кого-нибудь, чтобы он предпочёл сотворить с тобой такую жуткую фигню вместо лёгкого и простого убийства.

Когда Эмили впервые пошла в садик, семья будто с катушек съехала. Мама постоянно давала малышке инструкции по всему, что может и не может случиться, бабушка собирала ей с собой рюкзак с едой, будто отправляя в голодный край, папа из-за этого постоянно ходил раздражённым, и только мы с дедом тихо радовались своему счастью.

Правда, моё продлилось недолго. Углядев на книжной полке моего медведя, существо тут же захотело его оттуда взять. Испугавшись страшной участи, я попытался было перенести его в шкаф, но, как и ожидалось, не смог даже прикоснуться к злосчастной игрушке.

С того дня для меня начался настоящий ад. Меня таскали везде, куда только могла заплутать Эмили: от детского сада, где такие же маленькие существа собирались в группы и кидались кашей, до парков и детских кафешек с противными клоунами. Нельзя сказать, что я был не рад выбраться из кукольной комнаты, но вот клоуны меня бесили конкретно.

Она упорно делала вид, что меня не замечала, даже тогда, когда со мной здоровались её друзья. А мне что, плохо, что ли? Я помню, как Эмили заговорила со мной в первый раз.

В тот день малышка забыла медведя в запретной комнате — кабинете папы, в который заходить было катастрофически нельзя. Заскучав, я нашёл на столе шахматы, пододвинул их к медведю, взгромоздился рядом, скрестив ноги, и начал играть. Партия выдалась не лучшая — я проигрывал безмозглой игрушке, за которую также играл сам.

— Нельзя сидеть в папином кабинете на столе и трогать его вещи! — Эмили стояла у двери.

— Ну, не трогая эти шахматы, я не смогу ими играть, — констатировал я факт, переворачивая доску к себе другой стороной.

— Всё равно нельзя!

— Тебе-то что? — пробурчал я. Я только что проиграл в шахматы плюшевому медведю.