Глава 1

Это был один из тех вечеров, когда я в последний раз видел Даниила.

Случился разговор, может быть, в январе, а, может, в феврале прошлого года — точной даты не помню. Зима тогда выдалась на удивление «мягкой»: по дороге домой пальцы отмерзали настолько, что приходилось открывать двери подъезда локтями. Мы сидели в нашем излюбленном для пустотрёпа месте, с очень оригинальным названием: «Кофейня у фонтана». Сразу видна работа креативщика: дело в том, что там стоит фонтан, возле которого расположилась сама кофейня. Об этом из названия, само собой, не всякий догадается, поэтому я решил уточнить. Для нас же с Даниилом это место всегда будет ласково называться «Штабом Хуепинания», в котором я провел немало веселых вечеров, наблюдая, как Даня безуспешно пытается клеить официанток. У нас даже там свой столик был, забитый в угол у трансформаторного ящика, который периодически издавал странные звуки. Для поддержания здоровья нервной системы мы договорились представлять, что это книжный шкафчик, чтобы с этой мыслью спокойно пить тот замечательный латте, который подают в этом заведении.

Но история эта, на самом деле, грустная. Не знаю, почему я вдруг так легкомысленно её начал. Может быть, из-за ассоциации с Даней — уже привык быть вечным источником позитива для этого человека, даже тогда, когда у самого на душе скреблись кошки и вопили носороги.

Даниил был, пожалуй, самым грустным из всех моих друзей.

Есть такой сорт людей, которые практически никогда не выходят из депрессии, вечно замкнутые в тупиковом пространстве своих страхов и неудач. Даня, хандрил изо дня в день, и всё что я мог для него сделать — это шлёпнуть проходящую мимо официантку по заднице, а в момент, когда она обернётся, со злостью и удивлением вытаращиться на Даниила и во весь голос заорать: «Что же ты творишь, подонок?! Совсем страх потерял?!». Как-то так день изо дня и пытался безуспешно вытащить его из того состояния, в котором он находился. Вы спросите: «Почему же ты тогда начал общаться с таким унылым куском дерьма?». Дело в том, друг, что когда-то я знал совсем другого Даню.

Даню, выносившего мозг восхищенными возгласами в сторону очередной прочтенной им книги Роджера Желязны. Даню, по полдня барабанившего в мои двери с криками: «Выходи, сука! Гулять будем!», когда я в очередном приступе социофобии замыкался в своей квартире. Даню, который, задавая мне ритм на джембе, еле сдерживался, чтобы не заржать над текстом очередной провальной песни, которую я лажал под дребезжание баррэ-аккордов расстроенной гитары.

Тогда у него была девушка. Он мог говорить о ней днями напролёт, прерываясь только на просмотр шикарнейших стендап-концертов Тима Минчина.

Даниил был, пожалуй, самым влюблённым из всех моих друзей.

Я думаю, ты догадываешься, что произошло немногим позже.

И тогда в «Кофейне у фонтана» после всего того, о чём просто не имею права здесь писать, я не понимал, как человек, сидящий напротив меня и уже десять минут изучающий пустым взглядом чашку с давно остывшим кофе, может так запросто сорваться и улететь навсегда в Германию. Туда, где у него не было ни дома, ни друзей, ни близких. Не было вообще ничего, кроме сомнительных перспектив трудоустройства. Я тогда мало что понимал, да и не хотел понимать. Я был влюблён. И мне казалось, что весь смысл жизни внезапно сжался в одну точку на карте в том месте, где находилась она. Сжался настолько, что я не хотел слышать тихий хриплый голос друга, постоянно повторяющий одно и то же: «Не раскачивай маятник, мужик. Не раскачивай… »

Таким я его и запомнил: растерянным парнем, стоящим у входа в харьковский аэропорт; С заросшим щетиной лицом и с опустошенным взглядом, постоянно устремлённым куда-то влево и вниз.

И сейчас, с мерзким комком в горле я пишу для тебя, чтобы ты, если и не задался тем же вопросом, который мучает меня уже давно, то хотя бы держал его у себя в голове просто на всякий случай.

Вся наша жизнь похожа на движение маятника. В одной половине его траектории мы испытываем счастье, радость и все такие же «светлые» чувства, а в другой боль, ненависть, грусть — пантеон «тёмных» эмоций. Но вот она ирония: чем сильнее мы раскачиваем его в одну сторону, тем дальше он летит потом в обратную.

Например, ты можешь просыпать пары, блаженно потягиваясь в своей кроватке, но на сессии практически в буквальном смысле будешь испытывать боль из-за этого разгильдяйства. Или же ты можешь не так сильно раскачивать маятник, сдавая по чуть-чуть академические задания на протяжении всего семестра, тем самым не высыпаясь, но и не страдая так сильно потом.

Например, ты можешь безумно влюбиться в кого-то. Но чем сильнее ты любишь, тем больнее для тебя будут ссоры с этим человеком, а разрыв отношений превратится в катастрофу. Или же ты можешь не привязываться, ограничиваясь редкими свиданиями и относительно частым сексом.При этом и удовольствия будешь получать в разы меньше, но и не так сильно мучиться потом, как при первом варианте развития событий.

Тут и возникает этот каверзный вопрос: «Нужно ли раскачивать маятник?». Год назад я бы сказал: «Да, черт возьми! Живите каждый день как последний!». Сейчас же, в который раз просыпаясь в диком желании заорать в потолок от невыносимой злости и обиды, я тебе посоветую совершенно обратное.

Но ты сам для себя должен выбрать: раскачивать маятник или нет.

Из этого всего выходит второй, не менее важный вопрос.

Ты замечал, что человек чертовски созидателен, когда его маятник летит в тёмный спектр? Испытывая боль, стремишься скорее от неё избавиться, перенаправляя негативную энергию в работу, творчество и т.д. Тут есть что-то от сублимации Фрейда, но факт остается фактом: когда человеку хорошо, он не будет тратить силы, чтобы улучшить положение вещей, а только лишь на поддержание стабильности той ситуации, при которой он испытывает счастье. Потому как зачем париться, что-то делать и куда-то бежать, когда и так всё замечательно?

А что бы ты выбрал, друг?

Счастье и застой или боль и движение вперёд?

Не задумывался: может так стать, что хорошие песни пишут только те, кто испытывает непреодолимое желание выстрелить себе в голову из ружья.

Я вот не знаю, что бы я выбрал. Да и право выбирать нам редко когда дают. Жизнь, как правило, сама распоряжается на этот счет.

Последний раз Даня написал мне из Киля где-то месяц назад. Сказал, что успешно подтвердил свой диплом о вышке и извинился за то, что удалит ненадолго свою страницу из социальных сетей. Сказал, что скоро выйдет на связь и чтобы я не волновался.

Как ты там, дружище? Я тебе об этом не говорил, но я по-прежнему хожу в наш «Штаб Хуепинания». Привожу туда девушек, друзей, а когда просто сам заваливаюсь, чтобы выпить вкусный латте и остаться наедине со своими мыслями. Там до сих пор стоит наш любимый столик, за которым я собрал много замечательных воспоминаний, о которых никогда не забуду. Правда, трансформаторный ящик починили, и теперь он не гудит так же стрёмно и пугающе как раньше. Но для меня он навсегда останется книжным шкафчиком, в котором пылятся самые лучшие печатные образцы бестселлеров Роджера Желязны.

Даниил был, пожалуй, самым грустным из всех моих друзей.