Вспомнить всё

Небольшой городок с долгой славной историей, старинными церквушками в конце каждой улицы и уютными дворами, где в цветниках росли золотые шары и космея, пришелся ему по душе. В нем была милая сердцу Олега простота и безыскуственность, свойственные всем российским городкам. Главная улочка, длинная и прямая, брала свое начало в верхней точке города и вела, плавно спускаясь, к блестевшей внизу реке. На центральной площади он отыскал единственную в городе гостиницу, где ему предстояло прожить пару дней. В крошечных палатках торговали всякой всячиной, от пряников и калачей до магнитов и деревянных ложек, разделочных досок и матрешек. Он накупил здесь множество сувениров жене и детям и отправился гулять по городу. В маленьких дворах на лавочках сидели старушки, играли дети и дремали необыкновенно крупные ленивые коты, а в окнах домов сияло, вспыхнув пожаром, вечернее солнце. И чем дальше он шел, тем более знакомыми ему казались улочки и церкви и блестевшая черным золотом у подножия городка река. А вот там, на набережной, если чуть-чуть пройти, должна быть беседка, а вот там — лесное озеро с пушистыми соснами по берегам, — угадывал он. Если подняться вверх на холм, то откроется вид на графскую усадьбу. И уже почти не удивился, когда, забравшись наверх, и впрямь увидел темневший за забором старинный дом с двумя толстыми колоннами у входа.

Вечером, говоря с женой по телефону, Олег рассказал ей о своем “дежавю” и посмеялся над модной нынче идеей реинкарнации. Он был уверен, что прежде в Лесовске не бывал, — вся его биография была как на ладони, подтвержденная множеством анкет, которые он почти автоматически заполнял.

Позже он ужинал в маленьком гостиничном ресторанчике и наслаждался вкуснейшим антрекотом с кровью и мускатом и пораньше лег спать, чтобы наутро быть готовым к деловой встрече.

Двое мужчин, подхватив Олега возле гостиницы, отвезли в офис, а затем, после успешной беседы, посвященной строительству развлекательного центра в городе, в небольшой уютный ресторанчик в центре города. В минуту, когда разговор умолкал, Олег снова ловил себя на “дежавю”. Он мог голову дать на отсечение, что крошечный домик, видный из окна ресторана, над которым висели часы, ему хорошо знаком. Здесь когда-то он встречался с девчонкой по имени… Олег сморщил лоб, пытаясь вспомнить имя, и в этот момент в его голове вдруг зазвучал знакомый голос: “Что, Клим, слабо?! Спорим, что слабо! — и другой, растерянный и захлебывающийся от сомнений, стыда, желания что-то доказать себе и другим ему отвечал.

— Что-нибудь случилось? — двое мужчин за столиком смотрели внимательно и с некоторым сомнением. “Что ты делаешь, скотина! — сказал он себе. — Держи себя в руках”

— Что ж! — сказал он поспешно и поднял бокал с великолепным Шардоне. — За успешное сотрудничество!

И вздохнул с облегчением, когда увидел, что сомнение исчезло из глаз собеседников.

Потом он снова бродил по городу, радуясь, что переговоры завершились удачно: впереди в бизнесе открывались многообещающие перспективы. Ноги сами несли его в направлении набережной. Солнце спустилось к горизонту и повисло над городом, касаясь нижним краем темных силуэтов домов. В его лучах река блестела густым маслянистым блеском. Рыбак, прятавшийся в прибрежных камышах, оглянулся сердито на шаги прохожего, ругнулся и подсек — у него вдруг клюнуло. Серебристая рыбка, трепеща, блеснула на солнце, сорвалась с крючка и ушла под воду.

Парк встретил его тихим шуршанием листьев, запахом прелой листвы, сырости и грибов. На пне кудрявой кучкой выросли длинноногие опята. Луч заходящего солнца скользнул между веток и вспыхнул в листве ослепительным желто-оранжевым светом.

Олег пролез сквозь изогнутые прутья металлического забора и оказался в саду среди поваленных деревьев, высокой травы и буйно разросшейся лесной малины. Чуть дальше за яблоневой рощей скрывался особняк, несмотря на разруху и запустение сохранивший свои былые красоту и величие. Эти стены помнили роскошные балы и важных господ, приезжавших сюда в дорогих экипажах. И словно отвечая человеку, пришедшему отдать дань его былому величию, в воздухе зазвучали тихие звуки прошлого — цокот копыт, шум экипажей и негромкий смех людей, приехавших на бал.

Изнутри на него пахнуло сыростью, тоской и одиночеством, вечным спутником заброшенных домов. Сквозь анфиладу комнат, покрытых вековой пылью, вел длинный коридор. В одной из комнат среди останков рухнувшей колонны Олег нашел старый учебник по физике. На внутренней стороне обложки сохранилась надпись, сделанная синими чернилами “Ученика 10 класса “А” Климовца Олега. Одно неосторожное движение — и он чуть не упал в квадратное отверстие, ведущее в подвал особняка. Где-то раздалось ворчание потревоженной птицы, очевидно, в особняке нашли себе пристанище голуби — и фух! — целая стая с шумом взметнулась вверх. И снова в его голове зазвучали знакомые голоса, извлекая из подсознания воспоминания, складывавшиеся в четкую сюжетную линию:

— Слабо, Клим?! Да ты что, трусишь?!

— Сиди, отличник, готовься к физике. А то бери с собой Катьку и идем! Докажи, что ты не боишься!

Климовец молчал. В нем боролись страх и желание доказать, что и он чего-то стоит, что ему безразличны слухи, которые ходят о графской усадьбе, слывшей местом “нечистым” у них городе. Среди местной молодежи считалось особым шиком забраться в дом, чтобы провести там ночь. Те, кто побывал в усадьбе, рассказывали о странных звуках, шедших из-под земли, где находились подвалы, огоньках, плавающих над местом захоронений в церкви, подтверждая зловещую репутацию дома. Олег рассчитывал, что его оставят в покое, однако Серый и Кисун пристали “как банный лист”. В конце концов он сдался их настойчивым уговорам. Однако, чем ближе к ночи, тем больше страшила его прогулка в усадьбу и, встретившись с Катей, как обычно, у местного магазинчика под часами, он жалобно поведал о своих сомнениях.

— Я пойду с тобой! — Катя была верным другом. Олег лепетал, что это опасно, но она лишь головой помотала и засмеялась.

— Ты что, какие там привидения! Не верю. Вот увидишь, Кисун с Сережкой будут стараться тебя напугать, а ты им не поддавайся.

В конце концов он нехотя согласился. Вечером вся компания собралась у Кисуна, жившего недалеко от усадьбы, под предлогом подготовки к контрольной по физике. В парк отправились, когда солнце повисло низко над рекой и на город легли длинные тени. Кисун и Серый носились по усадьбе, толкались, пихались и хихикали, но, как только стало темнеть, присмирели. В одной из комнат они обнаружили ящики, устроились и стали ждать. Наступала ночь и вместе с ней приходило чувство обреченности и страха перед неизвестным, перед царившей вокруг тишиной.

Звуки возникли где-то вверху, следуя через равные промежутки времени, сначала робкие, с течением времени они становились громче. Казалось, что кто-то огромный, неуклюже ступая, идет по дому. И тогда Кисун, не выдержав напряжения, тонко и отчаянно завизжал. Его голос, многократно усиленный эхом, поднялся в воздух, переполошив гнездившихся на крыше голубей. Стая с шумом взлетела, разбудив что-то, до сих пор спокойно дремавшее во мраке. На чердаке бабахнуло, сверху посыпалась штукатурка. Остального Олег не слышал. Оглушенный дикими воплями мальчишек, он несся из усадьбы, не разбирая дороги. В тот момент никто из них не обратил внимания, что с ними нет Кати. Они разбежались по домам и встретились на следующий день в школе. Но и тогда им в голову не пришло, что в ее отсутствии было что-то фатальное. Повеселевший Кисун пересмеивался с Серым, вспоминая, как сидели на ящиках в ожидании привидений и как привидения наконец явились. Он рассказывал о своих приключениях, все больше приукрашивая, уже в третий раз. Собравшаяся вокруг него толпа слушала Кисуна со смешанным чувством зависти и уважения. Мистический страх перед графской усадьбой был настолько силен, что не поставил под сомнение ни единого слова завравшегося мальчишки. Зрители разбежались, когда в класс вошла директриса и, перекрывая зычным голосом гул, сказала:

— Так, Климовец, Котов, Серебряков. Катя Носенко пропала. Вы ведь вчера были вместе?

Ошеломляющее открытие, что в пятнадцать лет жизнь может закончиться вот так, самым нелепым образом, оборваться в минуту, когда ты бежишь не разбирая дороги, спасаясь от собственных страхов и глупости, и падаешь в отверстие в полу — в подвал усадьбы, — как удар молнии поразило Климовца. В течение долгого времени он просыпался от снившегося ночью одного и того же кошмара: вновь и вновь он видел Катино лицо в ореоле кудрявых ярко-рыжих волос — и что-то темное позади, наплывавшее на нее, пытающееся поглотить.

И сейчас, сидя над немалых размеров дырой в полу, куда, убегая, провалилась Катя, он снова ощутил прежнее чувство безысходности и вины. Как он мог убежать и оставить ее одну? Как он мог забыть ее, ни разу за эти годы не вспомнить о ней, не приехать в Лесовск? А может, эти воспоминания принадлежат совсем не ему? Ответить на этот вопрос мог только один человек — мама.

Телефонные гудки слились в одну монотонную заунывную мелодию. Он снова и снова, уже почти автоматически, набирал один и тот же номер, пытаясь добиться, чтобы мама несмотря на ранний час ответила на его звонок. В конце концов она сказала” да” на удивление бодро, словно не спала, а, предчувствуя неприятный разговор, старалась его отдалить.

— Ало? Это ты, Олежек?

— Мама, ты помнишь Катю Носенко?

— Катю? Какую Катю?

— Мама, мы когда-нибудь жили в Лесовске?

— Олег! Что случилось? Откуда ты звонишь? Почему ты задаешь такие странные вопросы?

— Мама! Я звоню тебе из Лесовска. Я только что побывал в усадьбе и нашел там учебник, подписанный моим именем. Понимаешь? Моим! И я вспомнил всю эту историю, что тогда произошла. Я не понимаю одного: как я мог забыть? Как я мог жить столько лет и ни разу не вспомнить о ней, ни разу не навестить ее? Неужели я такая сволочь?

На другом конце провода Лидия Андреевна еле слышно вздохнула, борясь с подступившими рыданиями.

— Не вини себя, Олег. Ты ни в чем не виноват. Ты был на грани нервного срыва. Не хотел жить. И мы с папой подумали — ведь Катю все равно не воскресить, так почему же должен страдать наш сын? Это же был несчастный случай, понимаешь? Несчастный случай! Мы консультировались с врачами и узнали, что есть лекарство, оно не вошло до сих пор в широкое употребление из-за проблемы с врачебной этикой. Некоторые специалисты считают неэтичным стирание воспоминаний, по их мнению, каждое воспоминание служит высшей цели и должно быть уроком. Но нам повезло, и ты прошел курс лечения и смог начать жизнь сначала. Тебе было всего 15 лет! Нам удалось сделать все, что было задумано, мы уехали из Лесовска, ты пошел в новую школу, у тебя появились друзья и ты смог забыть обо всем. Это был всего лишь незначительный эпизод в твоей жизни, Олег. Пойми это!

Он нашел ее за чертою города на маленьком кладбище в сосновом бору. Над его головой шумели деревья, навевая умиротворение и покой. И улыбалась, улыбалась с фотографии вечной улыбкой девочка, прощая и прощаясь. Но теперь он был счастлив, что она теперь будет жить в его воспоминаниях, на которые никто и никогда не имел права посягнуть.