А может так оно и есть? (Ракетостроители 2)

— Итак, время вышло. Кто у нас самый смелый? — водрузив очки на нос, профессор оглядел аудиторию, а члены госкомиссии одобряюще заулыбались. — Ну же, смелее.

— Разрешите? — поднял руку рыжий, вечно лохматый Коля Смирнов.

— Разумеется, прошу, коллега, — «коллегу» профессор так выделил интонацией, что и непонятно: издевается или всерьез считает выпускника Николая готовым профессионалом.

Николай, уверенно размахивая кипой исписанных листов, прошествовал к кафедре, окинул притихших товарищей гордым взглядом, откашлялся и начал доклад:

— Билет восемнадцать, вопрос первый: «Устройство карбюратора»…

Товарищи издали завистливый шум, состоящий из вздохов и неразборчивого бормотания: Смирнову попался самый легкий билет на экзамене.

— Тишина! — одернул студентов профессор. — Уважайте труд своего товарища, первому и так труднее всех. Продолжайте, Николай.

— Для ответа на вопрос нам необходимо разобрать принцип работы карбюратора. — Профессор согласно кивнул и приготовился погрузиться в легкую дрему. — Когда первая ступень ракеты отсоединяется…

— Что?! — встрепенулся профессор. — Какая ступень? Какой ракеты?

— Первая, классической трехступенчатой ракеты, — последовательно ответил Николай.

— Вы уверены?

— Уверен, — кивнул Николай, — в две ступени нерентабельно. Так вот, когда…

— Стоп! Предупреждаю сразу, если вы не готовы и решили просто нас заболтать, не выйдет!

— Я готов, я эти карбюраторы с закрытыми глазами разбираю, собираю, — обиделся Николай.

— Так почему вы рассказываете о каких-то ракетах? Вы без пяти минут инженер автомобилист, а не ракетостроитель…

— Как?! — ужаснулся Николай.

— Что? — не понял профессор. — Молодой человек, вы на кого учились?

— Специалист-проектировщик ракет тяжелого класса.

Профессор поперхнулся воздухом, а аудитория впала в восторженное оцепенение, справедливо решив, что после такого казуса остальные получат оценки практически автоматом.

— Может вы устали? — вкрадчиво спросил профессор, давая Николаю шанс на спасение.

— Нет, я готовился и не устал.

— Коля, — профессор перешел на отеческий, сочувствующий тон, — как ты мог учиться на ракетчика в дорожно-транспортном институте?

— А ракеты разве не транспорт? — резонно спросил Николай.

— Да у нас!.. — едва не вспылил профессор, но опыт позволил ему вовремя сдержаться. — Скажите, Николай, где вы проходили преддипломную практику?

— На Байконуре.

— Где!? — воскликнул профессор, а голос дал петуха.

— Шестая и седьмая пусковые площадки, — уточнил Николай.

— И что вы там делали? — поинтересовался профессор, явно опасаясь ответа.

— Заправщики обслуживал.

— Заправщики — это же автомобили?, — осторожно уточнил профессор и получив утвердительный кивок, слегка расслабился. — Вот видите, машины — не ракеты, вас это не навело ни на какие мысли?

— Я думал, практикантов к ракетам не пускают.

— Как у вас все складно, — согласился профессор, — допустим. В таком случае, скажите, откуда в ракете карбюратор?

— Как откуда? — поразился Николай. — А как же они летают?

— Вот как, интересный вопрос, а мы у специалиста уточним! — нашелся профессор и повернулся к одному из членов госкомиссии. По слухам этот член имел непосредственное отношение к космосу, только какое и почему всегда с удовольствием заседал в госкомиссиях по автомобильным специальностям, никому известно не было. — Серафим Петрович, скажите, есть в ракете карбюратор?

— Гм, — зажевал губами член комиссии, — видели те, коллега…

Профессор стал серо-зеленым и, бросив тревожный взгляд на Николая, приник к уху Серафима Петровича:

— Вы чего? Скажите просто — нет.

— Дело в том, — зашептал член комиссии, — как бы это точнее сформулировать…

— Не знаете, — догадался опытный в научных интригах профессор.

— Да почему же не знаю? — обиделся член комиссии. — Просто вопрос деликатный.

— Секретность? — сделал вторую подачу профессор и угадал.

— Точно! Это молодой человек, информация закрытого плана и разглашать ее здесь не рекомендуется.

— Ага, — кивнул профессор, — уяснили, Николай? Давайте поступим так: оставим пока открытым вопрос о том, на кого вы у нас пять лет учились, а вернемся к автомобильному карбюратору, вы готовы? Рассказывайте.

Николай скомкав сунул в карман добрую половину листочков и замогильным голосом начал:

— Карбюратор состоит из следующих основных частей…

Ситуация вернулась в привычное для профессора русло, но тем не менее, он решил не дремать и даже погонял экзаменуемого, задавая провокационные вопросы.

— Очень даже хорошо, — подвел он предварительный итог, когда Николай умолк, — а что у вас вторым вопросом?

— Устройство и принцип работы гидравлической тормозной системы.

— И? — поднял бровь профессор, прямо-таки прижигая энтузиазм и странные поползновения студента суровым взглядом.

— Тормозная система лунного модуля как пример не подойдет? — уточнил Николай без особой надежды.

— Нет! — встрепенулся Серафим Петрович.

— Устройство автомобильной системы гидравлических тормозов…

* * *

Несмотря на более чем удачную сдачу первого госэкзамена, настроение у Николая было худе некуда. Пять лет он уверенно шел к заветной цели, а пришел к диплому инженера автомобилиста.

— Да как же так?! — спросил Николай у прыгающей параллельным курсом вороны.

— Как, как, а так! — ответила ворона и улетела.

— Фу, — выдохнул Николай с облегчением, — Да я просто сошел с ума. Надо отдохнуть, сходить к специалисту и все будет хорошо, как только вспомню, что всю жизнь мечтал ремонтировать машины, сразу все и наладится!

С этой позитивной мыслью Николай пошагал в сторону дома, не забыв заскочить по пути в магазин за бутылочкой вина — отметить первый гос.

Убрав вино в холодильник, Николай, отчасти чтобы отвлечься от мысли о своем душевном здоровье, а больше оттого, что накануне экзамена нельзя было выносить мусор, приступил к уборке квартиры. Впрочем много времени убираться в однушке не требовалось, и через полчаса он уже сидел за столом, готовясь поднять первый тост, как в дверь позвонили.

На площадке стоял невысокий мужчина в невзрачном костюме с кожаным портфелем в руке и лицом потомственного чекиста:

— Смирнов Николай? — поинтересовался мужчина и, получив подтверждение, оттеснив хозяина, вошел в квартиру. — Чистенько для холостяка, это хорошо, — сделал он вывод, бесцеремонно осмотрев помещение. — Ну, чего стоишь, проходи, не стесняйся.

— А вы кто? — спросил Николай.

— Зови меня просто — куратор, — увидев на лице Николая недоумение, куратор взял его под локоть и, сменив интонации на успокаивающе дружеские, повел на кухню. — Коля, успокойся, сейчас мы сядем, и я все тебе объясню. Чай, кофе?

— Что, простите? — растерялся Николай.

— Чем угостишь, чаем или кофе? — уточнил куратор.

— У меня растворимый…

— Фу, — сморщился куратор, — пьет растворимый кофе и все туда же — в ракетостроители, а чай, наверное в пакетиках?

— Да.

— Ты с этим, давай, завязывай, не позорь профессию. Чего встал, вина тогда налей, хоть и нельзя на работе, но для установления контакта, так сказать, можно.

— Я не понимаю… — начал Николай, разливая вино по граненным стаканам.

— Вино из стаканов, — удрученно перебил куратор, — мельчает молодежь. Ну да ладно. Сейчас все объясню. Смотри, — куратор раскрыл портфель и положил на стол обгорелую по краям подшивку, — узнаешь?

Николай подался вперед и сквозь сажу смог разглядеть свою фамилию:

— Это же мой дипломный проект!

— Он самый, — кивнул куратор, — представляешь, еле успел спасти, профессор ваш так перепугался, что пытался сжечь в муфельной печи. Кстати, он утверждает, что темой твоей работы была: «Проблема сокращения потребления топлива двигателями внутреннего сгорания», а работа написана о двигателях внешнего сгорания. Как думаешь, умышленно вводит органы в заблуждение или это ты чего перепутал?

— Думаю, я нездоров.

— Брось, а кто из нас, ракетостроителей нормальный? Нормальный в космос не полетит, он на курорт полетит. Кстати, черновики остались? Остались, хорошо, неси. А работа на компьютере?

— На ноутбуке.

— Слава богу, не люблю тяжести таскать, неси.

Получив черновики и ноутбук, куратор проворно спрятал их в свой с виду небольшой портфель:

— Не переживай, я тебе расписку напишу, материалы получил и тому подобное.

— А я, собственно…

— Вот что ты все мямлишь, на экзамене горой стоял за свою тему, а тут почему скис? Ведь талантище! Нам такие сейчас, ой, как нужны. Поэтому в институт больше не ходи.

— А как же диплом? — спросил Николай, окончательно перестав что-либо понимать.

— Да, забегался, чуть не забыл, — куратор вновь распахнул портфель и достал два диплома. — Тебе какой? Синий или красный?

— Синий, — честно ответил Николай.

— Наш человек! Держи, — куратор протянул синюю книжечку Николаю, — Эти, которые с красными, такие зануды, трудно с ними.

Николай тем временем раскрыл диплом и убедился, что он очень похож на настоящий, выписанный на его имя, вот только оценки слегка удивили:

— У меня по физической культуре и философии пятерки были.

— Да? — куратор перегнувшись через стол заглянул в приложение к диплому. — Принципиально?

— Нет, но…

— На нет и суда нет. И вообще, в нашем деле пять по философии, знаешь, почестей не дает, скорее настораживает. А физическая культура, она в жилах должна быть, а не на бумаге. Теперь о главном. Что дальше делать собираешься?

— В армию должны забрать, — ответил Николай, продолжая изучать неожиданные документы.

— Логично, но необязательно. А если глобально, на будущее есть планы?

— Хочу ракеты строить! — уверенно сказал Николай, рассудив про себя, что если сходить с ума, так с мечтой всей жизни.

— В точку! — кивнул куратор, выпил залпом вино и встал. — Завтра в семь тридцать жди у подъезда, я заеду. Ну, будь здоров, коллега!

— До свидания, — пролепетал Николай, закрывая дверь за непонятным гостем.

Вернувшись на кухню, еще раз рассмотрел диплом, и только теперь догадался прочитать специальность «специалист — конструктор тяжелого ракетостроения».

* * *

Ровно в половине восьмого к подъезду, около которого зяб Николай, подъехала черная волга.

— Чего стоим? Кого ждем? — крикнул куратор, опустив стекло. — Прыгай на заднее сиденье.

Николай не заставил себя просить дважды. Машина тут же тронулась с места и, замигав статоскопами, ворвалась в уличный поток. Пока волга маневрировала по городским улицам, куратор только рассерженно сопел, но как только выбрались за город, расслабился и, глянув на Николая в зеркало заднего вида, пожаловался:

— Кризис: пришлось водителей сократить, вот теперь все сами, все сами.

— Понятно, — сказал Николай лишь бы что-нибудь ответить.

— Ничего тебе непонятно, — уверенно выдал куратор, — сейчас каждая копейка на счету, цели-то поставили — дух захватывает, а нефть, будь она неладна, дешевеет.

Тем временем, машина свернула на грунтовку под покосившийся и ржавый «кирпич», попрыгала по кочкам и вышла на ровную, хорошо асфальтированную дорогу, сразу набрала скорость. А еще через четверть часа припарковалась среди таких же волг у серого пятиэтажного здания с огромной парадной.

Николай выбрался из автомобиля и прочитал над входом: «Институт имени дважды героя социалистического труда инженера конструктора ноль ноль один».

— А это?.. — растерянно обратился он к куратору.

— Секретность, — пояснил куратор довольный произведенным впечатлением на новичка.

— Так ведь о нем все уже знают, — заспорил Николай.

— Ну и что? Не переименовывать же из-за такого пустяка институт, — пожал плечами куратор. — Да и мобилизует это вашего брата ученого на бдительность, враг-то, он не дремлет — шпионит. Пошли, пошли, они же со спутника всех снимают, таланты ищут перекупить.

Николай, слегка подталкиваемый куратором в спину, взбежал по лестнице и оказался в холе перед современным турникетом, а слева в стеклянной будочке сидела бабушка:

— Стой! Ать-два! — скомандовала бабушка железным голосом, — Пропуск!

— Здравствуйте, Клавдия Никоноровна, — поздоровался заискивающим голосом куратор. — Вот пропуска, вот разрешение на вход, вот приказ о приеме нового специалиста, вот медицинские справки об отсутствии противопоказаний к вредному производству…

Куратор еще долго извлекал какие-то справки и бланки из недр своего универсального портфеля, а Николай с любопытством огляделся. Впрочем, в холле ничего интересного не оказалось: ни объявлений, ни лозунгов, лишь на скотч к входной двери была прилеплена четвертинка листа: «Идешь домой оставь гостайну на работе».

— Проходите, — вынесла вердикт бабушка.

— Давай, давай, — потянул куратор Николая через турникет, а когда свернули в коридор, облегченно выдохнув, добавил. — Повезло, понравился ты видно ей, обычно по полчаса прорываться приходится.

— У вас же пропуск есть, — не понял Николай.

— Пропуск и подделать можно, а обмануть Клавдию Никоноровну никогда! — поднял палец и куратор и прямо-таки взлетел по лестнице, Николаю пришлось побежать следом, чтобы не отстать.

После стремительного марш-броска по коридорам и лестницам куратор остановился у деревянной двери с номером «0046», поправил костюм и деликатно постучал, выждал пару минут, вновь постучал, в этот раз мужской голос крикнул в ответ:

— Не занято!

Куратор смущенно посмотрел на Николая, сунул ему в руку свой портфель и юркнул за дверь, из которой дохнуло смешанным запахом туалета и хлорки.

— Ох, на душе полегчало, — сказал куратор, выходя в коридор, — Ну пошли теперь тебя пристроим.

В этот раз шли не спеша, но какой-то твердой деловой походкой. Вернее куратор шел, а Николай семенил рядом, постоянно вертя головой, и спотыкаясь о пороги, и оступаясь на неожиданных одиноких ступеньках. Вновь спускались и поднимались по лестницам, проходили застекленными туннелями с давно не мытыми стеклами в другие корпуса, спрятавшееся за головным зданием.

Наконец пришли к двери без табличек, номеров и прочих опознавательных знаков. Куратор бесцеремонно ее распахнул, приглашая Николая следовать за ним. В нос ударил ядреный запах кофе, а само помещение напоминало токарную мастерскую: больше половины просторного зала занимали различные станки и неизвестные приборы. А прямо напротив входа, образовав кружок сидели восемь лысых, но бородатых мужчин в белых халатах.

— Наши лучшие умы, — прошептал куратор и кашлянув, уже громче добавил. — Здравствуйте товарищи.

Товарищи молча качнули лысинами, но не ответили, куратор как-то по детски переступил на месте и сделал вторую попытку привлечь их внимание:

— Вот это Смирнов Николай, я вам о нем вчера говорил, — лучшие умы вновь молча качнули лысинами. — Николай, ты давай вливайся в коллектив, а я позже загляну, введу в курс дела.

С этими словами куратор выскользнул за дверь, Николаю даже показалось, что сделал он это с некоторой радостью. Тем временем, кружок товарищей пришел в тихое движение, поерзав, не вставая со стульев, они уплотнились, образовав просвет в одно место. Николай расценил это как приглашение, взял стул и замкнул кружок.

В центре, на ржавом, железном табурете стояла электрическая плитка с джезвой, от которой и шел ядреный кофейный аромат. По мнению Николая, кофе готовился сбежать: над джезвой уже показалась темная шапка корочки и продолжала подниматься, но мужчины сохраняли спокойствие, поэтому Николай решил не мешать профессионалам. В гробовой тишине сквозь корочку вырвалась, сказав «пиффф», струйка пара.

— Пиффф! — воскликнул светлый ум с рыжей бородой, заставив Николая подпрыгнуть от неожиданности. — Пиффф! Это уже не фууу!

— Да, да, чувствую мы на верном пути, — согласился другой с черной бородой.

Мужчины схватили с коленей планшеты и принялись что-то писать и считать, а из глубины зала вышел молодой парень в сером халате и очень деловым лицом, протиснулся в центр кружка, снял джезву с плитки и поставил на ее место новую. Ученые перестали считать и достав из под стульев кружки протянули их парню. Тот аккуратно, чтобы никого не ошпарить, разлил кофе по кружкам, задумчиво посмотрел на Николая:

— На столе кружку возьми.

Николай огляделся и обнаружил у стены столик, заставленный пакетиками с молотым кофе и горой кружек, быстренько выбрал самую чистую и вернулся в кружок. Парень, слив ему остатки напитка, удалился. Допив кофе, мужчины вновь молча уставились на джезву, что натолкнуло Николая на мысль о сумасшедшем доме. Видимо, данные размышления слишком ярко отразилась на его лице, потому что сидящий рядом мужчина с оригинальной шкиперской бородкой без усов, слегка склонившись к Николаю, спросил:

— Вас что-то беспокоит, коллега?

— Я не очень понимаю что происходит, — признался Николай и попал под пристальные взгляды всех восьмерых. — Просто я… — замялся он.

— Вы, молодой человек, случаем, не растворимый предпочитаете? — строго спросил рыжебородый, заставив Николая покраснеть.

— Вот оно — следствие ЕГЭ, — вздохнул шкиперобородый. — Понимаете, Николай, если варить кофе, скажем, в простой кастрюльке — то ничего не получится: закипит или недоварится. Только в джезве! И тут важен угол склонения и толщина стенки, обратите внимание на эту джезву, ничего не замечаете?

— У нее горлышко более узкое, чем у предыдущей, — ответил Николай, внимательнее присмотревшись к сосуду.

— Именно! — сказал шкиперобородый и, по-видимому, сочтя дальнейшие объяснения ненужными, уставился на поднимающуюся коричневую шапочку. Шапочка сделала «паффф» и осела.

— Да!!! — завопили мужчины вскакивая со своих мест. — Качай его!

Опрокинули рыжебородого себе на руки, но не смогли поднять и вернули в вертикальное положение, впрочем это мужчину нисколько не смутило. Обретя опору под ногами, сразу же закричал:

— А я говорил, говорил, что после «пиффф» должен быть «паффф»!

Все пришло в движение, давешний парень в сером халате выплеснув кофе в раковину, принялся отмывать джезву с применением остро пахнущей химии. Светлые умы растолкав стулья в стороны усердно хлопали себя по карманам, доставали солнцезащитные очки и одевали их.

«Сейчас они сверкнут красным, и я все забуду» — подумал Николай, давно потерявший связь с реальным миром. Но красным не сверкнуло. Парень, отмыв джезву, теперь сверлил в ее донышке дырки толстенным сверлом, а Чернобородый, толкнув Николая в бок, показал на ящик одного из столов. В ящике грудой лежали такие же, как у всех очки, только у некоторых было лопнувшее стекло, а у других резинка вместо дужек. Решив, что целое стекло важнее эстетики, Николай выбрал те, что с резинкой и поспешил их надеть. В результате, благодаря темным стеклам и плохому освещению в помещении он практически ослеп и, боясь разбить нос, слегка очки приподнял. Между тем, все участники непонятного действа удалились в заставленную станками часть зала. Николай поспешил следом.

Парень с деловым лицом залез по пояс в какой-то толстостенный железный шкаф гремел в нем невидимыми железяками, когда он выбрался оттуда и спешно удалился, Николай разглядел в полумраке шкафа закрепленную верх ногами джезву. Кто-то крикнул: «Давай!». И «дали»! Ослепительный свет резанул по глазам, лишь спустя секунд десять, Николай проморгался и через защитные стекла очков увидел как из джезвы с ревом бьет столб пламени, уходя вниз шкафа. Светлые умы показывали друг другу большие пальцы и радостно хлопали в ладоши. Еще через пять секунд сосуд скукожился и стек вниз струйкой меди, рев стих.

— Семьдесят девять на девяносто восемь! — крикнул откудато парень в сером халате, что вызвало новый взрыв энтузиазма.

— Семьдесят девять! — закричал шкиперобородый в Колино лицо, — Это Луна! Понимаешь? Луна!

— Какая луна? — спросил удрученный Николай.

— Ты что, совсем не в теме? Этот прилипала в штатском ничего не рассказал?

— Нет.

— Совсем двинулись со своей секретностью. Пошли в кабинет, там я тебе все объясню, — шкиперобородый прошел в угол зала, где пряталась неприметная дверь в цвет стен. — Заходи, это наше и бюро и дом родной.

Николай переступил порог и словно попал в другой мир: большая светлая комната с белыми стенами, огромными, чисто отмытыми стеклами окон и море столов, заставленных компьютерными мониторами. Все выглядело именно так, как в его представлении и должно выглядеть конструкторское бюро. На некоторых мониторах в графических редакторах мерцали неоконченные чертежи, на других мельтешили непонятные диаграммы и графики, только самих компьютеров почему-то видно не было.

— Садись — твой рабочий стол. Да, меня зовут Сергей Николаевич, — представился шкиперобородый.

Николай послушно сел и заглянул под стол:

— А компьютеры где?

— Он в соседнем здании.

— Один? — уточнил Николай.

— Конечно, кто же нам два супера выделит, за один спасибо. И тот, время от времени на нужды экономистов переключают.

Николай покраснел, мысль о суперкомпьютере была очевидной и ему стало стыдно, что сам не догадался. Сергей Николаевич, пододвинул стул, сел рядом и ободряющее похлопав Николая по плечу начал просвещать:

— Ты не тушуйся, у нас тут коллектив дружный, не знаешь — подскажут, напортачишь — накажут, но сейчас о главном. Есть информация, что через два года на Луну летят китайцы. Поэтому перед нами стоит задача за год организовать свою экспедицию…

— Зачем, — перебил Николай. — Все равно будем только вторыми.

— Ха, — хмыкнул Сергей Николаевич. — А затем, чтобы стать первыми!

— Как это?

— Понимаешь, история наука неточная, как у нас любят говорить — гибкая. Одной из целей китайцев является проверка факта высадки американцев на Луне, проще говоря, посмотреть, стоит ли там их флаг. У нас, — Сергей Николаевич показал глазами на потолок, — как об этом узнали, сразу решили сыграть на опережение, понятно теперь?

— Нет.

— Вот читал твою работу, талантливо написано, а все равно какой-то ты недогадливый. Китайцы прилетят, а там вместо звезднополосатого наш кумачовый стоит! И оп-ля, мы первые!

— Да как же так? — опешил Николай.

— Ты случаем не коллаборационист? — нахмурившись, спросил Сергей Николаевич.

— Я!? Да как вы могли подумать! — возмутился Николай.

— А вопросы задаешь странные, непатриотичные. Ну ладно, спишем на неожиданность новой информации. У меня у самого ум за разум поначалу зашел от такого грандиозного проекта.

— А мы за год успеем? — сменил скользкую тему Николай.

— Вот! Правильный вопрос. За год ракету не сконструировать, поэтому лететь придется на том, что есть, а силенок до Луны у наших ракет не хватает. Тогда-то и вспомнили о старой идее перевернутой дюзы. А тут, как назло, супера на центробанк переключили, квартальный отчет у них, понимаешь, пришлось идеальную форму лабораторным путем подбирать. Как будто мало нам проблем с инжекторами, качественный карбюратор уже чуть не на вес золота. Эх, да чего там, главное мы ее подобрали, теперь дело пойдет. А как ты вовремя с идей по снижению топливных затрат при длительных полетах подоспел, просто фарт! Готовься в ближайшие полгода, выспаться не получится. Включайся в работу, коллега!

* * *

Николая разбудила мягкая, ненавязчивая, но настырная мелодия. Решил полежать немного с закрытыми глазами, отойти от бредового сна. Но лежи, не лежи — вставать надо и открыл глаза. Потолок незнакомый: ни в общежитии, ни в квартире нет на нем таких больших матовых плафонов. «И где же я?» — подумал он.

— Проснулись? Как самочувствие?

Николай скосил глаза на голос и увидел приятную женщину средних лет в медицинском костюме и фонендоскопом на шее. «Значит не сон, а самый настоящий бред, и я в больнице» — решил Николай и сел на кровати.

— Спасибо, хорошо.

— Тогда одевайтесь, я подожду в коридоре, — женщина вышла, притворив за собой дверь.

Николай осмотрелся: комната мало напоминала палату психиатрической клиники, слишком много мебели и острых углов, а в шкафу висела форма майора ВВС, и тут он все вспомнил.

— Приснится же такое! — весело выдал он форме и привычно упав на пол сделал десяток отжиманий. Вообще-то, перед предполетной комиссией такое выделывать не рекомендуется, но душа требовала сделать что-нибудь привычное, да и физические упражнения лучше всего гонят из головы дурные мысли. Душ, побрился, надел спортивный костюм и уверенной походкой вышел в коридор. Никакой бред не должен ему помешать пройти комиссию, через десять часов полет всей жизни. Первый пилотируемый старт с Восточного, и какой старт! Сразу на Луну.

При мысли о луне Николай слегка оступился, но не подал виду перед бдительной женщиной врачом, улыбнувшись пошагал дальше. Ну приснилось и приснилось. Нет на наших ракетах карбюраторов и не собираемся мы ничего на Луне подменять, просто пришло время ее освоения и точка. Только бы пройти комиссию.

Впрочем, опасался он напрасно, тренированное тело летчика-испытателя не могло дать сбой из-за таких пустяков, а предполетная суета начисто вытеснила посторонние мысли. Проверка скафандра, инструктажи и доклады. Все, последний доклад командованию перед лифтом на стартовой площадке и впереди только космос. Лифт слегка придавил тело к полу, но это разве перегрузки — смех один. Николай не удержался и расплылся в улыбке.

На площадке перед люком в аппарат не оказалось привычных специалистов, зато был руководитель проекта Петр Сергеевич.

— Как ты, Коля, готов? — спросил он ласково.

— Всегда готов!

— Отлично, на вот, держи, — Петр Сергеевич вручил Николаю пухлый пакет. — Секретное полетное задание, вскрыть по прибытию на Луну.

В глазах у Николая потемнело…