Мгновение

В первый раз Лена начала проваливаться на похоронах Сергея. Когда горсть земли рассыпалась по крышке, пришло оглушающее осознание. Это — навсегда. Мир отодвинулся, краски сползали с листа, оставляя лишь белизну нетронутой бумаги.

«Мне здесь больше не нравится, — отстраненно подумала Лена, — я не хочу быть сейчас. Зачем?»

Она уже была готова утонуть в пелене, если бы не перепачканные в глине пальчики. Теплые и настоящие. Сын.

— Мама, тебе плохо?

Теперь у сына взрослые дети. Семья, достаток. Она рада, конечно, счастлива за него, только тяжело, когда не о ком заботиться.

Время больше не смеялось и не плакало, дни не летели к будущему — они медленно шаркали вместе с ней. Куда?

Пелена снова начала появляться три года назад. Она поджидала в открытых дверях магазинов, приглашающее встречала за углом, просачивалась скучными вечерами перед телевизором. Все чаще и чаще.

Однажды утром Лена не стала отказываться. Не зажмурилась как обычно, возвращая реальность, а вошла в белизну. Оглянулась на бледнеющую спальню.

Хорошая была жизнь.

Лена дождалась, пока вход окончательно сольется с молочным туманом, и побрела наобум.

Её окружило шуршание шепотов, калейдоскоп приглушенных звуков. Лена прислушалась, пытаясь разобрать мешанину голосов.

— Дурочка, не реви. Да Бог с ней, ерунда!

Слава, это же Слава! Она была на шестом месяце и рыдала из-за любого пустяка. Из-за дождя, из-за разлитого чая. Разбитой тарелки. Руки вспомнили жесткие кудри, от колючих усов по коже на груди пробежали мурашки. Пятьдесят три года вместе.

И эта жизнь тоже была счастливой.

Новый шаг — новое воспоминание.

В одной ветви она выбрала науку, была одинокой, ушла рано.

Здесь остригла двойняшек сестры чуть ли не налысо, тут у сестры были двойняшки.

Вот пытается стать актрисой, но работает поваром, и довольна этим.

Уезжает с мужем за границу, но так и не приспосабливается.

Голоса прожитых судеб становятся все моложе, пока, наконец, дорога не заканчивается.

Белизна налилась яркостью, Лена выглянула в пахнущий липовым цветом мир.

Снова самое начало пути.

— Лена! Быстро домой, сейчас мороженое растает, сколько можно возиться?

Мама завернула к подъезду, авоська с продуктами мерно раскачивалась у колен.

Нужно догонять, мороженое же! Но не бросилась, застыла. Дребезжащий грузовик промчался совсем рядом, едва не задев край платья.

Лена ступила на мостовую. Оглядела ладошки: надо же, почудилось, что там мозоли и грубая морщинистая кожа — обычные цыпки. Сестра говорит — от головастиков.

Посмотрела вслед грузовику — вот угорелый, чуть не задавил! — и вприпрыжку побежала домой.

— Я сейчас, мама!