Весна придет

Сладкий запах жужжит пчелиным роем, прозрачно-розовый бок обещает щедрый рассвет, тугие капли семян — клятва возрождения… Зимние яблоки, дар ледяного царства, откуп студёного царя.

— Не бойся, главное — ничего не бойся, — шепчет Марьяше сестра, трясущимися руками укутывая в береженый на приданое платок: слишком большой, приходится оборачивать вокруг тела, завязывать узел на спине. Зато красивый, в цветах и с кистями по краю.

Сестра иногда вспоминает улыбаться, но губы непослушно кривятся, а шепот комкается всхлипом.

Марьяше весело. Ей всегда весело, а как же? Лохматые снежинки из небесного лукошка, щиплющий глаза мороз, как мама растирает гусиный жир по носу — все это так здорово! А еще тётя купчиха принесла мягкую пушистую шаль, трогаешь — и будто легкий пепел скользит по ладошке.

А мама почему-то плачет…

Дядя староста и странно серьезный кузнец везут Марьяшу на салазках. Салазки новые, с лентами и резными планками. Но Марьяша робеет. Староста смотрит косо и не гутарит смешно, как повторять мамка не велела. Кузнец не дал по обыкновению залезть на шею и управлять им за усы. Наверное, новая игра, и Марьяша послушно хмурится, поглядывая на взрослых.

А дальше — сани! И масляно-темные кони с золотыми гривами! Марьяша в восторге визжит, когда скакуны пронзают серебристо-синюю стену Зимы. Темнота не пугает: из-под копыт летят горящие искры, падая далеко позади на следы полозьев. Марьяша перегнулась наружу, вцепилась в борта и в изо всех сил закричала: «Но-о-о-о, но-о-о, пошли, родимыя-а-а...!»

Жаль, нет горбушки с солью на угощение.

Наспех повязанная шаль уже волочится по полу, но Марьяша не обращает внимания. Таких богатых хоромов, поди, и у князя не бывало. Хрустальные своды, серебристые вазы со звенящими от шагов цветами, ряды ларцов с каменьями да златом.

Марьяша только открывает рот. Покатала между пальцами изумруды, оставила, наполнила рукавичку монетами, но вытряхнула. Запах, чудесный запах вел вперед, заставлял валенки приплясывать по ледяному полу, оплавляя лужицы следов.

И вдруг… яблоки! Марьяша уткнулась носом в вазу с ароматными плодами и зажмурилась, вдыхая.

— Бери, если хочешь, — голос шелестел умершей листвой, — Бери, девочка, в тебе так много радости и счастья. Только посмотри на меня, — сухой выдох, будто рассыпалась гнилушка. — Сколько сможешь, столько отдам.

Марьяша, все еще жмурясь, подняла глаза…

В пушистом снегу стояла корзина, уткнувшаяся в створки деревенских ворот.

Корзина с тугими, яркими и обещающими возрождение яблоками пахла так, как не пахнет целый яблоневый сад. Сочные, душистые… выторгованные.

Весна придет.